Ветер и Сталь

Да, решено. Как только Тойве найдёт деда, то сразу ему всё расскажет. Пусть тот посмотрит на него своими мудрыми, цвета металла, глазами из-под густых бровей, погладит по голове, как в детстве и… поможет.

Перед молодым охотником открылась полянка с большим валуном и спуском к реке. Огненный ходил вокруг камня, принюхиваясь и недовольно ворча.

Тойве перехватил ки поудобнее. Ему не понравилось то, что он увидел здесь. Возможно дед попал в беду? Очень много чужих следов со странной твёрдой подошвой. Похожих на те, что носили сейчас Койла и его имперец. Здесь к берегу причалил челн, сделав глубокую борозду в грунте, и с него спрыгнули, не таясь, несколько человек, оставив глубокие отпечатки. Цепочка следов вела к валуну, сюда же подошёл и дед.

Так, стоп. Дед пришёл позже. Следы чужих просто изначально были глубже, но травинки уже выпрямились и свежие листочки местами их покрыли. А ача-ача прошёл пару дней после них. Значит они не встретились, а старый шаман также обнаружил последствия высадки этих инородцев. Возможно также ходил здесь, изучал. Действительно интересно, что имперцы, а Тойве уже не сомневался, что это были именно они, здесь забыли? Они редко поднимались так далеко на север от своих границ. Только купцы, да и те не часто.

Итак, все следы ведут к камню. Огненный, поскуливая, лапами пытается залезть под валун, словно там что-то есть.

Юноша подвинул пса и обнаружил узкую щель, ведущую в сухую полость. В которой действительно что-то лежало.

Он пошарил рукой и вынул дощечку с символами. Три челна на реке, волк над ними и стрелы, остриями к кораблям. А в углу нацарапанное изображение ящерицы – волнистая линия, головка, хвост, четыре лапки. Нацарапано в другом стиле, другим человеком и пропитано чем-то коричневым. Тойве принюхался. Кровью?!

Тут его бросило в холодный пот – ящерки, вышитые на рубахе деда! Дед, что, с чужими? Да нет, не может быть. Совпадение. Нужно просто взять эту дощечку с собой, догнать ача-ача и показать. Охотник уже представил, как отдаёт её, как старик смотрит своими стальными глазами, а потом внимательно изучает письмена, водя пальцем по резам. После благодарно хлопает его по спине и уходит в лес, посовещаться с духами. И только Быстрый остаëтся сидеть стражем, дабы беречь тот хрупкий узел пересечения двух миров.

Дед пошёл от камня на северо-восток. И Тойве устремился за ним.

Глава Третья. Вой волков

Глава Третья. Вой волков

Утром молодого охотника разбудило странное ворчание Огненного. И не враждебное, но и не дружелюбное. Настороженное что ли? Но и заинтересованное. Он так реагировал на незнакомых, не часто встречаемых, собак людей Щуки.

Утро выдалось холодным. Костёр догорел и чернел потухшими углями среди влажной листвы. Тойве выдохнул паром и повернулся в сторону, куда напряжëнно вглядывался пёс. Сердце на мгновение замерло и заколотилось чаще. Но нет. Не она.

Мелькнувший среди лысеющих ветвей серый силуэт молодой волчицы мгновенно бросил в жар. Тощий Хвост? Значит и Вейма где-то рядом?

Но нет. Это дикая волчица. Хотя и похожа. За одной серой тенью ожили и несколько других, столь же призрачных в утренних сумерках.

Огненный прижал уши и оскалил острые клыки. Он тоже понял, что волчица не одна. Громкое, уже грозное рычание разогнало дымку тумана. Рука нащупала ки.

Значит за ними увязалась стая. Возможно зашли на территорию их охотничьих угодий. А они почуяли пса. Неприятно. На ночь нужно будет привязать Огненного. Волки могут выманить его и загрызть. Да вон хотя бы на ту самую молодую волчицу. Тем более, что он привык к дружбе с Тощий Хвост, может рвануть за ней в лес. Прямо в зубы к её сородичам.

И заготовить дров побольше. Чтобы на всю ночь хватило. Спать придётся урывками, но волки не решатся атаковать, пока горит костёр, поэтому привязать собаку и поддерживать огонь.

Неужели это дед, прошедший здесь ранее привлёк внимание стаи? Стареет ача-ача… Раньше, были времена, подкрадывался к серым хищникам на расстояние удара копьëм. Сколько почëтных трофеев в его кудо, которые добыл сам.

Вообще, люди старались с волками соблюдать нейтралитет, но нарушали его чаще серые разбойники. Особенно зимой. Подходили близко к селению. Резали свиней. Могли даже собак загрызть. Поэтому, как ни крути, а хороший волк – мëртвый волк, в виде шкуры на плечах.

Интересно, где сейчас Вейма и не угрожает ли ей опасность? Надо бы как-то предупредить, что серые объявились. И всего в паре дней от селения. Правда она чаще в противоположной стороне, ближе к Койну. Там, скорее всего, безопасно. Да и чувствует она лес получше иного матëрого охотника. Так, что за неё можно не беспокоиться.

Огненный не отбегал, как вчера. Держался рядом. Иногда вскидывал уши, прислушиваясь, и грозно ворчал. Волки чётко держали след. Не показывались, но и не отступали.

А где-то на берегу могучей реки тревога без видимой причины сжала сердце, одиноко пробивающийся по лесу, девушки. Вейма споткнулась о старый корень и удержалась от падения лишь оперевшись о своё копьё.

Словно почувствовав что-то, вернулась Тощий Хвост. Остановилась перед подругой, заглядывая в глаза.

Девушка прижала руку к груди:

– Что-то не так… – коснулась она кончиками пальцев серой морды. И обе почти одновременно услышали равномерные всплески на реке. Будто большая лодка идёт по старому Койну…

Когда только первые лучи, просыпающегося осеннего солнца коснулись лесного селения, от Большого Жертвенного Камня уже доносились ритмичные звуки и протяжное, заунывное пение. Это старый шаман, вернувшийся накануне вечером, уже проводил свой обряд ни свет, ни заря. Глаза его неестественно блестели, а движения были слишком резкими и энергичными для человека его возраста.

Мало-помалу начал стягиваться к Камню народ. Пошли перешëптывания. Нервозность среди зрителей действа нарастала. Из своего кудо выглянул заспанный Койла. Посмотрел, усмехнулся и скрылся внутри.

– Люди ппеланчле! – резко развернувшись, воззвал шаман к народу, – духи явили мне страшное предзнаменование! – его голос набирал мощи с каждым словом, – скоро явятся к нам жуткие твари – демоны, злые духи во плоти! Придут с юга по реке, на трёх больших челнах. Будут жечь, грабить и убивать! Всех, кого не убьют, заберут в полон, в рабство! Внемлите же словам моим, ибо в них ярое предупреждение! Дети Леса, мы должны готовиться к битве! Мы должны ударить первыми по демонам, идущим под знамëнами волка!

Он с удовлетворением взирал на перепуганные лица своих зрителей, внутренне аплодируя самому себе. Духи будут довольны, он сумел донести до людей их волю. Теперь осталось ещё одно дело, не менее важное. Он сделал шаг вперёд и толпа благоговейно расступилась.

– Я буду говорить с покшуртом! – громогласно заявил он и твëрдой походкой направился к длинному кудо вождя.

Сырость и свежесть от реки и огромные вековые деревья вдоль берегов. Койн – не степной Сичь, он темнее и холоднее. И чем дальше заходили корабли на север, тем сильнее это ощущалось. Темнело рано, причаливать к берегу получалось не всегда. Как сейчас. Один берег высокий и обрывистый, а на втором густая непролазная чаща подступала прямо к самой воде.

Люди кутались в тëплые одежды и пытались согреться тëплой похлëбкой из походных корабельных кухонь.

А на «Щите Вейры» в отсеке капитана, но без самого Жона, который находился на «Скале» под наблюдением лекарей, собрались сержанты, изучая карту.

Леон, сбрасывая напряжение, растëр мозолистыми ладонями лицо и взъерошил ëжиком свои короткие седые волосы:

– Нет, точно это знает только капитан, – разочарованно выдохнул он, – я здесь ходил лишь раз в жизни, когда в Олосень шли. Двадцать, почитай, годков назад. А на этой карте никаких отметок нет… И как быть я не знаю… Помню только, что где-то здесь, – он обвëл область пальцем, – нужно будет повернуть в маленькую впадающую речушку и идти по ней до переката.

– Да уж… Задал Жон задачку, – побарабанил пальцами по столу Марцелл, – ваши предложения, друзья?

Русолав пожал могучими плечами, ощутив на себе взгляды других командиров:

– Так, а что? Я в этих местах никогда не бывал даже.

В отсеке повисла напряжëнная тишина, только было слышно, как негромко переговариваются люди по соседству, в трюме, да хнычет ребёнок.

Русолав виновато поскрëб пятернëй затылок:

– Ну давайте разведку вдоль берега отправим?

Леон оторвался от изучения карты и долго посмотрел куда-то вдаль, прямо сквозь переборку:

– Не хотелось бы… – наконец произнëс он, – не знаем ведь, что тут у местных на уме.

– В этих дебрях кто-то живёт? – удивился сотник.

– Да. Здесь три племени. Территория на запад от Койна принадлежит одному, а восток делят два других и та самая речушка – как раз граница между ними. Раньше они смирные были, мы даже торговали с ними в тот раз. Правда странные они – не показываются. Скоро должна быть их деревушка, так её и не увидеть с воды, если не знать точно. А как они сейчас себя поведут, кто знает?

Громко вздохнул Марцелл:

– Проводника бы нам…

– Где ж его взять? – протянул Леон, – если местные из лесу не показываются.

– А как же вы тогда с ними торговали? – непонимающе спросил Русолав.

Седой сержант перевëл на него взгляд:

– Да как, оставляли свои товары на полянке и приходили на следующий день за тем, что нам предлагали на обмен. Так и «торговали».

Сотник почесал густую бороду:

– Значит надо глядеть в оба, как увидим речушку – мы с ребятами пойдëм прогуляемся вдоль неё, мы-то к лесу привычные, найдём ваш перекат. А, если не найдём, значит не та речушка и след дальше идти…

– Ох, затянется наш поход… – перебил его Леон, – так мы до зимы до Северного моря не успеем…

Теперь его перебил Марцелл:

– А это ничего не даст, если успеем. Мы зимой Северное море не преодолеем. Тем более на таких кораблях. И «Щиту Вейры» и «Скале» нужен полноценный ремонт. Иначе никак.

Старый седой вояка уставился на него, будто увидел в первый раз:

– А ведь ты прав, Марцелл. Мы не успеем в любом случае. А это значит, что нам придётся зимовать здесь, в лесах. И место нужно искать, исходя из этого, и запасы делать. Нас много – еды мало. С местными на контакт идти опять же…

И повисшая в отсеке тишина стала выразительнее любых слов.

Глава Четвëртая. Когда духи молчат

Глава Четвëртая. Когда духи молчат

Отчаянные лучи осеннего солнца бессильно скользили по серой хмари над морем, не в силах пробиться сквозь этот щит к изумрудным волнам. То ли туман стлался над поверхностью, то ли дым от гибнущей эосской эскадры, пытавшейся стремительным рывком добраться до алтейской армады. Но те ближнего боя избегали. Отступали и издали отстреливались своим знаменитым алтейским огнём.

Во дворце, преклонив колено, стоял, понурив голову, Артемитор. А прямо над ним скалой нависал сам император. Лицо повелителя искажала гримаса неистовой ярости, глаза метали молнии, а при каждом гневном слове, исторгаемом, клокочущей лютой яростью глоткой, изо рта разлетались хлопья пены. Гнев повелителя, казалось, обретал материальность и свинцом давил на грудь протосеваста. Тот явственно начал ощущать нехватку воздуха. И еле сдерживался, чтобы не завалиться на бок прямо здесь.

Наконец поток проклятий от правителя Эоссии начал иссякать. И вот Соларх замолчал. Артемитор облегчëнно выдохнул.

А император, одарив его тяжëлым взглядом, сделал пару шагов назад от своего пунцового помощника и, повернувшись к нему спиной, сказал:

– Ферзион пал. Клибаны не удержали крепость. Твои действия, «протосеваст»? – прозвучавшая неприкрытая ирония на последнем слове больно резанула по ушам.

– Солнцеликий! Я… я… – запнулся бывший силентиарий, не зная, что сказать. Только сверлил взглядом мощную спину Соларха, пытаясь справиться с внезапно возникшей крамольной мыслью – в зале они одни, два стража возле дверей не успеют даже дëрнуться. И вот он уже практически кожей ощутил хруст шейных позвонков, сворачиваемых его тренированными руками…

– Думаешь, что успеешь меня убить? – вдруг неожиданно и громко рассмеялся император и резко развернулся так, что протосеваст отдëрнулся назад от неожиданности. Не удержал равновесия и, нелепо взмахнув руками, грохнулся на спину. Правитель заливисто хохотал, держась руками за живот, только что пальцем не тыкал, – ты не стоишь даже ногтя от мизинца Кириада, – отсмеявшись, сказал Соларх.

Артемитор поднялся, встал на ноги, картинно отряхнулся:

– Ну знаешь, солнцеликий… Это уже слишком… – он сделал стремительный шаг к повелителю.

Лицо императора мгновенно стало серьёзным. В глазах блеснула сталь:

– Назад, пëс! На колени!

Квалистрат неожиданно для самого себя подчинился – отшагнул и рухнул на пол.

– Впрочем, ты мне больше не нужен, – император подошёл к протосевасту и коснулся его головы. Тот почувствовал лëгкий укол в макушку и с животным ужасом осознал, что его тело стремительно немеет и перестаëт ощущаться. Он хотел закричать, но не смог. Единственное, что осталось подвластным ему – это глаза. Которыми он бешенно вращал, панически пытаясь сообразить, что делать. Соларх осторожно, одним пальцем толкнул его в лоб. И Артемитор упал. Вновь на спину, как безвольная кукла, в жутко неудобную позу, вывернув коленные суставы.

– Войдите! – громко приказал повелитель. И протосеваст услышал, как распахнулись двери и раздались шаги. Потом краем глаза, на самой границе периферийного зрения, увидел смутную фигуру в чëрной хламиде слева и блеск доспехов справа.

– Мы прибыли, солнцеликий! – раздались синхронные голоса.

Ответ императора долетел откуда-то издалека, вероятно, он уселся на трон:

– Враги вовремя убрали с доски фигуру Кириада руками этого недоумка. За один шаг до начала партии, – он помолчал и продолжил, – но империя устоит. А теперь мне нужен отчёт от вас о последних событиях.

Заговорил человек, облачëнный в доспехи. Артемитор узнал в нём Дорикратора.

– Солнцеликий, флот вступил в тяжëлый бой с армадой Алтеи на подступах к столице. Моряки будут биться до последней капли крови, но не пустят врага к Ауроре. На севере алтейцы подло сожгли Ферзион и теперь идут вдоль Железного Хребта. Гарнизоны рудников сдаются без боя. Тратийская Стомахия недоукомплектована, боюсь не удержат Пен, а номидийские стомахии ещё в пути. Потеряли в давешнем шторме часть кораблей с войсками из Грации. Таким образом, наш север открыт и беззащитен после разгрома клибанов. Ставка на них не оправдалась…

В зале повисла глухая тишина. Такая, что было слышно, как далëкая муха жужжит и бьëтся в мозаичное окно.

– Торения отказала нам, – начал говорить второй человек, в чëрной хламиде. Им оказался Диаэтнератор, – наëмников не будет.

– Что не удивительно, – раздражëнно гаркнул император, – после того, что мы тут сотворили с их поддаными. Заигрались с этой Степью… – судя по звукам, он слез с трона и протопал к окну, помолчал, стоя возле него, потом резкий хлопок и надоедливое жужжание мухи прекратилось. А Соларх продолжил, – повелеваю собирать ополчение. Ставьте в строй всех, кто сможет держать в руках копьë. Передать приказ Доместику: на базе столичного гарнизона подготовить из мобилизованного населения три полнокровные стомахии. Сколько сможет продержаться Пен?

Дорикрато скривился:

– Алтейцы тащат свои метательные машины, после обстрела огнём, они возьмут город сходу.

Резкий шелестящий звук означал, что император развернулся – взвился его пурпурный плащ, а звуки шагов сказали, что он приближается.

– Значит пошлите гонцов в Пен, – приказал Соларх, – с повелением вывести войска и вывезти все припасы. Что вывезти не успеют – сжечь. И сам город сжечь. Жителей – в строй. Кто воевать не сможет, использовать для строительства оборонительных сооружений и транспортировки грузов. И пусть отступают сколько смогут, нужно выйграть время.

Император подошёл совсем близко, так что стало слышно его напряжëнное дыхание.

Дорикратор закашлялся:

– Там Шестая Стомахия Серебрянная не далеко…

– Шестая? Там? – удивился правитель Эоссии, – откуда она там?

Кивок в сторону, лежащего и лишь вращающего белками глаз, Артемитора:

– Этот отправил. За виланцами.

Соларх громко рассмеялся. Потом довольно похабно и неожиданно для персоны такого уровня смачно сплюнул на своего обездвиженного протосеваста и сказал:

– Хоть какая-то польза от него. Значит стомахию вернуть! Пусть идут на соединение с пенским гарнизоном и выигрывают для нас время. Пока мы соберëм войска. Всё, свободны.

Дорикратор с Диаэтнератором совершили поклоны, собираясь покинуть зал, но Соларх затормозил их жестом:

– И этого с собой заберите, – скорчив брезгливую гримасу, отмахнулся он, как от назойливого насекомого, – бросьте где-нибудь… в канаву, пусть крысы сожрут.

Люд, стар и мал, србрался возле кудо своего вождя. Все были напряжены и взвинчены, открыто выражая опасения о своей дальнейшей судьбе. Мощная речь старого шамана, вкупе с его ритуалом впечатлили население небольшого лесного селения. Люди ждали итогов переговоров ноя и покшпурта, забыв о повседневных утренних делах.

А шаман с вождём в это время уединились в дальней части длинного кудо. Только два ближника остались стоять за спиной лидера племени.

Старик увлечëнно и самозабвенно расписывал жуткие сцены того, что будут творить прибывающие демоны. Говорил ярко с глубоким чувством, помноженным на сильнейшие эмоции. Так, словно видел это всё наяву. Хотя, кто знает, может и правда видел?

Покшпурт становился всё бледнее с каждым словом, которое будто молотом вколачивал старый ной, а у ближних охотников на потных ладонях, сжавших рукояти ножей, побелели от напряжения костяшки.

– Духи повелевают: немедленно начинать готовиться к обороне! Завалить тропы, разослать дозоры, отправить людей к Щукам, чтобы они тоже готовились к битве! – брызжа слюной вещал шаман, – ты ведь знаешь из-за чего эта напасть?

– Н-нет… – затряс головой вождь, – чем мы прогневали духов?

– Эх, – кряхтя поднялся с брëвнышка старик, вдруг ощущая, как силы покидают его и резко темнеет в глазах. Он повëл рукой, восстанавливая равновесие и понял, что без ещё одной дозы чудесного порошка не сможет исполнить задуманное на сегодня, – ты же покшпурт, второй человек после ноя, – резко и безапелляционно заявил он, проверяя границы, – а не чувствуешь, что чужие в лесу порушили вековое равновесие и духи лишь хотят его восстановить…

– Послав против нас демонов? – тоже подскочил вождь.

– Да, – скромно пожал плечами шаман, – но они любят свой народ и потому велят обороняться. Я пойду.

– А кто чужие? – быстро спросил покшпурт, заглядывая старику в глаза, но уже явно догадываясь, – это Ливий, да?

Ной остановился в полуобороте и пристально, тяжело посмотрел на собеседника. Так, что тот растерялся и отвёл взгляд, рассматривая растрескавшийся земляной пол под ногами.

– И не только… – многозначительно добавил шаман, – ты всё правильно понял, покшпурт. А теперь надо действовать. Выдели людей для дозоров и работ.

Тот быстро и мелко закивал, испытывая чувство вины. Ведь причиной напасти стал и его, вернувшийся из империи, сын Койла. Как и пришедший с ним наставник имперец Ливий. То есть его прямая вина за грядущие жуткие события, с его позиции, просматривалась чëтко, ясно и безальтернативно.

– Да, выделю, конечно.

Шаман кивнул и, властно вскинув руку, остановил вождя:

– Не провожай, я сам покину обитель.

На выходе перед кудо его ожидала оживлëнная и возбуждённая толпа. Старик, буквально ощущая на себе тревожные взгляды, на миг замер, а затем, гордо вскинув голову, прднялся по земляным ступеням. Вот, всё складывается, как нельзя лучше. Всё как он и запланировал. Осталось добраться до своего жилища и вдохнуть ещё порцию чудесного порошка. Тогда он с лёгкостью доведёт задуманное… то есть веленое духами до конца.

– Народ Леса! – вскинул он руки, —дети Филина, мы сумеем преодолеть все испытания, ниспосланные нам, если будем вместе, как единый кулак! – он сжал ладонь и поднял руку над головой, как знамя, – мы поразим этих демонов под знамëнами волка! У них нет ни единого шанса против нас! Духи поддержат своих детей.

Голоса перед кудо вождя зазввчали уже бодрее. Люди, как пластилин, менялись в умелых руках опытного манипулятора.

– Да, мы поразим их стрелами! – крикнул кто-то.

– Убъëм всех демонов! – вторил второй голос.

Ной жестом остановил разгорающееся эмоциональное пламя:

– Покшпурт проявил истинную мудрость— он велел создать дозоры и отправить их к реке, а также сделать завалы на тропах. Он доверил возглавить вас славному Урхе. И я постараюсь уговорить своего скромного сына на это важное дело. Ведь нет лучшего охотника в селении, чем Урхе! Кто, как не он возглавит и приведёт вас к победе?

Люди согласно и восторженно загудели:

– Да, только Урхе!

– Пусть возглавит нас!

– Правильно!

Шаман, по-стариковски кряхтя, но изо всех сил пытаясь сохранять внешнее величие, пошёл прямо сквозь толпу:

– Расступитесь, мне нужно идти.

Тут перед ним возникла пожилая женщина и, вцепившись в него, чуть не плача, завопила:

– Да за что же нам это? Скажи!

Люди бросились было оттаскивать женщину, но шаман гордо остановился и ответил:

– Духи сказали, что равновесие порушено. То вековое равновесие, хранившее наших предков под сенью нашего Леса, растоптано! Чужие речи, чужие обычаи, чужие одежды! – якобы невольный взгляд в сторону одиноко стоящего жилища Койлы, – презрение к старине привлекли беду!

Койла повернулся от входа, завешенного шкурой и посмотрел вглубь, в сумерки своего кудо:

– Ливий, старик совсем обезумел.

Раздались шаги и в луч света вышел высокий широкоплечий человек с шапкой чëрных, как смоль волос. Его внешний вид резко контрастировал с грубыми одеждами жителей селения. Он носил тëплую синюю тунику, шерстяные штаны и, натëртые до блеска, кожаные армейские сапоги.

– Нужно остановить его, – сказал он, – мы ещё не готовы. Нас поддерживают только молодые охотники, да и то не все.

Да, – согласился Койла, – Тойве, внук этого безумца и его прихвостни, явно будут за его деда…

– Надо что-то придумать, чтобы переманить этого Тойве на нашу сторону. Это будет сильнейший удар под дых шаману.

Молодой человек, одетый, как и его чужеземный наставник, задумался. А что придумать? Тойве слишком привязан к старику. Как успел заметить Койла, даже больше, чем к своему отцу, охотнику Урхе. И как его переманить?

– Пока не забивай голову, – угадав мысли подопечного, положил ему руку на плечо Ливий, – наблюдай за ним. Наверняка что-то есть, за что его можно будет подцепить, как рыбу на крючок. А как только он наш крючок заглотит, так и возьмём его за жабры, так что и дëрнуться не сможет. А теперь иди, поговори со своими людьми. Успокой их. Хотя бы просто породи в них сомнения, это уже будет хорошо.

И Койла пошёл. Солнечный свет резанул по глазам, привыкшим к полумраку кудо, он опустил на несколько мгновений веки, а потом, набрав в лëгкие побольше воздуха, начал вещать. Громко, с явным презрением:

– А кто-то видел эти челны? Кто-то виделтэти корабли своими глазами? – крикнул он, обводя толпу рукой, – Нет? А я скажу вам: старик объелся гнилых мухоморов и пугает вас! Это всё пустые страшилки!

Толпа возмущённо загудела:

– Молчи, чужак!

– Это из-за тебя всё!

– Из-за меня ЧТО? – скрестив руки на груди, спросил Койла, сделав ударение на последнем слове, – у кого-то есть доказательства? Это всё ложь! А истинная сила в мощи Эоссии! В её стомахиях, в её науке, в её искусстве! Вот где наше будущее – не сидеть в глухой чаще и боятся всего нового, а двигаться вперёд в союзе с могущественной империей! Мы рождены нн для того, чтобы ютиться в холодных землянках, а чтобы жить в больших и тëплых домах! Не утолять голод чëрствыми лепëшками и вяленым мясом, а вкушать изысканные блюда, возлегая за удобными столами на мягких подушках!

– И что ты предлагаешь? Пойти против воли духов? – крикнул кто-то.

– Я говорю вам, – спокойно ответил Койла, что нам нужны не заклинания, а разведка и ремëсла. Не ритуалы, а союз с Эоссией. Это и безопасность, и процветание. А стариковские страшилки только отвлекают нас от наших проблем…

– У нас сейчас одна проблема – челны с врагами! – раздался возглас из толпы.

– Их никто не видел, – парировал сын вождя, – возможно и нет этих челнов вовсе. А вот то, что наш вождь слаб – есть. И то, что его дочь – позор рода, тоже есть. Нам нужны порядок и сила. Вот, что нам нужно!

Теперь в толпе раздались и одинокие одобрительные крики. Но они встретили сопротивление иной, более консервативной части населения. Началась перепалка.

Что с удовлетворением созерцал Койла, а также он, с ощущением победы, заметил, как шаман, переваливаясь с боку на бок и периодически останавливаясь для передышки, поплёлся к своему кудо, не вступив с ним в открытое противостояние. Или он слабее, чем кажется, или что-то задумал старый плут.Тихая лесная обитель превращалась в поле битвы, где противников не видно, но победа нужна любым путем.