Маняша. Или как я встретил мать вашу

В личном зачёте мне приглянулся скоростной подъём на третий этаж с помощью штурмовой лестницы. В эстафете меня определили на финальный этап – тушение огня. Сначала я скептически отнёсся к лазанию по этажам с помощью лестницы, но, когда пару раз попробовал, испытал истинный восторг! Как удобно! Это же надо такое придумать! «Штурмовка» – лестница из лёгкого алюминиевого сплава метра четыре в длину, оборудованная на одном конце длинным металлическим крюком с зазубринами, чтобы надёжно вгрызаться в материал подоконника. Смысл упражнения состоял в том, чтобы схватить лестницу, подбежать к учебному зданию, поднять лестницу крюком вверх, закинуть его в проём окна второго этажа и закрепить за подоконник. После этого, быстренько вскарабкаться на второй этаж, засунуть одну ногу внутрь здания и сесть боком на подоконник. Перехватить лестницу рукам и закинуть её в окно уже третьего этажа. Молниеносно подняться туда и полностью спрыгнуть внутрь помещения. Как только обе ноги спортсмена касаются пола третьего этажа, судья останавливает время. Может быть, где-то и применялись какие-то верёвочные страховки, но нас от падения оберегала лишь мысль, что если свалишься с третьего этажа, жопе будет больно. На этом принципе базировалась безопасность всего советского спорта, и в промышленности он применялся активно. В эстафете моя задача была ещё проще: после того, как мне передают эстафетную палочку – ствол брандспойта (собственно, вот эту алюминиевую воронку, через которую водичка брызгает), я засовываю её за пояс, хватаю огнетушитель, включаю его и бегу к источнику пламени, по пути активно взбалтывая, чтобы пенки было побольше. Источник пламени – металлическая квадратная ванночка, размерами метр на метр, заполненная горящей соляркой. Моментально погасив разбушевавшуюся стихию, я отбрасываю в сторону теперь такой бесполезный огнетушитель и со скоростью молнии устремляюсь к финишу. Тренировались мы в спортивных костюмах с условно-работающим огнетушителем и условно-горящей ванночкой (каждая заправка огнетушителя денег стоит!), то есть фактически просто чуть-чуть побегали…

…Опережу события и расскажу, как на соревнованиях проходил финальный этап. Для начала на меня поверх спортивного нацепили настоящий пожарный брезентовый, пропитанный асбестом костюм. Эта дура весила килограммов тридцать! И я потерял возможность двигаться. Но это ещё полбеды. После этого, мне на голову водрузили настоящий пожарный шлем, как у Дарта Вейдера – и я ослеп! Знаете, такие чёрные закопчёные стёклышки, чтобы на солнышко во время затмения смотреть. Вот из такого «стёклышка» было выполнено всё забрало этого шлема.

– А как же?!!! – задал я в пространство вполне логичный вопрос!

– Не ссы! – раздался в правом ухе голос настоящего пожарного, – тебе главное эстафету перехватить и огнетушитель найти, а это очень просто! Если голову вверх задрать, то через нижнюю щель в забрале всё видно. Дальше беги на огонь, он и через лобовое стекло хорошо просматривается. Когда подбежишь к тазику, смело суй руку с огнетушителем прямо в огонь, нащупай тыльной стороной ладони угол поддона и после этого води струёй по сторонам. Я всегда так делаю. Как только огонь потухнет, можешь шапочку вообще снять и рвануть к финишу, на встречу с мечтой!

Так я и сделал. Получилось. Из последних сил подбегая к финишу, я представил, как в этом обвесе буду выглядеть на реальном пожаре…

…Итак. Раздаётся истошный женский крик: «В окне третьего этажа маленький котенок! Задыхается от дыма!». Я хватаю с машины «штурмовку» и устремляюсь к зданию. На подходе понимаю – сейчас сдохну! Лёгкая-то она, лёгкая, но килограммов десять будет. Плюс вес «тефлонового» доспеха. Затем на слух, по звуку разбитого стекла пытаюсь попасть крюком в окно второго этажа. Наконец-то попал! После этого, пыхтя и периодически соскальзывая, начинаю свой легендарный подъём. Когда, спустя час, я таки взбираюсь на третий, там уже ни котят, ни мышат, ни жучков, ни паучков – всё выгорело к херам. Может поэтому, я ни разу не видел «штурмовку» по телевизору! А спасённых котят видел, и много.

Вернёмся к нашей подготовке к соревнованиям. По нескольку раз, повторив свои упражнения и сравнив достижения с результатами других школ, которые, разумеется, тренировались там же, мы решили, что на призовое место уже набегали, лучше больше не изнурять себя нагрузками, а только в день соревнований пройти маршрут ещё пару раз. И вот – день соревнований. Чудесное жаркое Моздокское утро. Я, ещё не догадываюсь, что очень скоро буду вариться в собственном соку в асбестовой скорлупе. Мы показательно, чтобы у других участников сразу исчезли какие-либо мысли о победе, прошли упражнения. Доминируй и унижай! И тут, появилось нечто! Приехала, неизвестная нам до этого, команда из какой-то сельской школы! В одинаковых красных спортивных костюмах (какая ирония!), уверенные в себе, ходят строем, и даже ствол с собой привезли, латунный, начищенный до блеска, как пионерский горн. Когда они, как человеки-пауки, начали носиться по стене учебного здания туда-сюда, нам стало как-то не по себе. Так не бывает!? Это не люди! Им там, в своём селе что, заняться больше нечем? «Если бы я родился девочкой, то в раннем детстве мне совсем не с чем было бы играться…». А в их поселении главная забава – пожарная каланча. Или у них там секта протопопа Аввакума… или культ почитателей Рэя Брэдбери… Может им мяч подарить и рассказать правила футбола? Пусть откроют для себя мир большого спорта? Но тогда нас жестоко наказали! За самоуверенность. Ну и пусть. И второго места хватило, чтобы от нас отстали! Я пережил данное событие легко. Но, всё это было предисловие к основному действию.

Оно началось спустя пару недель после соревнований. Вернувшись, домой из школы, я обнаружил, что забыл утром взять ключи от квартиры. Само собой, дома никого не оказалось. И, конечно, вообще не известно где все и когда вернутся. Я сел на скамейку напротив подъезда и задумался. С одной стороны, можно завалиться к кому-нибудь из друзей или поехать к Оле, но всю дорогу от школы, изнывая от жары, я мечтал о том, что забегу домой, переоденусь в шорты и рвану на пляж! Я с тоской посмотрел на открытую дверь своего балкона. Такую близкую и недосягаемую одновременно. И всего ведь третий этаж! Со «штурмовкой» у меня подъём занял бы пятнадцать секунд… Со штурмовкой… Я посмотрел в сторону пожарки. А почему бы и нет. Правда, будет ворчать соседка со второго этажа, тётя Ани, что я поцарапал ей перила балкона. Но это если узнает. А я ведь чемпион! Почти… шмыг – и дома. Лестницу подальше в розы закинул – и никаких следов! А потом, через дверь аккуратно вышел, убедился, что она не смотрит и отнёс «штурмовку» назад в пожарку. Отличный план, мистер Фикс! Я сбегал в депо, взял тренировочную лестницу и аккуратно вернулся к подъезду.

Жара. Во дворе никого. Все сидят дома возле вентиляторов. Я подошел к дому, и, стараясь не шуметь, в самом углу балкона зацепил «штурмовку» так, чтобы дебильная собака соседей с первого этажа не подняла тревогу. Собака не подняла. Обрадовался сам сосед, дядя Толя. Он спасался от жары, лёжа на полу балкона и читал газету, а тут я возношусь. «Прелестно! Прям воздушные акробаты под куполом цирка!!!» – он начал хлопать в ладоши. Год назад, к нам в город приезжал болгарский цирк-шапито. Анатолий, каким-то образом, подружился с дрессировщиками, и они ему подарили взрослого пекинеса, самого тупого в труппе, не поддающегося дрессировке, которого давно усыпить хотели. Так, в крайнем случае, он всем рассказывает, но скорее всего – спёр! И вот с тех пор, Толик везде усматривает цирк. Пекинеса ожидаемо назвали «Болгарка», как и все прочие предметы, попадающие к нам в страну из Болгарии, даже несмотря на то, что он мальчик. Но этой скотине, почему-то не понравилась кавказская кухня, и он ночи напролёт орал на луну, мечтая о сухом корме и просясь на историческую родину. За это, его весь дом ненавидел. Толю этот факт абсолютно не смущал. Я, как можно ближе наклонился к соседу и шёпотом сказал: «Ключи дома забыл!». И он как-то сразу понял, что операция секретная, перестал шуметь и вернулся к сиесте. Но, у меня в подсознании, осталась зарубочка о его восторге и аплодисментах. Овации – это я люблю. Кроме него, в тот день моё скрытное проникновение, никто не заметил. Но, у Ани на перилах балкона, осталось два глубоких шрама от зубов «штурмовки», она их заметила и пошла разбираться. К кому? Разумеется, ко мне. На протяжении последних четырёх лет, всё лето напролёт, у меня гостили двоюродные братья из Киева. Нам надо было себя как-то развлекать. Поэтому если вдруг: разорённая клумба, сожжённый почтовый ящик, спущенная с крыши на парашюте кошка, вскрытые замки в подвале и прочая уголовщина, все жильцы дома чётко знали куда идти – в 58 квартиру.

– Да ну!!! – наигранно удивился я, выслушав жалобы соседки, – прям, глубокие вмятины, как от когтей!??? А у нас ведь тоже такие», – я провёл Ани на наш балкон и показал отметины, – это, наверное, какая-то хищная ночная птица! Полярная сова или кондор. Знаете, у них когти какие? Во!

И я, для убедительности, показал.

– Но, их трогать нельзя, они в Красную книгу занесены. А давайте, на то место куда она приземляться придумала, толстую тряпку повесим, чтобы и птичке удобно было и перила не портились. А когда осенью она в тёплые края улетит, я перила рубанком подравняю?

На том и порешили.

Ну что же, уважаемые зрители. Арена готова, можно начинать представление! Следующее своё выступление я уже слегка планировал, чтобы состоялось оно не жарким днём, а ближе к вечеру, когда солнце начинает садиться, и на город опускается прохлада. В это время жители дома выползают во двор обсудить важные новости, и у меня будет полноценный зрительный зал. Я заглянул во двор, убедился, что среди зрителей нет Ани, и пошёл за «штурмовкой». Вернулся. И начал свой номер коронной фразой: «Ключи дома забыл!». Этой фразой я начинал все свои последующие выступления, вплоть до последнего. На пятом выходе, во время подъёма, ключи от квартиры коварно выпали из кармана, но, на это никто не обратил внимания, включая тётю Ани, которая уже второе представление находилась среди зрителей. Как вы понимаете, я уже не просто быстро поднимался по лестнице на третий этаж, а добавлял в подъём элементы китайского циркового искусства: между вторым и третьим этажом обхватывал ногами лестницу и отпускал руки, запрокидываясь назад, потом, крепко закрепляясь руками, делал шпагат, уголок; затем, уже подбираясь к своему балкону, притворно соскальзывал со ступенек, чтобы зрители ахали от волнения – это был полноценный цирковой номер. Но, как известно, уходить со сцены надо на пике славы. И мне в этом помогли. Однажды, примерно к десятому моему выступлению, я зашёл в пожарку, и не обнаружил там никого. Все три машины были на выезде! «Однако! Где-то что-то полыхнуло?» – подумал я, взял «штурмовку» и побрёл к выходу из депо. Но тут распахнулась дверь «дежурки», оттуда выбежал совершенно незнакомый лейтенант, и, как-то, совсем грубо, обратился ко мне:

– Слышь! Тимуровец! А ты не оборзел? Ну-ка, положи лестницу на место и иди собирать металлолом в другом месте!

Я от неожиданности даже не понял, что он от меня хочет, но спустя пару секунд осознал – он же меня не знает!

– Тащ лейтенант! Вы всё неправильно поняли! Я тут, самый любимый «Юный друг пожарных»! Меня все знают: Сергей Иваныч, Пётр Никалаич, Илья Фёдырыч!

Лейтенант, услышав знакомые имена, насторожился, секунду подумал и выдал:

– А может ты пару дней просидел под забором, запомнил кого как зовут, чтобы спереть стратегически важную лестницу, и ночью, с другими охламонами, обнести сад заслуженного пенсионера?

Вот же тупой. Я, не раздумывая, разогнался в сторону учебного здания, закинул «штурмовку» на второй этаж, быстро туда забрался, перекинул на третий, и на полпути к третьему этажу, выполнил несколько своих трюков. Эффектно выполнил. Как в «Цирке Дю Солей»! Лейтенант оценил. Но всё равно не сдался. Ещё минут пять его корёжило, но вердикт оказался не в мою пользу:

– Не… прости, не могу. Такие трюки, наверное, и я исполню… потом… если хорошо потренируюсь… а вот лестница двести рублей стоит. Я такой риск, не могу себе позволить! Приходи, когда машины с вызова вернутся…

«Ах, так! Ах, вот вы как! Ну, всё! На этом моя цирковая карьера пока заканчивается. Можете даже не ползать на коленях – я уже обиделся». И, в подтверждение своих самых серьёзных намерений, я вернулся домой, взял рубанок и спустился к тёте Ани:

– Всё. Птиц улетел в тёплые страны, можно чинить перила, – сообщил я ей.

– Совсем? – грустно поинтересовалась Ани, – а я уже сестру из деревни позвала на него посмотреть.

– Совсем, – не менее грустно ответил я, – но он обязательно вернётся, пусть не сейчас, но шоу обязательно продолжится, я в этом уверен! Шоу всегда продолжается!

И мы оба улыбнулись…

Глава 6. Огород

В одно прекрасное утро появился Витя. Какой-то не сильно радостный и матерясь на украинском. Каникулы ему не понравились. На даче у шефа не всё прошло безмятежно: сначала они с Васей спалили соседскую баню, потом устроили грандиозную драку с местными, за которую их закрыли в комендатуре, и, в конце концов, шеф заставил их выкапывать картошку из чернозёма – сплошная скука. Я хотел было вставить, что все остальные целый месяц за здоровьем лётчиков следили, не разгибаясь, но почему-то передумал. Справедливости ради. На наличие новой хозяйки Сергеич отреагировал стандартно – пусть будет. Не первая и не последняя. Свято место пусто не бывает! Лишь бы хорошо готовила и громко не орала по ночам во время оргазмов, мешая ему спать. А то были прецеденты. По темпоритму, секс условно можно разделить на два стиля: presto – быстрый, горячий, южный стиль. Когда плантатор догоняет рабыню в зарослях кукурузы, экспрессивно и нетерпеливо очищает её от лишней одежды, насаживает на кукурузину, и сразу всем хорошо. На всё про всё – минуты полторы. Но, зато какие страсти! Каждое движение сжигает по тысяче килокалорий! Любой, даже самой недалёкой Изауре моментально становится понятно – любит! Вот тут, как раз, и крики, и вопли страсти, и даже рычание.

Второй стиль: adagio – медленный, размеренный, по мнению большинства девушек, более романтичный. Ночь. Он и она лежат в большой постели, в открытое окно видна полная луна и Эйфелева башня. Он, максимально медленно и нежно, проводит веточкой розмарина ей по губам, она томно, но тихо вздымает грудь. Он тянется губами к верхней пуговичке её платья, пытаясь расстегнуть… потом зубами… потом носом… потом вспоминает, что удобнее всего руками и наконец-то расстёгивает. Обнаруживает ямочку между ключиц. Начинает, по очереди, пихать туда: клубнику, вишню, крыжовник, варёные яйца. После чего, съедая это всё, и не забывая как следует облизать «посуду». Наелся. Засыпает. Она обнаруживает перед собой его ухо. Аккуратно берёт губами мочку, начинает посасывать, вспоминает детство, засыпает. Когда все пуговицы расстёгнуты, участники сцены хорошо выспались, наелись, бодры и готовы к основным действиям. И всё это происходит в абсолютной тишине, никому не мешая. Тараканы, с деловым видом, спокойно занимаются своими делами. В Марину установлена именно французская прошивка, и Виктор Сергеевич может не переживать за свой сон. Нет. Она, конечно, в нужные моменты и постанывает и повизгивает, как в кино учили, но очень тихо, на грани слышимости. Не дело всему замку знать, что принц там сейчас размножается, и его можно брать голыми руками!

Витя посидел часик на кухне, тупо пялясь в стену, перезагружаясь с сельской жизни на столичную, потом ожил и пошёл к телефону, звонить домой. Ещё спустя час, вернулся совсем бодрый и весёлый.

– Послезавтра едем встречать посылку, – радостно сообщил он. И я тоже обрадовался. Ведь было чему радоваться. Посылка с Украины – это особое событие. У рядового советского человека при слове «посылка», возникает ассоциация с небольшим фанерным ящичком. Но посылки, которые высылали Вите с родины, были немножко другие. В качестве тары использовался не маленький ящичек, а коробка из-под телевизора. Раньше телевизоры были объёмными, поэтому и коробка была кубом с гранью один метр. Мне, до сих пор, любопытно, где Витины родичи, раз в месяц, добывали новую коробку из-под телевизора? Разумеется, такой контейнер было бы очень накладно пересылать Советской почтой, поэтому его передавали с проводником поезда Николаев – Санкт-Петербург. Весил он тоже немало, поэтому встречать посылку нужно было вдвоём, а ещё лучше вчетвером. Или отделением. Поезд из Николаева, на перроне, встречала толпа голодных студентов со специальными двухколёсными тележками для перевозки тяжестей. После того, как вагоны покидали редкие пассажиры, начинался самый азартный и волнительный процесс – раздача посылок. Всем сразу ломиться в вагоны запрещалось. Действовать нужно быстро, но последовательно, не создавая заторов в проходах. Через отведенное на стоянку время, состав отгонят в отстойник, а оттуда, по гравию, тащить коробку гораздо сложнее. Первый проводник ходил по купе, заставленным коробками, и зачитывал фамилию счастливчика. Второй проводник, как заправский аукционист, транслировал фамилию в толпу, проверял совпадение фамилии с предъявленным документом, и, только после этого, пропускал оголодавшего внутрь. Потом, была долгая дорога на другой конец города, но осознание сытого месяца существования снимало усталость, как рукой! И вот наконец-то ящик стоит по центру кухни. Витя берет в руки нож, заинтригованная Мариша наблюдает за вскрытием из-за моего плеча. Первый надрез.

Ух, ты!!! Как вкусно пахнет деревней и сеном. Верхний слой содержимого посылки обычно был зеленью. Я называл этот слой: «Один взмах косой». Каждый раз, когда открывалась коробка, у меня перед мысленным взором возникала картина – дядя Серёга берёт косу, выходит в огород, подходит к участку, засаженному зеленью, состригает с угла кусок зелёных насаждений и, не перебирая, кидает сверху посылки. Почему, не перебирая? Потому что, помимо полезных для организма укропа, лука и петрушки, половину снопа составляют ромашки, васильки и сурепка. Один раз даже незаконченное гнездо ремеза в гости приехало. Под слоем травы находились особо нежные овощи и фрукты, которые могут помяться, если их вниз положить. В этом слое обычно обнаруживался сюрприз – бутылка домашнего самогона для «особого случая». Самым частым «особым случаем» было, как раз прибытие посылки. Далее следовали менее прихотливые плоды, крупы и макароны, а под ними находился самый интригующий слой – мясной: половинка свиньи или половинка оленя. В зависимости от того, насколько удачно в этом месяце Витин батя сходил на охоту. Больше всего, за результат охоты, переживали обитатели семейного свинарника. Весь день держали скрещённые на удачу копыта. Ну и на дне, толстым слоем базовый питательный продукт всех украинцев – картопля. Идеально сбалансированный набор еды. Прошло тридцать лет, а он мне, до сих пор, иногда снится, особенно, когда решил на ночь не обжираться, а просто попить кефирчика. Всё-таки, хохлы намного превзошли всех остальных жителей Союза в плане продовольственного снабжения. Недаром, из них получались самые лучшие офицеры тыла. Даже Кавказу нос утёрли.

Как вы помните, школу я заканчивал в Моздоке, районом центре Северной Осетии. Сначала, после переезда, мы жили в военном городке, а потом переехали в новостройку в центре города. Обычную пятиэтажку конца восьмидесятых. Разумеется, никакого огорода и сада у нас не могло быть, и к земле никого особо не тянуло. Все члены семьи были родом из деревень, и вдоволь покопались на грядках ещё в детстве. Первой, огородные черти совратили бабушку. Хотя в детстве она успела побатрачить на боярина Морозова. Тем не менее, в один прекрасный момент, после посещения рынка, ей срочно потребовалась дача. Аргумент предлагался стандартный, неопровержимый:

– Да разве ж можно, такие деньги, за обыкновенную картошку отдавать? Что ж мы её, сами посадить не можем?

Так как отец, в тот период времени, как высокий партийный чин, был очень сильно приближен к распределению всяких добряков и, в том числе, дачных участков, началась методическая обработка именно его мозга. Он больше года стойко держался, пока на глаза не попалась обложка моего журнала «Вокруг света». На ней была фотография небольшого частного домика, с небольшим круглым бассейном. В бассейне, со счастливым выражением лица, плавал пузом вверх мужик в солнцезащитных очках и запотевшим бокалом в руках. Сколько себя помню, самой большой проблемой в Моздоке была жара. С мая по октябрь. А кондиционеров ещё не было, даже у партийной верхушки. А тут: домик, зелёная травка, бассейн и ХОРОШО! Всё совпало!

– Нам срочно нужна дача, – тут же озвучил отец желание, уже, половины семьи.

Маме было всё равно, я смотрел на обложку и захлёбывался слюной от восторга: «Домик! Вот, где я смогу уединяться со своей любимой, и никто не будет нам мешать!». В четырнадцать лет это очень важно! Судьба семейной дачи была предрешена. На следующий день, во время работы, отец зашёл к «главному по дачам» и озвучил своё сокровенное желание. Разумеется, как раз в данный момент межевали новую перспективную землю, и есть чудесная возможность выбрать самый лучший участок. Отец глянул на схему и, не задумываясь, ткнул в самый крайний, возле реки.

– Сан Саныч, не рекомендую, – отреагировал специалист по полям и огородам, – может подтапливать. Возьмите вот этот, чуть-чуть повыше, – и они ударили по рукам.

На следующий день, мы ехали на свою фазенду. Ехать пришлось на «Ниве», ибо «Волга» туда, почему-то, не могла проехать. Я представлял себе зеленый луг, как на заставке «Windows», разделенный на участки колышками с верёвочками. Колышки с веревками были (точнее колья), но разделяли они не зелёный лужок, а недавно осушённое болото, поросшее камышом в рост человека, находящееся на берегу гнилого ручья. Возле такого Пушкина застрелили. В начале весны, ручей основательно углубили и расширили с помощью экскаватора, вот в него и ушла лишняя вода с болота! Из камыша что-то квакало, чирикало, жужжало, и даже злобно зыркало. «А как же домик?» – подумал было я, но тут к нам подъехал огромный трактор с монстроподобным плугом. Это был даже не плуг, а железный парус морской яхты. Обговорив с отцом детали, водитель трактора вгрызся своим металлическим зубом в землю и начал выворачивать её наизнанку. Чтобы переворошить все наши восемь соток ему понадобилось проходов тридцать, а то и меньше. Закончив, водитель спрыгнул на землю, подошёл к нам, осмотрел всех и остановил свой взгляд почему-то на мне:

– Ну что, комсомолец-доброволец, подозреваю, что теперь это будет твоя война, – и он злорадно улыбнулся.

Я не хотел никакой войны, я хотел домик для нас с Олей, но он подошел к пашне и вытащил из земли мерзкого вида деревяшку, похожую на кишечного червя-паразита – солитёра.

– Запоминай! Это твой враг на ближайшие три года! – он протянул мне фиговину, – это корень камыша. Он не боится засухи, наводнения, пестицидов – он не боится ничего! Его можно только вырвать из земли, облить бензином и сжечь, как личинку чужого! Но достать из земли его нелегко – он прячется в глубине. Не хотел бы я оказаться на твоём месте. Удачи!

Он собрался было назад в кабину, но потом решил прояснить детали:

– Сейчас ты первый раз пройдёшь по участку и соберёшь все корни, которые видно. Через два дня земля подсохнет, осыплется, и появятся новые. Ещё через три дня приеду я с бороной, разравняю пашню, и они вылезут опять. И даже тогда не думай радоваться. После того, как ты соберёшь их все и сожжёшь вон на том пятаке, через некоторое время из земли всё равно вылезут острые, как стрелы, побеги камыша. Пропалывать их бесполезно. Они, как головы гидры – срубаешь одну, на следующий день появляется три. Надо выкапывать корень! А он длинный и глубоко! И так, пока не победишь окончательно. Вперёд!

Что-то мне стало грустно. Я посмотрел на отвалы земли, в которых запросто можно сломать ногу, на свои нежно-голубые кеды и подумал: «А может, ну его, этот домик? Может, мы с Олей приноровимся уединяться где-нибудь в парке на скамейке или в кинотеатрах?». Но меня уже никто не спрашивал. Семья охотно согласилась с выбором опытного комбайнёра. Борцом с назойливым камышом определили именно меня. За месяц сражений я успел, как следует, возненавидеть приусадебное хозяйство, но, в то же время, оценить плодородность доставшейся нам почвы. Есть такое выражение: «Воткнёшь палку – она прорастёт!». Это, как раз, про то самое болотце, где нам дачу нарезали! Гигантские урожаи! Но пока только камыша. Когда я, более-менее, разобрался с камышом, начал размечать делянки, но тут заявился Сан Саныч со строительной бригадой. Они перекопали половину участка, залили бетоном фундамент для дома и бассейна. Я насторожился, и на время приостановил свои работы. Глупо возделывать делянку, если её завтра бетоном зальют. Обычно, партийные работники в СССР, старались всё, что только можно, осуществить безвозмездно, то есть даром. На халяву! Бесплатные рабочие старались как можно дольше выполнять поставленную задачу, еле-еле двигались и ходили с кислыми лицами, как и все остальные строители коммунизма. Но глядя, с какой скоростью наши подрядчики возвели нам на даче двухэтажный дом, у меня сложилось ощущение, что они работали за деньги. Возведены стены и крыша дома, врыто бетонное кольцо для бассейна. Внутри стен даже проложили импортный порошковый утеплитель! Очень важный компонент, с нашими морозами по +5! Остались только отделочные работы.