Кира

– Занимательная история, говорю. Стою я, значит, в очереди, за мной два типчика: один худющий, другой круглый, как мячик…

– Это из первого отдела. Точно. Славка с Тарасом. Они вечно парой ходят, их еще педиками обзывают, но они нормальные, кажется. – Надю аж распирало от возможности вставить свои пять копеек.

– Так вот – злобно зыркнула я на Надю – стою я, значит, в очереди, а один другому и говорит, что недалеко от его дома, крутилась группа зачистки, очень похожая на нашу, но без опознавательных знаков. Ими в доме неподалеку были найдены три мужских обгорелых трупа. О пожаре прошу заметить, не сообщалось. Так же была упомянута Прохорова, мир ее праху, или что там, у нее сейчас, якобы она об этом все давно знает. И еще… – я показала кулак, уже открывшей было рот Наде, явно порывающейся что-то сказать – эти двое уверены, что группу зачистки послала «фифа из второго отдела». Да, обычно на такие вещи подписываю согласие я, но в этот раз ничего подобного не было, впрочем, как и отчета о проделанной работе. Человек, отсылающий группу без моего ведома, у нас только один…

– Это бульчик …– все-таки перебила меня Надя, делая непонятные знаки лицом. Инсульт у нее что ли?

– Именно – перебила ее я – и это знает каждый сотрудник организации. Как такое могут не знать работники со стажем, уже не знаю я.

– Я тебе объясню, – Надя так и не успокоилась – они могли просто не знать, что ты не в курсе. – И уже шепотом добавила – ну чего ты лезешь?

– А мне позвонить не могла? – Дима стоял в проеме и всем своим видом был согласен с противным Кохенсоном.

– Не догадалась, извини. – Артистично всплеснула я руками – Конечно звонила! Твой телефон был вне зоны действия сети!

– Странно, я был на связи. Может с телефоном что.

Я оставила его вопрос без ответа.

– В любом случае, за последнюю неделю у нас были только тренировки и не одного выезда. Так что спросить нужно уважаемого Михаила Юрьевича, что у нас за конкуренты появились.

Оч-чень интересно, значит, группа зачистки никуда не выезжала? А как же заполненные задним числом акты о проделанной работе? Все-таки правильно я сделала, что не все рассказала, а то что-то скрытничать мои друзья начали.

Сурок по-человечески вздохнул просыпаясь.

– Бедненький, – снова посочувствовала сердобольная Надя – хреново, наверное, у вас там, в будущем, что ты к нам убежал?

– Не в будущем, а как я уже понял, в параллельном мире, и если быть точным, то в сопряженном. Я, так понимаю, что перемещение все же произошло, раз я здесь, а так как я здесь не один, а с целой экспедицией, разыскивающей меня, то, учитывая, что в прошлое попасть нельзя, значит, я попал в один из сопряженных миров. – Мы в шоке от умных высказываний уставились на животное – Дело в том, что в своем мире до смерти, я был ученым и трудился над работой «Применение энергетических возможностей человека, переложение их в реальность и применение в быту» если вам это что-либо говорит, конечно.

– Мне нет – сказала я, умываясь прямо на кухне, и продолжая сомневаться в реальности происходящего.

– И мне нет – Дима отхлебнул чая – вы бы оделись.

– Зато мне говорит о многом – задумчиво сказала Надя – если перевести с научного языка на нормальный и сократить до двух слов, то получится «бытовая магия».

– Ты колдун? – удивились мы.

– Нет – в ответ удивился сурок.

– А зачем труды про магию строчил?

– А разве это запрещено? У нас – нет. Жаль, только работу сдать не успел. Гонорара, соответственно, тоже не будет.

– Он тебе уже и не нужен. Разве что на корм для грызунов да на опилки для туалета потратить – усмехнулась Надя и принесла, и кинула мне платье и чулки. Я незамедлительно стала их одевать, не стесняясь тут же отвернувшегося парня.

– К сожалению, ты права. После перенесение в тело животного, разум медленно подстраивается под него и прежние желания отпадают. По родным уже тоже не скучаешь.

– Тогда с чего ты взял, что тебя ищут? Не за наследством же охотятся?

– Нет, у меня НИВУ был, я с ним сюда пришел. А тогда еле успел в рот засунуть, как жена в лабораторию заявилась. Она, оказывается неподалеку была, подружке хвасталась, как не успела мужа похоронить, а новый – уже на подходе и хороший и пригожий, а самое главное состоятельный. А потом меня увидела и без лишних сомнений в мешок посадила. Потом прибежали работники, схватили мешок и утащили в клетку, что бы не сбежал, а я все равно оттуда вылез и сюда.

– Так, куснул бы их разок, вон зубищ-щи какие – Дима, не поворачиваясь, сделал жест, которым опытные рыбаки показывают рыбу по локоть.

– Они тебе что дети неразумные? Они заявились с парализаторами и в защитных костюмах. И у нее, у женушки моей, парализатор тоже был. Долбануло так, что очнулся уже в клетке, чуть НИВУ не проглотил.

– Что ты все заладил НИВУ, да НИВУ? Вы там что, на отечественных джипах разъезжаете? – поинтересовалась я, не отрываясь, от наведения макияжа.

– НИВУ – это Носитель Информации Высшего Уровня. Я, кстати, потом, когда уже сбежал ее в землю, возле этого дома, на всякий случай кинул.

– Ты бы ее еще зарыл для верности! – хмыкнул Дима – Нашли мы твою флешку, ну и что?

– Отлично, давай сюда, там пароли к моей базе данных – обрадовано засвистел сурок.

– Слушай – задала я, так мучивший меня вопрос, одновременно подавая знак Диме, чтобы придержал найденный нами предмет до лучших времен – если тебя хотели использовать как носитель информации, потому как в живом виде, то есть в человеческом ты бы ничего не сказал… Подожди, а животные врать могут?

– Пока человеческий разум преобладает – да, потом проходит адаптация и все – уже врать не могут.

– Так вот, после адаптации ты бы им выдал все на блюдечке с голубой каемочкой, так зачем тебя продавать для каких-то там развлечений?

– Все очень просто – поняв, что ничего мы ему отдавать не собираемся, сурок уселся на попку и, вытянув задние лапы, начал вычесывать шерстку на брюшке, – я бы им все рассказал только в сам момент адаптации, которая еще не наступила, а этот момент пропустить нельзя. Я буду еще все помнить, но врать уже не смогу. Потом же я смогу только говорить правду, но помнить ничего уже о прошлой жизни не буду. Как только адаптация пройдет, я останусь живой говорящей игрушкой с интеллектом трехлетнего ребенка до конца своих дней. Поэтому, меня после получения нужной информации и хотели продать. В случае если все же я успею поднять панику, то меня убьют, каким-нибудь не привлекающим внимание способом. Пересадка в это тело прошла уже месяц назад, значит осталось две недели до адаптации. Потому меня и ищут на свой страх и риск, сломав печати запрета, и открыто нарушают границы миров. Я и вас не вспомню, если вас в момент адаптации не будет. Это как второе рождение.

– У меня тут же возникает несколько вопросов – повернулся Дима – как мы можем быть уверены, что ты нам не врешь? Как сам сюда попал, если существуют запреты и почему именно мы?

– Во-первых, я официально прошу у вас помощи, и врать мне нет смысла. Во-вторых, в лаборатории есть специальный отсек, с разработкой которого я хорошо знаком, именно он и отвечает за перемещение между мирами, минуя печати, но он дает большой выброс энергии, привлекающий внимание стражей. А почему именно вы, тоже не могу сказать, зашел в первый попавшийся дом и все. Отсюда веяло чем-то родным.

– Он не врет. – Надя неотрывно смотрела на животное – Я в этом полностью уверена. Откуда ты знаешь все эти сроки и тонкости жизни человеческого интеллекта в чужом теле?

– Дело в том, что когда-то много лет назад я участвовал в проекте по разработке именно этой программы. Потом стал двойным агентом и за большое вознаграждение работал на лабораторию, а когда решил выйти из игры, меня быстренько устранили. Им нужна моя работа, которую я недавно закончил, но так и не отдал. Если она попадет в руки лаборатории, то они смогут путешествовать по сопряженным мирам, минуя стражей и печати запрета, а это, как известно, открывает большие возможности, особенно для злых гениев. Никогда бы не думал, что сам стану перенесенным. Кстати, мои преследователи даже не догадываются, что я в курсе того, кто конкретно меня убил.

– А кто? – поинтересовалась Надя, под громкий звон будильника, который я забыла на выходные отключить – ты видел его лицо?

– Нет, но слышал голос. Это ближайший приспешник хозяина лаборатории. Я его потом там видел и слышал, уверен, что это он.

– А ты помнишь момент смерти? – за чем-то спросила Надя.

– Нет, но с начала было довольно больно.

– Харэ болтать, пойдемте – прервал нас Дима – будем вытаскивать маячок из новой находки. Все-таки один из посетителей остался жив и может вернуться.

– Стоп! – взмахнула я руками – А сейчас самый главный вопрос! Нужно ли обо всем случившемся сообщать шефу, если у нас официально попросили помощи?

– Думаю это не обязательно – Дима максимально выражал равнодушие.

– А, по-моему, это сделать нужно, но позже – предложила Надя – потому, как только он узнает, не сносить нам головы.

Все были согласны. Шеф в ярости был очень страшен.

Мы усадили Василиамина в хозяйственную сумку и понесли в больницу нашей организации. Дима, несший его все это время, куда-то звонил и сюсюкался.

– Пойдем в УЗИ-кабинет, сегодня Таня Светлякова дежурит, она нам должна помочь, плюс она в вет.клинике одно время работала.

– Идите – сказала я, уже на улице – я потом позвоню. Мне на работу к себе заскочить надо. Я компьютер забыла вчера выключить.

– Созвонимся – махнула Надюшка.

В моем кабинете, всегда чисто убранном и очень уютном, в мое отсутствие явно кто-то был и аккуратно что-то искал. Документы были переложены из нескольких маленьких стопок в одну очень большую. Папки в шкафу стояли не в алфавитном порядке и не на своих местах. Двери при этом продолжали оставаться закрытыми на ключ, следов взлома не было. Присутствовал слабый запах краски.

Я осмотрела свое кресло, сложенные бумаги и абсолютно выключенный компьютер. Из сети. Стараясь ничего не трогать, я поспешила уйти.

На компьютере каждого работника при входе в базу стоял пароль. Базу я вчера со своего компьютера не открывала. Пароль никогда не сохраняла, каждый раз набирая от руки. Да и не было там особо ничего, все же в облачной базе. Мой вчерашний разговор с сисадмином заставил сильно поволноваться – взломать мой вход ему бы не составило труда. Допустим, это он что-то искал, но тогда бы он не стал выключать компьютер – зачем привлекать к себе лишнее внимание, да и ключей от моего кабинета ему, скорее всего, не найти. Не знаю, кто побывал в кабинете, но это мне определенно не понравилось.

Ключи от моего кабинета кроме меня, были еще у двух человек: у Марьи Сергеевны – моей секретарши и «горячо любимого» шефа. Даже у завхоза не было.

– Михаил Юрьевич – уже выйдя на улицу, без предисловий сказала в трубку я – Я должно с вами поделиться, я кой чего не понимаю.

– Чего? – спокойно пробурчало на том конце. Ну может же не орать! Может!

– А вот чего! – доложила я со злобой – я только что вышла из своего кабинета. Там явно кто-то был и что-то искал в моем компьютере. Куда смотрит служба охраны? И как могли неизвестные проникнуть в мой кабинет без ключа и так же аккуратно его закрыть? Ключ есть только у вас и у Марьи Сергеевны! Значит, это кто-то из вас, а если учесть, что моей секретарши вчера весь день не было, то остаетесь только вы!

– А что ты там делала? Сегодня вроде суббота с утра была, я думал ты вообще спишь – сделал вид, что ничего не слышал шеф.

– Во-первых, я вернулась выключить компьютер и обнаружила его абсолютно выключенным, а во-вторых, вам тоже полагается спать в субботу утром. Это точно не вы рылись в моем компьютере? – уже открыто нахамила я шефу. Боооже, что я творю. Зачем я заставляю его на меня наорать? Чтоб ненавидеть было проще?

– Нет, не я, а он был совсем выключенным? – уточнил шеф.

– Да!

– Уверена, что это сделала не ты? – уже откровенно издевался шеф.

– Да!!! Я из розетки компьютер не выключаю, хотя бы, потому что добраться до нее не могу.

– Почему? – совершенно спокойно спросила трубка.

Епрст, он тоже употреблял то самое успокоительное что ли?

– Да потому что она находится за шкафом! А шкаф, наверное, не меньше полутоны весит! Я же не похожа на призера по штанге!

– Бляяя… – тихонько отозвалось в трубке – Тогда с чего ты решила, что он не включен? – медленно, но верно доводил меня начальник.

– Точно он включен, – саркастически согласилась я – а вилка со шнуром просто так на полу валяются! Тот, кто был в моем кабинете: сначала отодвинул шкаф, потом вытащил вилку, а потом снова задвинул тяжеленный шкаф!!!! – на меня начали оборачиваться проходящие мимо сотрудники.

– Угу, ясно. Значит точно не ты.

– Вы издеваетесь?!

– Нет, настроение себе поднимаю. Зайди ко мне, разговорчик есть.

– Это куда? Домой что ли?

– В морг.

– Куда?!!

– В морг. В следственном отделе службы зачистки нашей организации. Буду ждать тебя на улице. Где следственный знаешь?

– Да. – Ошарашено ответила я.

– Я там. У меня новости не из приятных. Я тоже всю ночь не спал.

– А откуда Вы…

– Зайди – перебило начальство и отключилось.

Спокойно! Он говорил со мной спокойно! Ни разу не наорал! Позвал в морг! Что мать его происходит? Говорящий сурок, спокойный шеф в морге. Меня точно отпустило после успокоительного?

Я зашла, но перед этим позвонила Диме.

– Я к вам подойти сейчас не смогу, меня шеф к себе вызывает… В морг.

Немая пауза мхатовского размера.

– Гы. Он умер, а потом воскрес?

– Нет, – не оценила шутку я – он в морге следственного отделения организации. А еще он сказал: «Я тоже всю ночь не спал»

– Значит, знает, что не спали и мы. А знает откуда?

– Не в курсе, но спрошу. У вас как дела? Все прошло удачно?

– Мы Ваську сказали, что если хоть как-то он выдаст свою разумность, то его кастрация пройдет быстро и без наркоза. И тогда… Слушай, а нас могут прослушивать?

– Теоретически – да, практически – нет. Ты же лучше меня знаешь, что у глав отделов пеленгатора нет, или как он там называется, передатчик, что ли. Короче, на прослушке моих разговоров должны идти коды вместо слов, я даже бумаги подписывала, ты же мне их и приносил. Да и вообще кому я рассказываю?

– А вот я не подписывал. – Как бы сам себе сказал Дима – У нас кодируется только внутренняя рация, а личные мобильники – нет.

– Так ты вроде тоже главный.

– Вот именно, что «вроде». Ладно, обсудим потом, у нас все нормально будем ждать тебя дома. У тебя дома. Ключи у нас есть.

Глава 7

Я вошла на территорию следственного отдела. Морг располагался в глубоком подвале на пятом этаже под землей. У дверей лифта, выходящих прямо на улицу, меня встретил спокойный, курящий, хмурый шеф.

– Пойдем, поговорить надо. – Он выбросил сигарету в урну, и вызвал лифт.

– Пойдемте – согласилась я.

Пройдя кучу коридоров и поворотов, наконец, мне кивнули на одну из дверей и сразу же предложили сесть.

Шикарно обставленная комната, больше напоминала стильную гостиную – картины на стенах (наверняка подлинники), эксклюзивная мягкая мебель, дорогие обои, дубовый пол, все это никак не вязалось с моргом.

Я села в мягкое кресло из светлой телячьей кожи, шеф расположился напротив – на диване. Он молчал, я тоже. От бездействия и недосыпа, и чтобы хоть как-то отвлечься я стала внимательно рассматривать своего начальника. В целом, я была в курсе, что если отбросить факт того что мой шеф мудак, козел придирчивый и просто вечно орущая скотина, то он нереально красивый мужик.

Крупный темноволосый смуглый мужчина, высокого роста, широкоплечий, накачанный, казалось, он занимал собой все помещение. Единогласно был прозван всем огромным коллективом организации «бультерьером» за мертвую хватку везде и во всем. Его присутствие подавляло и внушало уважение. Крупные миндалевидные глаза цвета виски опушенные густыми ресницами внимательно смотрели на меня. Всегда чист, идеально одет, вкусно пах, несмотря на то что курит. Красивые черты лица, умопомрачительные губы, у него даже щетина росла красиво.

Внезапно меня осенило то, что в нашей организации, большая часть мужчин отличались яркими внешними данными, писаных красавцев конечно, можно по пальцам пересчитать, но запоминающимися были абсолютно все, с той или иной точки зрения. Все подтянуты, посещают спортивный зал, ухожены. Кто, почему и для чего вел такой отбор, оставалось тайной. Высокие посты, как правило, занимали одни из лучших представителей мужского пола, нашей организации. Женскую же половину работников это абсолютно не касалось, тут видимо, ставки делали на умственные качества, а не на внешний вид.

Взять хоть меня, худая, невысокая, темно-каштановые волосы до плеч, еще и вьются сволочи, белая (скорее даже болезненно-бледная) кожа и темно-синие глаза с зеленью вокруг зрачка, пухлые губы, и минимум косметики. Вот и все яркие моменты моей внешности. Себя я красивой не считала и в зеркало смотрелась только по необходимости. Из плюсов, хотя это спорный момент – я выглядела очень молодо, лет на двадцать.

«Закадрить шефа, что ли, так, для поднятия собственной самооценки, если конечно получится» – вдруг заговорила во мне плохая сторона моей натуры. «Стоп» – оборвала ее хорошая, – «Еще тут служебных романов не хватало» «Хотя человек он не женатый» – не унималась плохая. «Так, все! Прекратить! Тоже мне Прохорова номер два! Такие вещи плохо кончаются, особенно если учесть, что полученный мною титул на конкурсе красоты назывался бы только «мисс пинок под зад» – обругала хорошая. «А что бы он сказал, если бы узнал, что я сегодня не надела нижнее белье?» – не унималась первая. «Он бы сказал «Фу-у, какая гадость, с сегодняшнего дня вы уволены» – поставила на место вторая.

Захотелось стать прям супер-красавицей. Я неловко заерзала в кресле. Без нижнего белья реально было не комфортно.

Господи, о чем я думаю? У меня, наверное, стокгольмский синдром. А скорее всего обычный недотрах и Кохенсон был прав. Этот человек мне столько крови выпил. Да я плакала из-за его придирок и унижений больше чем когда-либо в жизни.

Я взглянула снова на сидящего передо мной шефа и на какой-то момент, мне показалось, что у него идет аналогичный мыслительный процесс с «плохой» и «хорошей» стороной. Он даже нижнюю губу прикусил от усердия.

– Ты знаешь, чем на самом деле занимается наша организация? – наконец после обоюдного разглядывания хрипло произнес он и положил маленькую себе подушку к себе на колени.

– Знаю – спокойно ответила я – мы год назад поднимали эту тему, перед моим повышением.

– А на самом деле? – еще раз мягко с низкой хрипотцой спросил он.

Это сейчас что? Что у него с голосом? Что за соблазнительный тембр? У него победила плохая сторона? Да ну нет! Не жили богато и нехрен начинать!

– Наверняка мне было не все сказано, и я могу не быть в курсе последних событий, но при принятии на работу, каждый из будущих сотрудников проходит беседу с вами лично, после сеанс гипноза, стирающий из памяти эту самую беседу. А так как на меня гипноз практически не действует, я помню абсолютно все. Плохо вы читаете личные дела Михаил Юрьевич. – Да что со мной такое? Мужик нормально со мной поговорил, а у меня крышу сорвало – Этот факт моего организма, я указывала еще в анкете-запросе, на основании которой меня и пригласили сюда работать.

– Я хорошо читаю личные дела – улыбнулся шеф – это была обычная проверка на женскую склонность к преувеличению.

Сука, он еще и улыбаться умеет. И самое страшное – ему идет эта улыбка. Вот не был бы ты таким мудаком, я бы вот прям сейчас бы от тебя поплыла.

– То есть, Вы хотите сказать, что только что, пытались уличить меня во лжи? – возмутилась в лучших чувствах я.

– Сначала давай перейдем на «ты», нас никто не слышит.

Твою мать! Он это серьезно? Аж до мурашек.

– Хорошо. А зачем?

– Так проще. Кира, я не пытаюсь ни в чем тебя уличать. – он впился взглядом в мои губы – Тем более что наш разговор не официальный, сейчас мы не директор и его ближайшая подчиненная, а два обычных сотрудника.

Я молчала. Резкие перемены в этом человеке пока что не укладывались в моей голове.

Он вздохнул и продолжил.

– На мои вопросы ты отвечала, что ничего не помнишь, но факты говорят обратное. Зачем этот маскарад, если ты и так все указала перед поступлением на работу?

Внутри меня все сжалось. Ну, как объяснить человеку, что при диком крике я просто терялась. А когда над тобой зависает вот такая громадина и попросту тупо орет, так, для профилактики, потому что злость сорвать не на ком, ну или ему от этого кайфово, скажешь все что угодно, лишь бы отстал.

– Кира, не молчи, сейчас у тебя есть возможность сказать все, что ты обо мне думаешь и тебе ничего за это не будет. Сейчас все изменилось, нужно срочно поговорить глаза в глаза. – он даже подался вперед для убедительности – Понимаешь? Нужно сказать все как есть. Давай, начинай. Пора взорвать этот вулкан.

Да ежкин кот же. Лучше бы ты орал.

– Не молчи, пожалуйста, давай уже. Что я делал не так? Расскажи мне. – уже с нажимом настаивал мужчина.

Вот же мудачина, опять меня пугает.

– Понимаете, – проблеяла я с трудом подбирая слова – Михаил Юрьевич, с вашей стороны было довольно сильное давление на меня…

– Довольно сильное?! – ухмыльнулся он – ну-ну не аккуратничай уже, давай как есть.

– Да, я бы даже сказала колоссальное. – я шумно сглотнула и вот тут что-то щелкнуло в голове, как будто отпустило пружину – Да вы придираетесь по любому поводу, каждую минуту, за все. Я ведь сама добивалась повышения, ваш голос «против» был единственным из двенадцати решающих. Тогда, даже Кохенсон проголосовал «за», а вы знаете наши натянутые отношения.

Я покрылась мурашками и испариной. Так далеко за черту мне никогда не приходилось заходить.

– Продолжай – подбодрил мужчина и принял более расслабленную позу.

– Вы меня вызывали «на ковер» чаще, чем всех имеющихся здесь сотрудников вместе взятых. И всегда кричали. Я для вас всегда хуже всех. Всегда. То макияж мой вас бесит, то его отсутствие, то юбка слишком короткая, то слишком длинная, то духи вызывающие, то их нет. И за все дикий ор. Если у вас настроение плохое, так для этого есть я. Мне даже сейчас страшно с вами находится, потому что будет все не так. Вам всегда все не так. Вы со всеми нормально разговариваете, а на меня орете как безумный. Вы же даже по телефону на меня всегда орете. Вы все про меня узнаете, чтобы ее перевернуть и прилюдно унизить этой информацией.

Мня немного попустило.

Шеф сидел ошарашенный. Не этого видимо он добивался своим откровенным разговором. Ну что ж, не все коту масленица.

– Это не все! Я не договорила!

И я продолжила, сказала все что о нем думала, вот все-все. Он, наверное, охренел от моей памяти, но мы же женщины, мы всегда все припоминаем.

Когда меня отпустило, я уже немного охрипла, а шеф сидел с таким видом, будто я его помоями облила. Подушка с колен перекочевала обратно на диван.

– Ну ты конечно всегда видела то что хотела. – он закрыл глаза и сжал переносицу – Ну да ладно. Это очень хорошо, что ты мне все сказала. Надеюсь между нами теперь не будет недопонимания. В твоей медицинской карте, стоит галочка в графе «курс пройден успешно» – он прочистил вновь охрипшее горло и продолжил – это ввело некоторые заблуждения в твои… возможности, как руководителя отделом.

Да, никого не ввели, а его, видите ли – ввели, ага, бабушкам на рынке расскажи.

– Все объясняется очень просто, – начала уже более спокойно я – мальчик, занимавшийся гипнозо-обработкой будущих сотрудников, никак не мог меня «поддеть», он очень долго старался, и в итоге я заработала дикую головную боль. Чтобы поскорее это прекратить я просто поддалась и сделала вид, что все прошло успешно.

– А что было до того, как ты к нам пришла на работу?

– В смысле? Меня пригласили, и вот я здесь.

– А как ты в больницу попала? Ведь ты прежде чем попасть к нам лежала в больнице, ведь так?

– Да откуда я знаю! – вспылила я – Меня туда без сознания доставили. Перед этим машина сбила. Я головой ударилась.

– Что за машина? – он даже напрягся

– Да я не помню, ну честно. Я ее даже не рассмотрела, сразу сознание потеряла. Очнулась уже в больнице. А почему это вас интересует спустя столько лет?

– Да так, просто спросить решил, а что нельзя? У тебя с этим связана какая-то тайна? – У него такая боль в глазах была, что если бы я сама это не увидела, то никогда бы не поверила, что этот бультерьер способен на переживание.

– Нет, конечно! Что за глупые вопросы? – Мне этот странный разговор начал надоедать.

– Значит, я в тебе все же не ошибся – как-то по-доброму улыбнулся шеф и сменил тему – ты в фантастику веришь, ну в смысле, в то, что это может быть на самом деле?