Чиним всё

«Что если игра сама заинтересована в том, чтобы в неё играли? Что если не ты в неё играешь, а она играет в тебя?»

Эта практическая стерильная тишина, которая так помогала думать Антону Сергеевичу, была грубо нарушена жужжанием и звонком телефона. Он вздрогнул и поспешил извлечь смартфон из кармана халата, чтобы его скорее заткнуть. С экрана на него смотрела красивая женщина с белыми волосами под надписью «Мама».

Мужчина тяжело вздохнул, но ответил на звонок, нажав на зеленый прыгающий кругляшок.

Суровое и обеспокоенное выражение лица тут же сменилось на слегка раздраженное и немного глупое. Хотя вся перемена в выражении его лица заключалась в исчезновении одних морщинках на лбу и появлением других.

– У тебя там всё в порядке? – послышался в трубке приятный голос пожилой женщины. Этот голос удивительным образом транслировал как любовь и заботу, так и натуральное вмешательство в дела давно взрослого ребенка.

Антон Сергеевич проникся, по большей степени, последним. Отчего намеревался как можно скорее отцепиться от сердобольной матушки и закончить разговор на нейтральной ноте. А после сыграть злосчастную партию с самой судьбой, что прикидывалась простой карточной игрой.

Вот только мать, как впрочем, все матери, кажется, что-то, действительно, почувствовала. Сын тоже ощутил некую связь между ними. Но так как не мог посвящать матушку в реалии своих дел, готовился сочинять на ходу, то есть, откровенно врать. Чего делать ему не хотелось, но иного выхода тот не видел.

Стоило, конечно, не играть в эти материнские игры в манипуляции. На вопрос «У тебя там всё в порядке?» следовало ответить что-то, вроде, «Привет, мам, как твои дела? Ты что-то хотела?»

Вот только Антон Сергеев был настолько вымотан, что всё же «повёлся», а по сему спросил:

– С чего ты взяла, что у меня что-то не в порядке?

Мать, которая тоже, судя по всему, что-то скрывала, уклончиво ответила:

– Возможно, мне показалось…

Следом она хотела добавить следующую фразу: «Надеюсь, ты не собираешься сделать что-то, о чем в последствии, будешь жалеть» Но закусила язык. Она стоя перед окном кухни, откуда открывался невероятно красивый и в то же время пугающий вид на городской пруд.

Над темной водой, за которыми виднелись иссиня-черные горы, поднялся густой, похожий на дым туман. Туман, который закручивался подобно воронке, но при этом не отражался в зеркальной поверхности.

Как она связала это странное явление, которое едва ли можно было объяснить научно, с действиями своего сына, она лишь смутно догадывалась.

Вот только стоило ей залюбоваться в окно в тот момент, как она мыла посуду и увидеть там необъяснимое чудо природы, рука сама потянулась к телефону. Единственный человек, о котором она подумала, был её сын.

– Я… я просто немного волнуюсь за тебя. Я приготовила нам ужин. Думала, ты вернешься пораньше, – продолжила пожилая женщина и уже, скорее дежурными фразами.

То, что она видела за окном, начинало её натурально пугать.

Пруд находился в низине. Перед ним – щедрой россыпью частные дома разных лет постройки, что разрезали вдоль и поперёк освещенные фонарями улочки.

Так вот фонари, что находились ближе всего к воде, начали моргать и гаснуть один за другим.

Это ей не нравилось. Как и серый туман, который не походил на простое природное явление.

– Мам, у меня встречный вопрос, – Антону Сергеевичу не понравился голос матери, – у тебя там всё в порядке?

Возможно, ей стоило сказать о том, что она видела. Возможно, стоило, хотя бы издалека, сообщить о своих подозрениях. Но что-то ей подсказывало, что делать этого не стоило.

По крайней мере, сейчас.

– Да, – протяжно-фальшиво ответила мать. – ты будешь смеяться, но я отчего-то решила, что уже скоро полночь. Тебя нет. А когда посмотрела на часы, уверенная, что очень поздно, ты взял трубку. Так ты сегодня во сколько придешь?

Мать с сыном словно поменялись местами. Сочинять на ходу приходилось теперь ей.

Мужчина это хорошо считал с её голоса, отчего и без того натянутая струна нерва со звоном лопнула. Он терпеть не мог, когда его водили за нос и не говорили прямо. Тем самым, беспокоили напрасно и мешали настроиться на работу.

Рука Антона Сергеевича, которая и без того давно находилась в напряжении, вдруг расслабилась, а палец вздрогнул и тем самым кликнул по одной из карт.

Сердце мастера больно ударило по грудной клетке. Сам он неожиданно посерел, пытаясь сообразить, что же он такое натворил и как будет выпутываться.

– Походу, я сегодня не приду, – выдавил из себя он, – ужинай без меня.

Пожилая женщина с ужасом наблюдала, как стали гаснуть фонари на следующей улице. Один за другим, будто кто-то щелкал рубильники под каждым столбом.

– Хорошо, не буду больше тебя отвлекать. Уверена, ты занят чем-то важным, – пискнула она, сворачивая разговор. – посмотрю «Великолепный век».

– Да, мам, хорошего тебе вечера, – проговорил её сын так, будто прощался.

Этим и стоило закончить разговор, вот только мать, которая, судя по всему, знала больше, чем представлял её сын, зачем-то добавила совсем уж драматично:

– Звони, если будет нужна помощь… Точнее, нет! Если что-то будет нужно!

После положила иссушенную ладонь на лицо и нажала на кнопку отбоя. Последнее, что она сказала, явно было лишним.

Пожилая женщина убрала телефон в сторону, подальше от раковины, на стол и повернулась спиной к окну.

Высокая статная женщина, пусть уже в годах, с посеребренными волосами, убранными в аккуратный пучок перестала выглядеть, как сердобольная пожилая мать. Её невозмутимое лицо, хоть и тронуло время, но не смогло отнять молодой решимости. Глаза всё еще были полны ясности. Их не тронула старческая поволока и сожаление о минувших днях.

Такие глаза бывают только у людей, которые не только знают, чего хотят от жизни. Такие люди преисполнены уверенностью, что у жизни как таковой не может быть конца.

Именно такой и была Маргарита Павловна, когда прекращала играть роль заботливой матери.

Пожилая женщина выскользнула с кухни через отдельный выход в сад. Как была, в домашнем платье и тапочках.

Как тень она проскользнула по заледеневшей тропинке, мимо колючих кустарников и добежала до покосившегося сарая.

В таких обычно хранят садовый инвентарь, вроде лопат, граблей, вёдер и леек.

Именно эта утварь, освещенная светом луны, встретила её, когда она открыла дверь. Паутина висела блестящей бахромой повсюду, как новогодняя гирлянда.

У входа, перед самым носом Маргариты Павловны покачивался едва заметный шнурок. Она тут же поспешила ухватиться за него и, закрыв глаза, дернула вниз.

Щелчок.

Помещение тут же залило мягким приятным светом. Да и женщина перестала дрожать, так как в помещении заметно потеплело.

Ледяной сарай с граблями и лопатами сменился на интерьер уютной комнаты с горящим камином и массивным креслом. Подле которого – винтажный столик с тлеющей сигаретой в пепельнице и радиоприёмник с царапиной на решетке.

Удивительные перемены коснулись не только убранства помещения, что натурально косил под сарай.

В кресло опустилась уже не пенсионерка преклонных лет, а невероятной красоты женщина, которая лишь отдаленно напоминала Маргариту Павловну. Она взяла сигарету тонкими наманикюренными пальчиками и, сделав затяжку, принялась крутить «колёсико» радиоприёмника. Заполняя пространство помехами радиоволн, что смешивались с треском дров в камине.

Глава 5

Антон Сергеевич помнил про пылесос, но где-то на задворках его разума то и дело всплывал образ бисквитного торта. Поэтому, не замечая подвоха, он охотно согласился вернуться в дом и продолжить разговор с клиентом. Мало ли, какие важные подробности они могли узнать.

Однако Илья Петрович приглашение войти в дом не принял. Их новый клиент ему почти сразу не понравился. К чему эти долгие прелюдии в виде затянутых разговоров? К чему тогда была вся эта срочность? Он бросил сигарету в урну и, выдохнув из легких как можно больше дыма, сказал:

– Послушайте, я – не психотерапевт. Да и мы услышали достаточно. Показывайте ваш пылесос.

Антон Сергеевич, который держался поодаль всё это время, сладко вдохнул свежий запах весны и пригладил стриженую голову. Ему стало неловко вдвойне: за свои слабости и за резкую смену тона беседы его напарника. Но он точно знал: у Ильи Петровича были причины так резко перейти к делу.

Владелец дома опустил голову и принялся стряхивать пепел с почти истлевшего окурка. Затем, заострив всё внимание на пальцах с зажатой сигаретой, сказал:

– Дряная привычка. Она убила моего отца, и я поклялся, что не прикоснусь к этим раковым палочкам. Но это единственное, что сейчас мне помогает держаться.

– Вы в курсе, что это больше психологический фактор? На самом деле… – начал было Антон Сергеевич лекторским тоном, вещая с крыльца, но клиент его мягко перебил.

– Решив проблему с пылесосом, вы спасёте больше жизней, чем думаете.

Антон Сергеевич хотел было вставить еще пару предложений в эту занятную беседу об иллюзии того, что сигареты успокаивают. Но он поймал на себе взгляд коллеги, который уже наслушался от него подобного. Да и вспомнил фразу о том, что они не психотерапевты. Их задача состояла в другом.

– Да, мы узнали всё, что необходимо. Предлагаю заняться непосредственно пылесосом, – немного сдал позиции Антон Сергеевич.

Их клиент, хорошо одетый взрослый мужчина, несмотря на странные события его жизни, всё это время держался молодцом. Даже скупая слеза не лишила его мужественности, а, наоборот, показала его силу и решимость.

Когда же они перешли к делу и заговорили о пылесосе, тот будто состарился. Даже рубашка, которая хорошо на нем сидела, казалось, повисла на плечах.

Тут-то до парней и стало доходить, к чему это всё долгое чаепитие. Алиса не хотела и близко подходить к кроличьей норе.

– Незакрытым у нас с вами остался единственный вопрос. Где сейчас ваша жена и сын? – спросил Илья Петрович.

Владелец дома дрогнул головой и моргнул, как если бы у него случился нервный тик.

– Сегодня моего сына увезла скорая, он в реанимации, – очень странным и каким-то бесцветным голосом ответил он. – Жена с ним. Я поэтому и позвонил вам. Врачи сейчас делают, что могут…

– Так что же слу… – начал было Антон Сергеевич, который в тот момент стоял всё там же, поодаль, на крыльце. Но договорить не смог, так как весь сжался, а его добродушное лицо, выражавшее интерес, превратилось в театральную маску боли.

Он очень тихо застонал.

– Ему стало плохо за завтраком, – как ни в чем не бывало, но тем же отстраненным голосом продолжил клиент. Затем, снова, больше машинально, полез в карман брюк за сигаретами. Он всё меньше и меньше походил на человека. Что-то не то было в его движениях.

Старший мастер всё понял. Это мелькнуло в его взгляде. Нечто подобное Илье Петровичу доводилось видеть. Но очень давно, поэтому до него сразу и не дошло.

Он, конечно, знал, что этот день наступит. Готовился к нему и держал в уме, прекрасно понимая, что отмашки никакой не будет. Никаких предупредительных сигналов и знаков. Засыпал и просыпался с мыслью о встрече со злом, как и при каких обстоятельствах это снова может случиться. Но прошло слишком много лет, и он привык к состоянию готовности. Поэтому, когда он встретился лицом к лицу с этим самым, сразу и не понял. Но в тот момент действовал решительно.

Илья Петрович выбил пачку сигарет из рук мужчины и, схватив того за горло, прижал к стене дома. Тот особо не сопротивлялся, а, скорее, обрадовался, что его узнали.

Хозяин дома зашелся хриплым смехом. Он всё меньше и меньше походил на человека. Зрачки расширились. Он смотрел прямо в душу старшего мастера, который держал его достаточно крепко.

– Антон Сергеевич, вы у меня там как? – бросил старший мастер в сторону, не сводя взгляд с того, кто всё еще являлся их клиентом. Что ставило перед ним еще одну важную задачу: не переборщить, иначе оплачивать их услуги попросту будет некому. Ну или, очухавшись, тот затаскает их по судам. Потом доказывай, что тот был одержимым и представлял угрозу для себя и окружающих.

– Хреново, но жить буду, – стоном отозвался его напарник, сползая на пол крыльца.

– Вам не спасти мальчика! – проговорил уже не своим, каким-то неживым голосом владелец дома и, обнажив зубы, хотел было вгрызться в лицо мастера. Клацнул перед самым его носом, будто играясь. На что Антон Сергеевич ответил весьма красноречиво: сжал горло еще сильнее и вдобавок его же головой проверил прочность кирпичного фасада. То, что сейчас взяло верх над разумом их клиента, только рассмеялось. Смех у того был вовсе не человеческий.

«Мда, режим бережной стирки здесь не подойдет. Придется менять на интенсивный», – щелкнула мысль в голове старшего мастера. – Но ничего. На вид папаша довольно крепкий. Отделается хорошим синяком да парой ссадин. Это мы уже проходили».

– Нехорошо, уважаемый, кормить гостей отправленными тортами, – теперь уже вслух сказал Илья Петрович. – Но что уж совсем нехорошо, так это кормить отправленным тортом собственного сына.

Всего на секунду сумасшедший взгляд хозяина дома стал осмысленным. Проблеск разума молнией сверкнул в его глазах. Их клиент всё еще был здесь, внутри, но пока еще на правах заложника, чьи губы беззвучно пробормотали: «Помогите».

Но одержимый безумец не собирался сдаваться просто так. Голова мужчины стала дергаться из стороны в сторону, как в припадке. Илья Петрович продолжал его держать, пытаясь контролировать ситуацию.

Но если голова клиента всецело принадлежала некому проникшему в неё злу, то телом всё еще будто управлял человек. Руками уж точно, так как он их держал вытянутыми вдоль тела, скрючив пальцы так, что те походили на когти хищной птицы. Мужчина, хоть и дрожал всем телом, сопротивлялся не Илье Петровичу, а чему-то, что находилось внутри него и мутило рассудок.

– Мелкий говнюк отказывался есть обычную еду, – прошипело нечто, то ли в оправдание, то ли продолжая отчаянно тянуть время. Словно забыв, что его раскусили, поймали и больше не играют в его игры.

– Нам нужно попасть в кладовую, – громко и куда-то вниз сказал мастер, сильнее сдавливая горло.

– Парень слишком много знал, – простонала голова, изображая гримасу ужасающей плаксы с искривленной гротескной мимикой, кивая из стороны в сторону. Сдаваться оно не хотело. – И вы… вы тоже слишком много знаете…

– Да понял я, понял, с кем имею честь общаться, – сказал Илья Петрович как можно спокойнее, а после обратился по имени-отчеству к хозяину дома. – Ваш сын в большой опасности! Дайте мне помочь ему и вам!

Его обращение по имени-отчеству возымело свой эффект. Секунда-другая, и Илья Петрович ощутил, как дрожащая рука клиента движениями на ощупь пытается вручить тому ключи. Мастер тут же принял связку и, сжав её в кулак, поспешил одним хорошим ударом с левой отправить обезумевшего «спать».

Илья Петрович тряхнул травмированной рукой, перешагнул через обезвреженного клиента и посмотрел на друга. Антон Сергеевич уже сидел на крыльце с позеленевшим лицом, готовясь вот-вот «облагородить» ладно вымощенную камнем дорожку содержимым своего желудка.

– Ты как? Двигаться сможешь? – сочувствия в голосе коллеги не было. Нельзя.

– Очень постараюсь, – натужно, свесив голову, проговорил его напарник и тут же расплескался у своих ног так, чтобы не испачкать обувь.

– Жду тебя в мастерской, – продолжая сохранять спокойствие, проинструктировал напарника Илья Петрович. Проходя мимо, он похлопал того по плечу, а сам пошел в дом. Его так и подмывало добавить что-то про любовь к тортикам, но мастер решил, что это уже лишнее. Да и потом, подобные шутки хороши гораздо позже. Когда всё случившееся будет далеко позади, и они смогут вспоминать об этом со смехом.

Антон Сергеевич всё понимал. Если ты хочешь, чтобы всё складывалось в твою пользу, сохраняй хладнокровное спокойствие и делай всё согласно ситуации. Верь и делай вид, что так и задумано.

По крайней мере, на работе следовать такому правилу получалось. В обычной жизни он бы мог запросто начать паниковать. Здесь же он оставался профессионалом, пусть и представленным не в самом лучшем свете. Зато в сознании. Зато живой.

Внутри живота становилось спокойнее. Но вставать на ноги было рано, а вот такси вызывать – уже пора. Он пусть и доберется до мастерской быстро, но пока приведет себя в порядок, пока…

Антон Сергеевич, осторожно дыша, пытался вновь прикрепить банковскую карту к счету в такси. И вдруг понял, почему подобными мелочами так важно заниматься сразу и не откладывать. Пусть они тебе кажутся пустяковыми, будто ты в любой момент найдешь время на подобную ерунду.

Полный, порядком обессилевший мужчина, сидящий пятой точкой прямо на тротуаре, выводил для себя еще одно правило.

Подобной мелочью лучше заняться сразу, такое точно нельзя оставлять на потом. Иначе наступит момент, как сейчас, когда всё на экране плывет, а тебе надо сообразить, какой код куда вводить. Да и прыгать из одного приложения в другое.

Потому как крупные проблемы произрастают из игнорирования мелких и на первый взгляд необязательных и глупых задач.

Когда карта прицепилась, Антон Сергеевич отправил заявку на такси и только потом немного расслабился. Его мутило. Давненько он не испытывал чего-то подобного. Что же подмешал этот безумец в торт? Наверняка, этим займётся его напарник. Так что эту мысль он отпустил. Его волновало другое.

Это начинается снова. Опять.

Антон Сергеевич вместе с другом как могли оттягивали этот момент. Собирали технику и различные предметы личного пользования. Какие-то, совсем уж опасные, они обезвреживали. Какие-то оставляли себе, чтобы этими же силами не дать злу снова вернуться. Не уничтожить, нет. Зло нельзя уничтожить, да и делать этого нельзя. Так как зло всегда являлось некой гарантией того, что всё хорошее и светлое будет иметь место в этом и других мирах. Задача мастеров состояла в том, чтобы управлять этими силами, держать в узде, следить за тем, чтобы не нарушался этот хрупкий баланс.

Конечно, дело было не только в этом. Что у Антона Сергеевича, что у Ильи Петровича были и другие причины вариться во всем этом. Эта же причина была их слабостью, которой и воспользовалось не дремлющее зло.

Вынырнув из своих размышлений, мастер посмотрел в телефон. Такси ожидалось через пять минут. Как же ему хотелось поскорее убраться отсюда! Подальше от обезумевшего, который мог прийти в себя в любой момент. С этими мыслями он попробовал встал. Краем глаза он наблюдал за хозяином дома. Тот лежал словно пытался заключить в объятиях каменную дорожку и приготовился её же поцеловать.

Антон Сергеевич не считал себя героем. Он не был таким бесстрашным, как Илья Петрович. Да и в таком состоянии точно не смог бы за себя постоять. Так что, самое время делать ноги.

С мыслью: «Что имеем, то имеем», – Антон Сергеевич пусть и с большим усилием, но всё же встал.

«Крепкое же снотворное выдал ему Илюшенька», – про себя подумал мастер и поковылял к выходу, желая удачи своему напарнику. Так как в точности не мог знать, получится ли у того решить вопрос. Но теперь – это только его история. Сама ситуация разделила их, а это значило, что сейчас задача мастера – вернуться в мастерскую и по возможности привести себя в чувства. Он не знал, в каком состоянии вернется его коллега. Если вообще вернётся.

Антон Сергеевич проковылял до выхода, надавил на ручку и вышел с территории, стараясь как можно тише закрыть за собой ворота.

Улица частного сектора всё еще была пустынной. Дети в школах и садах. Их родители на работе. Только ладные дома по стойке смирно стояли в ряд друг перед другом. Или дело было не только в этом?

Район этот не был новым, а лишь с виду казался таковым. Старые дома и избушки давно ушли под снос, дав дорогу более молодым и современным.

Взгляд Антона Сергеевича зацепился за маленькое красивое строение в шагах пятнадцати от него, походившее на маленький пряничный домик.

Там мог быть спрятан газовый узел или даже уличная колонка.

Загадка разрешилась сама собой, и в тот момент, когда к дому подкралось такси. Антон Сергеевич уже садился в автомобиль, когда дверца причудливого строения распахнулась, и оттуда вышли два черных пса.

Мужчина готов был поклясться, что эти двое смотрели на него. Опущенные хвосты и морды вообще не сулили ничего хорошего. Хотя для всех остальных – это лишь два бездомных бродяги, которые только что копошились в мусорных контейнерах.

В салоне играла музыка, отдаленно напомнившая ему Depeche Mode. Все происходящее тут же окрасилось в цвет VHS-ного кинематографа. Есть у музыки такое удивительное свойство менять настроение у реальности. Да так, что тебе начинает казаться, что ты попал в чей-то фильм.

Антон Сергеевич чуть не свернул шею, глядя на животных, уже из безопасной машины. Те долго смотрели вслед, а после затрусили в сторону дома их клиента.

Мастер очень тихо, сжав зубы, сматерился и наклонился вперед, поймав серьезный взгляд водителя в зеркале заднего вида. Накатил новый спазм, будто скручивая верёвки внутри живота.

– Будьте добры, остановитесь у ближайшей аптеки и поедем дальше, – сказал Антон Сергеевич и, дождавшись кивка водителя, растворился в атмосферной песне, ни названия которой, ни даже авторства вспомнить не мог. Он лишь знал, что группа не западная, а наша, причем современная.

Но как же она хорошо передавала атмосферу. Надо будет подкинуть на чай водителю за его безупречный вкус.

– I'm on my knees

My sexy death,

Oh please,

Don't call

the space police, – пел глубокий с хрипотцой мужской голос, действуя на отравленного мужчину как лекарство.

«My sexy death», – ухмыльнулся и тут же словил больную колику Антон Сергеевич. Да, сегодня он на волосок от смерти, вот только её нельзя было назвать сексуальной. Ни в каких смыслах.

Он ехал на заднем сидении такси, держась так, словно его ранили в живот. В его нуарном кино он являлся ни каким-нибудь там обжорой, любителем сладенького, а настоящим гангстером, которого только что подстрелили.

В какой-то мере так оно и было. Пострадал-то он от встречи со злом, чьи действия законным образом пресечь было нельзя. Полиция тут точно бессильна, только он и его друг были способны что-то сделать. Да, он с Ильей Петровичем неоднократно делали всякое. Среди которых проникновения в чужие квартиры – это детские шалости. Чем он, конечно же, не гордился.

Так что Антон Сергеевич предпочитал думать о себе, как о борце со злом, пусть и вне закона. По крайней мере, звучало это куда круче, чем банальное отравление.

Его ранили, целясь в сердце, а попали в желудок. Теперь он еще долго не сможет смотреть на витрину с тортиками.

Стоило Антону Сергеевичу только подумать о тортиках, как они появились прямо перед ним.

Машина остановилась около торгового центра, на стеклянном фасаде которого, помимо большого аптечного белого креста, были и другие вывески. Дружелюбная книга с глазками на ножках, что махала и предлагала зайти в отдел с книгами. Здесь находилась и кулинария, на баннере которой был изображен пышный торт с предложением скидки именинникам.

Реальность заигрывала с ним! Она, явно, хотела ему что-то сказать. Ну что ж.

Кряхтя, Антон Сергеевич вылез из такси. Сумма чаевых только что увеличилась, так как водитель подъехал как можно ближе ко входу. Широкое крыльцо с минимальным количеством ступеней тоже его порадовали. Порадовали и автоматические двери. Вот только запах выпечки, который в этот раз не дразнил его аппетит, а только усугублял его состояние, – не радовал. Но мужчина держался.

Аптекарский островок располагался практически у входа, по соседству с книжным. Вот только у кассы собралась змеевидная очередь из бабушек. Понимая, что смысла психовать по этому поводу нет, Антон Сергеевич примкнул к хвосту и осмотрелся.

Да, как он и предполагал, реальность хотела что-то ему сказать. Вот тебе медлительный кассир-аптекарь, который внимательно слушал бабушку и подбирал той лекарства из длинного списка. В таких ситуациях следовало быть внимательным. Пытаться ускорить движение очереди, попросив позвать второго продавца – бесполезно. Обязательно случится что-то такое, что задержит тебя еще сильнее. Пока ты не поймешь, что тебе пытаются сказать.