Я стану твоим врагом

В тронной зале стояла абсолютная тишина. Выстроившиеся по обе стороны богатого красного ковра придворные рассматривали их жадно, молча, впитывая каждую черту, каждый жест. Нестор был более чем уверен – каждое их слово будет смаковаться в дворцовых сплетнях, искажаться, препарироваться, и в результате обрастет таким количеством деталей, что отличить правду от лжи станет абсолютно невозможно.

Даже престарелый император Торий встречал валлийских гостей. Нестор удостоил его мимолетным взглядом, глянул на юную принцессу, и переключил внимание на их главного противника и союзника – императрицу Северину. Прямая, как копье, сухая, но достаточно высокая, со вздернутым подбородком, и холодным взглядом светлых глаз – императрица привыкла повелевать, и не терпела возражений. Нестор умел обращаться с такими, как она. Главное – не перечить, со всем соглашаться, дать почувствовать свою власть. Но, в конце концов, она всего лишь женщина. А он – обаятельный мужчина, и неплохой актер.

Крон-принц сдержанно поклонился, императорская чета и принцесса чуть склонили головы, отвечая на поклон. Раздались речи стандартных приветствий, и Нестор позволил себе осторожно рассмотреть стоявших за тронами рыцарей, стражу, расположившуюся вдоль стен. Да, а аверонцы не спешат доверять им…

– Легка ли была дорога?

Крон-принц отвечал, и Нестор, чуть склонив голову, скользнул взглядом в сторону, рассматривая ряды придворных. Расфуфыренные, яркие, наряженные – никто из них не вызывал интереса. Взгляд вновь переместился к трону императрицы, и герцог наконец заметил стоявшую за ним женщину.

Она стояла, чуть опустив голову, и, в отличие от прочих придворных, была одета в темно-синее, почти черное платье, выдававшее не то траур, не то принадлежность к низшему дворянскому сословию. Она должна быть личной помощницей императрицы, особо доверенным лицом, раз имела право находиться так близко к августейшей чете.

Нестор, не отрываясь, смотрел на волнистые чёрные волосы, уложенные согласно дворцовой моде, на точеные черты лица, губы, красиво очерченные, аккуратные, оттененную чёрными прядями белую шею…

Он не смог бы назвать её самой прекрасной из всех женщин, которых знал, но лицо её, свежее, одухотворенное, но которое, как он ясно понимал, с годами станет вполне обычным, её поза, собранная, но спокойная, неулыбчивый, даже мрачный образ вызывали в нём самый неподдельный интерес.

Герцогу исполнилось тридцать три года. Он считал себя искушенным мужчиной, и уже пропускал мимо внимания очарование юности, так влекущее всех прочих. Он давно пресытился и улыбками юных прелестниц, и неприкрытым флиртом придворных дам, и чопорным поведением домашних куриц.

Эта женщина никому не стремилась понравиться. Даже сложенные на юбке руки, одна поверх другой, как и положено по этикету местным дамам, держали веер скорее как рукоять меча, а не как кокетливое средство для придворных игр – она не поигрывала им, не раскрывала, не помахивала, увлекая маскарадом блёсток. Нестору даже показалось, что рука её, напряжённая, чуть смуглее, чем у местных красавиц, готовится к короткому замаху, как при метании кинжала.

Ликонт мысленно усмехнулся собственным мыслям. Нет, он не был сентиментальным, но и отрицать очевидное не собирался: незнакомка нравилась ему. У него давно не было женщин, а уж о серьёзном романе и говорить не приходилось – Нестор избегал подобного сам, всецело отдаваясь нуждам королевства. Какие могут быть романы у тайного советника? Ликонт не относился к той категории мужчин, что отзываются о женщинах презрительно, недооценивая их ни как людей, ни как противников. Герцог не позволял себе такой глупости. Сколько любовниц крон-принца приходилось ему ликвидировать, убирать с пути, когда они становились чересчур опасны! А сколько зла могла совершить убийца, подосланная в постель монарху? Нет, тайному советнику не нужны были ни длительные романы, ни связанные с ними проблемы.

Но, очевидно, они задержатся в Ренне, а значит, у него самого есть время на легкую…

Незнакомка вскинула глаза, и мысль оборвалась.

Кровь отхлынула от лица, шрам вспыхнул огнем, и ошарашенный герцог только теперь понял, как сильно просчитался. Все недавние мысли точно ледяной водой смыло: почти чёрные от ненависти глаза женщины лезвием полоснули по его лицу, наотмашь, словно повторяя тот путь от виска к подбородку…

Тогда, на поле боя, он не видел её лица, скрытого шлемом, но очень хорошо запомнил темно-серые, непрозрачные, глухие тёмные глаза. Он не раз слышал о ней – странствующая леди-рыцарь, личный телохранитель и жена убитого им главнокомандующего Магнуса. Почти легенда. Женщина-воин, простолюдинка, получившая допуск в высшие сословия аристократической знати. Она же оставалась в императорском дворце при Северине, верная, как пёс, и непримиримая, как затянувшаяся война.

Леди Марион…

Как он сразу не догадался! Слепец, слепец…

– Герцог, – раздался сильный голос, и Ликонт сдержанно поклонился, отвечая на внимание императрицы к своей персоне, – слышала, здоровье главнокомандующего Валлии оставляет желать лучшего? По слухам, он с самого конца войны не покидает своего поместья. Это так?

– Война никого не щадит, – уклончиво, но с улыбкой отвечал Ликонт.

– Вас, я вижу, она тоже не обошла стороной. Шрамы не всегда красят, – императрица кивнула ему, и герцог вынужденно улыбнулся, ещё больше растягивая уродливый порез, искажавший черты открытого, мужественного лица.

– Я бы сказал, что мне очень повезло, – Нестор не отрывал глаз от императрицы, но боковым зрением видел, как вскинула побледневшее лицо леди Марион. – Противник промазал совсем немного, ваше величество. Я счастливый человек.

Северина удовлетворенно кивнула, выжидательно помолчала.

– Разрешите теперь приподнести вам, ваше величество, его величеству и принцессе скромные дары в знак признательности за тёплый прием и как залог мира, – крон-принц Андоим шагнул в сторону, широким жестом повелевая выйти вперёд офицерам и воинам, несшим ларцы с драгоценностями.

Принц Орест потупил взгляд, глянул на помрачневшего герцога. Главный подарок – ожерелье для принцессы Таиры – должно было стать украшением обряда сватовства. Сегодняшний инцидент ещё не обсуждали, но что-то придется придумать, когда подойдут сроки. Им гостить здесь несколько недель, прежде чем крон-принц попросит руки Таиры, но для поисков драгоценности в чужой стране этого могло оказаться слишком мало.

– Вы, должно быть, устали с дороги, – заговорила принцесса по знаку Северины, как только отзвучали сухие слова благодарности. – Мы будем рады видеть вас за ужином.

Крон-принц смотрел на будущую супругу с вежливой улыбкой, долженствующей знаменовать восхищение. Нестор подумал, что на мумию императора он смотрел бы с большим интересом.

– Я благодарю вас, принцесса Таира, – медленно, со значением произнес он, и Таира вспыхнула, сцепив руки на подлокотниках.

Гости откланялись. Пропуская крон-принца, Нестор позволил себе быстро обернуться, скользнув отсутствующим взглядом по императорской чете, принцессе; задержав его лишь на миг на неподвижной фигуре в тёмном платье. Леди Марион не отрывала от него глаз, и мимолетного взгляда не вышло: она ждала его. Уже отворачиваясь, герцог Ликонт понял, что с этого момента у него стало одним врагом больше.

И, возможно, леди Марион стала самым непримиримым его врагом.

– Ну, чаво там? – нетерпеливо дёрнула брата за рукав Флорика, пытаясь выглянуть из-за его спины. – Не вижу ж ничо из-за твоей откормленной жо…

– Нишкни, – шикнул брат, присаживаясь на корточки, и давая сестре обзор. – Уже уходют.

– Ну вот, опоздали, – огорчилась Флорика, теснясь между створкой двери для слуг и тяжелой шторой, отделявшей сверкавшую залу от узких коридоров черни. – Который тут прынц?

Феодор не ответил. Делегация, заслонявшая ему вид на императорскую чету, наконец прошла по широкому ковру, пропадая из поля зрения, и он увидел – самую прекрасную, самую неземную, трепетную, как предрассветный сон, и недостижимую, словно мечту…

Сердце вора пропустило пару ударов, а потом забилось вновь, – и Феодор стал другим человеком.

– Она будет моей! – выпалил он, и в разгоравшихся карих глазах Флорика с ужасом увидела бесконечный восторг, самое неподдельное восхищение, которое только может испытывать влюбленный юноша.

– Чи-и-во-о-о?!

Парень не отрывал горящего взгляда от белоснежного каскада волос, серебристого платья, больших серых, встревоженных глаз – и сестра тихо выругалась, безошибочно определив, на кого смотрит брат.

Вот только порадовать такая блажь Флорику не могла. Гадкое это дело – родиться простым вором, и вдруг влюбиться в принцессу. Которая, к слову сказать, уже через несколько месяцев должна стать королевой Валлии…

***

Видеть врага на поле битвы, и видеть его в зале перед собой…

Леди Марион быстрым, злым шагом направлялась в свои покои, и попадавшиеся ей на пути слуги испуганно шарахались в стороны. До ужина оставалось всего несколько часов – немного, учитывая, что в этот раз ей всё же придется постараться, чтобы не позорить императрицу.

Сердце билось в груди так, словно всё это случилось лишь вчера – командующий Магнус, пронзённый копьем, рухнувший всадник, шлем, откатившийся в сторону, скользнувшее по лицу острие меча…

Она надеялась никогда не встретить его вновь. Ненависть – это замечательно лишь на поле боя. Там, где можно убивать, не спрашивая имён, не делая скидок на титулы. Ненависть хороша только для мести. Какая может быть месть в стенах императорского дворца, накануне долгожданного сватовства, долженствующего воссоединить два осколка некогда общей империи? Северина возлагала большие надежды на этот брак, и разве вправе она думать по-другому?

– Миледи…

– Все вон.

Юрта, прекрасно изучившая госпожу за годы службы, торопливо покинула покои. Вон – так вон. Сама позовёт, когда остынет.

Марион рухнула на широкое ложе, зажала виски кулаками, раскрыла ладони, запуская пальцы в волосы. Герцог Нестор Ликонт стоял перед внутренним взором так же невозмутимо, как и в зале, и насмешливые синие глаза смотрели, казалось, в самую душу. Он знал, что она ничего не может сделать. Пока что – ничего. Он знал, и чувствовал себя хозяином положения – как и тогда, на поле боя.

Женщина зажмурилась, стиснула зубы, раскачиваясь, баюкая в груди глухую боль. Не уберегла, не уберегла…

Поступая на службу в имперское войско, Марион не думала, что жизнь её изменится, почти в один день, резко и навсегда – тот самый день, когда её заметил Магнус. Не надеялась на счастье и тогда, когда узнала о том, что в ожидании ребёнка. Однако Синий барон поступил странно: вопреки обществу, сплетням, положению и собственному авторитету он женился на воительнице. Она не любила Магнуса, выходя за него замуж, но научилась любить его потом, год за годом, день за днём проводя время рядом с ним. Скоропалительный брак оказался по-настоящему счастливым. Муж научил её всему. Грамоте, наукам, искусству, манерам – он подарил ей новую жизнь.

И она берегла его так, как не смог бы уберечь ни один другой телохранитель. Долгих десять лет…

– Будь ты проклят, Нестор Ликонт, – глухо, отрешённо вглядываясь в сумрак опочивальни, пробормотала баронесса. – Будь ты проклят…

Должно быть, прошло много времени, раз Юрта решилась постучать. Марион глубоко вдохнула, раз, другой, поднимаясь на ноги.

– Зайди, – позвала она камеристку. Служанка осторожно просунула голову в дверь, убедилась, что в опочивальне всё цело, и уже смело распахнула створку, заходя внутрь. – Юрта, сегодня я должна выглядеть хорошо. Очень хорошо.

***

– Нестор, – позвал Орест, откладывая книгу в сторону, – а ведь принцесса Таира очень красива, не так ли?

– Ну, – уклончиво отвечал герцог, потирая виски. Неприятный осадок от встречи с Синей баронессой никак не проходил. Он не боялся, нет, он знал, что для неё он неприкосновенен, но как только они покинут столицу, её ничто не будет сдерживать. С другой стороны, он слишком плохо знал её, чтобы судить о том, на что она способна.

– Жаль её, – выдохнул Орест, оглядываясь на дверь в соседние покои.

Их опочивальни находились рядом друг с другом, и крон-принц Андоим ещё переодевался к ужину.

– Я бы на ней женился, – признался Орест, подпирая кулаком подбородок. – Она такая нежная, воздушная…

– Но достанется твоему брату.

Орест дернул щекой, выразительно глянул на молодого генерала. Их дружба носила странный характер. Оресту казалось, что Ликонт не открывается ему полностью, но, с другой стороны, это был тот максимум, которого можно ожидать от тайного советника короля. В конце концов, принц был благодарен и за такую дружбу: сложно найти равного августейшей особе человека, с которым можно общаться… вот так.

– Не думай об этом, – посоветовал Нестор. – Не твоя забота.

Орест кивнул. Ликонт бросил косой взгляд на друга, покачал головой. Такие, как он, ни к чему не остаются равнодушными. К большому сожалению, так как избежать дворцовых интриг не удавалось даже младшему принцу, не претендующему на престол.

– А ведь я видел, – вдруг улыбнулся Орест, тряхнув светлыми вихрами. – Ты смотрел на ту женщину. Леди Марион?

Герцог подобрался, напрягся, опуская руки на подлокотники.

– И что?

– Нестор, ты смотрел на неё. – В ореховых глазах Ореста уже плясали весёлые чертики: принц был начисто лишен инстинкта самосохранения, не замечая сгущавшихся в зале туч. – И я знаю этот взгляд!

– Ты ошибаешься, – почти грубо оборвал принца тайный советник. – Это просто взгляд.

Не объяснять же Оресту, что любящие друг друга супруги порой развязывают войну, что уж говорить о мимолетном влечении. Знал бы Орест, сколько любовниц его брата…

– Я готов, – объявившийся в дверях крон-принц Андоим пригладил светлые, как у брата, волосы, придирчиво провел рукой по коротко стриженой светлой бороде. – Мы можем идти.

Ужин начался торжественно. Гостей рассадили на почётные места, и Нестор без всякого удовольствия отметил, что императрица посадила его даже ближе, чем младшего принца Валлии, Ореста. Открытие не порадовало: очевидно, Северина готовила ему детальный допрос. Ни как тайному советнику, ни как генералу валлийской армии ему это не нравилось. Как не нравилась и близость к нему первой приближенной императрицы, Синей баронессы леди Марион.

А ведьма была хороша…

Хороша той выдержанной, как многолетнее вино, зрелой красотой, которую так ценил в женщинах Ликонт. Темно-бордовое, атласное платье облегало крепкую, атлетическую фигуру, в уложенных тёмных волосах блестели рубиновые камни. Внезапно подумалось, что кровь у неё, должно быть, тоже такая же – красная, яркая…

Собственные мысли не нравились.

Нет, они не протянут долго рядом друг с другом. По крайней мере, на её месте сам он недолго бы выжидал. Убийца мужа…

Её придется убить, хотя бы потому, что такие, как она, с этой глухой решимостью в раненых глазах, всегда идут до конца. Её придется убить, потому что с женщинами шутить опасно. А с такими, как она…

Марион подняла на него тяжёлый взгляд, и какой-то миг они смотрели друг другу в глаза. Нестор вдруг понял, что переговоров не будет. Пальцы сами сомкнулись на рукояти столового ножа. Женщина смотрела в упор, пристально, напряженно – и он отвечал со всем вниманием, изучая своего врага. Как никогда остро ощутил он нарастающее внутреннее беспокойство. Тайный советник, генерал валлийской армии Ликонт привык держать дела под контролем. Сейчас он не только не владел всем происходящим – он попросту ступил на вражеское поле, почти безоружный, уповая только на собственную удачу.

– Герцог, – наконец оправдала его ожидания императрица, – это правда, что вам принадлежит весь северный предел Валлии?

– Моей заслуги в этом нет, – обворожительно улыбнулся Ликонт, прекращая безмолвный поединок взглядов.

– Земли перешли к вам согласно закону о майорате?

– Да, я оказался единственным наследником мужского пола в династии. Я уже говорил, ваше величество, – уважительно склонил голову Нестор, – я очень счастливый человек.

– Немногие могут похвастать тем же, – взгляд Северины слегка потеплел, и герцог мысленно поздравил себя с первой победой. – Леди Августа, – обратилась императрица уже к собственной придворной даме, – вы обещали надеть мой подарок к этому ужину. Где же браслет, которая я вам дарила?

Дама, к которой обращалась императрица, вспыхнула, скомкано отвечая на вопрос, и Нестор воспользовался передышкой, скользнув взглядом по сидящим.

Крон-принц сидел напротив принцессы Таиры, и девушка, прекрасней, чем накануне, старательно отвечала на каждую его фальшивую улыбку. Нестор переглянулся с Орестом, уже попавшим под обаяние рыжеволосой красавицы, одной из особо приближенных придворных дам, и вновь глянул в сторону леди Марион.

Ведьма молчала весь ужин, и, как заметил Ликонт, к ней никто не обращался, более того – её практически не замечали. Должно быть, Синяя баронесса слыла страшной женщиной, раз до сих пор, полгода спустя смерти её мужа, никто из здесь присутствующих придворных мужчин не сделал попытку обольстить леди-рыцаря. А ведь она была богата, красива и молода. Странно, очень странно…

– Вы знакомы с леди Марион, герцог?

Нестор едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Вопрос императрицы застал врасплох.

– Не имел чести.

– Моя верная помощница, Синяя баронесса, леди Марион. Супруга покойного командующего Магнуса, упокой Единый его душу. В битве под Праттом мы потеряли многих достойных офицеров… Ведь вы участвовали в битве при Пратте, генерал Ликонт?

Все взоры сидящих за столом обратились к нему. Ненавидящие, жадные, агрессивные – воспоминания военных дней ещё долго будут жить даже среди таких дворцовых крыс, как эти.

– Я участвовал во многих битвах, ваше величество. Пратт – лишь одна из них.

– Леди Марион также принимала участие во всех боях, вместе со своим супругом Магнусом. Быть может, вам доводилось встречаться на полях сражений?

Императрица вплотную подобралась к главному вопросу, а Нестор совсем не хотел давать ей шанса выяснить, кто именно убил главнокомандующего аверонским войском.

Взгляд скользнул к тому месту, где сидела леди Марион. Тёмные глаза вспыхнули диким, безумным огнём; гнев рвался наружу, учащая дыхание, оживляя бледные щеки лихорадочным румянцем. Губы её были плотно сжаты, точно сдерживали рвущийся крик, пальцы судорожно зажали вилку. Нестор знал, что за целый вечер она не проглотила ни кусочка, даже вина не пила, а вынужденное молчание лишь разжигало её изнутри.

– Если бы мы встретились, я бы запомнил, – ответил он.

Императрица Северина медленно кивнула.

– Баронессе временно подчинена вся столичная стража. Я уверена, вы можете попросить леди Марион о любом одолжении. Всё, что потребуется нашим дорогим гостям.

Северина коротко улыбнулась в сторону крон-принца, Андоим рассыпался в выражениях самой искренней признательности, когда императрица повернулась к Синей баронессе:

– Не так ли, леди Марион?

Рыцарь вздрогнула, подняла глаза. На какой-то миг их взгляды, предупреждающие, хищные, вновь встретились, а затем Марион разомкнула губы:

– Конечно.

Это был первый раз, когда он услышал её голос. Холодный, ровный, отрезвляющий – такой голос выдавал человека, которому действительно всё равно, какое впечатление он производит на окружающих. Теперь Нестор понимал, почему вокруг красивой и богатой вдовы не крутятся стайки претендентов на счастье. Пожалуй, он бы тоже поостерёгся…

Вечер продолжался, и Нестор улыбался на уже вполне безобидные вопросы императрицы и придворных дам, чувствуя, что худшее на сегодня позади. Его забрасывали вопросами, теребили, ему улыбались и с ним флиртовали – он медленно вживался в жизнь реннской дворцовой знати. Вот только взгляды, которые бросала на него леди Марион, иглами вонзались в сознание, сбивали речь, не давали расслабиться. Впервые такое бесконечное внимание со стороны красивой женщины заставляло его вместо желания испытывать неприязнь, и полностью менять ход игры.

***

Флорика беспокойно огляделась, пробежала от одного края имперских конюшен до другого. Конюхи и слуги, ожидавшие господ, обращали внимания на неё не больше, чем на посудомойку, случайно заплутавшую в хитросплетениях императорского замка.

– Фео, где же ты, Фео, – заглянув на всякий случай в последнее стойло, в отчаянии выдохнула девушка.

С того злосчастного вечера брата словно подменили. Феодор ходил по коридорам, как завороженный, с отсутствующим взглядом, с лихорадочно горевшими щеками, отвечал невпопад и почти не реагировал на господские поручения. Флорика покрывала близнеца, но тревога за него не проходила. Ранее весёлый, подвижный, брат стал задумчивым и мрачным. А ещё начал неприязненно отзываться о людях, чего ранее Флорика за ним не наблюдала.

– Этот крон-прынц… валлийский… выродок тот ещё, – ненавидяще шептал ей брат, когда в имперском дворце наступала ночь, и слуги расходились по лабиринтам подвалов, где им отведены были крошечные кельи, – я слышал, что говорят о нем… и я видел! Видел своими глазами! Он не любит её… мразь, грязная мразь!..

– Ты чаво такое говоришь-то? – пугалась Флорика, хватая холодную кисть брата, и накрывая её своими ладошками. – Что ты видал? С чаво решил, что не любит?..

– Я повидал таких, – хмуро отзывался близнец, и мрачные карие глаза блестели безумным огнём, – ничтожеств, – тщательно выговорил последнее слово Феодор. – Он – грязное похотливое ничтожество! Ежели б знать, что она… что Таира… будет счастлива… с ним… но она не будет, Фло! Он…

– Да что он-то? – нетерпеливо трясла брата Флорика.

– Слуги бают, – неохотно пустился в пояснения Феодор, – что Андоим… что он грешник. Нет, дослушай! Будто даже его отец, король Харитон, подумывал передать корону… своему младшему сыну, принцу Оресту… потому что скрывать выходки Андоима становится всё тяжче…

– Грешник? – тихо поинтересовалась Флорика, оглядываясь на темноту их крохотной кельи.

Слуги ночевали на двух половинах имперских подвалов: мужской и женской. Но даже строгий дворецкий устал угрожать немилостью этой неразлучной парочке, да и предусмотрительного в их действиях не замечал, так что на их ночные визиты друг к другу смотрел сквозь пальцы. Когда близнецы попадались, влетало обоим, но устраивать ночные проверки их келий дворецкий давно перестал. Чаще проскальзывать к брату приходилось Флорике, поскольку к ней подселили ещё нескольких горничных, и поговорить стало совершенно невозможно.

– Что он не гнушается сношениями… как с женщинами, так и с мужчинами, – смято и с отвращением пояснил Феодор. – И что, как только очередная пассия ему надоедает, её… или его… находят мертвым. В последний раз скандала едва избежали…

Флорика сжала пальцы брата, придвинулась ближе.

– Фео, не мучай себя, – попросила девушка неожиданно серьёзно. – Ты ничаво сделать не можешь. Кинь как есть…

– Я не могу! Я… я ему глотку… за неё… если только он коснётся, только коснётся…

– Фео, он её будущий муж, – продолжала уговаривать вспыльчивого брата Флорика, – он не сделает ей дурного, не посмеет… она ж прынцесса, Фео… он побоится… не переживай, не мучайся…

Уговоры уходили, как вода в сухую землю: брат слушал, кивал, но туча с его лица не исчезала. А наутро и вовсе пропадал, бродя по замку. Флорика могла только надеяться, что Феодор, раньше такой осмотрительный, не попадёт сгоряча в неприятности. Вот и сегодня, едва выдалась свободная минутка, как близнец пропал, и девушка искала его уже почти час, не зная, куда на этот раз занесло её братца.

– Это моя лошадь, – раздался голос позади неё, и девушка подпрыгнула от неожиданности, отпрянув прямо на попятившееся животное. – Эй, осторожнее!

– Простите, мессир, простите! Я… искала… я тут искала… – залепетала Флорика, в отчаянии оборачиваясь. Влетит, ох влетит! За наглость, за дерзостное поведение, за осквернение чужого имущества, предполагаемое конокрадство…

– Всё хорошо, тише, – улыбнулся «мессир», протягивая её руку. – Выходи оттуда. Конь у меня с норовом, того и гляди, взбрыкнет. Поранит…

От подобного обращения Флорика обмерла, безропотно позволяя вывести себя из стойла. «Мессир» оказался немолодым – по меркам самой Фло – мужчиной около тридцати лет, с длинными платиновыми волосами, собранными в хвост, и внимательным взглядом зелёных глаз. Одет он был богато, но без особой роскоши – рубашка, заправленные в высокие сапоги штаны, кожаный плащ с капюшоном. Флорика не знала, что и думать: на рыцаря не похож, на высокородного дворянина тоже.

– Простите, – повторила она. – У меня брат потерялся. Ужо не знаю, где искать…

– В стойла больше не лезь, – серьёзно предупредил мужчина, выводя своего коня под уздцы. – Лошади – благородные животные… но и им всякое в голову ударить может.