Изумруды леди Марисоль

Ана Адари

Изумруды леди Марисоль

Изумруды леди Марисоль

Глава 1

– А ну-ка сними рубашку, Лю.

– Командир, да он меня не зацепил!

– Я тебе что сказал?! Раздевайся! И ты, виконт, который даже не зацепил. Не проснулись еще, что ли, черти? Долой одежду. Сирил, ты в сторонку отойди. У тебя жирок. С месяц надо гонять по лесу, с раннего утра и до глубокой ночи, чтобы живота твоего не стало. А у нас времени нет. Короче, лорды! Всем, на кого я укажу, раздеться до пояса! Я на вас посмотрю.

Разгоряченные тренировочным боем молодые мужчины удивленно переглянулись: какая муха укусила командира?! Пара пустяковых царапин, даже лекарь не потребуется. Новый прием? Рисовать концом шпаги изысканные узоры на спинах друг друга? Или фамильные гербы? Чего он там придумал, этот королевский бастард?

Но лорды и сэры хоть и неохотно, но подчинились. Стали раздеваться.

– Кто ж тебя так расписал, Марвин? – поморщился командир. – Я про шрам на спине. А жаль: я очень на тебя рассчитывал. Но тебя как медведрак надкусил. Попробовал, но тут же выплюнул: ну, что за гадость этот лорд Гарвир? И я его понимаю.

– Да ему уже лет пять, этому шраму! Помнишь, Эдж, как мы сцепились со стражей во время побега из крепости? Там я этот шрам и заполучил, – с гордостью сказал Марвин Гарвир, младший баронет, безземельный и давно уже лишенный маломальского наследства.

– Мне нужны безупречные торсы. С хорошей кожей и без явных увечий.

– Да я легко одолею любого, даже, несмотря на этот шрам! – вспылил лорд Гарвир.

– Не спорь со мной. В сторонку. А вот ты, виконт Беранер, поближе подойди. Сойдет, – удовлетворенно кивнул Эджен, глядя на высокого, хорошо сложенного мужчину лет тридцати.

– Да объясни ты нам толком, что это за отбор! И зачем мы разделись! – загалдели вокруг.

– Вы и без меня знаете, лорды, что государственный переворот – дело чрезвычайно затратное. Ну, окопались мы тут, в лесу. Разбили лагерь. Тренируемся с утра до ночи. Мы великолепные бойцы. Но нас слишком уж мало. Потому что у моего дяди-императора армия. Нужны наемники, а чтобы их перевезти, нужны корабли. И без денег ничего у нас не выйдет.

– Да где ж их взять, эти деньги, – мрачно сказал тот, которого назвали Сирилом. Коренастый, плотный и в самом деле с животом. В отличие от того же поджарого красавца-виконта. – На все наше имущество наложен арест. Мы заговорщики, бунтовщики. И мы практически нищие.

– Вот я и придумал, где достать деньги. Прибился к нам на днях один парнишка, сбежал из домашнего театра. К ним там управляющий приехал. Из замка Стертонхолл. Отбирать натуру для живых картин. Все вы знаете, как живут хозяева этого государства. Сто лордов палаты и их семьи. Мужчины развлекаются по-своему, женщины по-своему. Два раза в год самые влиятельные леди съезжаются на праздник тела, – ухмыльнулся Эдж. – Сгоняют в какой-нибудь замок толпы актеров-мужчин. Выбирают тех, кто посмазливее. Ну и когда представление закончится, разбирают натуру по спальням. И так три дня. То есть, три ночи.

– И что ты предлагаешь? – насторожился хоть и безземельный, но как-никак баронет, вскинув фамильный крутой подбородок.

– Мы захватываем кареты вместе с сопровождающими и подменяем актеров собой. Едем в замок Стертонхолл. Выполняем все капризы леди. Включая живые постельные картины. Изучая при этом драгоценности зрительниц. А на третью ночь забираем все самое ценное и уходим.

– Но это бесчестно! – возмутился белокурый красавчик Лю. – Мы же не бандиты! А это чистый грабеж!

– А хозяева этих драгоценностей не грабят народ? – прищурился Эдж. – Не торгуют должностями? Взяток не берут, судят по закону. На какие деньги эти драгоценности куплены, а, Лю? А ну-ка, напряги свою память, а не можешь, так я подскажу. Взять тебя, Сирил. Вспомни, как убили твоего отца, а твою мать и сестер натурально ограбили. Забрали все их фамильные драгоценности и деньги. Баронесса заболела от горя и вскоре умерла, а как с тех пор живут твои сестры, сам знаешь. Практически нищенствуют.

– Да я с радостью пойду с тобой в этот чертов Стертонхолл!

– Ты не годишься, – жестко сказал Эдж. – Разве что… Актерам тоже нужна прислуга. А лошадям – конюхи. Если ты не брезгуешь лопатить навоз, милорд, то я тебя возьму.

– Погоди… А остальные? Те, которых ты отберешь? Они что будут делать? – встрял в разговор один из лордов, тот, у которого шрамов на теле не было, а вот само тело впечатляло. Да и лицо было красивое, волосы каштановые, густые, глаза цвета нефрита, серо-зеленые.

– Соблазнять высокородных дам, – невозмутимо сказал Эдж. – С целью проникнуть к ним в спальни. Поэтому мне и нужны красивые. Четырех достаточно.

– Я не собираюсь этим заниматься! – вспыхнул юный Лю.

– Вот ты-то как раз и пойдешь, – жестко сказал Эдж. – И это не обсуждается. Потому что это – приказ. Ты из нас самый смазливый. Ты прошел отбор, плюс виконт Беранер, а еще лорд Калвиш. У вас есть какие-то возражения, герцог? – и он вопросительно посмотрел на темноволосого с нефритовыми глазами.

– Если бы я был герцогом, то были бы, – сказал на это Калвиш. – Но я, как и вы все лишен своих земель и имущества, на которые наложен секвестр, остался только титул. А что он стоит без владений? Да ничего. И хотя затея мне не очень нравится, точнее, моя роль в ней, но если больше некому…

– Мне нужны отборные самцы. Такие, чтобы дамы их захотели. Иначе ничего не выйдет. Конкуренцию нам составят самые красивые в империи актеры.

– А почему нам просто не вломиться в замок и не взять свое по праву? – и баронет Гарвир воинственно сжал кулаки.

– Потому что кроме охраны, которой в замке и так немало, там будут еще и маги. И в комнаты леди так просто не войдешь. Да и на шкатулки наложены печати. Только если леди сама пригласит, и признает за гостем право находиться в ее покоях, можно будет забрать шкатулки, а для удобства лучше будет забрать только драгоценности из них.

– А если силой? – предложил все тот же Гарвир.

– Пытать женщин? – презрительно сказал Эдж. – Ну, уж до этого я не опущусь. А стойкость этих высокородных дам, вы и сами прекрасно знаете. Ничего они нам добровольно не отдадут. Поэтому нам надо прикинуться актерами.

Лорды мрачно молчали.

– Я не альфонс, – с обидой сказал за всех красавчик Лю. – Я аристократ! Потомок хоть и обнищавшего, но древнейшего знатного рода! И притворяться актером, да еще и спать с кем попало…

– Мы тут постимся без женского общества и уже готовы залезть хоть на местную ведьму, которой без малого сто лет, а наш малыш где-то находит себе развлечения, – подмигнул отвергнутый Сирил. – Оно понятно: с таким лицом и делать ничего не надо, чтобы развлечения сами тебя нашли.

– Не твое дело мои развлечения! – моментально вскипел Лю. – Завидуй молча!

– А чего тогда не хочешь переспать и с парочкой леди? Они хорошо одеты, и пахнет от них приятно. И уж точно они помоложе ведьмы Эдит, к которой мы ходим за зельем от полученных царапин. Клянусь, что ей лет сто, иначе я бы не удержался и соблазнил ее! Даже, несмотря на отсутствие у Эдит половины зубов!

Все дружно засмеялись. Да, с женским обществом в лесном лагере было туго. И лорды рады были даже крестьянкам, которые привозили еду на телегах. Большинство были замужем и уже в возрасте, а уж если попадалась молоденькая и незамужняя, за нее среди аристократов разгоралась нешуточная битва.

Вот Сирил и подколол сэра Лю. Который пользовался у неприхотливых крестьянских девушек небывалым успехом.

– Да, кстати, Эдж, а можно будет эту леди, у которой мы потом отберем драгоценности, хотя бы поиметь? – спохватился безземельный баронет. – Должен же я хоть чем-то ее отблагодарить. Я честный человек, а не разбойник, да к тому же сын вполне себе барона.

– Не можно, а нужно. Леди должна получить удовольствие, если уж лишится своих побрякушек. Но тебя это не касается, ты остаешься за стенами замка и будешь ждать добычу.

– Черт! Впервые в жизни я пожалел об этом шраме на спине! А кому-то везет, – и баронет ткнул локтем в бок зардевшегося Лю.

– А еще у меня для вас хорошая новость милорды, – Эдж взял поистине театральную паузу, словно готовился к новой роли и, когда все уже почти потеряли терпение, сказал: – Я иду с вами. Нас будет пятеро вместе со мной.

– Извини, командир, но ты некрасивый, – хмыкнул Сирил. Отомстив, таким образом, за жирок.

– Чего это я некрасивый? – и королевский бастард расправил широченные плечи. – Гляньте, какие мускулы! А пресс?! Мой торс однозначно украсит представление в замке Стертонхолл, и ради дела я даже разденусь. Дабы показать вам всем пример.

– Да у тебя физиономия зверская! – не унимался Сирил. – Как ты собираешься с таким лицом соблазнять изнеженных дамочек? От тебя воняет сырым мясом, лесом и костром! Кто поверит, что ты актер? Ты громила! Головорез! Первый дуэлянт и первая шпага! Убить – да. Но прикинуться шутом?!

– А давай поспорим. Что меня выберут на все три ночи, потому что леди меняют партнеров. Я без дела не останусь. Хотя натуры там будет много.

– Идет! Если ты хоть на одну ночь получишь приглашение в спальню к благородной даме, то я буду бегать по лесу, пока не похудею! – азартно сказал Сирил.

– Все слышали? Пари заключено.

– Ну а ты что ставишь, Эдж?

– Если проиграю, то женюсь.

– У-у-у…

– И-и-и-и…

Лорды засвистели, зааплодировали. Всем была известна неприязнь графа Варни, незаконнорожденного сына покойного императора к женскому полу. Была там какая-то история, о которой Эдж предпочитал молчать.

А задавать ему вопросы равносильно вызову на дуэль. Кому охота умирать? Граф ростом под два метра, у него длиннющая рука, в которой он держит шпагу, неимоверно длинные ноги, так что шаги получаются огромные и при этом сумасшедшая реакция. И если Эдж проиграет пари, то его жене не позавидуешь. Граф всю жизнь будет ей мстить.

Да и кто пойдет за бастарда? За опального вельможу, чья участь пока не завидна. Хотя, все может измениться. Ведь Эджен Варни королевских кровей.

– А если нас узнают? – попытался все же выкрутиться Лю.

– А кто из нас был при дворе? – пожал плечами Сирил. – Я самый младший сын, меня на королевские балы не приглашали.

– Да ты с нами и не идешь, – напомнил Лю.

– А я второй сын, – также пожал плечами виконт. – Был там единственный раз, во дворце, и меня вряд ли запомнили. Тем более что был я тогда совсем зеленым юнцом.

– Эдж вырос заграницей, – сказал за своего командира Гарвир. – Сбежал, когда его дядя пришел к власти.

– Иначе мне была бы крышка, – ухмыльнулся граф Варни. – Положим, мой словесный портрет известен, но кому придет в голову, что парень, приехавший в наемной карете на забаву дамам и я – это одно лицо? То же касается и герцога Калвиша.

– Что ж, положимся на это, – кивнул тот. – Слугу воспринимают, как слугу. А аристократ лишь тогда аристократ, когда он приезжает в карете с гербом и при нем охрана и куча слуг. Все смотрят на антураж, не на лицо. Рискнем, лорды.

… Напали на кортеж, неспешно продвигающийся к замку, само собой ночью. Убивать никого не стали, разве что тех, кто сам решил умереть и полез на шпаги лордам. Но таких нашлось немного.

Управляющий замком Стертонхолл оказался в одной из карет. Его доставили к командиру.

– Мистер, как вас там. Вы должны написать рекомендательное письмо, – и граф Варни взглядом пригвоздил управляющего к дереву, которое несчастный подпирал спиной: ноги дрожали от страха.

– П-п-письмо… Господи, кому?! – невысокий рыхлый толстячок, мигом растерявший вальяжность и респектабельность был бледен, как свежевыпавший снег.

Да такой громила кого хочешь, напугает! Да еще и мимо, словно для демонстрации пронесли пару трупов!

– Леди, которые в замке. Напишите им, что по дороге схватили простуду и валяетесь в кровати, на постоялом дворе. Поэтому в замок приедете позже.

– А к-к-кого я должен рекомендовать?

– Меня, – невозмутимо сказал граф Варни. – И вот этих четырех господ, – кивнул он на отобранных для миссии лордов. – Опишите нас, как лучших в империи актеров. Не стесняйтесь, я жду от вас цветистых комплиментов.

– Вы – актер?! Да меня уволят после этого!

– А если я не получу от вас рекомендательного письма, то убьют. Выбирать вам.

– К-к-онечно, ваша милость.

– Вот именно: милость. Вы будете жить, и вас даже станут неплохо кормить. До моего возвращения.

– А потом меня отпустят?

– Разумеется. Пострадает только ваша репутация. Но вы им скажете, что я вас заставил. Силой. И вам все поверят.

Управляющий тяжело вздохнул и взялся за перо. С таким не поспоришь. Интересно, как он собирается угождать высокородным леди? Да его же мигом раскусят! Хорошо бы схватили и повесили!

– Не дождетесь, – ухмыльнулся Эдж. – Я живучий. А вас на всякий случай свяжут. Чтобы глупостей не наделали.

Актеров также связали и отвезли в лагерь, где первым делом накормили. А потом граф Варни произнес речь:

– Мы всех вас отпустим, как только все закончится. Но несколько дней вам придется пожить в лесу. Возможно, что кто-то захочет тут остаться. Это настоящая мужская работа, хотя порою это стоит жизни. Выбирать вам.

– Красиво говорит, – ткнул Сирил локтем в бок баронета Гарвира. – Вот из кого получился бы отличный император. А то дядя Эджа косноязычен. К тому же все речи за нашего правителя пишут его секретари.

– Мать Эджа была хоть и не из больно-то знатного рода, зато умна. Всё книжки читала.

– Может, его и заделали в библиотеке? Раз он так связно и грамотно говорит, – хмыкнул Сирил.

– Тихо ты! Про мать ни слова! Эдж крайне трепетно к ней относится. Наружностью наш командир пошел в отца, а вот душа, похоже, тонкая, хоть Эдж это тщательно скрывает. Покойный император был нечета своему брату. Огромен, грозен, и боец отличный.

– Тогда как же его угораздило столь рано отправиться на тот свет?

– Против яда и заговора железо бессильно. И титул тоже.

– Вам есть, что добавить, баронет? – раздался грозный голос графа Варни. – А то я вижу, что вы меня не слушаете.

– Разумеется, есть, раз я тут остаюсь, – и лорд Гарвир встал. – Дисциплина в лагере железная, и без дела никто шататься не будет.

– Вот и проследите за этим.

– Есть, мой командир! – гаркнул баронет.

Актеры оживились.

– Может, мы можем вам чем-нибудь помочь, ваши милости? – и красавец с глазами, похожими на переспелые сливы встал.

Эдж невольно вздохнул: вот это натура! Его бы с собой прихватить, чтобы никто не усомнился. Но руки, увы, изнеженные. Оружие в них не удержать. И вырос парень в домашнем театре, а там не учат воинскому делу. А учат угождать знатным дамам и декламировать стихи. А в замке графу Варни потребуются бойцы.

Неизвестно, как все сложится, возможно, что уходить придется, оставляя за собой трупы магов и охраны.

– Расскажите нам все, что знаете об этих гм-м-м… оргиях, – сказал Эдж. – Как нам себя вести?

– О! Тут все просто! Вам надо понравиться благородным леди, угождать им всячески, и тогда они будут щедры.

– А что им нравится? – напряженно спросил герцог Калвиш. – Нет, как ухаживать за дамами я знаю, и как добиться их расположения тоже. Но тут ведь речь не о куртуазности. Одно дело добиваться женщину и совсем другое стать ее игрушкой. Когда леди требует полного подчинения и сама выбирает с кем и как ей разделить постель. Само по себе унизительно быть товаром, выставленным в витрине, на продажу.

– Я не понимаю о чем вы, ваша милость, – смутился красавец-актер.

– Мы решим это по ходу, Калвиш, – вмешался Эдж. – Похоже, что от этих лапочек мы толку не добьемся. Короче, помалкивай, и делай, как все. Там ведь будут и настоящие актеры. Постарайся их копировать.

– Мне это будет трудно. Ну, с лицом я могу что-нибудь сделать, а как быть с осанкой? Я не привык быть слугой, и если глаза еще можно опустить, то спина меня все равно выдаст.

– Нам надо продержаться каких-то три дня.

– И три ночи, – с ухмылкой напомнил Сирил.

– Ну, ночью-то все гораздо проще, – рассмеялся Эдж. – Тем более что все мы истосковались по женскому обществу.

– Надеюсь, что меня не выберут, – буркнул Лю, которого вся эта затея несказанно бесила.

Еще чего придумали! Мало того, ограбить леди, еще и прикинуться при этом актеришками! Говорят их учат всяким штукам, как сделать леди приятное. И у них, у этих актеров, совсем нет гордости.

Но тут Лю злорадно подумал, что хуже всех придется графу Варни. Вот уж кем никто и никогда не помыкал! Зрелище будет забавное.

– Герцог Калвиш, виконт Беранер, благородный сэр Льюис Кемптон и сэр Лейтон Загис, – утром выдвигаемся, – скомандовал Эдж. – Идите, отдыхайте. Готовьтесь. Приведите себя в порядок, вымойтесь, как следует, возьмите у наших гостей их верхнюю одежду. И пусть они вам помогут. Сделают все, как надо. Волосы там, завьют, напудрят, – при слове «напудрят» вышеназванные лорды дружно поморщились. – Оружие не брать.

– Да я без шпаги все равно, что голый, – пожаловался виконт Беранер.

– В замке раздобудем, если что. И сделайте нормальные лица, когда войдем в ворота. Особенно тебя касается, Лю. Готовьтесь, короче. Учите роль, – ехидно добавил граф Варни. – Завтра у нас дебют.

Глава вторая

– Ваш супруг просил передать, что к ужину не придет, миледи. Его светлость сильно задержится.

«Это значит, что и ночью он не придет тоже», – подумала Марисоль. Обычный ритуал, муж послал слугу сказать, чтобы жена не ждала. Ее это давно уже не трогает. А было время, когда Марисоль страдала, плакала, мучилась мыслью: что я сделала не так? Потому что он не пришел.

Герцогиня ужинает одна и в своей постели ночью одинока – какой позор! Ею пренебрегают, значит, его светлость пожалел о своем выборе. За спиной у Марисоль шепчутся: несчастная, бедняжка, как не повезло.

Все оказалось гораздо проще. Брак в высшем обществе это всего лишь сделка. Юных леди разбирают после первого же сезона, едва они выйдут в свет. Тех, кто привлекателен, родовит и хорошо воспитан. Участь остальных не завидна.

Марисоль протанцевала на первом своем балу всего два танца, после чего получила предложение руки и сердца от герцога Террийского и тут же покинула поле боя, где одержала безоговорочную победу. Леди Марисоль все завидовали. Блестящая партия!

Все произошло стремительно. Марисоль, дрожа от страха, в полуобмороке поднималась по широкой мраморной лестнице, чтобы поздороваться с хозяевами, стоящими наверху. Первый в жизни бал!

Юную леди весь день мыли, натирали кремами, поливали духами, причесывали, пудрили, потом одевали. А скорее раздевали, потому что это было ее первое взрослое платье. Открытая шея, плечи и почти до половины – грудь. Марисоль в ужасе смотрела на себя в зеркало.

Ей едва исполнилось семнадцать. Разве можно так поступать с юной девушкой, которая еще вчера читала сказки, болтала о пустяках с подружками, обожала шоколадные конфеты, и понятия не имела, для чего вообще люди женятся? А ее так безжалостно раздели и собираются выставить на всеобщее обозрение! Читай: на продажу!

Но когда у девушки смехотворное приданое, стесняться не приходится. Отец мечтал поскорее пристроить старшую дочь и велел портнихе, чтобы показала товар лицом. Точнее, грудью. Барон так и говорил: пристроить.

– И тогда наши дела наладятся. Я надеюсь, что у зятя будет значительное состояние. Марисоль хороша собой.

И вот она шла, мечтая прикрыться хотя бы руками. Но руки придерживали длинную юбку: Марисоль поднималась по ступенькам, изо всех сил стараясь не споткнуться. Ее щеки пылали от стыда, колени дрожали от волнения.

Герцог Террийский стоял рядом с хозяевами. Важная персона, понятно, что они не хотели упустить момент и обратились к герцогу с какой-то просьбой. Разговор был оживленный, но увидев Марисоль, герцог резко замолчал. Она подняла глаза, и поймала его заинтересованный взгляд. Который скользнул по лицу и остановился на декольте. Боже, какой стыд!

– Это ваша дочь, барон? – услышала она низкий голос, в котором ясно звучали повелительные нотки. У этого человека была власть, кроме того, что имелись огромные деньги. – Представьте нас друг другу.

Его светлость занимал пост министра каких-то там дел и был еще не стар. Хотя гораздо старше, чем Марисоль. И, увы, еще не женат.

Увы, потому что когда Марисоль прошла в бальный зал, попросил ее отца немного задержаться. Как она потом поняла, решалась ее судьба. После этого разговора, который не продлился пяти минут, и были те два танца. Марисоль велели отказать юному лорду, который подошел к ней первым, и указали на герцога Террийского:

– Вот твой партнер.

Юноша тут же исчез, а Марисоль почувствовала на своей талии уверенную мужскую руку.

– Ваш отец дал согласие. Приличия будут соблюдены, вы не можете уехать сразу. Но вы отныне моя невеста.

«Как?! Уже?».

У нее самой никто согласия не спросил. Герцогу она сразу приглянулась. Юна, чиста, очаровательна и скромна. Истинная леди. Приданого почти нет, но зато родовита.

– Она красива и хорошо воспитана, ваша светлость, – сказал отец, когда герцог лично проводил Марисоль к ее карете. Скорее всего, хотел получше рассмотреть невесту. Как она держится вне бального зала, как обходится с прислугой, насколько грациозно садится в экипаж. В общем, все. Увиденное его светлость вполне устроило. – Марисоль будет вам отличной женой.

– Главное, чтобы она поскорее стала матерью, – флегматично сказал будущий муж.

Их брак в высшем свете считали удачным. Марисоль была для герцога Террийского прекрасной витриной.

Что же касается наследника, для чего его светлость, собственно, и женился, то в первый год их брака герцог навещал жену довольно часто.

Сначала приходил его слуга и сообщал:

– Сегодня ночью его светлость нанесет вам визит, миледи. Готовьтесь.

Марисоль не понимала, зачем ей-то это говорят? Потому что в дело сразу вступали бесчисленные слуги. И как в тот день, перед первым балом, ее начинали мыть, мазать, причесывать, пудрить, одевать… То есть, раздевать. Чтобы муж ее захотел.

Он шел к жене в спальню в сопровождении пяти или шести слуг. Столько же горничных было и в самой спальне.

Сначала встречались две шеренги: горничные и лакеи. У его светлости спрашивали, не нужно ли ему чего? В смысле, может, на ее светлости надо чего-то поправить. Или сменить духи. Принести какие-то особые напитки. Или, напротив, чего-нибудь унести. После чего его светлость раздевали.

Марисоль весь день чувствовала себя куклой. Она и лежала, как кукла, боялась даже глаза закрыть. А вдруг его светлости это не нравится?

Герцог Террийский ложился рядом и просил Марисоль раздеться, обращаясь исключительно на вы. Она покорно выполняла его просьбу. Потом Марисоль поняла, почему такой богатый и влиятельный человек женился именно на ней. У нее было красивое тело. А герцог не хотел испытывать проблем с зачатием наследника.

У него и так хватало дел, важных, государственных. А это было семейное дело: продолжение рода. Марисоль лежала под мужчиной, выполнявшим свою работу старательно и методично, и старалась не кричать.

Ей было больно, стыдно, неловко, а порою мерзко. Особенно в тот момент, когда муж испытывал непонятный экстаз. Словно бился в судорогах. Казалось, он сам себя за это презирает. За то, что юная жена видит его, герцога и министра таким: потерявшим над собой контроль. Пусть на какие-то мгновения, но в эти мгновения он полностью уязвим.

Муж еще какое-то время лежал рядом, словно из вежливости, а потом благодарил Марисоль за доставленное удовольствие и вставал. Тут же появлялись слуги. Марисоль была уверена, что они подслушивают под дверью. А то и подсматривают.

Причем, не из любопытства. Они просто вышколены, эти слуги. В доме их, по мнению Марисоль слишком уж много. И герцог повсюду появляется со свитой. А впереди идут глашатаи и оповещают о том, куда именно направляется его светлость. Чтобы никаких неожиданностей. Для герцога, разумеется. Его везде должны ждать.

Муж одевался и уходил на свою половину, а в спальне у Марисоль появлялся лекарь. Задавал вопросы, от которых она краснела, и давал советы:

– Полежите еще немного миледи и, если вас не затруднит, поднимите ноги. Вам подложат подушки.

Все это было крайне унизительно. Зато усилия мужа и его личного лекаря довольно быстро увенчались успехом: Марисоль забеременела. Все были счастливы, она тоже: угодила! Марисоль все поздравляли, а герцог принес ей бархатный футляр внушительного размера.

В нем была роскошная полная изумрудная парюра: диадема, гребень, колье, серьги, перстень и парные браслеты. Марисоль не любила изумруды, хотя глаза у нее были русалочьи, с зеленью. Изумруды этот необычный цвет оттеняли, и взгляд герцогини становился поистине колдовским. Но кому ей нравиться? Мужу? Пореже бы герцог заходил в ее спальню. А лучше никогда.