Двумирье Креста. Бегущая по мирам – 17

– Отличные результаты, мудрый Клисаматан, – улыбнулся царь. – Не успели поделиться, но ты сам пока занимался материалами по пленнице. Она дала бесценное. Первая разведка в день поимки по свежим следам дала направление. Вторая разведка Брона просто не дошла до цели. Никто же не предполагал, что девчонка за шесть дней, хотя наверно больше на один день, поскольку она помнит себя уже среди раскалённых песков, прошла пятьдесят лиг! И по прямой. Третья экспедиция на верблюдах вышла левым крылом к портальному камню. Двести вёрст пустыни в любую сторону! И мы нашли место уничтожения каравана груллов. Получается, что Лана проходила по тридцать вёрст в сутки, и помнит себя через сутки после выхода из портала. Но и это не всё. Она скрыла нечто важнейшее. На месте гибели каравана груллов найден кувшин из-под мозгового джинна, как на нём написано, непростой был караван, да простые там и не ходят. Судя по всему шёл от портала. То есть кто-то принёс через портал мозгового джинна, а может и нескольких. Караван его встретил, шли на запад, к Тяжким горам, за которыми наше Малолесье, и на главный пик которых и Лана шла. И в Тяжких горах много пещер, да и не пойми чего. И кувшин был недавно открыт. Так что защищаемая тобой девица скрыла важнейшее, она пережила атаку мозгового джинна. И может быть захвачена. Мы уже прочитали, что порабощённый джинном может быть абсолютно нормальным, джинну вовсе не обязательно вмешиваться в жизнь носителя. Хотя бывает, что и с ума сходят во время борьбы при вселении джинна.

Мудрый Клисаматан вытаращил глаза, налил половину бокала шмугряка и быстро выпил, указал на понурую головку Ланы с завязанными глазами и заткнутыми ушами, и на дверь, за которой отдыхал менталист.

Но сначала Лану допросили. Плачущая девицы призналась помимо почти всего остального, что да, напал мозговой джинн, а потом улетел. А она забыла. Не поверили. Допросили и про вещий сон и про спасение мира. Вытянули всё. Лана скрывала только подготовку побега. Лане сказали не сопротивляться обследованию мозгов, глава Тайной Канцелярии и плётку показал. Кивнула обречённо.

Могучий, как он считал, да и все в этом мире считали, менталист подержал руки на голове Ланы, через пять минут пыхтения вынес первый вердикт:

– Ничего не видно. Просто стена! Выше гор! Сверху ошмётки мозгового джинна. Он просто разорван на дальних подступах, так удобнее описать для воинов. Я знаю, что очень мало кто может отбиться от джинна. Ещё меньше тех, кто после этого останется не идиотом. Ещё меньше тех, кто просто с повреждёнными мозгами. Ну а кто с совсем целыми, я просто не знаю.

– Поищу в своём универе, – слегка заплетающимся языком сказал старый всё-таки эльф.

– Я пойду в голову исследуемой! Как следует покопаюсь. Пройду в самые глубины! Сниму защиты! Аккуратно возьму под контроль и всё рассмотрю. Задета моя профессиональная честь! Лучшему специалисту мира какая-то сопля, фигурально выряжаясь, кукиш показала! – провозгласил менталист. – Уложите девчонку на лавку или топчан какой, привяжите. За час или два справлюсь. Будет больно, девочка, но ты сама виновата.

Привязанная к мягкой кушетке Лана прошептала неожиданно пришедшее ей в голову:

– Верёвкой обвяжите.

– Ты уже привязана, – улыбнулся генерал спецназа.

– Не меня. Проректора.

– Зачем?

– Когда его колбасить начнёт, тяните что есть сил. Ко мне и к нему не прикасайтесь. Может и останется с мозгами хотя бы как у обезьяны. Но если быстро поймёте, то под себя покакает недельку, и дальше продолжит профессорствовать. А нефиг мозги взламывать! – язвительно, хотя и не желала этого, объяснила Лана, потом для себя отметила, что у неё опять приступ дури от шока.

Профессор наклонился над Ланой, положил руки на её голову, потом одну переместил под левую грудь. Лана закрыла глаза, не будучи способной сопротивляться сильному всё-таки вторжению – и не помнит она нужные заклинания, и сил магических уже нет. Потом застонала, закричала жалобно…

А потом атакующего менталиста начало колбасить! Агент с верёвкой не сразу потянул, и слабо, но под рёв хора командиров дёрнул сильно. Менталист отлетел от жертвы, продолжил колбаситься на полу, но уже не с возрастающей, а с убывающей амплитудой и экспрессией.

Лана быстро успокоилась, открыла глаза и повернув голову смотрела на взломщика мозгов. Под которым растекалась лужа мочи, а судя по запаху, и не только мочи. Унесли. Лану усадили и надели полумаску и наушники.

Эльф, попивая шмугряк, прогнал с лица злорадную улыбочку, проговорил, стараясь побыстрее закончить и перейти к пиру, со шмугряком:

– Чёрная магия, есть чёрная магия, и не важно, тёмный или светлый маг применяет. Я противник такой менталистики. Пускай гордый Жакат девицу в попу расцелует, она его спасла. А я вижу, что по мозгам получил хорошо, но не критично. Итак…

Клисаматан указал пальцем вверх:

– Там есть НЕЧТО. Я не про богов. Сами подумайте, боги тоже откуда-то пошли. ЭТО тоже откуда-то пошло, но философию отложим. Мы знаем про Чуму, про Равновесие, про Хранителя нашего мира Фотнир, про судьбу, и много про что ещё. Но нифига не знаем из мудрости Вселенной, так нам досталось в чудовищных войнах прошлого. Из портала посреди Гол-са-Фот пришла ничего не помнящая, но вспоминающая девица. Не умеющая колдовать, но варящая магические зелья, не понимая как. С потрясающей ментальной защитой, живучестью в песках и защитой от ядов. Но не она первая из портала, даже порталов, он не один, приходили и раньше, и от них мы знаем, что есть миры с настоящей могучей магией, утраченной у нас, даже почти все магические и научные книги уничтожены. И все Школы Магии. И у нас что-то неладно с маной, её мало. И Лане был сон, спасти мир. Она и делает что-то, сама не понимая. Значит и не надо ей мешать. Вернуть откуда взяли, но не на край пустыни, конечно, и… не забыть. Присматривать при случае, интересно же. А зло она точно не причинит, по крайней мере осознанно. Просто смириться, что мы ей помочь не можем. И понять, что она такое, откуда, как и зачем, тоже не можем. Не понимаем и что значит спасти мир. Отбить нападение некромантов? Так мы и сами отбиваем, и куда сильнее слабой девицы. И почему сейчас? Сорок тысяч лет назад в войнах и от Чумы погибло большинство населения, но тогда таких оригинальных спасательниц вроде не было. А тогда из района Гол-са-Фот куда более могучие силы лезли. Всё.

Но остальные со «всё» не согласились. Все признали, что Лана ещё что-то скрывает. А Лана уже подумывала, что может лучше рассказать свою последнюю тайну, про замышляемый побег, встать на колени перед царём, подчиниться, сделать его «моим хозяином» и «моим царём», он вроде не злой. Поможет спасти мир. Но тут её подняли, быстро потащили, спустили в лифте и завели в большую мрачную и жуткую комнату в отблесках огня.

Пофиг Лане до всякой мрачности и жути с изображениями костей и монстров, но тут было другое. Пока Лана набирала в рот воздух для крика и выпучивала глаза, с неё ловко сняли платье и спиной уложили на жёсткую скамью, щёлкнули кандалами на ногах, на руках за головой и вокруг талии. Пытошная! Где в жаровнях раскаляются клещи и шипы, с потолка свисает дыба, всюду висят по стенам и разложены на столах жуткие инструменты. И к ней уже направлялся палач с раскалёнными докрасна клещами.

Лана зашлась в отчаянном крике. Просто смертном вое. Дёргалась и билась изо всех сил, но вырваться, конечно, не могла. Прокричала среди отчаянных воплей:

– Нееет!!! Я боюсь! Мне уже больно! На мне Привет Палачу! Я сразу умру!

Эльф глухо ругался. Подданные короля застыли с каменными лицами. Король махнул палачу отойти, сказал короткими фразами, выходя из страшного помещения:

– Отвязать, одеть, успокоить. Утром отправить с Броном в Мучко… Друг мой Клисаматан, я не знал, что так выйдет… Что девица так труслива… А на мне ответственность за царство… Пугнуть надо было… Нехорошо получилось… Ведьмы пустоши или рассказывали всё до пыток или умирали в начале пыток… Привет Палачу. Мы такую магию не знаем.

– Мы тоже, – кивнул эльф. – Я понимаю тебя, но так не поступил бы. Наверно. Я не король. Предлагаю остальные дела на завтра отложить. Пошли пировать.

Через два дня скачки приехали в Мучко. Лана была молчалива, от Брона отворачивалась. А уже почти бывший десятник и сам не знал, как быть. Попытки обнять наложницу приводили к отчаянному крику и нешуточному сопротивлению. По совету друзей, да и всех, оставил пленницу в покое и занялся делами – ждать указ короля и готовиться к переезду в столицу, передавать усадьбу дальним родственникам, прощаться с друзьями и пировать с ними, приглашая в гости, в свой замок.

А через день в полночь Лана надела своё платье из пустыни и лёгкие ботиночки, взяла незаметно стащенные в цитадели огниво и маленький нож, прихватила плед, выскользнула из своей комнаты, незаметно проскользнула за ворота. Прошла по улице, открыла в западном частоколе калитку к реке, отперев замок украденным вечером ключом, и юркнула в заросли кустов вокруг купальни девиц. Всего несколько секунд и была на виду, и осматривавшая окрестности стража её не заметила. Разделась, смотала узелок, привязала к голове. Дождалась когда облака ненадолго закрыли луну, переплыла речку, прошла по воде вдоль берега, вышла, оделась и побежала на юг. Через десяток минут запыхавшаяся вбежала под деревья и пошла шагом, пытаясь меньше спотыкаться о сломанные ветки и камни.

Шла до утра и потом весь день, периодически шла по ручьям. Ночью спала, завернувшись в плед под корнями упавшего дерева, и разведя большой костёр перед укрытием.

Шла дальше. Радовалась, что казавшийся густым лес таковым не был, небольшие холмы и скалы особо не затрудняли путь. Ручьи и небольшие речки с песчаным и каменистым дном проблемы не составляли. Были едва заметные тропы и заросшие травой дорожки. Изредка встречались крохотные обнесённые частоколом деревни и отдельные усадьбы, но обойти их труда не составляло, заметив сгущение тропинок или услышав шумы или почуяв дым. Пару раз её видели, но издалека. Один раз какой-то мужик гнался, но был слишком далеко и медлителен. И Лана долго пробежав по ручью и, оставив мокрые следы на поперечной тропке и прыгнув обратно в воду, оторвалась от неумелого охотника.

Зверей путешественница тоже не боялась, сама не понимая почему, и вообще чувствовала себя спокойно и в лесу, и в ночи. Во время одной ночёвки под небольшой скалой к ограждающему костру подошли два небольших волка. Но Лана почувствовала их заранее, проснулась, а потом чувствуя непонятный зуд в правой руке и в клыках, очень широко раскрыла рот и зашипела так, что волки развернулись и убежали. Лана сама не заметив обратно укоротила клыки, подбросила валежника в костёр и спокойно опять заснула.

Глава 3. Идущие туда и обратно

На четвёртый день марша на юг вымотавшаяся и отощавшая – опять осталась только кожа да кости, не считая сисек, попы и ляшечек, которые не уходили, пока питание от Астрала справлялось – девица вышла к поперечной лесной дороге, пошла направо, на запад. Вскоре увидела едва заметную тропу на юг. То есть к цели – к Великому Востзап Пути. Лана сняла и швырнула в кусты совсем истрепавшиеся ботиночки и босиком пошла по тропе. Уже скоро конец этого пути. Пути на юг. И там надо будет поесть и как следует отоспаться в таверне, только денег добыть. Но проблемы путешественница решила решать по мере поступления.

Гастрономические мечты уставшей девчонки прервал выскочивший слева огр! И он тоже мечтал перекусить. И имел для исполнения своего желания куда большие оснований. Вполне быстрый для своих габаритов сильный и рослый лысый желтокожий толстяк – и боец отличный, с полудюжиной топоров и тяжёлой саблей на необъятной талии – быстро настиг сначала молча, а потом и с визгом бежавшую девицу. Скрутил, вырвал ножик, связал руки и ноги, и понёс, радостно напевая неожиданно тонковатым голосом незамысловатую мелодию без слов, а только с ляляканьем. Уже через пару минут принёс добычу в своё логово в виде довольно новой небольшой избушки, перед которой на колу торчал одинокий череп невезучего лесовика или охотника. Избушка была на удивление даже не вонючая, как и хозяин.

Положил обед на скамью, убрал со стола миску с кашей, отправил прилетевшего на свист потрёпанного голубя с запиской, растопил большую печь, начал неуверенно с энтузиазмом расставлять баночки со специями, мешочки с крупами, овощи и пучки трав, и сказал:

– Ты приглашена на званый обед! Уже позвал моего братана, нас в одной партии шаман сделал, и завтра тебя и скушаем. Оооо, представляю как ты будешь смотреться на блюде, с румяной корочкой и с яблочком во рту! Братан отлично умеет готовить вадятину. Оооо, как же он запёк ту купчиху! Только в тебе мяса раза в три меньше. Но это тоже годится, ведь мы договорились с братаном делить добычу по головам, а не по весу.

Лана, сама себе удивляясь, что вадоеда и при короткой погоне, и при доставке в избушку, и при начале явно долгой беседы как-то не очень боится, отогнала уже знакомый зуд в клыках, поддержала разговор и внесла рацпредложение, как откуда-то вспомнила такой термин:

– Сэр вадоед, спасибо за приглашение на званый ужин, пусть и главным блюдом. Но вы и не представляете насколько почётно простой селянке получить приглашение на ужин к благородному воину.

– А ты… крепкая, – пробормотал польщённый «сэр».

– Ну а куда деваться? Попалась, значит такова моя судьба. Ну а если ещё и с румяной корочкой и яблоком во рту… Но я вижу, что могу быть полезной вам, сэр огр, в приготовлении приправ, подлив и маринада. Я неплохо умею готовить. И гарниры могу сделать, но их наверно лучше завтра. Когда ваш брат почтит нас визитом? А пока можно не спеша заняться тем, что не испортится и даже должно настояться. У вас, сэр вадоед, отличные специи, и где только находите в лесу? Только развяжите меня, я не сбегу от такого быстрого бойца, да можете и за ногу верёвкой привязать.

Огр почесал башку, глубоко воткнул нож Ланы в стену под самым потолком, так что она и дотянуться не смогла бы, не двигая тяжеленную мебель. Развязал руки и прекрасные ножки добычи, привязал к правой ноге верёвку, оставшись совершенно равнодушным к красоте, подтверждая, что огры лишь изредка могут возжелать любви, что даже логично при размножении с помощью шаманов и в некотором роде почкования. Пояснил:

– Братан придёт завтра через час после рассвета. Через часик тебя и зарежем небольно, приятно иметь дело с таким вежливым и воспитанным главным блюдом. А специи я покупаю в городе, он всего в паре лиг, дойти до Великого Востзап Пути и немного по нему, вернее по дороге. А Путь включает в себя и версту от дороги, и таверны, рынки и города. Я там и работаю грузчиком, плотником и каменщиком, иногда и в охрану нанимаюсь. Я же не говорю про мою маленькую слабость, что я в некотором роде уважаю вадятинку. А на Великих Путях есть Золотое Правило, что и на дорогах, и в городах все достойные негоцианты, стражники и обслуга, пока не доказано иное. Даже кочевники и варвары Правило соблюдают, получая свои пошлины. Когда мы с братом шли сюда, даже зомби видели, но он вёл себя культурно и его не трогали. Сказал, что его хозяйка ведьма пустоши погибла, а он уцелел. Работает землекопом, могилы копает. Честно зарабатывает на свой кусок тухлятины и стакан водяры. Представляешь какие умные умертвия бывают? Улучшенный истинны зомби, даже можно сказать, суккуб!

Лана взяла котёл на четверть ведра, поставила на огонь, налила воды, начала бросать травы и специи, огр даже сходил в лес с такой прекрасной хозяюшкой на верёвочке, начавшей свою предварительную кулинарную обработку. И там Лана подобрала несколько трав, корешок, пару листков и кусочек коры. И щебетала, но старалась культурно, не перебивая истосковавшегося по общению гостеприимного хозяина. А вадоед расчувствовался, размяк, и болтал о разном, впрочем и ситуацию контролировал. Вернулся и к обсуждению вежливости и традиций. Даже удивил Лану, хотя с её памятью чему удивляться открытиям, она даже вспомнила и рассказала шутку, про какая хорошая болезнь склероз – ничего не болит и каждый день новости. А огр вещал:

– Тут недалеко медведь живёт. На восток отсюда. Я его хотел поймать и съесть, так он меня матом послал! Представляешь? Совсем нет культуры и уважения в некоторых.

– Говорящий медведь? – искренне удивилась Лана, округлив глаза. – Ах, какой невоспитанный! Хоть и разумный.

– Да какой разумный? Так, слегка. А хочешь, я тебе на мандолине сыграю?

– Конечно хочу, сэр вадоед! Какой вы талантливый!

– Шаман научил, сказал, что можно в лесу у дороги играть, кто-нибудь пойдёт посмотреть и послушать, и на вертел угодит. Ну а сам он так играть начал, а к нему четыре рыцаря слегка хмельных подъехали. Ну и убили. А потом и его логово разорили с помощниками. Всех порешили. Весь рой. Только я с братаном и уцелел, мандолину подобрали и пошли оттуда, где никакого уважения к музыке. Теперь играть боюсь.

– Ах, какая незадача, – всплеснула ладошками Лана, стараясь не рассмеяться.

А потом вместе с огром Лана свистом подозвала вернувшегося голубя, насыпала ему зёрнышек и крошек, натренировавшись подзывать и слушая пояснения хозяина:

– Шаман рассказывал, что один некромант систему связи наладил здесь, довольно много зачарованных голубей летают, понимают, куда лететь надо и надо ли вернуться, и сопровождают временного хозяина, если приказать, только зёрнышки надо сыпать, если долго при себе держать. Тот некромант здесь свои дела делает, и наш рой к делу привлёк, для разведки и важных поручений. Готовятся наши к вторжению! Любой, кто посвистит правильно, может подозвать. Они отличаются растрёпанностью, но свистеть можно и не видя, может где-то не очень далеко пташка.

Но зелье сварилось. И остыло немного. Лана зачерпнула кружечку, отпила половину сладковатой жижи, послушала сообщение, что зелье превращения в каторжную свинью нейтрализовано, промурлыкала:

– Отличный тонизирующий напиток! Завтра на пиру будете меня запивать. Хочешь отведать?.. Постой, сэр вадоед! Не надо всё, брату оставь.

Огр выпил большую кружку, в треть котелка, а потом замер, пошёл рябью, окутался мерцанием и дымкой, прорычал что-то неприличное, но потом издал долгий отчаянный визг свиньи, затем опять сквернословил. Но атаковать не мог – бился на полу, пробовал встать, неплохо перекрывал выход. Лана запрыгнула на стол, поставила котелок на верхнюю полку, вылезла в маленькое открытое окно, прихватив и кусок хлеба, к которому давно присматривалась, быстро закрыла дверь и подпёрла поленом. Превращение заняло минут пять, ещё минут пять визга и выпутывания из одежды, а потом раздался первый мощный удар в дверь.

Ведьмочка посмотрела в окно на огромного жирного хряка, который для девицы представлял серьёзную опасность, и быстро пошла на восток, жуя хлеб и громко крича:

– Мастер медведь! Мастер Медведь! Где вы? Ау! Отзовитесь! Вам есть подарок! Хотите кушать? Мастер Медведь! Ау!

Через десяток минут за спиной Ланы, которая не почувствовала опасность зверя, раздалось вежливое покашливание:

– Чего кричишь? – спросил лохматый крупный бурый медведь, стоявший на задних лапах небрежно прислонившись плечом к дереву.

– Заблудилась. Страшно. Вдруг звери, – пошутила Лана, раз уж и отлично слышавший призыв медведь решил пошутить.

– А шумишь-то чего?

– Может услышит кто, – сказала Лана, уже вспоминая шутку.

– Ну я услышал, легче стало? – закончил шутку мишка. А может и в этом мире такая в ходу?

Лана быстро объяснила и вместе с шагавшим на двух ногах косолапым отправилась к избушке. Не отказавшийся от свининки из огра медведь разболтался в предчувствии пира, от наличия собеседницы и отвечая на вопрос благодетельницы:

– Я родился медведем. Меня поймали, потом купил некромант один. Он тренировался превращения разные делать. Кого-то в собаку превратил, с первым месяца три наверно возился. Одного в страуса. Из меня за месяц сделал говорящего и ходящего на задних лапах, и ловкости рукам добавил, и ума немного. Только жрать в лесу лучше на четырёх ногах. Это я понял, когда сбежал от него, переправился с бродячими артистами через Длинный Мост, там две труппы шли, а я между ними, они и думали, что я в другой труппе. Ну и давай бог ноги. Сейчас вот здесь осел. Но голодно, чёрт возьми, да и корешки и муравьёв жрать уже не хочется. А ты не от него часом?

– Нет. И я не некромант. Я зелья варю, – пояснила Лана. – И превращаю куда быстрее.

– А может меня можешь… того… обратно?

– Ты уже такой, и всегда будешь знать кем был, – веско сказала Лана. – Некромант тебя всё-таки улучшил. Ну и я в свинью могу.

– А может попробуешь? Некромант тот на превращённых пароль накладывал, чтобы обратно кто другой не вернул. Я произносил, но не помогает. Вот ещё разок. Как там… Открой тайну Фот-са-Гол!.. Ничего.

– Странный пароль. Но ты ведь не вад, превращённый в медведя, у тебя даже не превращение, а… изменение.

– Точно! Вот я глупый!.. А фразу эту некромант часто повторял, когда книги свои ворошил, а я рядом в клетке сидел, и он не знал, что я уже поумнел. Хотя от стольких повторений и баран запомнит. Ну и маг, чтобы пароль не забыть, свою любимую присказку паролем и сделал. Всё равно никто не догадается.

– Ладно, пришли. Первое блюдо. А завтра утром второе будет.

Лана послушала тишину за дверью, отошла. Медведь убрал полено и получил по морде мгновенно распахнутой дверью.

– Сюрприз, – смеялась Лана под острый визг гибнущей свиньи. Каторжной. Но почему каторжной, Лана ещё не вспомнила.

А потом Лана сама поела каши, которую сварила вместе с зельем, правда подгоревшей и пересоленной, немного навела порядок и подготовила ловушку, выдала сытому медведю мандолину и сказала:

– Научись бренчать, Миша, и без куска хлеба не останешься. Станешь бродячим артистом на Великих Путях! Там всем можно ходить и жить. Почему бы и не тебе?.. Ой! И я артисткой попробую! А пошли вместе!

Но Миша оказался не готов идти. Да и вообще решил сначала на мандолине научиться, и взялся за дело с энтузиазмом, довольно ловко перебирая струны огромными когтями. Но учиться надо долго… Лана предложила просто бренчать какофонию и приплясывать, но туповатый полузверь воспылал гордостью творческой личности и опять отказался.

Утром второй огр вошёл в избушку и по слогам прочитал записку под большой кружкой: «Братан, мы с главным блюдом собираем травы для фаршировки. Выпей с устатку освежающего напитку».

Ну и через десяток минут довольный медведь подвесил за избушкой вторую свиную тушу в дополнение к притащенной из леса недоеденной первой. Сел на завалинку, дёрнул струны мандолины, посмотрел на небо и с улыбкой пробормотал:

– А жизнь-то налаживается!

– Череп выкинь, а то решат, что ты кокнул бедолагу. И если в люди пойдёшь, лучше молчи, медведь с балалайкой ещё туда-сюда, а вот говорящий… И пока, Миша. Может ещё встретимся, – помахала ручкой Лана, взяла дюжину найденных у жертв монеток, подала Мише половину, сунула за пазуху к тонкому животику маленький острый кривой ножик второго огра, и жуя кусок хлеба с солью пошагала на юг.

Через час Лана уже смотрела на дорогу. Да уж, не таким пустынным представляла путешественница Великий Востзап Путь. Только одинокая повозка, нагруженная ящиками в сене, влекомая бодрой лошадкой и управляемая крепким слегка пузатым мужиком, ехала с запада на восток. Лана спросила:

– До города далеко?

– Не далеко, – ответил мужик.

– Подвезёшь?

– Садись.

Лана села на сено и поехала по пустой дороге. Ни встречных, ни попутных. Мужик охотно болтал о ценах на недорогое вино, пару дюжин ящиков которого вёз, и на элитное, бутылку которого тоже вёз. Через два часа довольно быстрой езды по совершенно пустой дороге – даже единственная таверна стояла пустой с закрытыми воротами и ставнями – Лана спросила:

– А до города далеко?

– Теперь далеко! Но ты приехала, красотка! – радостно сказал мужик. – Можешь не вылезать, я тебя на сене насиловать буду!

Он остановил повозку и весело оглянулся. Чтобы увидеть взмах ножа по его натянувшейся на шее вене. Лана взяла мешок мужика, вытерла о него ножик, вытащила немного еды. Начала есть, подавив странное желание попробовать текущую из шеи кровь жертвы, которая билась в агонии около телеги. Когда несостоявшийся насильник затих, Лана вынула горсть монет из его кошеля, сунула себе в кармашек, распрягла и отпустила побежавшую куда-то в начинавшуюся справа степь лошадь, взяла бутыль с элитным вином и пошла дальше на восток. Вообще-то на запад хотела, но раз уже далеко и нет ничего вёрст на двенадцать как минимум, то значит на востоке есть.

Есть. Но немного не то. Через полчаса, когда и слева лес совсем поредел, в степи справа поднялась пыль и раздался гул – топот тысяч бодрым аллюром надвигавшихся лошадей. Лана сошла на обочину – ну скачут, нечего под копытами путаться, хотя и не по дороге скакали, а пока к дороге – поставила початую бутыль на травку и замерла. Убегать совершенно бесполезно.