Костяная паучиха

Павиус сделал выпад, Паучиха отступила и стеганула его цепью в грудь. Удар выбил бы из него воздух, но он успел поймать цепь свободной рукой и рывком дёрнул на себя.

Потеряв равновесие, она повалилась на него, ухватившись за одежду, чтобы устоять. На мгновение битва стала похожа на любовную сцену. Подняв серые глаза, Паучиха поймала его взгляд.

– Услышь же меня, Инквизитор, – прошептала она, и Павиус почувствовал, как тело дрогнуло. – Обычные гули не забирают мёртвых, тут что-то не так…

Договорить она не успела. Инквизитор схватил её за волосы, отдирая от себя, заставляя встать на носочки, выгнувшись, пытаясь уменьшить боль.

– Не смей ко мне приближаться, – задыхаясь, проговорил он. – Тварь!

Чувствуя, как пылает лицо, он оставил меч, выхватив из-за пояса кинжал. Холодное лезвие прижалось к белой коже на шее, но взгляд Паучихи оставался спокойным. Опустив руки, она не сопротивлялась, только смотрела спокойно, с затаённой в глубине глаз усталостью.

– Вы видели, у них нет половины черепа. Оставили ровно столько, сколько нужно для управления. Кто-то послал их за вами, – произнесла она.

Пальцы против воли разжались, словно из них ушла вся сила. Он хотел злиться, ненавидеть это языческое, нечистое отродье, но не выходило. Словно её отрешённость и спокойствие были заразны.

– Если вы не будете делать из меня врага, нам не придётся воевать, – тихо проговорила она и, мягко коснувшись жёсткой руки, убрала её со своей головы.

– Павиус!

Дрогнув, инквизитор сжал кулаки и заметил, как она вздрогнула от его изменившегося взгляда, поспешно отступая. Всё ещё нагая, она сжалась под его взглядом, обхватив себя руками, словно только сейчас обнаружила отсутствие одежды и смутилась.

“Нечестивая, грязная магия, – ругался он про себя. – Посмотрел ей в глаза, и она меня заворожила. Так и есть, заворожила. В следующий раз стоит выдавить ей глаза. Для нашей миссии они ей не нужны”.

Вогнав меч в ножны, он отступил к епископу, что баюкал покалеченную кисть. В пылу битвы шкатулка оказалась на полу. Подняв её, Павиус небрежно бросил шкатулку на кровать, заметив, как дёрнулась Паучиха.

– Быть может, это эксперименты вашего брата? – осведомился инквизитор, открывая ближайший шкаф.

– Исключено, – присаживаясь на край комода, решительно мотнула она головой.

– Раньше он не брезговал натравливать мёртвых на людей, – резонно заметил он, доставая простынь, и бросил ею в Паучиху.

– Вы верно выразились: мёртвых, но не извращённых не-мёртвых созданий, – быстро закутавшись в простынь, она благодарно кивнула. – Это больше похоже на дела какого-то экспериментатора, что намерено вырастил гулей и нашёл способ подчинить себе.

– Не вижу разницы, – отозвался епископ, морщась, пока Павиус рассматривал его руку.

Ведьма вздохнула. Помочь исцелить рану она даже не предложила. Заматывая руку епископа, Павиус бросил в её сторону взгляд. Как раз вовремя, чтобы заметить, как та потёрла пальцы, между которыми что-то блеснуло.

– То, что вы зовёте меня ведьмой, с точки зрения терминологии совершенно неверно, – заговорила она, поплотнее закутываясь в простынь. – Ведьмы – это обладательницы внутреннего природного дара, и подчиняется им живая природа. Животные, магические создания, растения. Способности их по большей мере интуитивны. В моём случае дар был, – она запнулась, – благоприобретённый. Я не способна создавать энергию из ничего, только получать и перерабатывать внутри себя. Мне подчиняются мёртвые. В классификации Капитула я некромант, – и помедлив, добавила, – а по факту я жрица Смерти.

Епископ бросил в её сторону красноречивый взгляд.

– Моя задача – упокоить тех, кто лежать в могиле не хочет, и уничтожить тех, кто извращает смерть, создавая чудовищ. Если коротко, я скорее инквизитор от мира мёртвых.

Ответить ей никто не успел, в дверь деликатно постучали.

На пороге стояли бродяга и высокий черноволосый эльф.

– Комнаты для барышни готовы, – низко поклонившись, произнёс последний. – Граф приказал проводить Костяную Паучиху в её покои.

Как на пружине Павиус подскочил на ноги. Её нельзя отпускать. Она должна находиться под его, Павиуса, присмотром!

– Не стоит так волноваться, – расслабленно отмахнулась Паучиха. – Вы помните, что мы не должны ставиться врагами, ведь так?

Взгляд у неё был лукавый. Блёклые серо-розовые глаза блестели. Бледные губы изогнулись в хитрой улыбке. Павиус уже потянулся к мечу, но епископ тронул его за рукав, останавливая.

– Ступай, презренная женщина, но помни, в чьих руках твоё сердце.

– Премного благодарна, – издевательски поклонившись, она отправилась за эльфом.

Едва дверь закрылась, Павиус взорвался:

– И вы отпустите её?! После всего того, что она сделала и наговорила?

– Успокойся. Мы в гостях и вынуждены подчиняться законам этого дома.

– Нет закона выше Божьего! – запальчиво воскликнул инквизитор.

– Нет. Но наша миссия должна храниться в секрете. Одно дело – исследование Проклятых земель, другое – врата в мир мёртвых и свихнувшийся некромант. Мы не должны сеять панику.

Павиус заметался по комнате, как дикий зверь по клетке. Под ногами поблёскивали серебряной паутиной щепки – всё, что осталось от дубового сундука.

– Её нельзя оставлять одну. Что, если она очарует Графа своими женскими чарами?! Она ставит под угрозу всю миссию!

– Павиус, сын мой. Тебе нужно исповедаться.

– Я не…

– Тебе нужно исповедаться, – с нажимом повторил епископ.

Павиус почувствовал, что не в силах противостоять его голосу. Колени сами собой подогнулись. Склонив голову, он замер в позе раскаявшегося грешника.

– Ты вновь ощутил греховное желание, сын мой?

– Нет, Владыка.

– Павиус, ты же знаешь, что не должен лгать на исповеди, – по-отечески пожурил его Епископ Арно и достал из походной сумки прут.

Инквизитор, хоть и был давно не мальчишкой, а умудрённым опытом, шрамами и сединой мужчиной, похолодел.

– Её тело ввело тебя в искушение?

Павиус хмуро уставился в пол.

– Ты ведь знаешь, что не должен лгать на исповеди. Не хочешь говорить мне, признайся самому себе.

Плечи обессиленно опустились. Он не должен воевать с едва ли ни единственным человеком, что пытается помочь, а не осудить.

– Я ненавижу её. Ненавижу всем сердцем. Я бы предпочёл сжечь останки, нежели собирать ее и оживлять.

– Но?

– Но моё тело – враг мой.

– Тело слабо, – подтвердил Епископ, беря его за руку, которой Павиус держал женщину за белоснежный шёлк и паутину волос. – Но дух наш силён!

Резкий удар по ладони заставил тело вздрогнуть, но инквизитор остался на месте. Это было заслуженно. Он позволил себе слабость.

– Мы должны закалять наш дух! – прут со свистом рассёк воздух. – Дух стоит превыше плоти, – удар, – превыше разума, – удар. – Если не можешь изгнать эти мысли, обрати их в ярость, – удар. – А если не выходит…

Пауза заставила Павиуса оторвать взгляд от ковра и посмотреть на епископа.

– Я лишь боюсь, что прознав об этом, она использует тебя, обратив ко злу.

Оставив прут, он по-отечески погладил рассечённую ладонь.

В свои покои Павиус вернулся в смешанных чувствах. Буря, не имевшая выхода, бушевала в душе. А причина ей – мёртвая дева, к которой он не должен ничего испытывать, кроме брезгливого презрения и ненависти.

Его кровь запятнана, род не чист, ему никогда бы не выбраться из роли слуги и всю жизнь прислуживать, если бы в тот роковой день Костяная Паучиха не вложила в его руку меч и не подставила шею.

Люди думают, что храбрый юнец сам, из последних сил зарубил проклятую тварь. Но это она смиренно просила о смерти.

Почему?

На кровати уже лежал чёрный с красным камзол, расшитый серебром и шёлком. Слишком шикарный для скромного инквизитора.

Доставая из сумки парадное одеяние, он думал: смог бы он стать Великим Инквизитором, будь его кровь чиста?

Епископ всего на пятнадцать лет старше, но выглядит развалиной, поход даётся ему очень тяжело. Зато сам Павиус до сих в совершенстве владеет своим телом и мечом. Он искуснее любого из инквизиторов, а видел больше любого из Охотников.

В комнату сунулся слуга и помог облачиться в строгий официальный наряд Мастера Инквизитора. Зачесав назад волосы, Павиус не отказал себе в минуте самолюбования.

Светлые волосы, подёрнутые на висках сединой, добавляли ему солидности. Костюм, позволяющий блистать на официальных визитах, не сковывал движений. Однажды Павиус сражался в нём со скрыгой прямо во время бала и вышел победителем. Пока остальные путались в длиннополых мантиях, он заколол тварь скрытым в рукаве освящённым клинком.

Глава 8 – Гостеприимство

“Я мёртвая дева, но даже для меня этот корсет туговат”, – подумала Мия, покинув покои.

Несмотря на середину дня, замок казался погружённым в дремоту. С Проклятых земель наползли серые, тяжёлые тучи, отчего длинные высокие коридоры погрузились в сумрак. Огромные картины на стенах, изящные вазы, статуи – всё словно накрыло серой пеленой.

В сопровождении молчаливого эльфа Мия направлялась в зал.

Милый граф выделил ей не просто комнату, а целые апартаменты из нескольких помещений. Кроме того одарил нарядами, какие Мия могла видеть лишь на картинках, когда сопровождала княжну много лет назад.

Ступая по пустым коридорам, Мия пыталась держать спину прямо, опасаясь, что выглядит в шикарном платье, как корова с бантиками.

“Сколько не ряди, а как была коровой, так ей и осталась”, – вспоминался ей голос из далёкого детства. Поморщившись, она мотнула головой, отбрасывая прошлое подальше, и тут же испугалась, не развалится ли причёска.

– Что-то не так? – спросил эльф.

– Всё хорошо, – тихо отозвалась она, и эхо подхватило её слабый голос. – Где все слуги?

– Им не велено появляться перед гостями. Они передвигаются другими путями.

Она покосилась на эльфа. Красивый, как зимнее утро после ночного снегопада, и такой же холодный. Странно видеть его на службе у человека. Как-то Дарий сказал, что люди для эльфов – как собаки для людей. Полезные и верные создания, жаль, недолговечные.

В огромной зале собрался народ. Мелкая аристократия, местный епископ, обряженный в чёрное и золотое. Как и замок, они все казались какими-то серыми, припылёнными, несмотря на пёстрые наряды.

Единственное яркое пятно – сам граф Виланд. В светлом камзоле, с красным коротким плащом, этак небрежно наброшенным на одно плечо. На груди приколота брошь с лисицей – гербовым зверем семьи. Казалось, ему нипочём серость и уныние. Он с улыбкой привечал как арендаторов, так и мелкое дворянство, собравшееся в замке.

Не желая привлекать к себе внимания, Мия поспешила отойти к стене, поближе к камину. Даже её мёртвому телу было неприятно холодно в этом огромном, продуваемом сквозняками и припылённом вечной тенью замке.

Сразу же рядом оказался граф Виланд. Местное солнышко, дарившее свет каждому, кто оказывался рядом.

– Госпожа, – он поклонился и, стремительным движением подхватив её руку, коснулся губами пальцев.

По спине побежали мурашки. Руки у него были ледяными, а губы и вовсе подобны кускам льда.

– Безмерно благодарен за оказанную честь.

– Что вы, это я должна вас благодарить, – подхватив юбку, Мия присела в реверансе.

Неожиданно он наклонился к её уху и спросил:

– Позволите использовать вас, чтобы разогнать уныние?

– А я могу отказать? – с усмешкой приподняла она бровь.

Если бы не воля графа, инквизитор пришпилил бы её мечом к стене, как бабочку. Опыт подсказывал, что пока не накоплена энергия, ввязываться в открытый бой с ним не стоит.

– Разумеется, – вновь касаясь губами её руки, прошептал граф, глядя в глаза.

Он стоял непозволительно близко. Расплавленное золото глаз гипнотизировало. В драгоценных камнях серёжки запутались отблески пламени камина. Голос, тихий и проникновенный, пробирался под одежду и щекотал обещаниями…

Моргнув, она скинула наваждение и, оскалившись, погрозила ему пальцем.

– Простите, не удержался.

– Что-то мне подсказывает, что вы не умеете принимать отказы.

– Истинно так. После рождения отец отослал меня подальше от замка и обеспечил всем, что только мог пожелать молодой и беспечный аристократ. После его смерти я вернулся, чтобы стать графом, но привычкам изменить сложно, – он погладил её пальцы. – Поможете мне немного расшевелить это общество? Пусть Проклятье со своей мглой останется за стенами замка.

– Разве кто-то в силах отказать вам в чём-то? – наклонив голову набок бок, повторила Мия. – Тем более, когда вы так просите.

– Господа! – громко объявил Виланд. – Позвольте вам представить мою дорогую гостью и, возможно, последнего некроманта в мире: Костяную Паучиху!

Все повернулись посмотреть на диковинку, и Мия ощутила себя жуком в банке. Зато лицо инквизитора скривилось так, что Мия почувствовала себя чуточку отомщённой.

Похоже, молодой граф привык к совсем иной жизни в столице, и местный застой ему – как кость в горле.

– Быть может, продемонстрируете нам свои таланты?

– Для этого придётся кого-нибудь убить. Боюсь, это может испортить вечер.

– Тут вы правы, – он вновь прикоснулся ледяными губами её пальцев, безмолвно говоря "спасибо". – Теперь этим провинциальный жабам будет что обсудить на год вперёд.

Расточая улыбки, граф принялся рассказывать какие-то байки о магах. Рассказы эти не имели ничего общего с реальностью и годились только для того, чтобы разогнать скуку очередной курьёзной историей.

Обведя гостей взглядом, Мия почувствовала лёгкую тревогу. Ни одного мага. У них тут Проклятые земли неизвестной природы, а при дворе никого, обученного обращаться с энергией?

Фраза графа «последний некромант» резанула слух, но Мия легко убедила себя, что сказано это было для красного словца.

Инквизитор и епископ, притащившие её сюда, оказались замечены графом Виландом и немедленно представлены под всеобщее обозрение. Наконец Мия узнала их имена.

– Его Преосвященство епископ Северин Арно, – представил гостя граф, – и Мастер инквизитор Рейно Павиус.

Епископы забавно покачались друг перед другом, словно неуверенные, кто из них главнее и кто должен кланяться ниже.

Наблюдая за ними, Мия затылком чувствовала пылающий сдерживаемой ненавистью взгляд инквизитора Павиуса. Обернувшись, она позволила себе лукавую улыбку.

– От вашей кислой гримасы вянут цветы и портится вино, – подходя ближе, произнесла Мия, наблюдая, как кривится худое скуластое лицо церковника. – Ну же, порадуйте нас, улыбнитесь!

Кажется, ещё чуть-чуть, и его физиономия треснет, не выдержав жара ненависти.

– У вас почти получилось, – шепнула она, проходя мимо, подальше от очарования графа Виланда, спешившего к инквизитору.

– Дорогой мой друг! – Виланд хлопнул инквизитора по плечу с таким видом, словно они не одну бутылку вместе в кабаке распили. – А, госпожа Костяная Паучиха. Будет ли уместно, если я спрошу о вашей последней битве?

Мия удивлённо приподняла брови. Что он имеет в виду?

– Вижу, вы уже уладили былые разногласия, так, быть может, поделитесь, как вам удалось одолеть одного из сильнейших некромантов своего времени? – продолжал граф и вновь хлопнул инквизитора по плечу.

Мия не знала, что удивило её сильнее.

Статус «сильнейшего некроманта», которым она никогда не обладала. Едва ли она входила в сотню средних магов, скорее плелась в конце списка посредственностей.

Или инквизитор, оказавшийся тем самым мальчишкой, меч которого должен был подарить ей покой.

Мастер инквизитор ничуть не походил на того мальчишку, обмочившего штаны перед противником и оказавшегося не в силах удержать меч. Теперь это был  иссушенный испытаниями мужчина с острым лицом, холодными глазами и седыми висками. Сказанное Графом заставило его окаменеть и впервые с момента их встречи после пробуждения Мии избегать её взгляда.

– Нечего рассказывать, – пожала плечами она. – Он оказался быстрее, только и всего.

Глава 9 – Лунная ночь

Вечер тянулся бесконечно долго. Светские манеры никогда не были сильной стороной Павиуса, и все эти бесконечные ужимки и пустая болтовня оказались невероятно утомительными. Едва граф отвлёкся на кого-то из гостей, мастер инквизитор позорно бежал, спеша укрыться в своих покоях. Уж лучше на ужин будет подсохший хлеб и крошащийся сыр, чем дожидаться ужина в компании сиятельного графа и его напыщенных гостей.

Вспоминая их любопытствующие взгляды и какой-то голодный блеск в глазах, Павиус невольно передёрнул плечами. Становиться развлечением для местной аристократии ему не хотелось. Пусть Паучиха танцует под их дудку, словно цирковая обезьянка.

Едва закрыв дверь своих покоев, он услышал быстрый стук каблуков.

– Демон бы пожрал эти туфли, – выругался знакомый голос.

Хлопнула соседняя дверь.

Паучиху поселили рядом.

Мысли в голове смешались. С одной стороны, граф дал понять, что Паучиха его гостья, а значит, пленить её и закрыть в темнице не выйдет. С другой, сам факт, что она гуляет тут, как у себя дома, пугал до дрожи. Кто знает, каких дел она наворотит!

“Стоит хотя бы поговорить с ней. Припугнуть”, – решил Павиус, открывая дверь.

От графа он увидел только тень и почувствовал шлейф духов. Он прошёл по коридору бесшумно, и в момент, когда Павиус вышел из покоев, тот вошёл в комнату Паучихи.

“Я ведь говорил! – мысленно зашипел он, ринувшись к соседней двери. – Она уже околдовала Виланда!”

Тут же раздался испуганный женский голос:

– Что вы здесь делаете?!

– Я лишь хотел удостовериться, что вам понравились комнаты и наряды, – тихий голос графа едва слышен.

Схватившись за ручку двери, Павиус ощутил необходимость узнать, что там происходит, но дверь оказалась закрыта. Даже не дрогнула под его напором.

“Граф, возможно, в опасности, я должен, нет, я обязан вмешаться!” – с этой мыслью он вернулся в свои комнаты и вышел на балкон.

Дверь в покои Паучихи была открыта.

– Не подходите ближе, – раздалось совсем рядом, и мастер инквизитор, словно мальчишка, замер, поставив одну ногу на балюстраду.

– Вы меня боитесь? Простите, я совсем отвык от общества добродетельных женщин, я не хотел доставлять вам неудобства.

“Добродетельная? Она? Граф, вы перебрали вина!”

Осторожно перебравшись на соседний балкон, он прислонился к окну и заглянул внутрь. Дорогое стекло позволяло разглядеть Паучиху, отступившую к трельяжу, и графа в расстёгнутом камзоле с распахнутой на груди рубашкой, сидящего на пуфике у шкафа.

Несмотря на середину лета, балконы обдувал холодный осенний ветер. Чувствовался запах палой листвы и подмёрзшей земли. Небо заволокли свинцовые тучи. Окна выходили на Проклятые земли – совсем не тот пейзаж, которым хочется наслаждаться.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – нервно теребя рукав, спросила она.

– Я пришёл убедиться, – расслабленно отозвался граф и, дотянувшись до графина с вином, наполнил бокал.

– В чём же? – голос же Паучихи звенел от напряжения.

– Вы действительно Костяная Паучиха?

Она выразительно приподняла брови.

– Нет, скоморох, украденный из цирка.

– Может, и скоморох, – пожал он плечами. – Но мне нужны доказательства.

– На поднятие мёртвого сил у меня не хватит, да и нашим общим друзьям, верящим в одного воображаемого друга, это не понравится.

Подавившись вином, он заинтересованно посмотрел в ответ.

На мгновение, всего на мгновение граф стрельнул взглядом в сторону окна. Отшатнувшись, Павиус едва не свалился с балкона.

– Что там? – тут же встрепенулась Паучиха.

– Ничего, должно быть, птица.

– Тут ещё водятся птицы? Они обычно первыми улетают с проклятых мест.

– Вороны да кладбищенские падальщики, отравленные проклятьем, – расслабленно проговорил он. – Один из монахов болтал, что вы разогнали тучи.

– Да.

– Говорят, Могильная плясунья могла призвать луну и, купаясь в её лучах, творить чудеса.

– Кто говорит? Стоило бы укоротить язык болтуну.

– Станцуйте для меня.

Последовала пауза.

Павиус вновь прильнул к окну. Паучиха отступила, а граф, развалившись в кресле, пил вино.

– Благодаря мне вы получили свободу, неужели я не заслужил небольшого вознаграждения?

Замешкавшись, она сделала ещё один шаг назад.

– О, мне известно условие, что столь сильно смущает вас. В шкафу есть белая сорочка.

– Очень мило, – буркнула она и начала распутывать завязки на корсете, отвернувшись от графа.

Пружинисто поднявшись, граф стремительно приблизился и  развернул её к себе.

– Позвольте, помогу.

– Может, лучше позовём служанок? – отступая, предложила Паучиха.

– Вы меня боитесь?

– Любая женщина, оставаясь с незнакомым мужчиной наедине, будет испытывать некоторую нервозность.

– Не бойся, – так тихо, что Павиус едва расслышал, прошептал он, глядя ей в глаза. – Тебя я кусать не стану. Только если сильно попросишь.

Оцепенев, Паучиха развернулась, позволив Виланду ослабить корсет. Виланд стоял совсем близко, наклонившись, он оттягивал ленты корсета, вынуждая её делать небольшие шажки назад, натыкаясь на него и спешно отступая.

Слишком близко.

Слишком интимно.

Павиус почувствовал, как к щекам прилила кровь. Словно он вернулся в далёкое прошлое к дыре в заборе в женской купальне. Встряхнувшись, он отстранился. Пришлось напомнить себе, что он здесь не из дурного любопытства, а следит за опасной тварью, способной наворотить невообразимых бед.

Но тут Виланд, наклонившись к ней, что-то прошептал. Вскинувшись, Паучиха резко повернулась, но была поймана за подбородок и развёрнута обратно.

– Не сейчас, – тихо проговорил граф.

– Спасибо, дальше я сама, – бросила она, спеша скрыться за ширмой.

Он вновь развалился в кресле, улыбаясь своим мыслям и раскручивая багрово-красное вино в бокале.

“Не похоже, чтобы граф нуждался в защите и помощи”, – мысленно проворчал Павиус и попятился назад к своему балкону.

Тут Паучиха вышла из-за ширмы в белой полупрозрачной сорочке, и он, неловко запнувшись, повалился на спину и упал бы вниз, не располагайся балконы близко друг к другу.

Женщина направилась к дверям, и пришлось спешно перебраться обратно, опасаясь быть замеченным. Он едва успел ввалиться в свои покои, как Паучиха вышла наружу.

Холодный ветер трепал полы белого одеяния. Вид с балкона открывался не слишком впечатляющий: на грязный двор замка, чёрную стену и Проклятые земли. Чёрную, безжизненную пустошь, покрытую колючими кустарниками, выжженной травой и сухими деревьями. Небо заволокли тяжёлые, свинцовые тучи, казалось, вот-вот начнётся дождь.

Обернувшись, Паучиха посмотрела в темноту комнаты, как показалось Павиусу, неприязненно. Отвернулась, закрыла глаза, выдохнула. С губ сорвалось облачко пара.

“Интересно. Значит, даже без сердца она тёплая? Или нагрелась, пока была в комнате у камина?” – в нём пробудился профессиональный интерес.

Сжав кулаки, Паучиха вновь глубоко вдохнула и выдохнула. Разжала пальцы и встряхнула руками.

С началом движения где-то вдали зазвучала флейта. Бесконечно грустная, пробирающая до костей мелодия. Женщина двигалась медленно, плавно, подчиняясь музыке.

Текучие движения завораживали. Звуки флейты заполнили сознание, вытеснив из него все мысли. Сидя на полу у балкона, Павиус наблюдал за танцем, не в силах оторвать взгляд.

Медленно, с неохотой тучи расступились, и на балкон пролился холодный лунный свет. Тревога, что скреблась изнутри с того самого момента, когда Павиус ступил на территорию замка, рассеялась. Стало тихо, спокойно, словно после долгого преследования тварей по болотам добрался до безопасного места и уснул в тепле.

Моргнув, Павиус резко отпрянул от окна, стряхнув с себя наваждение.

Магия.

Глава 10 – Сердце мертвой девы

Кровать была неудобной, постельное бельё сырым и с запашком, а в матрасе, похоже, кто-то копошился – и хорошо, если мыши, а не клопы или черви. От стен веяло холодом, словно сейчас середина зимы, сколько бы Мия ни жалась к огню камина, никак не могла согреться.

“Проклятье, – кутаясь в пахнущее сырой псиной одеяло, ругалась она. – Я же мёртвая! Я не должна мёрзнуть!”

Порадовавшись, что мертвецам сон не нужен, Мия провела ночь, накапливая энергию. Пусть по капле, но едва ли у церковников найдётся ещё один ненужный послушник. Но сколько бы она ни медитировала, силы не прибавлялось. Должно быть, это влияние Проклятых земель.

Именно из-за них за всё время ей не попалось ни одной кошки или собаки. Оттого вазы пусты, ведь живые цветы слишком быстро вяли. И поэтому караванщик поспешил уехать, не остановившись в замке для отдыха.

В какой-то момент, хотя Мия не заметила, чтобы на улице стало светлее, в комнату впорхнули служанки. Бледные, тощие девицы, страдающие малокровием. Они согрели воды и помогли обмыть тело, подкрасили лишённое красок лицо, помогли облачиться в новое платье и собрали волосы в замысловатую причёску. На шею повязали платок в несколько слоёв, а когда Мия высказала удивление, рассказали о модных веяниях столицы.