Цена за общество

Слева от Основного сектора располагался Промышленный. Там разместились несколько небольших заводов и ремонтные мастерские. Это место всегда было источником шума и движения: там производили консервы и поддерживали работу всех механизмов Реликта. Без полезных ископаемых город зависел от переработки и восстановления уже имеющихся ресурсов, что делало сектор особенно важным для нашего выживания.

Дальше шел Аграрный сектор – поля и амбары, где выращивали и хранили урожай. Вокруг виднелись посевные места, а на краю стояли небольшие фермы. Плоды их трудов распределялись по всему Реликту, обеспечивая нас пищей. В этом секторе были даже своя школа и больница для тех, кто там жил и работал.

Чуть дальше виднелись здания Военного сектора. Я знала, что там располагалась Военная академия, где обучались курсанты, и жили офицеры с семьями. Поля тренировок и полигоны занимали значительную часть территории. Вдали я различила стройные ряды зданий, окруженных охранными вышками.

С Военным сектором граничил Взрослый – место, куда нас переведут после Посвящения. Там находились Академия посвященных, театры, магазины и жилые дома для элиты Реликта. А также проживали профессора, врачи, инженеры: все те, кого Магистериум посчитал значимым или особенным.

Наконец, я заметила единственный участок, где природа еще оставалась нетронутой – Лесной сектор. Небольшой горный массив, леса, поля и, что самое важное, озеро с пресной водой, без которого мы не могли обойтись. Там проживали лишь несколько егерей, которые охраняли территорию и следили за порядком.

Наблюдая за этой картиной, я неожиданно осознала, как тесно все переплетено в Реликте. Каждый сектор выполнял свою роль, поддерживая других, и все вместе мы были единым организмом, который не мог существовать без Купола и Магистериума. Они – наш щит, наш мир и наша тюрьма.

Я с трудом могла различить, где заканчивается безопасный Купол. Пыталась найти его границы, но он сливался с горизонтом, делал все вокруг бесконечно далеким и, в то же время оставлял ощущение невидимых стен.

Не прошло и двух минут, как я снова услышала лязг, но уже намного громче и ближе. Звук доносился из-за небольшой постройки. Я медленно пошла в ее направлении, прижимаясь к стене. Если это будут рабочие или, не дай бог, законники, то лучше не попадаться им на глаза. Подойдя к углу, я быстро выглянула и замерла на месте.

Стеклянное ограждение крыши было разбито, повсюду валялись осколки, а на краю стояла девушка. Она застыла с опущенной головой, и подол ее платья развевался от порывов ветра.

Я медленно двинулась к девушке, стараясь не задевать стекло, но все-таки бесшумно подойти не получилось, и она обернулась.

– Что ты здесь делаешь? – начала она, собрав брови домиком, и нервно сглотнула.

– Похоже, то же, что и ты. Любуюсь видами Реликта. – Я старалась отвечать спокойно, чтобы не выдавать голосом волнение.

– Удручающие виды, неправда? – печально спросила девушка.

Она чуть пошатнулась вперед, готовая при сильном порыве ветра сорваться вниз.

– Я бы сказала, невероятно омерзительные. – Я почувствовала, как ладони вспотели, а дыхание сбилось. К горлу подкатывал ком и ужасно захотелось попить, чтобы его протолкнуть. – Хочешь, посмотрим вместе? С моего места хорошо видно всю печаль Реликта.

Я попробовала улыбнуться, но девушка резко отвернулась и закричала:

– Уходи! Это тебя не касается!

– Не уйду, – как можно тверже ответила я. – Не уйду, пока ты не расскажешь, что случилось.

Девушка снова пошатнулась от налетевшего порыва ветра, подол платья путался в ногах и в любой момент мог привести к падению.

Тогда я сделала маленький шаг в ее сторону и произнесла:

– Я могу тебе помочь.

– Никто не сможет мне помочь! – девушка кричала, захлебываясь слезами, но ветер уносил ее слова прочь. – И тебе никто не поможет! Все уже решено! Давно решено! – она кричала, яростно сжимая в руках ткань платья.

– Кто решил? – спросила я, медленно приближаясь к краю, где стояла девушка.

Она резко обернулась, ее взгляд был наполнен отчаянием. Бледные губы дрогнули, и, не произнеся ни слова, она сделала шаг в пустоту.

Я не могу точно описать, что подумала или почувствовала тогда, но в мгновение оказалась рядом с ней. Перевалилась через разбитое ограждение и схватила ее за руку. Сама от себя не ожидала такой молниеносной реакции. Девушка, видимо, тоже была шокирована моим появлением. Ее глаза широко распахнулись. Губы приоткрылись, но ни слова не сорвалось с них. Лицо побледнело, а напряжение в каждой черте выдавало страх и растерянность.

– Я тебя держу, – громко крикнула я, подтягивая ее к себе.

Но мои попытки оказались бесполезны. Мы были примерно одного телосложения. Мне не хватало сил, чтобы вытянуть ее. Девушка подняла на меня синие глаза, наполненные слезами и ужасом, и прокричала:

– Отпусти, – голос звучал умоляюще и с надрывом.

Девушка посмотрела сначала на меня, потом вниз. Я же старалась сфокусироваться на ее лице. Мне было страшно представить, что под нами шестьдесят этажей и что случится, если отпущу ее. Я чувствовала, как быстро слабели мои руки, немели плечи, напрягались до предела кисти, а пальцы намеревались вот-вот разжаться. Это было мне не под силу. От надрыва из меня вырывались звериные звуки. Ее рука медленно ускользала.

Сколько я ее держала, не знаю, мне казалось, что прошла вечность. В момент, когда мои пальцы онемели, и я поняла, что сейчас потеряю ее, сзади кто-то навалился, положил руку поверх моей и спокойно, но твердо сказал:

– Отпускай, ну же, отпускай! Я держу!

Мне стало невыносимо страшно. Если отпущу, она упадет, и я не смогу это пережить. Тогда я снова услышала голос:

– Отпусти, я сказал! Быстро! – Он прозвучал резко и прямо над моим ухом.

Я смотрела на протянутую ладонь, и пальцы сами разжались. Тело, напряженное до предела, внезапно отказалось подчиняться – я резко отшатнулась назад и упала. Сквозь разбитый проем увидела широкую спину в серой офицерской форме и темно-каштановые волосы, развеваемые ветром. Мужчина, опираясь ногой на трубу, одним мощным движением вытащил девушку на крышу.

Мои мышцы до сих пор дрожали от тяжести, что им пришлось держать. Девушка упала рядом со мной, свернулась калачиком и тихо всхлипывала. Но вместо облегчения от ее спасения, я не могла перестать думать, каким сильным оказался этот офицер. Он стоял ко мне спиной и тяжело дышал. Я успела заметить, как он сжимал края ограждения, синие вены выступали на руках, а костяшки пальцев побелели. Потом он выдохнул и повернулся.

Спасителю было не больше двадцати пяти лет. Высокий, с темными, растрепанными волнистыми волосами, которые падали на лоб. Карие глаза с зелеными вкраплениями, казались особенно проницательными. Губы средней полноты привлекали внимание своей естественной формой, а брови слегка нависали над глазами, придавая взгляду тень загадочности. Его внешность была одновременно мужественной и притягательной, что создавало образ человека, который вызывал уважение и интерес с первого взгляда. Минуту назад он спас девушку, но его лицо не выражало эмоций. Только плечи быстро поднимались от сбившегося дыхания и намекали на то, что произошло.

Наши взгляды встретились, и из моих глаз хлынули слезы. Я не успела среагировать, чтобы их сдержать. На губах появился соленый вкус, нос наполнился соплями, и я начала всхлипывать.

Офицер сделал шаг в мою сторону, и тогда раздался топот. Вокруг в хаотичном движении замелькали чьи-то ноги. Меня окружили люди. Первой, кого я узнала, была Марта. Она присела на корточки и прижала мою голову к своей груди. Я рыдала, захлебываясь слезами, и чувствовала себя маленькой девочкой, которая не в силах совладать с эмоциями. Сквозь мутную пелену я заметила, как офицер что-то объяснял законникам, время от времени бросая на меня хмурый взгляд. Потом он исчез за закрытыми дверьми.

Марта отвела меня на наш этаж, но не стала заводить в комнату к другим девушкам. Мы сидели в маленьком светлом помещении, похожем на кабинет врача. Марта ни слова не сказала с тех пор, как мы спустились с крыши. Она просто обнимала меня за плечи и нежно поглаживала руку.

В комнату вошла Виктория и мужчина в белом халате. Он посветил мне в глаза фонариком, попросил последить за пальцем, задал пару вопросов о самочувствии, обработал спреем ладони, на которых возникли небольшие ссадины после падения, и оставил нас втроем.

Тишину нарушила Виктория:

– Талира, я не буду спрашивать, что ты делала на крыше. Ты нарушила правила и покинула этаж подготовки без сопровождения. В других обстоятельствах мы бы отстранили тебя от Церемонии. – Виктория выглядела спокойной, но в ее голосе чувствовалось напряжение. – Но, нам сказали, что ты ее спасла. Если бы Верховный Магистр не был так сентиментален, ты бы уже была на полпути в Основной сектор.

Я не спасала девушку. Оказалась слишком слабой для этого. Ее вытащил тот офицер. Хотелось проговорить это, но губы не двигались. Я пребывала в ступоре и забыла, как произносить слова. Перед глазами всплыл образ падающей девушки, моя рука, крепко сжимающая ее ладонь, его рука, опустившаяся на сверху, и требовательный голос над ухом.

– Неприятная вышла ситуация. – Виктория опустила глаза и немного поморщилась, будто увидела мерзкого слизняка после дождя. – Церемония через три часа. Тебе пора готовиться.

Я в недоумении смотрела на нее, ожидая хотя бы каких-то объяснений. Полчаса назад с крыши Магистериума чуть не упала девушка, а мы продолжим готовиться к Церемонии как ни в чем не бывало?

Видимо, Виктория заметила в моем взгляде замешательство и продолжила уже более жестким голосом:

– Твоя задача сейчас – пройти Церемонию и ничего не испортить. Ты понимаешь о чем я? – Она вопросительно посмотрела на меня.

Я не успела ничего ответить, да и если бы хотела, то не знала, что на такое сказать. За меня вступилась Марта:

– Виктория, она все понимает. Хватит давить. Девочка только что пережила шок. На ее глазах, чуть не… – на этих словах Марта запнулась, а Виктория приподняла правую бровь и сложила руки на груди, – чуть не случилось непоправимое. – Закончила Марта, но Виктория не дала ей продолжить и перевела взгляд на меня.

– Талира, чтобы не волновать других девушек перед столь важным событием, попрошу не рассказывать о происшествии на крыше. – Она сделала секундную паузу и добавила, сверля меня голубыми глазами: – Никому. Особенно подругам. Если ты, конечно, желаешь Кейси лучшего и не хочешь, чтобы ее Церемония закончилась так и не начавшись.

Она проговорила каждое слово с особой интонацией, наблюдая за моей реакцией. А потом резко изменилась в лице, губы растянулись в милой улыбке, и уже обычным голосом Виктория сказала:

– Я знала, что ты умнее, чем кажешься. Увидимся на Церемонии, Талира.

Я смотрела Виктории в спину, и слова сами полились:

– Что будет с девушкой? – Мой голос слегка дрожал, а в руках появилось странное покалывающее ощущение.

В комнате повисла давящая тишина. Виктория остановилась в дверях и все с той же милой улыбкой произнесла:

– Не стоит за нее волноваться, Талира. Магистериум о ней позаботиться.

Виктория вышла, оставив нас с Мартой наедине. Я чувствовала, как мое сердце бьется, будто оно стало больше и силой своего биения заставило все тело содрогаться. Из глаз снова побежали слезы, и я не смогла их сдержать. Марта крепче обняла меня. Мы просидели под звук моего всхлипывания еще несколько минут. Я хотела поговорить, но слова застряли в горле. Марта лишь шептала на ухо, что все будет хорошо, и мне нужно прислушаться к словам Виктории. После она проводила меня в комнату, чтобы я могла умыться и привести себя в порядок.

***

Лифт остановился на двадцать первом этаже, и голос объявил, что мы прибыли на уровень Церемонии. Я ожидала увидеть серые стены, кристальную чистоту, но это пространство оказалось совершенно другим. Меня ослепила яркость цветов, которые бросались отовсюду. Красные стены с золотыми узорами, необыкновенной формы люстры, будто множество свечей поставили в подсвечники, и они теперь озаряли приятным желтым светом все вокруг; вазы, расписанные сюжетами с животными и людьми в чудаковатых костюмах. Все те же яркие розовые цветы, источающие маняще приятный аромат. Овальная форма коридора тоже вызвала удивление. По центру располагались большие стеклянные двери с золотыми узорами и электронным дисплеем. Весь интерьер комнаты противоречил законниками в черной форме, что стояли по бокам.

Лили указала направо, там находилась дверь, которая сливалась со стеной. Она приложила медальон к дисплею, и проход открылся.

Мы оказались в просторной, светлой комнате с зеркалами, несколькими серыми диванами и подиумом. Внутри суетились люди, сновали туда-сюда с вешалками, расческами и вещами. Мы с Мартой пришли последними. Я увидела Кейси, светящуюся от радости. Она помахала мне с дивана и позвала к себе. На меня накатило тяжелое чувство, засевшее где-то рядом с сердцем. Я никогда ничего не скрывала от Кейси. Ближе нее у меня никого не было.

Марта слегка сжала мою ладонь и прошептала:

– Ты справишься.

Я знала, что не могла подвести рыжую. Иначе испортила бы праздник всем. Поэтому натянула улыбку и первый раз солгала Кейси, сказав, что скрутило живот от волнения.

Через пару минут двери открылись, и в комнату вошли еще люди. Первый, кого, я сразу узнала, был главный художник Реликта, Каэл Арден. Я постоянно приходила на его выставки в галерее. Кейси проклинала его имя каждый раз, когда я тащила ее поглазеть на картины. Он выглядел как античная статуя: высокий, с белоснежной кожей и золотистой россыпью волос. Под руку с ним шла Виктория, а рядом еще один мужчина низкого роста, с животом, прикрытым странным пиджаком с множеством пуговиц и асимметричными рукавами. Его глаза, подведенные красными тенями, сверлили нас, словно он искал червоточину в яблоках. Лицо блестело от пота, а желтоватая кожа на шее собиралась в складки. За спинами этих троих в ряд выстроились еще пять человек. Потом мы узнали, что это ассистенты, которые помогут подготовиться к церемонии.

Первой заговорила Виктория:

– А вот и наши прекрасные посвященные, – она обращалась к мужчине в странном пиджаке, указывая на нас рукой.

Виктория представила нам стилиста Элеота Гросси, который по совместительству был преподавателем в Творческой Академии Реликта. Когда речь дошла до Каэла Ардена, он сделал шаг и слегка наклонил голову. Каэл разработал дизайн наших нарядов, а Элеот воплотил их в жизнь.

До церемонии оставалось не больше трех часов, которые оказались не самыми легкими. Почти все время с нами работали ассистенты. Они помыли нам головы, сделали укладки, такие же необычные, как была у Виктории в первый день нашей встречи. Когда девушка-ассистентка завивала мне локоны, Гросси остановился рядом и, глядя в зеркало, спросил:

– Это нельзя убрать? – Он указал на светлую прядь волос. – Выглядит так, будто девушка начала седеть раньше времени. Она выбивается из концепции нашего стиля. – Когда Гросси говорил, уголки его губ подрагивали, а интонации сочились язвительностью, которая оставляла неприятный осадок.

За меня вступилась Марта, которая все время, что с нами работали стилисты, сидела на диване.

– Витилиго нельзя исправить. – Марта развернула голову и серьезными глазами посмотрела на Гросси.

Это второй раз, когда я почувствовала саркастичные нотки в ее голосе.

Стилист сделал вид, что его не задели слова Марты, лишь недовольно хмыкнул.

– Витилиго – наследственное проявление. Даже если вы покрасите волосы сейчас, через время оно снова появится. Ваши труды будут напрасны, Мистер Гросси. Это особенность Талиры. Яркая особенность, чтобы заплатить высокую цену за общество, – Марта сделала акцент на последних словах и продолжила сверлить Элеота серьезным взглядом.

Маленькие глазки стилиста забегали по комнате, а потом вдруг в удивлении округлились.

– Раз нельзя исправить, значит, будем использовать как уникальную особенность. Распусти и сделай локоны и косы, вот здесь.

Гросси наклонился ко мне и показал ассистентке, как необходимо собрать волосы. От него исходил слабый запах прелости. Я медленно вдохнула, сдерживая желание поморщиться.

Когда я посмотрела в зеркало, то подумала, что это кто-то другой, отдаленно напоминающий меня. В отражении сидела девушка с сияющей серебром кожей и алыми губами. Волосы, шелковистые и блестящие, мягко падали волнами на плечи, а белая прядь, заплетенная в узкую косичку, подчеркивала изящные черты лица. С детства я ненавидела эту прядь, считая недостатком, и прятала за ухом. Но теперь я не могла поверить, что правда выгляжу привлекательно.

Кейси преобразилась в утонченную красавицу, сошедшую со страниц сказок про принцесс. Рыжие волосы уложили в безупречные полукольца, собранные в высокую прическу, которые придавали облику благородство. Золотая подводка сделала зеленые глаза ярче, а губы блестели от прозрачной помады, добавляя ей легкий, но изысканный штрих. Она выглядела как одна из тех девушек, которых мы видели в трансляциях Бала – идеальная, излучающая уверенность. Казалось, Кейси была рождена для жизни во Взрослом секторе.

Мы сидели в соседних креслах, сцепившись за руки, и смотрели в зеркало. Глаза Кейси искрились от счастья, и я старалась разделить ее радость. Ведь мы отправимся во Взрослый сектор вместе, как она всегда мечтала. Она верила в это с самого начала, а я пыталась верить ради нее. Но глубоко внутри меня жили сомнения. Что, если бы Кейси ушла одна, а я осталась в Основном секторе? Иногда я задумывалась, возможно, легче было бы там, подальше от искусственной красоты и ожиданий, которые мне чужды.

Ронда, Аманда и Ванесса с макияжем изменились до неузнаваемости. Каждая излучала необычайную красоту. Ванесса напомнила Викторию: фарфоровая статуэтка с идеальной кожей и фигурой. Созданный образ подчеркивал надменность, делая ее еще более притягательной.

Над Рондой ассистентам пришлось помучиться. Ее тяжелые прямые волосы никак не хотели завиваться в ровные локоны. Ушло два баллона лака, чтобы зафиксировать прическу на месте. Мы увидели Ронду совершенно другой: длинная шея, которую раньше она старательно вжимала в плечи, сейчас делала ее на несколько сантиметром выше; круглые карие глаза стали еще больше, а румянец добавил миловидности.

Аманда сидела справа от меня, безразличная ко всему, что делали стилисты. Лицо не отражало ни малейшей эмоции, словно происходящее не имело к ней никакого отношения. Ее волосы уложили в высокий пучок, несколько прядей выпустили по бокам. Фиолетовая подводка сделала карие глаза глубже, а щеки покрыли румянами, добавляя жизни бледной коже.

Я смотрела на ее отражение, и в какой-то момент наши взгляды пересеклись. Мне захотелось улыбнуться, но что-то останавливало. Я ощущала ее одиночество, потому что когда-то сама его пережила.

Пришел черед примерки платьев. Мистер Гросси просил каждую девушку надеть свое и встать на подиум. Он вместе с Каэлом корректировали детали, чтобы все точно село по фигуре. Наряды выглядели одинаково: длинные в пол платья, на тонких бретельках, темно-серого, почти черного цвета, из атласного переливающегося материала с жестким корсетом, который ассистенты старательно затягивали на талиях, выпуская весь воздух из легких. В них невозможно было дышать, не говоря уже о том, чтобы ровно ходить.

Пришла моя очередь. Жесткие вставки впивались в кожу и давили на ребра, тугая шнуровка не давала расслабиться, а подол волочился по полу и постоянно попадал под ноги. Поэтому не удивительно, что как только я зашла на первую ступеньку, платье запуталось, и я полетела вниз, прямо на Гросси. Должна была упасть лицом в пол, но почувствовала, как чья-то рука подхватила меня снизу и удержала, не позволив разбить нос. Я подняла глаза и увидела Каэла, поймавшего меня в объятия.

– Ты в порядке, Талира? Не ушиблась? – Он улыбался, а его руки аккуратно поднимали меня на ноги.

– Не-а. – Я жутко смутилась, пока прижималась к художнику, который мило улыбался в ответ.

– Девушки, сейчас вы видели пример того, что бывает, если витать в облаках, – раздраженно начала Виктория. – Магистериум не оценит, если вы решите прилечь на пол во время Церемонии. Без устойчивости в ногах вам будет сложно во Взрослом секторе.

– Да ладно тебе, Вики, они первый раз в таких платьях. Поживут с твое и будут просто порхать на Балах, – иронично ответил Каэл, обнимая Викторию за талию.

Он назвал ее Вики? Она даже не пронзила его убийственным взглядом, а наоборот улыбнулась, и выражение лица смягчилось.

– Девушки, будьте аккуратны с подолами, шаги делайте маленькие и придерживайте слегка за край, тогда вы не споткнетесь о собственную юбку. – Виктория продемонстрировала, как нужно ходить.

Я повторила попытку зайти на подиум. В этот раз все получилось. Я стояла там дольше всех, пока Гросси, Виктория и Каэл обсуждали мой внешний вид. Потом дизайнер подошел ближе и сказал своим ассистентам:

– Добавим изумрудный фатин сзади, нам нужен контраст с волосами. У вас полчаса на это. Будем подавать твою «особенность» как преимущество, дорогая.

Гросси провел пальцами по белой косичке и противно прищелкнул языком.

Я спустилась с подиума, и мое платье забрали на доработку, а меня отправили на диван.

– Марта, зачем нам все это? Платья, прически? Зачем что-то обычное подавать как преимущество?

Она смотрела на меня несколько секунд, прежде чем заговорила:

– Тали, в мире Взрослого сектора есть правила, и они отличаются от того, к чему вы привыкли в школе. Но некоторые вещи неизменны для всех. Если ты хорошо знаешь себя, свои сильные стороны и понимаешь, чего истинно хочешь, если умеешь пользоваться своими преимуществами, то ты быстрее придешь к успеху. Иногда, чтобы увидеть блеск небесной звезды за Куполом, нужно немного поменять угол зрения, и она засияет еще ярче. – Марта провела рукой по белому локону.

В последнее время она все чаще говорила загадками.

Я прижалась к ее плечу, стараясь запомнить пряный запах одежды. Она всегда была и будет самым близким взрослым за все годы, что я прожила в Основном.

Глава 6. Посвящение

Чем ближе была Церемония, тем сильнее волнение ощущалось вокруг. Воздух накалился настолько, что казалось, вот-вот разразится эмоциональная буря. Людей становилось больше. Они носили туда-сюда вазы с цветами, подносы с едой. Ассистенты Гросси несколько раз проверяли наши прически и макияжи. Мы с Кейси стояли у окна и смотрели на город, это был наш последний час в статусе жителей Основного сектора.

Я знала этот грустный взгляд Кейси. Она приезжала с ним после каждого Рождества, когда возвращалась из родного дома в школу.

– Он обязательно придет. Он не пропустит столь важный для тебя день.

Я протянула руку к Кейси, она сжала мою ладонь.

– Не ответил ни на одно мое сообщение, засранец. Возможно, даже не получил их. Не писал десять месяцев, – Кейси говорила с явной досадой. Я слышала дрожь в ее голосе от сдерживаемых слез.

– Кейси, я уверена, что Кайлан знает про этот день. Может, он просто занят. Он…

Я не смогла договорить, не нашла слов, чтобы оправдать длительное отсутствие ее брата. Не хотела лгать лучшей подруге, убеждая, что все будет хорошо. Возможно, в этом нет ни крупицы правды.

О том, что родители Кейси не приедут на церемонию, Марта сообщила за неделю. Они прислали электронное письмо на адрес школы, где обозначили, что их экспедиция не успевала вернуться к весне. Кейси сделала вид, что ей все равно, притворяясь, будто уже привыкла жить без опеки родителей и давно вышла из возраста, когда они могут на нее влиять. Другое дело Кайлан. Он стал для нее опорой, когда те улетели в первую экспедицию.

Кейси было два, а Кайлану исполнилось семь, когда они впервые остались вдвоем. Конечно, они не жили одни в прямом смысле. В Реликте действовала система найма общественных гувернанток, на случай, когда родители заняты на важных жизнеобеспечивающих работах. Одна из таких помощниц была приписана к их семье. Исполняла она свои обязанности не особо увлеченно, и Кейси с братом большую часть времени были предоставлены сами себе. Кая определили учиться в Военную академию, а когда Кейси исполнилось четыре, ее отправили в нашу школу. Каждое Рождество Кейси ездила домой на неделю, где встречалась с семьей. Родители приезжали редко, поэтому брат стал для нее тем, кто всегда был рядом – поддерживал, защищал, заменял ту часть семьи, которая оставалась далеко. Каждый раз она возвращалась из дома вот с такими грустными глазами, какие я видела сейчас.

Кейси всегда светилась от радости, когда получала письма от Кайлана. Ее лицо тут же озарялось широкой улыбкой, глаза искрились, как у ребенка, который нашел под подушкой подарок. Она читала мне письма вслух и суетливо расхаживала по комнате. Голос ее подрагивал, когда она перескакивала с одной части письма на другую, пытаясь сразу передать все чувства, которые вложил брат.