Мой враг по переписке

– Слушай, ты же девушка из прогноза погоды? Наоми Лайт?

– Ну да, это я.

Я тогда засмущалась и бросила украдкой взгляд на бейджик с именем на его рабочей одежде, но так и не поняла, из какой он компании.

– Круто, – только и сказал он, отходя с дороги, и заторопился вверх по лестнице. Потом я видела его еще пару раз, но мы обменивались лишь вежливым кивком или улыбкой, а иногда вообще друг друга игнорировали.

Я осознаю, что прошла минута, а я все еще не ответила на вопрос.

– Д-да, конечно, – бормочу я. Голос у меня такой же нервный, как и у Джейка, когда он предлагал встречу.

– Отлично, – отвечает Джейк. И переводит взгляд на мою пустую чашку. – Угостить тебя еще одним кофе?

Это будет уже третья чашка за сегодня, но я невольно говорю:

– Д-да, конечно. – И сама морщусь, ведь точно так же я ответила на его последний вопрос. Я заставляю себя очнуться от ступора. – Вообще-то я как раз хотела уходить.

– Тогда возьму тебе кофе с собой.

Джейк разворачивается и идет к прилавку. Я с колотящимся сердцем наблюдаю за ним через плечо. Энн прокашливается, но я намеренно не обращаю на нее внимания. Все мое тело охвачено жаром, и щеки, скорее всего, тоже раскраснелись под цвет моих волос. Когда я наконец смотрю на Энн, на ее лице царит широкая улыбка.

– Это было самое неловкое и самое восхитительное зрелище, которое я когда-либо видела, – говорит она.

– Тогда тебе нужно поднять планку и для неловкого, и для восхитительного. – Я убираю волосы с лица, пытаясь успокоиться. – И что сейчас произошло вообще?

– У Наоми Лайт на выходных свидание с красавчиком, – растягивая слова, произносит Энн, чуть ли не пританцовывая на стуле. – И тебе даже не понадобилось приложение для знакомств. Что наденешь?

Я закатываю глаза, борясь с улыбкой.

– У меня в буквальном смысле не было времени об этом подумать.

– Ты не говорила, что у тебя есть такой горячий сосед. Всегда рассказывала только о шумном.

Я шикаю, а потом снова оборачиваюсь через плечо, чтобы убедиться, что Джейк нас не слышит. Он прикладывает карту к терминалу. Я возвращаюсь к Энн.

– Зачем мне описывать тебе всех соседей?

– Всех не надо, но… – Энн замолкает, поневоле переводя взгляд на Джейка. – Но этого описать явно стоило.

Джейк идет к нашему столику с новым стаканчиком кофе для меня. Мы с Энн встаем. Она наклоняется ко мне и шепчет:

– Ты обязана рассказать, если найдешь адрес Луки Пичлера. Я хочу знать, что будет дальше.

– Я скажу тебе первой.

Энн уходит, как только Джейк приближается к столику. Я благодарю его, и мы покидаем кафе.

– Я провожу тебя домой? – предлагает Джейк.

Я смеюсь, вскидывая взгляд на наш жилой дом прямо через дорогу.

– А что будешь делать, если я откажусь?

Он задумывается.

– Наверное, подожду десять секунд, а потом сконфуженно пойду за тобой.

– Ладно. Тогда можешь меня проводить.

Когда он улыбается, со мной что-то происходит. Я уже видела его улыбку, но, когда она адресована лично мне, у меня учащается пульс; кажется, через дорогу меня придется нести. Я заставляю себя отвести взгляд от лица Джейка, ведь только так я переживу прогулку до дома. Мой взгляд падает на его руки, и я представляю, как он несет меня и моя голова покоится на его мускулистой груди… Так, наверное, мне лучше вообще на него не смотреть. Я оглядываю улицу в надежде, что влияние, которое Джейк на меня оказывает, не слишком очевидно.

Мы ждем, пока проедут машины, и переходим дорогу. Даже не смотря на Джейка, я четко осознаю каждый его шаг, насколько далеко он от меня в каждый момент и каждый раз, как он смотрит в моем направлении. Я умудряюсь добраться до тротуара, не споткнувшись о собственные ноги. Джейк придерживает для меня дверь. Проходя мимо, я чувствую его одеколон – или это гель для душа, – смешанный с ароматом кофе в его руке. Я вдыхаю его запах, тратя эти мимолетные секунды на то, чтобы пройти мимо Джейка в коридор. И уже готова двинуться к лестнице, когда замечаю, что он заходит в лифт. Я колеблюсь. В прошлый раз лифт сломался и я застряла в нем на полчаса, прежде чем меня спасли пожарные. Другие жильцы говорили, что с тех пор его починили, и большинство людей в доме им пользуются, но я не рискую.

Джейк смотрит на меня с поднятыми бровями, и я поворачиваюсь от лестницы к лифту. Не буду говорить, что боюсь на нем ездить; пытаюсь сохранять хладнокровие. Джейк нажимает на кнопку, и двери открываются. Я делаю глубокий вдох и захожу туда вслед за ним.

– В чем дело? – спрашивает Джейк, нажимая на кнопку своего этажа.

– Ни в чем. – Я жму на кнопку третьего, не обращая внимания на то, что грохот сердца пульсирует у меня в ушах.

– Ты уверена? А то, похоже, ты боишься лифта.

– Не-а. Вовсе нет.

Джейк морщит лоб.

– Ты бледная, как призрак. У тебя клаустрофобия?

– Это у меня цвет кожи такой, – говорю я с натужным смешком. – Большое спасибо.

– Да брось. Мы можем пойти по лестнице.

Джейк тянется к кнопке, но нажимает, только когда лифт уже начинает подниматься. Лифт трясет, и кабина останавливается на полпути между холлом и вторым этажом.

Я невольно издаю звук, в котором смешиваются вздох и вскрик. И зажимаю рот свободной рукой.

– Упс. – Джейк снова жмет на кнопку, но это не помогает.

– Вот именно поэтому я не хотела ехать на лифте, – говорю я со стоном. – Со мной всегда такое случается.

– Ты уже застревала? – Глаза Джейка расширяются. – О. Так вот почему ты боялась. – Он смотрит на панель управления. – А я сделал только хуже, да?

Я прислоняюсь к стенке лифта и делаю глубокий вдох. Выпускаю воздух медленно, успокаиваясь. Достаю телефон из кармана, чтобы проверить сигнал, но знаю, что его не будет. Я провела без связи все те полчаса, что была заперта здесь в прошлый раз.

– Пожалуйста, скажи, что у тебя здесь ловит.

Джейк смотрит на свой телефон.

– Не-а. Прости.

Он осматривает панель управления и вновь жмет на кнопку. Раздается короткий гудок, и я узнаю голос охранника, который сидит в холле. Ну хотя бы кнопку «Помощь» починили с прошлого раза.

– Привет, Джоэл, – говорит Джейк. – Мы застряли в лифте.

– Там Наоми с тобой, да? – Голос через динамик звучит хрипло. – Похоже, не везет ей с этим лифтом.

– Ага.

– Я вызову помощь, – говорит Джоэл. – Держитесь.

Звонок обрывается, оставляя нас одних. Лифт теперь кажется еще тише. Жаль, никакая музыка не нарушает эту тишину.

Я смотрю наверх, прикидывая, не получится ли добраться до второго этажа, если отодвинуть потолочную панель и забраться на крышу лифта. В прошлый раз такого варианта не было, ведь я застревала одна, а не с таким высоким парнем. Наверняка я смогу подняться ему на плечи и…

– Ничего не получится, – говорит Джейк, прерывая мои мысли.

Я хмуро смотрю на него.

– Что не получится?

Он показывает на потолок своим стаканом с кофе.

– Ты не сможешь открыть двери, даже если дотянешься.

У меня отвисает челюсть.

– Я что, вслух это сказала?

Джейк смеется.

– Нет. Но я буквально по лицу прочитал, как формируется твой план.

– Я уверена, что смогу открыть двери. Я сильная.

– Может, и так, но это небезопасно. Что будет, если лифт начнет двигаться, пока ты там?

Я вздыхаю.

– Об этом я не подумала.

– Давай просто сидеть и ждать подмоги.

Я киваю. Я знаю, что он прав, но мне все равно тревожно. Не знаю почему, мне же сейчас никуда особо не надо.

– Ну хотя бы у нас есть кофе, – говорит Джейк.

– И мы сами, – добавляю я. – В прошлый раз я застряла тут одна. Думала, что сойду с ума.

– С тобой все будет хорошо? Ты ведь не начнешь часто дышать и кричать?

Я меряю шагами нашу маленькую тюрьму.

– Все будет хорошо, если нас скоро вытащат.

– Наверняка все быстро починят. Я всего лишь нажал на кнопку.

Я чувствую, как мной снова овладевает паника. И делаю еще один глубокий вдох, чтобы привести себя в чувство.

– А что ты делала, когда застряла тут в прошлый раз?

Какой-то миг я думаю над ответом.

– Первые десять минут пыталась поймать сигнал на телефоне. Потом молотила кулаками в дверь и звала на помощь, пока горло не заболело. В один момент отбросила все попытки выбраться и пыталась решить, какую конечность придется съесть, чтобы выжить, когда пожарные наконец-то отжали двери.

На лбу Джейка появляются тревожные морщинки, но в уголке рта таится улыбка, как будто он не уверен, стоит ли смеяться над моим несчастьем.

– Мрачное было время, – добавляю я. – Я едва выбралась живой.

– Звучит сурово, – говорит Джейк, все еще подавляя улыбку. – Думаю, тебе будет приятно знать: вряд ли сегодня кому-то из нас придется прибегнуть к каннибализму.

– Это замечательно, что ты так думаешь, но я пока не готова вычеркивать эту возможность.

Джейк фыркает.

– Ясно. Напомни мне никогда не ходить с тобой в походы.

От одной мысли про поход с ним меня бросает в жар. Я оттягиваю блузку снизу, чтобы охладиться.

– Походы я выдержу. В глуши нет лифтов.

Джейк опускает взгляд на мой живот. Я понимаю, что держу блузку так, будто вот-вот ее сниму. И резко отпускаю ткань, быстро заправляя ее и прокашливаясь. Джейк отворачивается, но я замечаю, как у него розовеют уши.

– Поверить не могу, что я все это время не ездила на лифте, чтобы снова в нем застрять.

– Ты что, правда с тех пор сюда не заходила?

Я качаю головой.

– Теперь предпочитаю ходить по лестнице.

Джейк смотрит на кнопку третьего этажа, которая все еще светится.

– Два пролета ступенек дважды в день? И не надоедает?

Я пожимаю плечами и обвожу рукой лифт:

– Мне кажется, вот это мне надоест гораздо быстрее.

– И правда, – говорит Джейк. – Я слышал, что довольно-таки невыносим.

Я шлепаю его по руке.

– Я не это имела в виду.

– Ай! – Он отдергивает руку, как будто ему больно. Я смеюсь.

– Это было не больно.

– Нет, больно. Ты сильнее, чем кажешься. – Он указывает на двери лифта. – Наверняка ты сможешь их отжать.

Я закатываю глаза. Отдаю Джейку стакан с кофе, подхожу к дверям и пытаюсь их разомкнуть. Я уже знаю, что не получится: в прошлый раз пыталась.

– Не-а, – говорю я, забирая свой напиток. – Видимо, надо чаще ходить в качалку.

– Не. Не нужна тебе качалка. Просто каждый день ходи вверх по лестнице на руках. И тогда быстро станешь сильной.

Я чуть не выплевываю кофе, фыркая.

– Вот на это я бы посмотрела! – Проверяю время на телефоне. – Ох. Сколько уже прошло?

Я вновь делаю глоток кофе и тут же жалею об этом, потому что мне хочется в туалет, а еще больше жидкости в организме – плохая идея. Я опускаюсь на пол и скрещиваю ноги. Джейк садится рядом, отчего мне приходится вдохнуть сквозь зубы. От близости к нему я забываю, насколько ненавижу лифт, пусть даже и на минуту.

Замечаю, что он кажется спокойным, как будто не хочет выбраться отсюда так, как я.

– Итак, – говорит Джейк. Я поворачиваюсь к нему и жду продолжения. Уголок его рта дергается вверх. Я отвожу взгляд от его губ и смотрю в глаза, устремленные на меня. У меня перехватывает дыхание. – Я слышал, как ты и твоя подруга говорили обо мне.

У меня вспыхивает лицо, как только я вспоминаю все слова Энн. Мне страшно узнать, сколько он услышал, но я должна спросить.

– Что именно ты слышал?

Джейк улыбается.

– Что у тебя шумный сосед.

Очень хочется спрятаться. Если он слышал это, то все остальное – тем более.

– Можно твой телефон? – просит Джейк. Я передаю ему гаджет.

– Зачем?

– Чтобы я вбил свой номер.

Джейк начинает печатать. Я заглядываю через плечо и закатываю глаза: он записал себя как Горячий сосед.

– А ты немного самонадеянный, да?

Джейк пожимает плечами и возвращает мне телефон.

– Просто принимаю выданный мне титул.

Я шлю ему сообщение, и, к моему удивлению, оно доходит, несмотря на ужасную связь в лифте.

– Вот. Теперь у тебя тоже есть мой номер.

Я наблюдаю за его реакцией, когда сообщение всплывает на экране. Джейк даже не пытается скрыть улыбку.

– И как ты его сохранишь? Странная девушка из лифта?

Джейк смеется.

– Ни за что.

Я подглядываю, пока он набирает: «Милая девушка из прогноза погоды», чтобы добавить мой номер в контакты. Чувствую, как уголки моего рта невольно поднимаются в улыбке, несмотря на краснеющее лицо.

– Милая, да? – поддразниваю я Джейка. – Сколько еще девушек из прогноза погоды ты знаешь?

– Много. Ты удивишься, но мне даже пришлось придумать систему нумерации для всех среднестатистических девушек из прогноза погоды в моем телефоне.

Я снова прислоняюсь к стенке.

– Я даже разочарована, что не одна из них. «Среднестатистическая девушка из прогноза погоды номер семь» – приятно звучит.

Джейк качает головой и машет телефоном.

– Не-а. Это имя тебе больше подходит.

Лифт содрогается, пугая меня, а потом начинает подниматься.

– О, слава богу.

Мы оба встаем, как раз когда двери открываются на третьем этаже. Я выхожу в коридор. Джейк придерживает ладонью створку, чтобы двери не закрылись раньше времени.

– Надо будет как-нибудь повторить, – говорит он.

Меня передергивает, когда я смотрю в кабину лифта:

– Ни за что.

Джейк корчит плаксивую гримасу.

– Так и быть, я позволю тебе отвести меня на ужин, но если там не будет лифтов.

Он улыбается.

– Идет.

Зайдя в квартиру, я продолжаю искать Луку Пичлера на фейсбуке◊. Пытаюсь сузить поиск до всех городов, где он точно жил, начиная с Сан-Диего, откуда приходили его первые и последние письма перед исчезновением. Нет результатов. Пробую следующий город, и еще один, но мне не везет. Похоже, все Луки Пичлеры, выпавшие мне изначально, живут за пределами Соединенных Штатов. Я начинаю проверять их профили, ведь возможно же, что он уехал из страны, но многообещающих вариантов там нет.

Сверху начинают топать. Я слышу, как мой сосед что-то тащит – или катит? – а потом с другой стороны комнаты раздается дикий грохот. Я втягиваю голову в плечи, будто звук идет из моей квартиры, а потом закатываю глаза – и на себя, и на шумного соседа. Такое ощущение, что там аллея для боулинга, а не квартира. Я включаю музыку, чтобы заглушить громыхание.

Несмотря на этого соседа и печально известный лифт, живется мне тут неплохо. Это одно из лучших жилых зданий в моем районе Майами. У нас нет швейцара, зато есть Джоэл, охранник. Иногда ему скучно – даже не иногда, а часто, – и он любит придерживать дверь для жильцов. Джоэл работает здесь так давно, что помнит всех нас по именам. Один из немногих моментов, по которым я буду скучать, когда куплю свой дом и перееду отсюда.

Я готовлю себе обед, а пока ем, мой телефон вибрирует. Я беру его и смотрю на экран, надеясь увидеть сообщение от Джейка, но это не он. Всего лишь Энн. Прислала ссылку на базу данных PeopleFinder, где можно поискать Луку Пичлера.

Энн. Надо заплатить, чтобы получить доступ к его адресу и прочему.

Я кликаю на ссылку и вбиваю имя в строку поиска. В результатах – несколько разных мужчин, но бесплатная версия сайта показывает только их возраст и город. Пока результаты меня не устраивают. Одному из мужчин за пятьдесят, второму – едва за двадцать, а последнему в списке – ближе к восьмидесяти. Или моего Луки Пичлера в этом списке нет, или кто-то неправильно вбил его возраст. Я все равно решаю заплатить за членство. Всегда можно отменить, когда я получу все, что мне нужно.

Оплата проходит, страница перезагружается, на сей раз – с полной информацией. Оказывается, дряхлый Лука Пичлер живет в доме престарелых в Сиэтле. Лука Пичлер за пятьдесят живет со своей женой, тестем, тещей и шестью детьми в Род-Айленде. Молодой Лука Пичлер живет в доме инвалидов. Я вздыхаю. Все это малообещающе. Теперь я лишилась двадцати баксов, а меня саму, возможно, продали на аукционе.

Наоми. Не повезло. Если бы не сегодняшнее письмо, могла бы предположить, что Лука мертв.

Энн. Странно. А вдруг его родители все еще живут в старом доме? У тебя есть тот адрес из вашего детства?

Хорошая идея, я думала об этом до того, как Энн прислала ссылку на сайт. Я иду в спальню и достаю из шкафа коробку для обуви. Самые свежие письма лежат сверху, а самые первые – снизу. Я писала обратный адрес Луки на обороте каждого послания, чтобы всегда знать, куда слать следующее, если вдруг выкину конверт.

Я фотографирую адрес в Сан-Диего и уже готова убрать письма, когда мне в голову приходит мысль. Я пролистываю их, останавливаясь на каждом, где есть новые адреса, и делаю снимки. Первые восемь лет все конверты приходили с того же адреса в Сан-Диего. А после этого – со всей страны. Лука часто переезжал, но всегда присылал мне новый адрес – до последнего раза.

Я знаю, что он вряд ли вернулся на какой-нибудь из старых адресов, но с этого можно начать. Хоть кто-то где-нибудь должен знать, где сейчас Лука.

Я уже выпила две кружки кофе, когда Энн приходит в студию с третьей. Я смотрю на данные спутника и радара, готовясь к прогнозу погоды на сегодня, когда она ставит рядом со мной дымящуюся чашку.

– Спасибо.

Не отрывая глаз от экрана, я тянусь за горячим напитком и делаю глоток. Слышу, как Энн пододвигает ко мне стул и садится.

– А нормальной работы у тебя нет? Или Патрик приказал проследить, чтобы я выпила всю чашку?

– Мне стало любопытно, выследила ли ты своего бумажного врага.

– Кого?

– Бумажного врага, – повторяет она. – Поняла? Как бумажный друг – друг по переписке, но ведь он твой враг, поэтому бумажный враг.

– Умно. – Я все еще не смотрю на нее. Только на экран. У меня осталось десять минут до выхода в эфир. – Я уже сказала, что не нашла его на PeopleFinder. И близка к поездке в Сан-Диего. Не знаю, как его еще выследить.

– У тебя уже перерыв, Аннет?

Мы обе поворачиваемся: в комнату неторопливо входит Патрик с пачкой документов в руках. Он всегда носит по станции одни и те же бумажки, когда хочет изобразить бурную деятельность. А еще он никогда не называет Энн настоящим именем, но, видимо, «Аннет» достаточно, чтобы все понимали, с кем он говорит.

– Я просто принесла Наоми кофе, – произносит Энн.

– Я и не знал, что, когда приносишь кофе, надо садиться.

Я поворачиваюсь к компьютеру, закатывая глаза. Энн быстро бормочет извинения и исчезает. Как обычно, ее туфли не издают ни звука, касаясь ковра. Патрик смотрит ей вслед, а потом поворачивается ко мне:

– Я хотел сказать, что ты отлично работаешь, Наоми.

Он один из тех, кто произносит мое имя как «Най-оми», пусть я и поправляла его бесчисленное множество раз. Мне уже даже плевать, но вот интересно, замечает ли он, что больше никто на станции так не говорит?

– Спасибо, Патрик. Мне очень приятно.

– Ты просто эфирный самородок, – продолжает он. – Твои графики впечатляют, да и прогнозы очень точные. Отличная работа. Эммануэль бы тобой гордился.

– О. Спасибо. А вы не знали, что последнее время именно я готовила все графики для Эммануэля? На самом деле он года два до пенсии вообще ни разу не смотрел на радар.

– Ты здесь уже так долго? – удивляется Патрик. – Ха. А мне казалось, не так давно.

– Ага. Два года промчались незаметно.

Его лицо заливается краской, и он смущенно комкает в руках страницы. Я улыбаюсь, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Патрик уходит, и вскоре возвращается Энн. Я пытаюсь ее выгнать, предупреждая:

– У тебя будут неприятности.

Она закатывает глаза.

– И что он сделает? Уволит меня?

– Возможно.

Энн смеется.

– Расскажи мне про Сан-Диего.

Я не сразу вспоминаю, о чем мы говорили, до того как Патрик нам помешал.

– Оттуда приходили первые и последние письма Луки. Могу только предположить, что он еще там.

– Он видел твой прогноз погоды.

– И что? Его можно посмотреть откуда угодно. Не всегда надо жить где-то, чтобы подключаться к местным станциям.

– И что ты будешь делать?

– Ждать, пока он не пришлет еще одно письмо. Надеюсь, в следующий раз он укажет обратный адрес.

– А если следующего раза не будет?

Помимо двухлетнего перерыва не проходило и месяца, чтобы я не получала весточки от Луки. Сейчас разница только в том, что я не могу написать ответ. Интересно, он специально не оставил обратный адрес? Наверняка. Может, хочет надо мной поиздеваться. Или не хочет, чтобы его жена узнала, что он снова мне пишет. Думаю, именно из-за нее он не писал мне два года. Я не виню ее, если она прочла мое последнее письмо – последнее перед тем, как почтовая служба начала возвращать мне конверты. Я бы ощутила те же чувства, что и эта женщина, если бы прочла нечто подобное. До отправки и молчания Луки в ответ я и не думала, что это письмо мог прочитать кто-то другой. И даже сотня вернувшихся писем не смогла бы ничего исправить. Последние два года я ощущала, будто во мне чего-то не хватает. Теперь эта частичка вернулась, но надолго ли? Лука не прислал бы письмо без обратного адреса через два года, если бы не намеревался продолжать.

– Он отправит еще одно, – говорю я.

И я в этом уверена.

Глава четвертая. Беда с заусенцем

Лука

Многое изменилось за три года между пятым классом и концом восьмого. Летом перед шестым классом я впервые поцеловался. С тех пор у меня было уже семь подружек. Когда я был в седьмом классе, мама с папой принесли в дом щенка. Я назвал его Рокки, и он стал моим лучшим другом. Я превратился из тощего ученика младших классов в того, кого старшая кузина Наоми называла красавчиком-старшеклассником – как мне казалось. Еще тогда, в пятом классе, я долго и пристально вглядывался в зеркало и пришел к выводу, что Наоми может быть права. Я был тощим и ничего не сделал, чтобы получить тот пресс, которым так гордился. Тем летом папа купил кое-какие спортивные снаряды, установил их в гараже, и мы начали тренироваться вместе.

Но многое осталось прежним. Мы с Беном каждый день ездили в школу на великах, и почти все уроки у нас были общими. Я все еще жил в том же доме, в том же городе. Иногда выходил на улицу, вдыхал соленый запах океана, думал про Наоми и улыбался, зная, что она завидует мне. Мы до сих пор обменивались письмами. Я столько всего мог сказать ей за те три года, что мы общались, и все же в том, что мы писали, не было чего-то существенного.

Вместо этого переписка превратилась в соревнование – кто кого превзойдет. Мы не всегда грубили. Иногда я понимал, что ей становится скучно писать мне, и тогда ее письма оказывались самой неинтересной ерундой, какую я когда-либо читал. Когда она так делала, я всегда отвечал ей в равной степени или – как я надеялся – еще более занудным посланием.

Дорогой Лука.

Я проснулась сегодня утром. Почистила зубы. Сходила в школу. Сделала домашку. Пошла спать. В перерывах ела еду.

Чмоки-чмоки,

Наоми

Дорогая Наоми.

Я забыл поднять стульчак, когда писал, и немножко попал прямо на него. Я не стал вытирать.

Чмоки-чмоки,

Лука

Только мои родители знали, что я все еще пишу Наоми. Мама умилялась, но только потому, что она никогда не читала ни одного письма. Папа же не делился своим мнением на этот счет. Бен спросил про Наоми всего раз: когда мы начали пользоваться домашним адресом, а не школьным. Я пожал плечами и притворился, что не помню, о чем он вообще говорит.

Однажды утром, по дороге в школу, я сунул свежий конверт от Наоми в рюкзак. Это была последняя неделя восьмого класса. За день до этого мама забыла проверить почту, а мне было интересно, не получил ли я письмо, и я залез в почтовый ящик, выходя из дома. Когда я прятал в рюкзак нераспечатанный конверт, подъехал Бен и заметил его.

– Что это? – спросил он.

– Ничего.

Я застегнул рюкзак, закинул его на спину и сел на велик. По пути в школу мы с Беном оба молчали. Казалось, он всегда знал, если я не в настроении болтать. В то утро я был уставшим. Не спал всю ночь, пытаясь перекрыть ругань родителей гремящей в наушниках музыкой. Я умудрился приглушить их голоса, но все еще чувствовал вибрацию от стен, когда они хлопали дверьми, ходя по дому и ругаясь во всех комнатах, кроме моей.

Когда мы были в квартале от школы, я налег на педали, обгоняя Бена. Его велосипед был лучше моего, и он быстро меня догнал. Мы закрепили наши велики у стойки напротив входа в школу и пошли внутрь.

– Это тебе табель пришел? – спросил Бен.

– Что?