Цена за общество

Я точно помнила, как важно было сохранить эти вещи. Сейчас мне казалось, что они превратились детскую фантазией.

Шаттл прибыл на пусковую площадку, где нас встретили две женщины. Одна – высокая, стройная блондинка в строгом сером костюме. Вторая – среднего роста, в таком же костюме, но в брюках вместо юбки, с короткими волнистыми волосами и папкой в руках. Первой оказалась Настоятельница школы. От нее исходила непонятная тогда детскому мозгу холодность. А рядом стояла моя будущая учительница Марта. Ее взгляд дарил тепло, а карие глаза светились добротой.

Мы вышли из шаттла, и Настоятельница сказала:

– Вещи складываете в контейнер. Дальше проходите за мной.

Мы непонимающе смотрели на женщину и не двигались с места.

– Я дважды не повторяю. Иначе ваши вещи просто выкинут, – уже более строго, прорычала женщина.

Девочки постарше подошли к контейнеру и сбросили в него сумки. Я последовала их примеру. За мной стояла маленькая бледная девочка в обнимку с коричневым плюшевым медведем без одного глаза. Она плакала и говорила, что не может выкинуть друга.

Настоятельница подошла к девочке, взяла мишку и бросила в контейнер со словами:

– Чуть позже мы его вернем тебе, только приведем в порядок, постираем и новый глаз пришьем, договорились?

Девочка, хлюпая носом, посмотрела снизу вверх на Настоятельницу и кивнула. Уже потом стало понятно, что женщина соврала и вещи нам никто не отдаст.

Колонной по двое мы двинулись в сторону шаттла с потрескавшимся изображением синей птицы. На входе стояла Марта. Она зачитывала имена и запускала нас внутрь.

– Талира Саванна Соул, четыре года.

Я вышла вперед и, проходя мимо женщины, подняла голову и увидела, как она мне подмигнула.

Марта проводила нас в жилое крыло. Меня разместили в последней комнате в конце коридора. Она была рассчитана на двоих, но я осталась одна. Марта показала, что и где находится, и попросила переодеться в школьную одежду, а свою скинуть в ящик для стирки в ванной. Тогда я не знала, что серая форма станет неизменным облачением на двенадцать лет.

Уходя, Марта улыбнулась:

– Тебе здесь понравится, Талира. Наша школа лучшая в Реликте. И скоро к тебе поселят соседку.

Я посмотрела на нее и ничего не ответила. Тогда мой мир перевернулся, и началась новая глава под названием – выжить в Основном секторе.

Две недели я жила одна. Марта каждое утро сопровождала меня в столовую, потом на уроки. Она постоянно интересовалась моим самочувствием. Я долго молчала и, набравшись смелости, спросила:

– Сколько я здесь буду? Хочу забрать рюкзак и вернуться домой.

Я еле сдерживалась и пыталась не моргать, чтобы слезы не хлынули ручьем. Уже тогда мне было сложно вспомнить, что это за дом и куда я хочу. Просто чувствовала – он не здесь.

Марта погладила меня по голове и ответила:

– Твой дом там, где ты. Если ты в школе, твой дом – школа. Уверена, когда ты познакомишься с соседкой, тебе тут понравится.

Спустя несколько секунд Марта добавила:

– Я всегда буду твоим другом, Талира Соул. Я здесь, чтобы помочь тебе во всем.

– Меня зовут Тали, – ответила я. – Так меня звали…

– Хорошо, Тали. Меня зовут Марта, – она тепло улыбнулась и протянула мягкую руку.

Я положила ладонь в ее и оказалась в крепких объятиях. С этого началась наша дружба.

На следующий день я познакомилась с Кейси.

Вернувшись из столовой после завтрака, я замерла в дверях, когда увидела на полу раскиданные одеяла и разбитую прикроватную лампу. На кровати, прижав колени к груди, лицом к стене лежала девочка. Яркие рыжие кудри беспорядочно раскинулись по подушке.

Я тихо зашла в комнату и закрыла дверь. Пройдя между осколками, села на кровать и стала наблюдать за рыжей, как она резко сказала:

– Что пялишься? Привидение увидела?

– Кто такое привидение?

Я осторожно склонилась в сторону девочки и попыталась рассмотреть лицо.

Ее плечи мерно вздымались в такт дыханию. Вытянув шею, я уловила детали: бледность кожи, рыжие дуги бровей, линию пухлых губ.

Девочка сначала замерла, а потом быстро села и уставилась на меня большими зелеными глазами.

– У тебя странные волосы. – Она прищурилась. Маленькая рыжая кудряшка упала на нос и заставила забавно поморщиться.

– Это поцелуй солнца, – ответила я, теребя светлый локон.

– Какой еще поцелуй? Такого не бывает. – С ехидной ухмылкой она приподняла брови и оценивающе посмотрела на меня.

– Не помню, кто сказал. – Я опустила глаза и прикусила нижнюю губу, пытаясь вспомнить, когда и от кого слышала. Но образ этого человека всплывал в плотном тумане, и я никак не могла уловить внешность.

– У меня всегда была такая белая прядь, – продолжила я.

– Необычная, значит… – Рыжая хихикнула и придвинулась ближе.

– Касандра Элейн Старлинг. – она протянула руку, снова сморщив нос, – Элейн – в честь бабушки. Я ее не любила. Она все запрещала и умерла в прошлом году. Зови меня Кейси.

– Талира Саванна Соул. – Я пожала руку в ответ. – Зови меня Тали.

– Саванна…что-то знакомое. – задумалась она.

Волосы Кейси переливались в лучах солнца яркими оранжевыми вспышками, кудряшки растрепались, но она выглядела невероятно милой, когда морщила конопатый нос.

– У нас все такие, – показывая на свою копну, сказала Кейси. – Рыжие от папы. Дед тоже был рыжий. Мама – темноволосая. Брату достался ее цвет. Родители говорят, сильный ген у рыжих.

Я же не могла оторвать от нее взгляд.

Кейси много болтала про семью: как родители уехали, старший брат поступил в Военную академию, а других родственников, кто мог бы за ней присмотреть, не было, и даже если бы бабушка их не покинула, она бы ни за что с ней не осталась и сама бы сбежала. Кейси заполнила собой пространство серой комнаты. Я больше не чувствовала одиночества.

Марта обрадовалась нашему союзу. Проходя по коридору, она говорила: «Вот как хорошо бывает в школе, когда у тебя есть друг».

Не сосчитать, сколько раз Марта прикрывала перед Настоятельницей наши выходки. Только потом, когда я буду знать правду о мире и порядках Реликта, пойму, на какой риск шла Марта ради нас.

У нее не было своих детей. Она говорила, что так распорядилась жизнь, зато судьба подарила ей целый класс замечательных девочек. Она часто размышляла о судьбе, которая все решала, и с ней не поспоришь.

В детстве мы с Кейси думали, что судьба – злобный человек, который не позволил Марте завести детей и создал однообразное меню для школьной столовой. Сейчас я знала, что права. Судьба не была чем-то хорошим, раз отправляла нас на Посвящение. В вечер, когда Марта пришла к нам в комнату, я ощутила это особенно остро.

– Тали и Кейси, – Марта говорила шепотом. Куда-то испарилось то обычное теплое чувство, которое я испытывала рядом с учительницей. – Завтра важный день. Он многое поменяет в вашей жизни и представлении о мире Реликта. Я бы хотела… я бы страстно желала, чтобы вы навсегда остались здесь, в стенах школы. – Марта глубоко вздохнула. – Все, что будет происходить дальше – ваша судьба. Но у каждой судьбы есть автор, тот, кто решает, какой она будет. Выбирая путь, помните, кто вы на самом деле и чего хотите именно вы. Каждая из вас – автор той судьбы, которую выберет.

Марта всматривалась в меня, ее глаза казались такими печальными.

Как это связано с Посвящением и переводом во Взрослый сектор, я не понимала. Неизвестность поднимала волнение, и огонь между ребрами все сильнее обжигал легкие.

Марта продолжила:

– Судьбу можно изменить, если изменится сам автор. В нашем мире только вы выбираете, какими будете.

Мы учились не задавать вопросов, поэтому просто закивали в ответ.

Дальше Марта открыла объятия. Мы погрузились в шелковые складки плаща и уткнулись носами в пряный запах ее волос. Она сжимала крепко, как никогда раньше, точно прощалась навсегда.

Я ощутила прилив тоски.

Уходя, Марта обернулась и посмотрела на меня:

– Тали, помни, что твой дом там, где ты. А твое сердце всегда знает, чего оно хочет, даже если все вокруг говорят обратное.

Марта улыбнулась, как обычно: уголки губ слегка приподнялись и оголили ровные белые зубы. Она приоткрыла дверь и выскользнула в коридор.

Я стояла и смотрела в пустоту. Ее слова, подобно клубку, заворачивались в сознании и рождали тревожные мысли.

Глава 4. Магистериум

– Это никогда не закончится, – недовольно пробормотала я, услышав очередное шуршание из шкафа.

Солнце ярко освещало заправленную кровать Кейси. Приподнявшись на локтях, я увидела, как ее рыжие, примятые после сна кудряшки переливаются в его лучах. Они всегда меня завораживали, с первого дня знакомства.

Кейси сидела на полу перед шкафом и перебирала вещи на своих полках. Она обернулась. Одна прядь упала ей на лоб. Сдувая ее, Кейси заговорила:

– Проснулась! Доброе утро! Не могу решить, что взять с собой. Одного чемодана мне мало. – Кейси подняла отрез красной ткани с пуговицами, похожий на фрагмент шелкового платья, и стала разглядывать его на свету. – Остался час. Вставай! Мне нужна твоя помощь. – Она отложила в сторону лоскут и нырнула с головой внутрь шкафа.

Я повернулась к окну, и солнечные лучи на мгновение ослепили меня. На коже чувствовалось легкое тепло, такое бывает, когда приходит оттепель после морозной зимы. Мне хотелось остановить время хотя бы на день. Мы бы снова проснулись в своих кроватях, позавтракали в столовой, а потом поплелись на уроки. Я, как всегда, пыталась бы не заснуть, пока Кейси мечтательно рисовала фигурки мужчин и женщин и шептала мне на ухо новые идеи для наряда на первый Бал.

Потом мы сбежали бы с урока физкультуры, где нас заставляли бегать по кругу, приговаривая что-то про стройные ноги и подтянутый живот.

Я лежала, зажмурив глаза, и испытывала знакомое чувство потери. Только никак не могла вспомнить, что утратила и когда.

Из раздумий вырвал незнакомый голос:

– Саванна! Саванна!

Я резко открыла глаза. Меня будто прошибло током. Кейси щелкала пальцем перед моим лицом:

– Тали, эй, ты чего? Снова твое предчувствие? Что на этот раз?

– Ты сказала, Саванна? – растерянно спросила я, ощущая волну мурашек, пробежавшую по телу.

– Нет, ты чего? – Кейси приподняла одну бровь, едва заметно приоткрыв рот. – Ты же просила никогда тебя так не называть.

Она громко вздохнула и продолжила перебирать вещи.

Чей-то голос вырвал меня из пелены. В этом я не сомневалась. Но что это было: сон или воспоминание, затерянное в глубинах разума?

Я села в кровати, свесила ноги и коснулась пальцами прохладного деревянного пола. Часы на тумбочке говорили, что скоро придут за вещами.

Свои я сложила за десять минут, в отличие от Кейси, которая до последнего то забрасывала в чемодан очередную партию барахла, то вынимала. У меня было немного личных вещей: рамочка с черно-белой фотографией, где мы с Кейси год назад на летнем пикнике, несколько комплектов школьной формы и пижама. Я посмотрела на весь набор и ощутила невероятную тоску. Все привычное закончится, как только закроется крышка этого чемодана.

В дверь постучал носильщик.

Мы надели школьную форму. Кейси заботливо приколола мне нашивку с голубым скворцом – символом нашей школы. У общей лестницы нас ждала Аманда. Она задумчиво разглядывала свою нашивку, перебирала бусины, вышитые на крыльях птицы. Ронду и Ванессу должны привезти на церемонию родители.

Мы вышли на крыльцо, где нас встретила Марта. Ее лицо осунулось, а под глазами пролегли серые борозды, не очень старательно замаскированные пудрой. Взгляд был тусклым и рассеянным. Губы сжались в тонкую линию, выдавая подавленное состояние.

Марта улыбнулась и указала рукой в сторону ворот. Там стоял серый шаттл с большой надписью: «Взрослый сектор». Двери открылись автоматически, и мы зашли. Внутри располагались два ряда сидений, а по бокам большие окна, сквозь которые можно было разглядеть все снаружи, но то, что происходило в самом шаттле, оставалось скрытым. Стеклянная дверь в кабину пилота была закрыта, а мне так хотелось заглянуть, кто же этот счастливый человек, которому позволено перемещаться между секторами.

Марта села впереди, мы с Кейси сразу за ней. Аманда ушла в самый конец.

Кейси взволнованно теребила край пуховки и с воодушевлением разглядывала кабину.

Я села возле окна и, подперев голову рукой, облокотилась лбом на стекло. Мое дыхание оставляло запотевший отпечаток, который быстро исчезал.

Двери шаттла закрылись, и он неощутимо тронулся с места. Движение выдавала только бегущая картинка за окном.

Мы доехали до станции минут за десять, а дальше шаттл поднялся и встал на рельсы. Внутри салона зашипел динамик, и спокойный мужской голос объявил, что следующая остановка Магистериум, а время в пути тридцать минут.

До этого дня я ездила на шаттле всего несколько раз. Первый – когда оказалась в Основном секторе, второй – через месяц обучения, когда нас отправили на медицинское обследование в главный госпиталь Реликта. С тех пор я лишь мечтала снова увидеть город с высоты. Все, что оставалось, смотреть снизу, как темные коробки бесшумно пересекают небо, напоминая о привилегиях, которые были нам недоступны.

Я смотрела в окно, стараясь не обращать внимания на стесненное дыхание в груди. Подняла глаза к небу и увидела расплывающийся силуэт солнца.

Купол, под которым мы жили вот уже пять столетий, преломлял его свет. Желтый диск висел высоко. Барьер, защищающий нас от настоящего мира, делал все таким неестественным. Я часто думала, какой настоящий цвет у неба. Синий? Белый? Серый? Мы видели его как через мутное стекло, и никто не знал, что скрывается за Куполом. Он стал нашей защитой и нашей клеткой.

Шаттл мягко остановился, и двери открылись, выпуская нас на небольшую посадочную площадку.

Магистериум располагался в центральной части Реликта, являясь сердцем управления Куполом и городом. Здесь находились три самых высоких здания в Реликте – стеклянные гиганты, которые, глядя из Основного сектора, казались стройными колоннами, что терялись в небе. До этого дня я видела башни только издали. Но теперь я осознала их истинную величину. Стеклянные стены отражали блики, искажая действительность вокруг.

На крыше каждого здания неоновым светом горела буква «М» – символ власти и контроля. Центральная башня возвышалась над двумя другими. Из ее крыши вверх бил источник – яркий, непрерывный луч, вонзающийся в небо. Он был виден из любого сектора и стал жизненной нитью Реликта.

Магистериум отделен от остальной части города особыми строгими законами. Доступ сюда был привилегией немногих – управляющих городом и их семей. Даже воздух здесь казался другим: холодным, стерильным, пропитанным чувством исключительности и авторитета.

С первых шагов стало понятно, что Магистериум защищен лучше, чем любой другой сектор Реликта. Прежде чем войти, нас окружили законники, а по периметру площадки возвышались посты с оружием, направленные в сторону входа. Даже здесь, среди своих, Магистериум не ослаблял оборону.

Сначала мы прошли через рамки металлодетекторов, которые проверяли не только металл, но и следили за всеми движениями. Когда кто-то оказывался слишком близко к посту, раздавался короткий сигнал, и законник вскидывал автомат. Через мгновение нас просканировала система теплового распознавания, проверяя, нет ли в группе незарегистрированных лиц. На следующем уровне защиты я увидела, что наши изображения появляются на экране, возле которого стояли законники. Они рассматривали лица с особым вниманием. Для доступа в сам Магистериум каждый должен пройти через идентификационные ворота, которые открывались только по разрешению. Нам же офицеры выделили отдельный коридор. Он вел напрямую в центр управления, минуя другие зоны.

Я заметила, что уровень защиты повысился, как только мы подошли ближе к сердцу здания.

В середине располагалась невероятных размеров стеклянная труба, уходившая к самой крыше. В ее стенках бился о края голубой луч.

Я впервые видела Источник так близко. Все в Реликте знали, что без Купола мы просто погибнем. Токсичный воздух за его пределами смертелен. Защита Купола – это защита всего города, а значит, и всех, кто в нем живет. Но дело было не только в этом. Магистериум защищал себя от угроз как изнутри, так и снаружи, и эта оборона казалась непроницаемой.

Вдоль коридоров висели камеры. Я чувствовала их невидимый взгляд и понимала, что кто-то по ту сторону экрана пристально наблюдает.

Мы остановились в небольшом холле, где нас встретили две женщины. Первая из них была высокой, с пепельными волосами, уложенными в замысловатую прическу из локонов и тонких косичек. На ней была длинная шифоновая юбка в пол, которая издавала приятное шуршание, и серый корсет, что подчеркивал тонкую талию и белоснежную грудь. На шее у женщины висел красивый серебристый медальон с выгравированной буквой «М» и переплетающимися узорами из цветов и маленьких птичек. Длинным шлейфом за ней волочился темно-серый плащ, небрежно накинутый на плечи. Она улыбалась и, в то же время, пристально изучала глазами каждую из нас.

Наши взгляды встретились, и меня пронзил сковывающий трепет. Я быстро опустила глаза в пол, чтобы не выдать смущения от откровенного разглядывания.

На полшага позади нее шла молодая темноволосая девушка в сером деловом костюме. Ее взгляд был направлен в электронный планшет, где она что-то быстро набирала.

– Марта, рада тебя видеть снова. Как дела в школе? – женщина заговорила, остановившись напротив.

– Прекрасно, Виктория. Ничего не поменялось с того дня, как ты была там последний раз. Разве что, стало светлее и легче дышать. – В ответе Марты сквозили завуалированные язвительные нотки, совершенно ей не свойственные.

– В этом сезоне всего три? – Виктория указала пальцем в нашу сторону и посчитала по головам, хотя было очевидно, что нас трое.

– Пять. Двух девушек родители привезут позже, – произнесла Марта, стараясь сохранить спокойствие, но слегка прищуренные глаза и подернутые уголки губ выдавали ее раздражение.

– Ну и отлично. Хороший будет сезон, вот увидишь. Через год ты этих милашек не узнаешь. Лили, занеси в базу, что мы приняли троих, – Виктория обратилась к девушке, стоящей позади себя, и та начала печать.

Я украдкой посматривала на Викторию. В неоновом свете кожа и волосы мерцали серебристыми искрами, а ярко-красные губы казались чем-то невообразимым. Вытянутая линия шеи создавала изящный изгиб. Спина идеально прямая, без малейшего намека на сутулость. Ее плечи были гордо расправлены и слегка отведены назад. Это резко контрастировало с людьми из Основного сектора. Мы старались укрыться от посторонних взглядов, втягивали шеи, опускали головы пониже и больше походили на измученные деревья, что согнулись под порывами сурового ветра. Каждое же движение Виктории – будь то шаг или поворот головы – отличалось грациозностью и мягкостью. Никакой суеты или резкости. Она казалась не человеком, а ожившей скульптурой.

Мы зашли в небольшую комнату с ярким табло, и две железные створки с неприятным грохотом закрылись за спиной. Внезапное движение вверх заставило внутренности подскочить, будто что-то невидимое дернуло меня за живот. Я инстинктивно схватилась за руку Кейси, крепко сжимая ее пальцы.

Марта обернулась и тихо сказала:

– Это лифт. Он помогает перемещаться между этажами здания. – Улыбка Марты меня немного успокоила.

Лифт остановился, и на табло высветилась цифра десять. Створки открылись в длинный светлый коридор с множеством дверей. У каждой стояла высокая серебристая ваза с розовыми цветами, формы и оттенка которых я никогда не видела. Они источали необычайно сладкий аромат.

В Основном секторе цветы можно было найти только на лесных опушках, и исключительно желтые, фиолетовые, синие.

Когда мы проходили через коридор, из нескольких комнат вышли посвященные. Кейси подняла руку и помахала девушкам как давним знакомым.

Она верила, что материнский ген – это благословение, дар, который возвышает нас над другими. Именно он давал право присутствовать здесь. Магистериум всегда говорил, что материнский ген – редкость. Нам повезло родиться с ним, чтобы обеспечить будущее Реликта.

Остальных, называли чистыми. Они навсегда оставались в Основном секторе, чтобы трудиться на благо города.

Ген делал меня значимой для Реликта, только я никогда не чувствовала себя особенной.

Нас проводили в дальний конец коридора, и Лили открыла одну из дверей:

– Комната посвященных здесь.

Там стояло ровно пять кроватей.

Марта поставила сумку на маленький диванчик в углу и показала рукой, что мы можем войти.

– Первая репетиция через два часа, потом обед, с трех до пяти – время на подготовку нарядов, в шесть начало Церемонии, и не забудьте повторить клятву. – Лили безэмоционально чеканила слова. – На Церемонии будут представители из других Реликтов. Мы должны соответствовать высокому уровню, о котором заявили. – Договорив, она развернулась и скрылась за дверью.

Честно говоря, я не понимала, что за «уровень» и кому о нем заявили, но любопытство все же брало верх. Впервые в жизни у меня появилась возможность увидеть вживую людей из других Реликтов. Всегда казалось, что наш Реликт – это целый мир, и за его пределами ничего не существовало, только выжженные земли и опасности. Какие у других правила? Как они живут под своими Куполами? Возможно, у них совсем иные законы, и они видели небо, которого мы давно лишены.

Виктория, сложив руки на груди, рассматривала нас, переводя взгляд с одной девушки на другую. Ее лицо не выдавало никаких эмоций. На мгновение наши глаза вновь встретились. Я заметила, как ее переместились с моего лица на белую прядь, выпавшую из-за уха. Одна бровь Виктории приподнялась и опустилась. Это было удивление? Или она считала меня уродливой из-за особенности? Скорее всего она так и думала, будучи сама совершенством, созданным природой.

Через полчаса в комнату зашли Ванесса и Ронда. Теперь мы были в полном составе.

Глава 5. Особенность

После обеда Марта сообщила, что у нас есть свободный час, а затем начнется подготовка. Нам разрешили побродить по этажу и немного развеяться, чтобы на церемонии мы чувствовали себя расслабленно. Двери лифта открывались, выпускали людей и снова закрывались.

Меня не покидали мысли, что мы находимся в самом высоком здании Реликта. Ни одно строение в Основном секторе не шло ни в какое сравнение с башнями Магистериума. Я даже не представляла, насколько маленькими могут выглядеть дома с такой высоты, и все сильнее хотела увидеть это своими глазами.

Кейси увлеченно обсуждала с Мартой дизайн платьев для церемонии, и я не стала их отвлекать навязчивой идеей забраться на самый последний этаж башни. Я умела становиться незаметной, когда это нужно. И в этот раз, сделав вид, что рассматриваю вазы с цветами, стала медленно продвигаться в сторону лифта. Несколько раз обернулась, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдал. Двери открылись, и на меня вывалилась толпа с чемоданчиками, коробками и вешалками с одеждой. В суматохе я даже не поняла, как оказалась в лифте и нажала на последнюю цифру на панели – шестьдесят. Металлический короб бесшумно двинулся, и я почувствовала головокружение.

Марта рассказывала, что такие высокие здания существовали до Великого Раскола и, возможно, за пределами Реликта в запретных землях сохранились их руины. Мысль об этом вызывала внутренний трепет, а по спине пробежали мурашки.

Голос из динамика объявил, что мы прибыли на последний этаж. Я сомневалась, что получится выйти на крышу, но подумала об этом, только когда оказалась в темном коридоре перед широкой железной дверью. Моя цель находилась совсем близко.

Я взялась за ручку, но в последний момент передумала. Подобная выходка могла плохо кончиться. Марта не говорила, что нам разрешено бродить по всему зданию Магистериума. Что, если меня поймают, и за это накажут ее?

Резко развернувшись, я снова нажала на кнопку. Цифры на табло показали пятый этаж. По коже пробегала мелкая дрожь, а в висках глухо стучала кровь.

Я перебирала в голове правдоподобные варианты, когда услышала странный лязг металла со стороны закрытой двери.

«Это не твое дело, Тали», – мысленно проговорила я и еще несколько раз нажала на кнопку вызова.

Через пару секунд лязг повторился.

Я посмотрела на табло: лифт упрямо стоял на двадцатом этаже.

Снова лязг.

Любопытство взяло вверх, и я толкнула дверь, ведущую на крышу. Темный коридор наполнился ярким солнечным светом, и меня на мгновение ослепило. Я сделала несколько шагов вперед.

Когда блики солнца перестали мелькать перед глазами, я увидела невероятную картину – весь Реликт. С высоты он напоминал циферблат часов, где каждый сектор представлял собой отдельный кусок замкнутого механизма, разделенный высокими бетонными стенами. В центре, как ось, возвышался Магистериум. Напротив раскинулся Основной сектор, самый обширный из всех. Именно там жила большая часть населения Реликта – обычные люди, которые работали в других секторах и каждый день поддерживали существование города. Там находились жилые дома, школы, магазины и лавки. Центральная площадь оживала лишь на праздники, когда люди собирались на общие мероприятия, такие как трансляция Бала.