Маняша. Или как я встретил мать вашу

И тут опять про меня вспомнили. Разумеется, полностью доверить украшение дачи восьмикласснику никто не собирался. Генеральным продюсером проекта «Отделка», вызвался одноклассник Сан Саныча, дядя Зураб. Который, в тот момент, работал учителем труда в интернате для «не особо одарённых» детей. Это те самые дети, которые выпилили из дерева головоломку, которую мы математическим лагерем из «особо одарённых» детей всей Северной Осетии (IQ> 200) так и не смогли собрать! А они смогли. За пять секунд. Но сейчас не об этом. Дядя Зураб был прирождённым потомственным плотником. Он любил дерево, он дружил с деревом, он жил деревом, он думал, как дерево! Большую комнату на первом этаже дачи мы просто, на скорую руку, оклеили обоями с рисунком под дерево и назначили её столовой, а вот над верандой, мансардой и спальней на втором этаже, потрудились на славу! Лестница на второй этаж. В присутствии Зураба, это не могла быть какая-то примитивная обыкновенная лестница. Обязательно должна была получиться удивительная, филигранная витая лестница, с колоннами ручной работы. И она получилась. А для колонн ручной работы уже пригодился я. Как у большинства советских школьников (а не у этих криворуких современных нажимателей на экран смартфона), в начальной школе на уроках труда, у меня был токарный станок. И я, запросто, мог выточить любую деревянную деталь по чертежу. Вот таких деталей в количестве сорока двух штук я и выточил, по вечерам, в кабинете труда коррекционного интерната. Сорок две, грёбаные, метровые колонны для винтовой лестницы, на второй этаж своей дачи! Надеюсь, Оля оценит мои страдания и будет, в нужный момент, более ласкова и податлива! А это только лестница! Другой одноклассник отца, сварил на мансарду очень красивую решётку с вязью, плавно переходящую в арку виноградника. Чтобы, сидя на мансарде и наслаждаясь видом заходящего солнца, вкушать чудно пахнущий виноград непосредственно с ветки. А ещё один, притащил четыре огромных чеканки, добытых в захоронениях старых аланов, для оформления спальни на втором этаже и шкуры, снятые с целого стада овец. Что-то мне внимание со стороны этого кружка одноклассников перестаёт нравиться! Что они задумали? Это наше с Олей гнёздышко, а не ваш вертеп для пьянок! Будем составлять график!

Большинство тонкой отделочной работы дядя Зураб выполнил лично. Меня заставил лишь заколотить оставшиеся дыры деревянной вагонкой, и покрасить всё получившееся великолепие олифой в два слоя. Я, никогда в жизни, не забуду олифу на своём теле, в сорокоградусную моздокскую жару! Эта тёплая, тягучая, вонючая мерзость. Которая прилипает ко всему подряд. Её невозможно смыть. Она исчезает только вместе с двумя-тремя слоями кожи, через неделю. А всё это время, ты похож на смоляное чучело из сказок дядюшки Римуса. ГАДОСТЬ! А покрыть всё нужно было двумя слоями! Но я справился. И тут, внезапно, все потеряли к даче интерес. Оказывается, началась посевная. И у меня в помощниках была лишь бабушка (точнее, я у неё) и мои знания из кружка юных натуралистов, а там сплошные скворечники. В результате, свою первую посевную мы провалили. Засеяли половину участка картошкой, а остальную землю утыкали саженцами из местного отделения «Леспромхоза». Отчаиваться никто не собирался! К следующему сезону все готовились более обстоятельно. Саныч прислал спецов, которые обустроили настоящий виноградник, соорудили душ и стационарный туалет. Я же записался в кружок юных ботаников. Там мне разъяснили, что почём, и научили творить деревянных франкенштейнов. Несмотря на гордое звание: «Северный Кавказ», не все бананы у нас вызревали. Поэтому, ботаники применяли мичуринскую хитрость – на холодоустойчивые пеньки приживляли нежные побеги. И тогда, и персики, и мандарины охотно плодоносили. В качестве стойкого к морозам пенька, обычно применяли алычу (или дикую сливу). А сверху втыкай, что угодно. У меня на одном основании росло сразу четыре разных фрукта: персик, абрикос, вишня и слива. Так, ради любопытства. И все плодоносили исправно, никто не дрался из-за пчёл!

Бабушка к посевной начала готовиться с зимы. У меня на лоджии была лаборатория. Я там проводил свои физические и химические опыты (тупо что-то взрывал), проявлял фотографии и предавался эротическим мечтам об Оле. Но однажды, получил недвусмысленный приказ: «Переехать в подвал!». А на лоджии теперь росла рассада! Помидоры, огурцы и прочие овощи. На Кавказе очень длительный сезон и надо высаживать уже взрослые растения, чтобы успеть собрать два урожая! И мы успевали. Почему я в подвал, а рассада на лоджию? В подвале нет солнца!

Итак, на второй год земледелия мы имели:

– пару соток картошки

– несколько шикарных грядок разных сортов помидоров, огурцов, перца, капусты, баклажанов

– всякая морковка, редиска и прочая зелень

– кусты смородины, малины, крыжовника, китайской вишни

– штук пятнадцать деревьев

– кусты роз для любимой Оли

– и, главная гордость Саныча – виноградник. От веранды до душа на металлической арке. Четыре разных сорта.

Болотная земля не подкачала. Все культуры, за один-единственный год, выросли до неимоверных размеров. Виноград свисал с арки на полметра и мешал сходить пописать! Бабушка накрутила из него варенья, раздала соседям, но потом совершила судьбоносную глупость – из остатков приготовила домашнее вино. Без каких-либо заморочек, по старому деревенскому рецепту. Но, получилась амброзия! Отец попробовал продукт, оценил и сразу задумался: «А зачем у нас четверть дачи занимает картошка? Ведь там может расти, такой полезный, виноград? И виноградарь уже есть готовый, на примете». И занялся поиском второго участка, специально под картошку. Само собой, нашёл. Возле автовокзала, в совершенно другом углу города. Если бы у нас был садовник, я бы был совсем не против этого. Но, как-то так исторически сложилось, что садовник именно я! Подстригать розы – это одно, но в условиях сорокоградусной жары, все растения надо поливать! Раз в день! Иначе, засохнут! Так как по утрам у меня физкультура, а днём перемещаться по открытой местности невозможно из-за жары, я бегал поливать дачу по вечерам. Картошка справлялась как-то сама. Чтобы полить помидоры, огурцы и прочий укроп, нужно было вытащить с семиметровой глубины колодца пятьдесят вёдер воды. Сначала я справлялся, но потом перестал узнавать окружающих, начал кричать по ночам и Сан Саныч пробурил скважину (не сам, конечно), и установил в неё электрический насос. Фазенда засветилась новыми красками! Деревья позеленели, виноградник ещё больше разросся, и первый раз заполнился полностью бассейн. У одного из мечтателей сбылась мечта.

Отец лежал в бассейне, посасывал холодное вино из бокала, и, с довольным видом, обводил взором насаждения эдемского сада. Всё как на обложке журнала. И тут его взгляд наткнулся на помидоры. «Доколе? Что они тут делают! Надо срочно убрать их с глаз долой, вместе с огурцами. Нам катастрофически не хватает места для коньячного винограда!». И он, решительно, отправился к главному распорядителю огородов. Запросто проблему не удалось решить, но как следует порывшись в глобусе, специалист нашёл делянку. В сорока километрах от города, в лесу на опушке. Саныч обрадовался, а вот я не очень. «Он что, пытается проверить степень моей выносливости и ждёт, пока я копыта отброшу?» – подумал я, и решил не оттягивать эту торжественную процедуру. Вспомнил, как дурнел от обезвоживания, упал на пол, и задёргал левой ножкой. Отец оценил мой намёк и прикрепил ко мне, для поездок на дальнюю делянку, водителя Назима на «Ниве». Земля в лесу была ещё более плодородной, чем на болоте. Помидоры пытались обогнать в своём росте столетние кедры, а может им, из-за кедров, солнышка не хватало. Но Назим, почему-то, не любил наши поездки в лес. И, пока я пожинал урожай, бродил по периметру участка с обрезом. Может, он что-то знал, о чём я не догадывался?

Хорошее было время, запоминающееся. Оля получала на все праздники охапки роз, подвал ломился от бутылей с вином и консерваций, овощи приходилось раздавать соседям. Но потом началась война, пришли беженцы и все участки опустошили, как саранча. Дом на самой первой даче разобрали на дрова, а последний беженец, который уже не нашёл, что украсть, тупо насрал по центру комнаты, в знак своего протеста. Бог ему судья.

Но, самое смешное, что за все четыре года процветания дачи, Ольга, так ни разу и не согласилась посетить её в режиме «романтик», наедине со мной. А я уж так нахваливал мягкий топчан в спальне на втором этаже, покрытый овечьими шкурами. Топчан она пришла посмотреть на какой-то семейный праздник, с толпой гостей, а вот полежать вдвоём с любимым – ни в какую! Дескать, такое вот уединение, идёт вразрез с их семейными принципами. Кабы чего не вышло. Свою невинность она, по настоянию старших женщин семьи, готова отдать только законному мужу. А всякие добрачные ласки, возможны только в родной квартире, в её комнате, и чтобы за дверью дежурила усмирительная бригада, если вдруг я посягну на святое. Что-то мне подсказывает, что это было не совсем её решение, а «старших женщин», потому что в комнате, наедине, она была готова на всякое, «только тихо!».

Как вы, наверное, поняли, к моему последнему курсу в академии, соревноваться с Украиной по наполнению посылок, Кавказ был совсем не готов. А жаль. От вина, по собственному рецепту, я бы не отказался…

Глава 7. Звёздочки

Пока я предавался воспоминаниям, наступил вечер. Мариша разобрала коробку, разложила продукты по местам и приготовила ужин: фрикасе из оленины в соусе «бешамель» с картофельными дольками и салат из свежей зелени. В салате обильно присутствовали васильки, и даже парочка жёлтых одуванчиков. Мы с Витей переглянулись. Оказывается, всё это время, его батя пытался накормить нас высокой французской кухней, а мы: «Сено! Сено!». Горилку решили не трогать. Со дня на день нам должны зачитать приказ о присвоении первого офицерского звания «младший лейтенант», и самогонка тогда обязательно пригодится – звездочки обмыть!

Не успели мы убрать со стола посуду, как заявилась Дашка. «Да ну, на..! Я же совсем про неё забыл! Даже не съездил попрощаться!» – вспомнил я, и начал лихорадочно придумывать выход из ситуации. Обычно, перед временным расставанием с Дарьей, я наносил визит вежливости, и заявлял с грустным видом, что мы стали не так трепетно относиться друг к другу как раньше, наши чувства остыли, и, некоторое время, нам нужно пожить отдельно, чтобы чувства подогрелись и страсть вспыхнула с новой силой. Тогда, Дашка косо смотрела на меня, цедила сквозь губу: «Да пошёл ты!» – но ничего конструктивного предложить в текущей ситуации не могла. «Прогревание чувств» обычно длилось пару недель. Я вдоволь насыщался новой пассией, после чего возвращался «в семью» полный сил и здоровья, готовый к новым свершениям. А вот, заполучив Маришу, совсем забыл о ритуале.

Дарья, как ни в чём не бывало, ввалилась в квартиру, сбросила уличную обувь в коридоре и сразу прошла в зал.

– Здравствуй, Витя, здравствуй, Макс.

Взгляд, на долю секунды, останавливается на Марине:

– Здравствуй, новая баба Макса. Ну, наверное, мне пора… до свидания, Витя… до свидания, Макс… до свидания, новая баба Макса… Гори в аду!

И пошла к выходу. Как-то слишком кошерно, без истерик, даже без обычного проклятия. Что-то тут не так, как бы хату не спалила!

– Ну-ка, стой! Раз, два! Села! Рассказывай!

И она рассказала, периодически злобно зыркая на величественно стоящую в арке межкомнатного проёма, в своём королевском халате, Марину. Получилось, что конец августа – откровенно счастливый для меня период. Кроме всех добряков, которые свалились на Максимку двадцать восьмого числа, чудеса на этом не закончились. Когда Дашка вернулась с дачи, вся такая изнасилованная прополкой сорняков и посевом озимых кверху жопой, ей, разумеется, захотелось простой человеческой любви, чтобы не она в черенки, а черенок в неё! Но как только она потянулась к телефону, чтобы позвонить носителю этой самой любви, внезапно прибежала младшая сестра, и с радостью сообщила, что пару дней назад эта самая любовь находилась у неё внутри. И это было чудесно! «Не, ну я всё понимаю… но сестру?! Ты бы ещё пса нашего трахнул! Скотина!» – подумала Дашка, и затеяла устроить мне лютую месть – совратить самого любимого друга!

Под раздачу попал Дюша. И, на его счастье или несчастье, он оказался дома, когда Дашка затеяла свой секс-террор. Я до сих пор не знаю, какой именно фактор оказался судьбоносным: или Дюша совсем одичал в полку на стажировке, или оголодавшая на даче Дашка вытворяла в постели что-то невообразимое, или он просто морально был не готов утром в постели, обнимая пышную Дашкину жопку, ответить «Нет» на вопрос: «А пойдём жениться?», но Дарья довольно расплылась в улыбке и торжественно сообщила:

– У нас через месяц свадьба!

– Андрюха на лестничной площадке? – спросил догадливый Витя.

Дашка утвердительно кивнула и пошла за будущим мужем, а я, в этот момент, ломал мозг: «Ну почему именно Дюша? За что? Они же – совсем разные! Дашка очень хороша, по-своему, и, безусловно, достойна большой и чистой любви. И, вполне возможно, я составил бы ей неплохую пару на всю жизнь, ввиду своего неприхотливого характера и навыков владения любым электоратом, полученных в Высшей Партийной Школе, но Андрюха!!! Он же махровый интеллигент, философ. Его слегка подпортил Днепропетровск, но Дюша умудрился, даже оттуда выйти довольно респектабельным юношей, с лёгким сленгом и акцентом. А это не сильно отразилось на его талантах и способностях. В науках преуспел, прекрасный спортсмен, а как он попадает в баскетбольное кольцо с центральной зоны! Дашка филигранно попадает, лишь плевком, сквозь щель в передних зубах, в подъездную лампочку! Ну, хоть натрахаются вдоволь. Оба!».

Через десять минут вся компания, счастливая и довольная, сидела в зале и обсуждала события последних дней. Внезапно, оказалось, что нет ни одного пострадавшего, а все нашли друг друга. Марине явно претило наше громкое, рабоче-крестьянское сообщество, но она, как настоящая леди, не подавала виду и скромно улыбалась, сидя в сторонке с вышивкой в руках. А потом, вообще, включила любимую кассету внутри головы и полностью отрешилась от происходящего.

Дашка терпеливо дослушала рассказы про все мои бравые похождения в Петровске, ещё раз, с нескрываемой ненавистью, посмотрела на медитирующую Маняшу и спросила:

– Сычёв, сволочь! Я, конечно, всё понимаю… но, как??? Как, ты это делаешь? Ведь я приехала всего на пару дней позже. А за это время: сестра трахнута, по дому бродит какая-то Эммануэль, а про меня уже никто не помнит. Ты же не человек! Дьявол! В тебе нет ничего святого!

– Думай о случившемся в позитивном ключе. Я тебе, помимо своей воли, прекрасного жениха срастил. В некоторых аспектах гораздо лучше меня. По бабам бегать точно не будет, я его уже пять лет знаю. Наслаждайся! И вообще, всё не так однозначно, как тебе кажется. Я, кругом, жертва обстоятельств. Плыл, так сказать, по течению, совсем не влиял на ход событий. И с Танькой, никогда в жизни, не отважился бы сам заигрывать. Это она меня употребила! Хочешь – верь, хочешь – не верь.

Я загадочно улыбнулся, вывел Маришу лёгким поглаживанием по бедру из прострации и предложил:

– Может, чаю попьём?

Мари, с пониманием, слегка кивнула головой и удалилась на кухню, варить божественный отвар из ромашек и тысячелистника. Мы с Витей довольно ухмыльнулись, Дюша отвесил нижнюю челюсть, Дашка злобно зыркнула на нас всех. За последующий год, они с Мариной так и не подружились. Оказались совсем разными. А вот с Снежаной Дашка нашла общий язык сразу, после первого тоста.

Тем временем, у нас закончились первые дни учебы. Прошли вводные «ленивые» лекции, на которых курсанты, не столько записывают материал, сколько отходят от пережитого летом и настраиваются на долгий учебный год. Последний. Самый серьёзный. Незаметно пролетели выходные. Понедельник. Главное торжественное событие в жизни каждого военного – присвоение первого офицерского звания. В нашем случае – младший лейтенант. Но для нас тогда, не было никакой разницы: младший или старший. Главное, сама смена статуса, от курсанта с буквой «К» на погонах и «соплями» на рукаве, к гордому званию офицер, со звездой на погоне. Пока только одной и маленькой, но количество и размер звёзд – это дело времени. Это, как у насекомых, когда куколка становится бабочкой. Не знаю, как там у бабочек, но нас буквально разрывало от гордости и ощущения собственной крутости. Пока шеф всех, по очереди, вызывал из строя, вручал синие погоны и две первые звезды, остальные активно планировали обмывание звёзд. Разумеется, мы, с Виктором Сергеевичем, не могли не похвастаться новой элитной хозяйкой, и пригласили всю толпу на обмывание к себе. Плохо помню, кто именно был в тот вечер у нас в гостях, но точно многие. Мариша из наших объяснений совсем не поняла смысл предстоящего мероприятия, но по суровым лицам осознала всю важность события и постаралась на славу. Даже льняные салфетки с серебряными кольцами нашла в закромах у Розы. Не забыв записать в мой архив, что и где лежало, чтобы потом вернуть на место.

Несмотря на максимально тесное переплетенье тел, какого-то душевного единения у нас с Мариной, за всё время симбиоза, так и не случилось. Я находил её очень красивой, утонченной, но немного странной, в связи с её активной внутричерепной жизнью. Жить надо здесь и сейчас, а помечтать на пенсии успеешь! Она же, и ко мне, и ко всем остальным «академикам» относилась снисходительно. Дескать: «Я, эту вашу медицину, не особо понимаю. Как, в здравом уме, можно ковыряться внутри человека, а тем более трупа (фи!!!), но придворный лекарь – полезный персонаж… как садовник или сантехник. Особенно, когда милорд уходит в дальний крестовый поход, и надо с кем-то коротать досуг… и делить постель. Так что, обучайтесь». Вот, как интересно получается. Когда я поступал в ВМА, конкурс был двадцать семь человек на одно место. По блату поступить тогда было невозможно, до введения ЕГЭ оставалось как минимум лет двадцать, и надо было поразить членов экзаменационной комиссии своим всесторонними познаниями. И ведь поражали. Априори, все поступившие были одарёнными, неординарными личностями. Однозначно, более интеллектуально, да и творчески развитыми, чем основная масса людей. Как «Люди в чёрном», Best of the Best! Были и выдающиеся спортсмены, и ученые, и изобретатели, и поэты, и любовники – как говорится, на любой вкус. Но никому из нас не удалось серьёзно привлечь внимание Марины к своей персоне. Мы для неё были серой (точнее синей) массой, с которой она, временно вынуждена делить кров и очаг.

Первые месяцы знакомства мы очень часто занимались сексом, и каждый раз Мари испытывала оргазм или очень эффектно его имитировала, но не суть. Ведь я никогда не тешил себя иллюзиями, мол это потому что я такой прекрасный любовник. С другой девушкой – да! Но, не с Мариной. Для неё я был лишь триггером, спусковым крючком, а основное действие происходило у неё в воображении. Несколько раз я пытался выведать у Маняши, чем же, таким особенным, покорил её сердце этот узник замка «Кресты», которого она с таким трепетом ждёт, но никакого внятного ответа не добился: «Это нельзя описать словами. Когда ты его увидишь – сразу поймёшь». Ладно, подождём, нам спешить некуда.

К нашим разговорам на тему учебы она даже не прислушивалась, там сплошная скука. Но, когда я начинал ей вещать о своих амурных похождениях, всегда слушала с замиранием. С самого первого рассказа я понял, что её мало интересует сам сюжет квеста: как догонял, как покорял и тактико-технические характеристики очередной завоёванной Дианы. Эту информацию можно было вообще пропустить. Её интересовала атмосфера: «А какого цвета было небо?», «А какие запахи стояли вокруг?», «А что за музыка играла в этот момент?». Она очень мало сама путешествовала, поэтому все маленькие, даже очень незначительные детали производили на неё неизгладимое впечатление и помогали воссоздавать общую картину происходящего. И я старался, максимально подробно, описывать «фон», зачастую приукрашивая или, даже привирая. В дикий восторг Мари привело моё повествование, о единственном романтическом вечере с её тёзкой в санатории ВВС на берегу Черного моря. Почти тёзкой, приморскую прелестницу звали Марианна. Вот там было всё, как Маняша любит: неожиданное знакомство, танец страсти, всеобщее внимание и восхищение, романтическая прогулка по морскому побережью на фоне шума волн и запахов тропического леса, вмешательство в отношения сурового отца, битва, и неминуемое расставание! На всё про всё – десять часов (с перерывом на сон). Хотя самого акта любви, собственно, и не случилось, ввиду малолетнего возраста Марианны. Мариша по ходу рассказа вставляла уточняющие вопросы: «А какое на вкус было это домашнее вино?», «А как поют цикады?», «А кто такие цикады? А почему они сидят на дереве?», «А когда голенькая лежишь на пляже, песок ТУДА не набивается? (я откуда знаю, ни разу не проверял)», «Ты что, в теннис умеешь играть???», и к концу повествования совсем поплыла от перевозбуждения. «Эдак тебя торкнуло! Давай родная, возвращайся потихоньку в реальность, я не хочу спать на мокрой простыне!.. Опять…». * А вот нашу военную составляющую, она открыто презирала. Война – антагонист любви!!! Как можно, вообще, этим заниматься? О чём, абсолютно не стесняясь, сообщала мне в кровати перед сном.

– А вот Снежана любит военных. У неё папа офицер и она всю жизнь провела в военных городках, среди офицеров и солдат. Поэтому привыкла к ним с детства… – добавила Маняша и улыбнулась.

Ещё один плюсик в карму загадочной Снежаны.

И с нашими жёнами и подругами Мари тоже не сошлась. Только, более-менее, сдружилась с Верочкой Саблиной. Если Мариша тянулась к высоким чувствам, то Верунчик стремилась к «высокой» жизни. Её интересовало всё из мира «дорого-богато»: брендовые вещи, богемные тусовки, элитная кухня. Вот, видимо, где-то там, в вышине, они и нашли точки соприкосновения.

* – более подробно данные события описаны в книге «Стажировка»

Поэтому, когда мы наполнили водкой гранёные стаканы и начали бросать туда звездочки, Марина наблюдала за происходящим с широко раскрытыми глазами, как за таинственным ритуалом папуасов островов Новой Гвинеи. А ведь, ничего пугающего, а тем более шокирующего, в процедуре обмывания звёзд не было. Берётся полный стакан сорокоградусной жидкости, в него помещается только что полученная звёздочка, жидкость выпивается, а звезда занимает своё положенное место на погоне. Если этого не сделать, то, по-старорусским военным поверьям, звезда не будет расти и размножаться, а то и вовсе, может зачахнуть и слететь с погона! Во время обмывания, главное вовремя поймать её зубами или языком, чтобы она не поглотилась вместе с водкой. У звезды очень острые лучи и ножки, что доставляет определённый дискомфорт при похождении через весь желудочно-кишечный тракт. А на выходе – совсем кошмар. Можете поинтересоваться у любого из неловких, они охотно расскажут об этом событии в самых ярких красках.

Когда все, как следует прополоскали звёзды во рту и начали сверлить дырки в погонах, зазвонил телефон. Я взял трубку, это был Фёдор.

– Прикинь!!! У меня сын родился!!! – радостно сообщил он.

То-то Федор Борисыч, последние дни был так загадочен и молчалив – переживал!

– Поздравляю!!! Отец!!! Мы тут, как раз, звёзды обмываем, подтягивайся, вместе выпьем за здоровье наследника!

Долго его уговаривать не пришлось.

– Что взять? – уже на низком старте спросил Боб.

– Да как всегда: выпить и запить, – не раздумывая ответил я, и в трубке моментально послышалось «пи-пи-пи».

Появился Фёдор очень скоро, синий во всех смыслах. Во-первых, уже хорошо отметивший, по ходу движения, рождение сына и, по этому поводу, слегка покачивающийся. Во-вторых, он был в нашей новой синей форме лётных офицеров, то есть заранее отдавал себе отчет в том, что домой сегодня вряд ли попадёт, и на учёбу поедет сразу с того места, где его настигнет сон. На «выпить» он взял две литровых бутылки водки «Распутин», на «запить» одну бутылочку «Колы», объёмом 0,33 л. Я считаю – всё правильно сделал. Федя прошёл в зал и собрался обрадовать всех новостью о рождении наследника, но не успел. Ромочка Филатов, увидев на Фёдоре китель с погонами задал вполне резонный в свете последних событий вопрос:

– А ты звёзды обмыл? Нет!!! Тогда не считается.

Мы выковырнули обе звезды из погон, закинули их в стакан, залили водкой и протянули Феде. Боб, как-то грустно посмотрел на содержимое, вздохнул и залпом осушил. Выплюнул звёзды на скатерть, и, только теперь, сообщил всем радостную новость: «А у меня сын родился!» и покинул чат. Мы, привычно, оттащили Феденьку на кровать, чай не первый раз, и продолжили веселье.

Как только мы дошли до стадии танцев, в дверь что-то забилось. Это оказался наш сосед по лестничной площадке, который, ЯКОБЫ, терпеть не мог громкую музыку. На вид он был ненамного нас старше и вряд ли испытывал реальный дискомфорт. Скорее всего, ему было просто завидно чужому празднику. И да, представлялся он так: «Олег, контуженый воин-афганец». Обычно, когда из коридора слышался голос Олега, на переговоры выходил Витя, как самый подготовленный к рукопашному бою, с контуженными любого военного конфликта. Они, с Васей Крыжановским, ещё со школы занимались какой-то убойной версией джиу-джитсу, и были, в любой момент времени, готовы к смертельной схватке. Так случилось и в этот раз. Витя что-то сказал Олегу, обулся и они пошли на улицу. Я было рванулся следом, но меня остановил Крыжан. Он изрёк какую-то легендарную фразу из лексикона джиу-джитсовцев, типа: