Академка Поневоле

Книжный шкаф слева от меня, как выяснилось чуть позже, не совсем пустовал. Во-первых, там находились небольшие часы в золотой оправе. Я даже подняла их в руки, чтобы по тяжести точно убедиться – реально из золота! Во-вторых, там лежала книга в кожаном переплёте. Полистав страницы, разочарованно заметила, что она пустая – что-то вроде блокнота или тетради.

– Можно будет вести дневник, – произнесла я вслух. – Хотя… зачем это мне? Никогда раньше не занималась таким.

На нижней полке шкафа лежало несколько свёрнутых свитков папируса – таких же пустых, как и книга. Открыла верхний ящик комода, чтобы разложить свой скромный багаж – несколько трусиков, нижняя юбка, шерстяная кофта, дырявая детская сорочка и пара чулок – вот и всё моё богатство. С удивлением обнаружила в этом же ящике гребень для волос, чему ужасно обрадовалась.

– Всегда мечтала о собственной расчёске! – радостно воскликнула я, повертев предмет в руках.

Гребень был самым обычным, но для меня и это уже было весьма неплохо. В приюте у нас была одна расчёска на всех, которая лежала в банной комнате. Неудивительно, что мы все ходили вшивые. Вспомнив это, я невольно поскребла голову – не уверена, что сейчас я полностью избавилась от паразитов.

Мне показалось, что в комнате немного душновато, поэтому я подёргала засов на окне – он поддался не сразу, и ставни с грохотом распахнулись, впуская свежий воздух Талоснежника5.

Я оперлась на подоконник и принялась наблюдать за происходящим во дворе. Студентов оказалось гораздо больше, чем та несчастная горстка ребят, встречавших Бригитту. Внизу прямо подо мной – тот самый фруктовый сад, где мило прогуливались парочки. Несколько девочек сидели в беседке, шушукались и громко хихикали, так что их голоса долетали даже до верха моей башни. Одна студентка лежала в едва проглядывающейся траве, склонившись над толстенной книгой. Рядом с ней сидел какой-то парень с большим блокнотом на коленях и что-то рисовал, периодически поднимая голову – не получалось разглядеть – то ли пейзаж, то ли птицу, севшую на куст сирени, то ли лежавшую на траве девушку.

Слева я заметила некое подобие корта с высоко поднятыми разноцветными треугольными флагами: оранжевый, голубой, зелёный и бежевый. Они трепались на верху штыков, и я не могла рассмотреть изображение поверх ткани. Мой взгляд приковала небольшая группа студентов, собравшихся внизу. Из толпы отделился один из парней – высокий брюнет в красном. Он что-то кричал и активно жестикулировал, надвигаясь на других студентов. Те, в свою очередь, что-то прокричали ему в ответ. И вдруг он закатал кулаки и – я даже не успела моргнуть – как в его руке оказалась метла. Парень забрался на неё, взметнулся в воздух, пока волшебники внизу кричали ему что-то снизу, и помчался куда-то в горы, оставляя за собой едва заметный след.

– Вот бы и мне так! – с завистью произнесла я. До сих пор я не видела, как летают на мётлах, лишь читала в ведьминском справочнике в приютской библиотеке.

Ребята на поле ещё какое-то время препирались друг с другом, но так как невозможно было что-то внятное расслышать, то я вскоре закрыла ставни и подумала, чем бы мне теперь заняться.

Я ничего не знала толком об устройстве нашего мира. Кроме приблизительной географии я не знала ни имён лордов разных земель, ни правителей, даже толком об Академии ничего не знала. Всё, что у меня было – скудные познания с уроков учителей из приюта. Да и не сказать, что я особо тянулась к знаниям. Так, иногда что-то почитывала, что-то слушала на уроках. Понимание, что вряд ли что-то из этого мне когда-то в жизни пригодится, всегда было со мной, поэтому всё, что я изучала – лишь для общего развития. Но теперь всё может быть по-другому.

Впервые я подумала о том, что Бригитта, даже если ошиблась, забрав меня из приюта, невольно открыла мне дорогу в другое будущее. Теперь я, возможно, даже смогу поехать в какой-нибудь город, а не деревню, и прислуживать действительно знатным господам. А вдруг получится?

Настроение сразу стало повеселее, и я невольно принялась мурлыкать себе под нос, как всегда бывало, когда я начинала убираться в хорошем духе. В комнате, между прочим, тоже не мешало бы навести порядок и уют.

V. Новые знакомства

Я прошмыгнула в коридор, надеясь отыскать какую-нибудь кладовую, где хранили всякую утварь, тряпки и вёдра. И вдруг столкнулась носом с компашкой парней, которые встречали Бригитту у ворот. Лестничный пролёт оказался слишком узким, чтобы у нас была возможность безопасно разминуться. Но парни даже не обратили на это внимания. Их главарь потеснил меня, вжав широким плечом в каменную стену, так что из моей груди вырвался невольный писк. Замыкавший их шеренгу длинный парень с примечательным зелёным каре хихикнул, привлекая внимание остальных. Главарь остановился, бросил на меня презренный взгляд.

– А, ты та самая убогая новенькая. Что ты тут делаешь?

– Я… меня…

Ну же, Румпелина, соберись!

– Меня поселили в одну из комнат, – я неопределённо махнула рукой наверх.

Он хмыкнул, посмотрев туда, куда я указала.

– Тебе здесь не место, – холодно сказал он. – Надеюсь, ты и сама это понимаешь.

Я судорожно сглотнула слюну, ставшую противно вязкой. И почему я испытывала такой трепет при виде этого парня?

– Но Бригитта же зачем-то…

– Не знаю, что нашла в тебе Бригитта, – перебил меня студент, – да только ты нам не ровня. Посмотри на себя! Во что ты только одета? Из какой выгребной ямы она тебя вытащила?

Парни загоготали. Не засмеялся только один – коренастый блондинчик, волосы у которого кучеряшками торчали в разные стороны, словно множество маленьких спиралек. Его пронзительные изумрудные глаза смотрели как-то отстранённо сквозь меня. Возможно, он даже не слушал друзей – его пальцы нервно теребили полы бежевого плаща.

– Я подумала…

– А, ты ещё и думать умеешь! Ну ничего себе!

Вновь всеобщий приступ смеха. Казалось, эта свита верзилы смеётся лишь по его указке. И что самое примечательное: среди них не было ни одной девушки.

«Ну да, – ухмыльнулась я про себя, – кто с такими дураками захочет встречаться?»

Мне пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной.

– Я подумала, что Бригитта, возможно, искала себе уборщицу.

Парни перестали хохотать. Главарь отошёл от своей банды, насколько ему позволяло пространство, и вновь вынудил меня прижаться к стене, буквально пригвоздив к ней своим кобальтовым сверлящим взглядом.

– Ты? Уборщица? Мне кажется, ты такая неумеха, что даже ведро удержать не сможешь.

– Ещё как могу! И не одно, а три! И больше!

– Оставь её, Эйнвар, в покое, – прервал его зеленоволосый, осторожно тронув за плечо. – Все переживания – это пустое. Посмеялись и хватит. А то потом от Бригитты ещё вкатит. Зачем провоцируешь девчонку, словно какую-то собачонку? Может, она, правда, уборщица? И нечего тебе так морщиться.

Эйнвар. Вот как его зовут. А не тот ли это Эйнвар, который бастард лорда огненных земель? Я читала в одном свитке, что его мама – из водных. Вот почему такое нетипичное для огненных имя. Если это правда, то полностью оно звучит как Эйнвар Оган Нартинит-тард. Второе имя – имя его отца, лорда Огана Нартинита. Приставка «тард» добавлялась ко всем бастардам.

Я услышала, как Эйнвар процедил сквозь зубы: «Водные». Затем просто развернулся и побрёл наверх, куда он там направлялся. От сердца отлегло. Я была готова сейчас сползти по стенке на пол, но надо держать себя в руках, пока не пройдёт вся их процессия из пяти человек.

Кучерявый блондин ненадолго задержался, приветливо улыбнулся мне и сказал:

– Не обращай на него внимания. Эйнвар сегодня не в духе. Продули матч с утра, потом он с Эриком поругался, своим другом. Эрик потом взял, да и улетел куда-то.

– А, так это они на поле ругались только что?

– А ты видела? – брови парня поднялись вверх. – Ну, мы там были все.

– А в чём причина ссоры?

Я понимала, что не стоит мне лезть в дела Эйнвара и его компании, но стало жутко любопытно: чем так разозлил бастарда этот Эрик, что первый решил сорваться на мне, девушке, которую он даже не знает. Его поведение явно не совпадало со статусом.

Блондин посмотрел наверх, словно боялся, что кто-то из компании хватится его и решит спуститься вниз, а затем, понизив голос, сказал:

– Эрик у нас небылицы любит всякие рассказывать. Утверждает, что нашёл какой-то амулет в горах, который якобы увеличивает силу и обостряет все чувства, так что с его помощью можно не то, что экзаменационное испытание с лёгкостью сдать, а вообще захватить власть в какой-нибудь провинции. Про испытание хоть слышала?

Я кивнула. Об этом с утра мне рассказала Бригитта, пока мы тащились в карете.

Блондин ещё раз улыбнулся и протянул руку, которую я неуверенно пожала. Мне показался странным этот жест, ведь протягивать руку женщинам вроде как не принято. Впрочем, возможно, у меня устаревшие представления об этикете, которому нас научили в приюте.

– Меня зовут Аксель. А ты…

– Румпелина.

– Точно, из головы вылетело! Моё тотемное дерево – тис. А твоё?

– Моё… дерево?

Я заметила, как он стушевался, отпустил мою руку. Его щёки слегка покрылись румянцем. Он запустил руку в волосы, растрепав их ещё больше.

– А я… я подумал, ты из наших, земных. Тогда какая же у тебя стихия?

Я пожала плечами. Какая-то ошибка. Нет никакой стихии, к которой бы я принадлежала.

– Я вроде как человек.

– Все мы люди, все мы человеки, – он подмигнул, сунув руки в карманы. – Ну ладно, не хочешь говорить – храни свои секреты, таинственная Румпелина.

Я хихикнула. Это было очень мило, пожалуй, самое милое, что я услышала за прошедшее время от студентов Академии. Мы попрощались, и Аксель взметнулся по лестнице догонять своих друзей.

Я думала спуститься вниз – времени до ужина ещё хватало, чтобы закончить начатое, но внезапно столкнулась с Рамин. Она поклонилась мне и удивлённо спросила:

– Госпожа, я как раз поднимаюсь за вами! – Она осмотрела меня с ног до головы и всплеснула руками. – Госпожа, вы что, пойдёте в этом облачении на ужин? Почему вы не хотите переодеться?

– Не в чем больше, – я пожала плечами. Тёмные глаза Рамин стали ещё более круглыми от удивления.

– Неужели у вас нет красивой одежды? Ой, простите, я не хотела вас задеть, – она снова поклонилась. – Просто это так нетипично, когда знатная особа ходит в таком простом наряде. Все здесь привыкли выставлять своё богатство напоказ.

Это я уже заметила.

– Рамин, какая я знатная особа, ты что? Я же простая приютская девочка. Откуда у меня ворох одежды, ну, скажи!

– Госпожа… если позволите, я сошью вам новое красивое платье. Время есть. У меня есть ткань – парча и шёлк. Сделаю так, как вы пожелаете. Если вы позволите.

– Рамин, что ты! Такая щедрость… я не смогу принять. Зачем мне напрягать тебя?

– Госпожа, мне не в тягость сделать вам приятное.

– А давай лучше вместе сошьём платье? Я отлично умею шить. И вдвоём мы отлично управимся.

Шить я умела не очень хорошо, но чему-то госпожа Моримото меня всё-таки научила. Я просто не смогла бы стоять и смотреть, как Рамин трудится ради меня. Понимаю, возможно, ей нужна подруга, но нет необходимости подкупать меня платьями. Я и без этого готова была подружиться с этой очаровательной девушкой.

VI. Ужин

Я впервые увидела волшебную швейную машинку. Нити в неё заправлялись сами, и игла строчила сама, для этого не нужно нажимать ногой на педаль. Швейные машинки для меня, в целом, были в диковинку – наш приют не располагал ни одной.

С волшебной машинкой могла управиться даже обычная женщина без магической силы, такая как Рамин. И так ловко она подкладывала кусочки материи под иголку, что я даже не знала, чем мне заняться – нечем помочь её отточенной работе.

Когда платье было готово, и Рамин мне его показала, я невольно ахнула – настолько то оказалось прекрасно. Зеленое, почти изумрудного оттенка, из ткани, имитирующей бархат, переливающейся на свету, отороченной золотой тесёмкой в поясе. Рукава свободные, широкое декольте. Оно село на меня идеально. Я ещё покружилась перед зеркалом в полный рост – тоже ещё одна новинка для меня – таких зеркал в приюте не имелось. Затем поблагодарила Рамин. Мне так захотелось её обнять и что-нибудь сделать в ответ, но я совершенно не знала, будет ли это уместно. Об этом я решила поговорить с Рамин попозже, а сама отправилась на ужин.

Мероприятие проходило в большом зале на первом этаже. Ужин скорее напоминал банкет, где вдоль стены стояли вытянутые столы, укрытые белыми скатертями, а поверх них стояло множество самых разнообразных блюд на любой вкус. Каждый студент или преподаватель мог спокойно подойти с тарелкой и набрать себе, чего пожелает, а после отправиться к столикам. Столики для гостей стояли скученно возле небольшой деревянной сцены с кулисами. Остальное пространство зала пустовало, словно его отвели для балов и танцев.

Спустившись вниз, я вдруг поняла, что не успела придумать причёску, лишь расчесала волосы ещё перед выходом из комнаты. Ай, ладно, это же просто ужин, а не какое-нибудь помпезное торжество.

Столько еды я в жизни не видела! Это же объесться можно, в буквальном смысле. Но снедь так восхитительно пахла, что потекли слюнки. А я с утра ещё не ела, так что прямиком направилась к ближайшему ко мне столу, позабыв обо всех нормах приличия. Только я потянулась рукой за каким-то кремовым пирожным, как меня окликнули:

– Эй, ты! А тарелку взять?

Я повернулась и увидела роскошную блондинку в голубом коктейльном платье с юбкой-цветком выше колен. На большой груди у девушки при ходьбе от бедра подрагивал розовый кулон в виде сердца. Высокие ботфорты белого цвета завершали образ. Она подошла ко мне, поглядев беззлобно сверху вниз.

– Кто ты вообще такая? – спросила она, заметив мой сконфуженный взгляд.

– Румпелина.

– Пирожных никогда не видела?

– Не-а, только на картинках, – я мотнула головой.

Блондинка удивилась, раскрыв пухлые розовые губки, тряхнула золотистой гривой и ухмыльнулась.

– Откуда же ты? Приютская, что ли? Давно вас к нам не присылали. И что, какая у тебя сила?

Я позволила вырваться истерическому смешку и пожала плечами. Блондинка выгнула бровь, скрестив руки на груди, но затем махнула рукой и отвела взгляд.

– А, ну, значит, на распределении узнаешь.

– Что ещё за распределение?

– Испытание для новичков. Мы делимся на четыре факультета по стихиям. Ещё есть чёрные – это у нас как факультет коррекции. И белые – абсолют. Боги, как называют их простаки. Причём, можно очень легко опуститься из абсолюта до чёрного, но вот обратно – навряд ли.

– А в абсолюте кто?

– Самые способные. Или те, у кого больше одной стихии. Например, дети-гибриды. У них большой потенциал заниматься чем-то возвышенным, им открыто больше дорог, потому что они быстрее осваивают программу магии. Им достаточно пару месяцев, чтобы сдать экзамен.

Звучит интересно. Пока что, как мне показалось, я ещё не видела ни одного «абсолютника».

– А в чёрных кто?

– Малолетние преступники, – отмахнулась блондинка. – Ты тарелку-то брать будешь? А то языком тут чешешь.

Она покосилась на свои ногти. Ухоженные, между прочим. Все такие блестящие и ровные. Я таких ни у кого в своей деревне не видела. Оно и понятно: наши крестьяне целый день напролёт в земле ковыряются. А эта девушка, небось, и грядки не видела никогда.

Пошла к тарелкам, взяла одну из них. С ума сойти – настоящее серебро! И не жалко? А девушка следила за тем, как я разглядываю блюдо, вертя его перед собой.

– Ты же вроде есть хотела.

Я кивнула и принялась накладывать себе еду. Пирожные подождут. Самое время взять того изумительного мяса и немного той странной крупы, а также тех ярких ароматных овощей, ведь в моих родных краях это большая редкость. Ах, как хочется попробовать всего понемногу!

– И соус бери, – с улыбкой шепнула девушка, указывая на керамическую крынку с острым носиком.

– Верóника, – тихо позвал мужской голос совсем рядом.

Блондинка тут же обернулась, скромно пряча руки за спиной. Подол её платья крутанулся вокруг плотных, но длинных ножек, слегка шлёпнув по аппетитной попке.

Я была слишком увлечена едой, чтобы обратить внимание на того, кто позвал мою собеседницу, однако теперь я знала, что её зовут Вероника.

– Эйнвар, привет.

Услышав имя, я поперхнулась крупой. Настроение резко начало портиться. Надо убираться отсюда подальше, а то не избежать мне очередной колкости в свой адрес.

Я медленно начала пятиться к обеденной зоне со столиками, как меня окликнули. Зажмурилась, проглотила комок пищи, выдохнула, успокаиваясь.

– Румпелина, куда же ты? – спросила Вероника. Мне с трудом удалось выжать из себя милую наигранную улыбку. – Познакомься с моим парнем Эйнваром.

– Мы знакомы, – холодно бросил колдун, приобнимая Веронику за талию.

– В самом деле? – во взгляде девушки я увидела… нотку ревности? Нет-нет, только этого мне ещё не хватало.

– Да, эта убогая приехала сегодня вместе с Бригиттой и шлёпнулась прямо в грязь у ворот. – Однако, о встрече на лестнице он предпочёл умолчать. Как мило. – Ты не в курсе?

Девушка покачала головкой и прикусила губу. Она была высокой, под стать своему кавалеру. Гораздо выше меня. Мало каши я ела, ой мало. И грудей у меня таких не выросло – печаль-беда.

– Не-а, я вот впервые с Румпелиной встретилась на банкете. Что о ней скажешь?

Я, конечно, не эксперт этикета, но, по-моему, вопрос бескультурный. Они что, собираются обсуждать меня в моём же присутствии?!

– Она неуклюжая недотёпа, – со снисходительным вздохом сказал Эйнвар. – А ты у меня самая лучшая.

– Правда?

– Да, моя рыбка.

От их соплей мне стало тошно, и я решила продолжить свой путь к столикам, пока эти двое миловались. На душе стало погано. С другой стороны – плевать, что они там обо мне думают. Я не хочу встречаться и видеть ни одну, ни другого. На миг мой мозг пронзила тревожная мысль: что если меня приставят убираться именно в их комнатах? Что тогда буду делать? Молча сносить упрёки?

– Не забивай себе голову всякой чебушнёй, лучше забивай желудок едой, – нараспев кто-то сказал рядом.

Оказалось, я добралась всё-таки до кремовых пирожных, которые так хотела попробовать в самом начале. Здесь тёрся тот зеленоволосый из компашки Эйнвара. До чего же чуднó он сейчас выглядел. Парень, в целом, был какой-то нескладный, долговязый, угловатый. Руки и ноги казались лишними, словно он никуда не мог их пристроить, и они просто болтались при любом действии. Волосы, странно стриженные для парня, в свете больших люстр зала оказались даже не зелёными, а цвета морской волны. Ко всему прочему у парня была рассечена левая бровь, шрам через которую доходил аж до переносицы. Своё физическое уродство мальчик решил подчеркнуть вуалью, прикрывавшей здоровую половину лица, которую тот прикрепил куда-то к затылку. В дополнение к этому он надел какой-то оранжевый пиджак с дырявым карманом и вельветовые штаны с подтяжками, болтающимися где-то у колен. Эпатажно, ничего не скажешь.

– Как делишки у трусишки? – спросил он, растягивая длинный рот в улыбке. Затем туда отправилась маленькая канапешка с кусочком рыбки и оливкой.

– Отлично, ничего не скажешь.

– Тебя Верóника достала? Выпей, чтоб тоска отпала.

– Плохая рифма, если честно.

Парень пожал плечами. Кажется, ему всё равно. Я пригляделась: под вуалью на лбу у него – россыпь угрей. Странно, что только с правой стороны. Ещё привлекла внимание одна деталь: у парня были разные глаза: один янтарный, а второй, под вуалью, зелёный, как его волосы. Интересная изюминка.

– Она милее, чем хочет такой казаться. Это всё понты покрасоваться, – пробормотал он, глядя в сторону девушки.

– А откуда ты это знаешь?

– Это всё лишь кожура, а она – моя сестра.

– Сестра?! Вот эта вот… Вы же не похожи!

– Из рóда в родá в семье не без урода.

В руке у парнишки возникло зелёное яблоко, которое он звучно откусил и принялся с таким наслаждением жевать, что мне тоже захотелось поесть фруктов, хотя мой желудок уже под завязку был набит овощами с предыдущего стола.

– А ты всегда в рифму говоришь?

– Иногда так, иногда сяк. В общем, когда как.

Он довольно гыгыкнул и потряс свободной от яблока рукой. Из пиджака полетели блестки, а затем выползла голова… гуся?

– Ч-что?

– Это мой друг – мистер Пук. – Парень поцеловал гуся в клюв и погладил по голове, скармливая остатки яблока вместе с огрызком птице. Кошмарное зрелище. Хотя в нашем приюте были и гуси, которых мне регулярно приходилось пасти. – Ну же, мистер Пук, не бойся, обратно ко мне в рукав заройся.

– Почему ты дал своему питомцу такое странное имя? – спросила я, когда гусь вновь исчез непонятным для меня образом в рукаве пиджака.

– А он пердит, жрёт и спит. Прямо как его хозяин, который целый день лежит.

Я невольно хихикнула.

– Рифмовать глаголы – дурной тон.

– Виноват, но почту за честь услышать от тебя сладкую лесть, – он несуразно поклонился, едва не касаясь своими волосами плитки на полу.

– Ладно, твоя манера речи и… твой гусь весьма интересны и делают из тебя неординарную личность. Как же тебя зовут?

– Лаззияр Астапоор. Почти как запор, – не без грусти в голосе добавил он.

– Да не слушай его, он врушка, – к нам приблизился Аксель, который, между прочим, не соизволил приодеться к ужину. – Мы все зовём его Лягушкой.

Лаззияр просиял, подпрыгнул на месте, захлопав в ладоши.

– А ты фишечку усёк и попался на крючок.

Аксель закатил глаза.

– С тобой пообщаешься – стихи начнёшь писать. Румпелина, – он обратился ко мне, – ты потрясающе выглядишь. Такое роскошное платье! Мне кажется, ты выглядишь наиболее изящно среди всех собравшихся здесь дам.

– А вот это точно лесть. – Схватившись за живот, Лягушка со вздохом сказал: – Всё, больше мне не съесть.

– Чеши тогда отсюда, – шикнул на него Аксель. Лягушка вновь поклонился, едва не стукнувшись лбом о стол и, пятясь словно рак, двинулся куда-то к своим.

– Он такой… странненький.

– Паясничает. Выпендривается перед красивой девушкой.

Я… красивая? Так, только бы не залиться краской…

– Ещё и водник6. Из них частенько выходят творцы свободного… плавания.

– Почему вы прозвали его Лягушкой? Из-за зелёных волос?

– О нет, волосы он покрасил не так давно. До этого ходил с каким-то малиновым ужасом. Даже не знаю, какой цвет у него натуральный. Кстати, он здесь уже не первый год тусуется, всё никак не закончит курс. По-моему, ему просто нравится быть вечным студентом. Прозвали мы его из-за того, что, во-первых, родился буквально на болоте, в своём Тряск-Моссене – самом низинном и водянистом городе его водной провинции. Во-вторых, он пучеглазый и большеротый. Ну, и в-третьих, он какое-то время разводил жаб. Но потом появился этот гусь, и… жаб не стало.

– Блин, бедные жабки.

– Ха, жалеешь земноводных? Ты просто не видела, что с ними на уроках вообще-то вытворяют. Пробовала вон те ломтики запечённой перепёлки? – поспешил сменить тему Аксель. – Давай я тебе положу.

Он почти выхватил у меня из рук тарелку, не дав опомниться. С одной стороны, это, конечно, мило. Но с другой стороны, этот жест показался мне странным, да и непривычным, ведь я всегда обслуживаю себя сама.

VII. Церемония

Порыв ветра задул все свечи в помещении, и зал погрузился во тьму. Я догадалась, что это произошло из-за волшебства магов воздуха. Только они могли бы провернуть такую штуку. Резко стихла оркестровая музыка, остались слышны лишь робкие перешёптывания студентов.

На сцену в темноте поднялась Бригитта О’Рейли – я поняла это по угадываемым очертаниям престарелой дамы в кринолинной юбке. Она щёлкнула пальцами, и точечно над ней зажглось три свечи, парящие в воздухе. Директриса постучала ложечкой по хрустальному бокалу, который изящно придерживала в руке за ножку.

– Дорогие ученики волшебной Академии де Магика! Надеюсь, вы получаете удовольствие от ужина и наслаждаетесь проведённым временем в стенах нашего учреждения. Вы должны быть благодарны Богам, которым поклоняетесь, что одарили вас способностями. И эти способности дали вам возможность встать на ступень выше простых сограждан Великой Империи, стать сверхлюдьми.

У меня невольно поползла одна бровь наверх. Странная речь, очень странная. Я покосилась на Акселя, хотела спросить, всегда ли у них проходят так приёмы пищи, но парень куда-то запропастился. Вот только-только стоял здесь – и след простыл.

– Я желаю каждому из вас успехов в обучении, постижении такого непростого ремесла как магия. Желаю вам определиться и найти свою нишу в мире, своё призвание, которое принесёт вам не только деньги и удовлетворение, но и будет работать на пользу общества. Помните, что магия должна нести свет, а не тьму. И что пользуясь волшебными силами, вы должны руководствоваться лишь светлыми чувствами. Это милосердие, сострадание, любовь, забота…