Ошибка Всевышнего

Однако Орземес лишь усмехнулся:

– Как только получу приказ от Полада.

– Разумеется, – лесник отвел глаза, проклиная себя за то, что опять забылся.

Полад считает, что он уже готов к таким сложным поручениям, а Ялмари даже с собственной жизнью разобраться не может. Хотя нет. Может. Только вот не хочет. Не хотел еще два месяца назад.

За два месяца до этого

Илкер делала прическу леди Асгат, когда в комнату вошла принцесса. Сегодня она ни капли не напоминала ту бесноватую, что вчера пыталась оторвать уши маркизу Нево. Платье – будто она в церковь собралась: закрытое до горла, с ажурным воротником дорогой вышивки. Темно-синий лиф плотно облегает фигуру. Крылышки делают плечи принцессы шире, от этого талия кажется очень тонкой. Рукава белые, с чудесной вышивкой золотыми нитями. Темно-синяя юбка разлетается впереди, а там белеет другая из той же ткани, что и рукава. Смотрится необычайно женственно и элегантно – настоящая принцесса. Можно поверить, что она станет хорошей королевой12.

Девушка посмотрела на нее с любопытством. Почему-то казалось, что ее высочество пришла не для того, чтобы поболтать, а обязательно устроит себе какое-нибудь развлечение. Сколько горничные сплетничали о принцессе, все в один голос утверждали, что, если Эолин и «ведет себя прилично», всё равно кому-нибудь достанется. Чаще всего, как ни странно, это были фрейлины. Казалось, исключительно для этого она их и держала – чтобы поиздеваться.

Молоденькая леди Асгат расплылась в фальшивой улыбке.

– Ваше высочество! – воскликнула она приторно-сладким голосом. – Как я рада, что вы меня посетили. Вы подождете, пока мне сделают прическу?

– Безусловно, – Эолин с достоинством опустилась в кресло. С любопытством осмотрела комнату. – В первый раз прихожу к тебе. Довольно мило ты тут всё устроила.

Получить комплимент от принцессы, обладающей при вздорном характере безупречным вкусом, мечтала каждая фрейлина. Польщенная Асгат зарделась от счастья, лишь Илкер уловила злорадный блеск в глазах ее высочества и заподозрила, что госпожа рано радуется. Принцесса еще раз окинула взглядом будуар и продолжила:

– Точно такое же убранство я видела у леди Зимран, когда гостила у нее три года назад. Вы с ней родственницы? – невинно поинтересовалась Эолин.

Лицо леди Асгат пошло пятнами, она открыла рот, но, так и не придумав, что ответить, закрыла его. Спустя некоторое время прошептала:

– Нет.

– Чудеса! – Эолин величественно и очень красиво пожала плечами.

Леди Асгат проглотила эту шпильку. Фрейлины заискивали перед принцессой, когда она находилась рядом. Злословили и высмеивали, когда она выходила. Родители отправляли их во дворец в поисках богатых женихов. Девушки терпели всё, что угодно, ради удачного замужества, и многие добились цели. Горничные сплетничали, что одна из фрейлин даже чуть не вышла замуж за принца, но вскоре ее застали с маркизом Нево, и пришлось ей вернуться домой не солоно хлебавши. А принц после этого вроде бы совсем тронулся умом и почти перестал бывать во дворце, удалившись в свой замок, так что шансы заключить с ним блестящую партию сошли на нет. Но дамы не теряли надежды – кроме принца есть еще маркизы, графы и много других богатых рыцарей, вертящихся во дворце. Иногда партия с сыном старейшины Жанхота – это лучше, чем ничего.

Леди Асгат то бледнела, то краснела от переполнявших ее эмоций, но героически сдерживала себя. Илкер, тщательно укладывающая ей волосы, – локон к локону – огорченно сжала губы. Принцесса уйдет, и фрейлина будет вымещать испорченное настроение на слугах. А прежде всего на Илкер, потому что она присутствовала при этом унижении.

Вздохом девушка невольно привлекла внимание Эолин.

– У тебя новая горничная? – поинтересовалась принцесса.

– Да, – леди Асгат перевела дух – наконец-то разговор перешел на безопасную тему. – Она великолепно делает прически, – сказала и осеклась – принцесса вполне могла пройтись по поводу ее волос.

Но Эолин вместо этого поднялась с кресла и стала подходить ближе, всматриваясь в лицо Илкер, затем прошептала потрясенно:

– Леди Лаксме, это ведь вы? Что вы здесь делаете?

Илкер вздрогнула и, вытаращив глаза, уставилась на принцессу. Та не могла ее узнать. Они никогда раньше не виделись. Может, это такая шутка?

– Леди Лаксме, не молчите! – между тем воскликнула принцесса и, не обращая внимания на Асгат, схватила за руку горничную и потянула к себе. Потом взяла ее ладони в свои. – Я же не ошиблась? Вы леди Лаксме? Дочь графа Меара?

Илкер, еле дыша, поспешила объяснить.

– Мои родители умерли. Меара давно нам не принадлежит.

– От этого ты не перестала быть леди, дорогая! – горячо возразила Эолин. – Моя мать почти двадцать лет скрывалась в Лейне, несколько лет даже в деревне жила, сама себе на стол накрывала. От этого она не перестала быть королевой. Что ты делаешь здесь, в этой комнате, в этом платье? Почему ты не пришла ко мне, чтобы стать моей фрейлиной?

– Ваше высочество, – пролепетала Илкер, – я не всегда могу купить себе даже простенькое платье. Быть вашей фрейлиной – для меня совершенно невозможно!

– Постой, но у тебя ведь тетя жива? Разве она не замужем за главой гильдии ювелиров? Мне кажется, они не бедствуют!

Мысли Илкер метались в голове. Откуда, откуда она всё знает?

– Я благодарна тете за то, что она содержит моего брата. Но сама достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться, – голос ее дрожал. Она боялась вообразить, чем закончится это представление.

– Я вспомнила! – вдруг торжественно произнесла Эолин. – Это ведь тебя примерно месяц назад хотели выдать замуж за какого-то ремесленника. Мясника, что ли? Ты поэтому ушла из дома? Потому что не хотела за него замуж выходить? Подумала, что лучше горничной, чем за этого урода, да? – Илкер судорожно кивнула. – Вот что, моя дорогая, – принцесса еще крепче сжала ладони девушки. – Пока моя мать – королева, я не позволю, чтобы с тобой творилась такая несправедливость. Мы очень хорошо помним графа Меару. Если бы таких людей было больше, мы избежали бы многих бед. Поэтому отныне… Прямо сейчас ты становишься моей фрейлиной. Мы не смогли вовремя оказать помощь твоему отцу, так пусть хотя бы ты почувствуешь нашу благодарность. Идем! – она решительно потащила за собой Илкер, не обращая внимания на других горничных и леди Асгат, в немом изумлении наблюдавших за этой сценой.

…Эолин шла по галерее, Илкер покорно следовала за ней, не понимая, чего от нее хотят. Так они пришли в покои принцессы, где ее высочество упала в кресло и зашлась таким хохотом, что горничной показалось, будто у нее истерика. Она молча стояла рядом, ожидая, что будет дальше.

– Илкер, ну что же ты не смеешься? По-моему, это было великолепно! – воскликнула Эолин, осторожно вытирая выступившие от смеха слезы.

– Да, конечно, – покорно согласилась девушка.

– Сейчас придет дворецкий и подберет тебе какие-нибудь комнаты. Можешь пока сесть.

– Но, ваше высочество… – голос Илкер опять задрожал. – Я не могу быть вашей фрейлиной.

– Это еще почему? – чуть раздраженно поинтересовалась принцесса. – Знаешь что? Простого «благодарю» было бы вполне достаточно.

– Но я же вам объяснила, у меня нет…

– Я, кажется, тоже всё объяснила, – высокомерно прервала ее Эолин. – Расходы на твое содержание корона берет на себя. Граф Меара действительно твой отец?

– Да.

– Тогда всё решено. Ты моя фрейлина, – в дверь робко постучались. – А вот и наш дорогой дворецкий, наконец, – оживилась наследница трона. – Проводите леди Лаксме в ее комнату, пожалуйста.

Девушка в последний раз замерла на пороге, но ей не дали сказать ни слова.

– Новые платья тебе доставят туда же в ближайшее время. Даю один день, чтобы освоиться, а завтра надеюсь увидеть уже дочь графа, а не горничную. Кстати, мы ведем переговоры по поводу покупки Меары и возвращения ее законному наследнику, твоему брату. Но это не за один день. Всё, ступай.

– Благодарю, – прошелестела Илкер.

Встретившись глазами с дворецким, в подчинении у которого находилась еще сегодня утром, ей почему-то захотелось извиниться. Но он лишь пристально посмотрел на девушку.

– Хотелось бы верить, что в прежней жизни ничем не обидел вас, леди Лаксме… – с достоинством произнес он, пронзая ее взглядом.

– Нет, что вы! – вспыхнула Илкер.

– Очень рад, – он чуть склонил голову. – Прошу за мной, леди Лаксме. Я покажу ваши покои, – он пошел вперед, не оглядываясь.

…Три комнаты, которые выделили новой фрейлине, оказались этажом ниже, чем покои принцессы и леди Асгат. Это чуть-чуть успокоило. Оставшись наедине, Илкер села в кресло и замерла.

Что происходит?!

Вскоре в дверь постучали. Горничных у нее не было. Величественно говорить: «Войдите!» она еще не научилась, поэтому подскочила к двери и распахнула ее. Взгляд уперся в знакомую кожаную куртку.

– Доброе утро, – она перевела взгляд на лицо лесника.

Ялмари смотрел так, будто хотел прочитать ее мысли.

– Доброе утро, – наконец произнес он, не трогаясь с места. Шагни он в спальню, и завтра будут говорить, что они любовники. Правила света очень строги. – Поздравляю! – подмигнул лесник.

– А ты откуда знаешь? – изумилась девушка.

– Весь дворец гудит! – он усмехнулся. – И только я знаю, что всему виной твои чары. Скажи после этого, что ты не ведьмочка.

– Я здесь ни при чем! – возмущенно воскликнула Илкер. – Я не знаю, кто ей мог всё рассказать. Никто во дворце ничего не знал обо мне. Ни одна живая душа!

– Ну-ну, успокойся. Об этом знали твои родные: тетя, дядя, брат, а значит, не такой уж это секрет, – он прислонился к косяку.

– Почему ты всё время называешь меня ведьмой?!

– Не хотел тебя обижать, прости, – виновато улыбнулся он. – Думал, что это забавная шутка. Только вот… что ты делала в лесу так поздно? – лукаво поинтересовался Ялмари.

– Всего лишь гуляла и не рассчитала время!

– Ты знаешь другую молодую леди, которой нравится гулять по лесу в полном одиночестве? – тут же парировал он. – Их в парк-то трудно вытянуть, – увидев, как вспыхнула от гнева девушка, поднял руки, будто сдавался. – Всё, всё! Больше не буду называть тебя ведьмочкой. Никогда. Обещаю, – он снова всматривался в нее. Потом задумчиво произнес: – Теперь ты можешь выйти замуж за графа. Или даже принца…

– А ты можешь убираться со своими подколками! – снова вспыхнула она и неожиданно разрыдалась.

– Ты что? – искренно напугался он и чуть не шагнул внутрь. – Не надо плакать, леди Лаксме! Всё же хорошо…

– Я ничего не понимаю! – воскликнула она. – Всё летит в пропасть. Я не знаю, что будет завтра. Меня выгонят из дворца? Опозорят? Унизят? Сделают чьей-нибудь любовницей? Всё было так понятно еще утром!

– Что за ужасы ты воображаешь? Почему летит в пропасть? Может, наоборот, в сады Эль-Элиона возносится? Ты вновь леди Лаксме, а скоро станешь и графиней Меара. Разве это плохо?

– Я не знаю, – потерянно произнесла Илкер. – Я не понимаю, что происходит…

В галерее нарастал шум голосов: кто-то шел к ней в комнату.

– Пока уж точно не происходит ничего страшного. Уже несут твои платья. Ты справишься. Ты умница.

Илкер не успела ничего ответить. Лесник шагнул в сторону, а через мгновение комната наполнилась шелестом, шумом, звонкими голосами горничных. Оказалось, что это ее личные горничные.

Девушка бросила последний взгляд на парня, тот вновь подмигнул, и двери закрылись. Ей предстоял долгий день: надо было перемерить гору платьев и подогнать их по фигуре.

28 юньйо, деревня недалеко от Биргера

Ялмари покинул Биргер после обеда, предварительно отправив донесение Поладу, как и обещал. На него возлагали большие надежды, но пока казалось, что он ничем их не оправдывает. Он оставляет за собой трупы, но ни на шаг не приблизился к разгадке того, что происходит в стране и оправданы ли худшие предположения Полада: грядет катастрофа. Ладно, немного всё же приблизился. Возможно, за всем этим стоит некий странствующий проповедник, который очень хочет, чтобы в Энгарне люди возненавидели оборотней так же сильно, как в Кашшафе. Сразу от старейшины Ялмари отправился к Старшему Цохару. Священник удивил лесника: проницательный, спокойный, ироничный. Ялмари думал, что таких уже и нет в Энгарне. Цохар коротко пояснил, что не захотел иметь дела со Странником именно потому, что увидел: тот вовсе не так прост и бескорыстен, как притворяется. Что-то темное было в нем. Такое, с чем лучше бы никому не сталкиваться. И отдавать свою паству этому прохиндею Цохар ни за что бы не стал. По поводу ужасных смертей, пугающих горожан и сельских жителей, священник заметил, что, если причина в проклятии, он попробует снять его, но нужно немного времени. Звучит вдохновляюще.

Убийство оборотней по крови надо немедленно прекратить. Энгарну не нужна война с северными кланами. Вообще не нужна, но сейчас особенно. Это может стать тем камешком, скатившимся с вершины, который к подошве горы превращается в лавину. Оборотни сильны. Они никогда не нападают первыми. Если их начали ловить и сжигать не только в Биргере – это очень и очень плохо. Кашшафа устроила травлю не-людей13, но это стало возможным лишь потому, что за Рыжими горами другие народы жили среди людей, а не обособленно, как здесь. Но, кажется, они помешали кому-то настолько сильно, что занялись их планомерным уничтожением. Начали с Кашшафы, продолжили в Энгарне. Или всё же корень проблемы в извечной вражде с западным соседом?

Вопросов пока больше, чем ответов. Поладу будет, чем заняться.

В донесении он сообщил, что отправляется в Сальман посмотреть, что происходит там. Можно ли доверять старейшине самого крупного западного города? После этого попробует пробраться к замку Иецер.

Западный тракт на этом участке проходил через лес. Ялмари лишь вдохнул его воздух, скользнул взглядом по плотно стоявшим деревьям, а в голове возник образ Илкер. Ах, что за девушка! Она волновала кровь, заставляла чувствовать себя живым, смеяться, заниматься какой-то ерундой. Он уже лет десять ничего подобного не делал. Рядом с ней хотелось жить сегодняшним днем, а не ждать беды. Только этим можно объяснить тот факт, что он два месяца пытался не видеть ее, забыть, остановиться, а в результате снова и снова оказывался рядом. Чтобы «просто поговорить». Закончилось тем, что наговорил лишнего и понятия не имеет, как выпутаться из этой ситуации.

…Громкий вой разорвал тишину и заставил вздрогнуть. Ялмари остановил лошадь и подождал немного. В лесу на мгновение всё стихло, а затем снова застрекотала сорока. Ялмари восстановил в памяти карту Энгарна, которую просматривал перед отъездом. Где-то в часе пути отсюда, в том направлении, откуда раздался вой, должна быть деревня, снабжавшая Биргер продуктами. Он повернул лорсу на юг и пришпорил. Пусть вой не повторился, но это явно был зов. Надо успеть.

…Ялмари влетел в деревню и поразился, насколько здесь пусто и тихо. Он поскакал дальше, чутко прислушиваясь к тому, что происходит. На всякий случай крикнул:

– Эй, люди добрые!

Никто не отозвался. Он продолжил путь, искренно надеясь, что еще не опоздал.

Наконец откуда-то впереди слабо донесся гул голосов.

– Быстрей, милая, – он едва тронул бока лорсы, но она тут же перешла в галоп.

Лесник вылетел на берег реки и мгновенно оценил ситуацию: к сухому дереву привязана девушка, она безвольно обвисла на веревках. То ли потеряла сознание от раны – правый бок весь в крови, то ли ее оглушили. Под ногами уже положили хворост, кто-то тащит еще дрова. Двое разжигают факел.

Вся деревня собралась: и дети, и молодежь, и старики. Еще бы: когда на такое зрелище посмотришь?

Когда его увидели, разговоры на мгновение стихли, крестьяне стали перешептываться, пытаясь понять, стоит ли опасаться прибывшего.

– Кто главный? – грозно окликнул Ялмари.

– Ну я, – толстый крестьянин с окладистой бородой и хитро прищуренными глазами держал уже зажженный факел.

– Староста? – уточнил Ялмари.

– Точно так, – кивнул мужик.

– Что происходит?

– Да вот, оборотня поймали.

«Взвешивай каждое слово. Просчитывай наперед», – сразу прозвучали в мыслях слова Полада.

Спрашивать, с чего они взяли, что оборотень или в чем обвиняют, – бессмысленно. Тогда что?

Ялмари соскочил с коня, подошел к девушке. Одной рукой подняв подбородок, другой достал кинжал и провел по шее. Конечно же, оружие не оставило следов. Девчонка вдруг открыла глаза, с ненавистью посмотрела на него и, оскалившись, чуть не цапнула за руку. Он отреагировал быстрее и злобно усмехнулся, глядя ей в глаза.

– Как вы ее поймали? – Ялмари уважительно посмотрел на старосту.

– После того как в соседней деревне семью водовоза порвали, мы тут все настороже, – довольно похвастался крестьянин. – Вот в городе веревками специальными запаслись, ошейник тоже купили. Ее вчера городская стража ранила, да не поймала. Говорят, им дела нет до того, что тут в деревне творится. Ну а нам-то есть дело. Мы жить хотим.

– Не стоит так говорить, уважаемый, – укорил Ялмари. – К вашим услугам капитан Орнер, охотник на оборотней. Меня отправили специально, чтобы найти ее. А у городской стражи своих дел полно, им и вправду некогда за оборотнями по полям шастать. Как тебя зовут?

– Щуни, – мужик моментально остыл, опустил глаза, пригладил бороду.

– Городской совет назначил премию за убийство оборотня – золотой. И два золотых за живого оборотня. Эти твари нужны, чтобы их кровью зарядить новые камни. Кому мне заплатить?

В глазах старосты мелькнуло беспокойство пополам с жадностью. Два золотых – это очень много.

– Так вы ее забрать хотите? – уточнил Щуни.

– Именно. Они сейчас очень нужны священникам, чтобы обезопасить и других жителей городов и деревень.

– И нас тоже? – с мягким укором пробурчал тот. – Всё сами покупаем.

– Потому и получите сейчас достойную награду, – отрезал Ялмари. – Ошейник мне тоже понадобится, – он покосился на девушку, которая яростно зарычала, слушая его речи. – Его куплю отдельно. Сколько я за него должен?

– Золотой! – староста смотрел в сторону. Жадность в нем переборола страх, он явно решил выжать из этой ситуации всё, что можно.

Ялмари пристально вгляделся в него, потом процедил:

– Не наглейте. Я только что из города и знаю, сколько стоит ошейник. Вот два золотых обещанной награды и пять серебряных за ошейник. Где он?

Староста махнул рукой. В толпе засуетились и вскоре в руки «охотнику на оборотней» сунули длинный ремень с серебряными шипами на конце.

– Может, еще веревки нужны? – Щуни хотел сгладить неловкость.

– Обойдусь, – повел плечом Ялмари и направился к девушке.

Сначала закрыл ей рот предплечьем, чтобы не кусалась – кожа на куртке толстая. Затем туго затянул ремень на ее шее шипами внутрь. Намотал другой конец себе на руку. Теперь пленница не могла пошевелиться, чтобы не поранить шею. Глаза ее наполнились слезами. Ялмари снова оскалился:

– Не нравится? А людей жрать нравилось, да? – затем крестьянам: – Развяжите ее!

Едва веревки ослабли, девушка попыталась вырваться, но он дернул за ремень, кровь брызнула из шеи, она заскулила и замерла. Ялмари быстро развернул ее и свободным концом ремня крепко связал ей руки. Затем поднял и перебросил через седло.

Вскочил на лошадь и снова обратился к Щуни:

– Если поймаете еще кого, привозите в Биргер, а эту мне надо срочно доставить священникам в Сальман. Благодарю за смелость!

Уезжая с берега, он спиной чувствовал взгляды, но надеялся, что был достаточно убедителен, чтобы не вызвать подозрений. За спиной слышались удивленно-радостные возгласы крестьян. Многие из них за всю свою жизнь не видели столько золота.

Ялмари хотелось как можно быстрее оказаться подальше от деревни, но двойную ношу лорса несла медленнее. Лесник чуть придерживал девушку за спину, взглядом отмечая, как далеко они уехали от людей. Лишь через час он счел, что они оказались на безопасном расстоянии.

Направив лошадку на еле заметную звериную тропинку в лесу, он проехал еще немного. Затем соскочил с лорсы, снял девушку, уложил ее на землю. Быстро развязал руки и освободил от ошейника. Она была без сознания, неподвижно лежала на земле, кажется, даже не дышала. Ялмари вернулся к лошади, достал флягу из сумы, кинжал из-за голенища сапога.

Иглы ошейника ее сильно не ранили, царапины почти зажили. Значит, рана в боку беспокоит. Он склонился, чтобы разрезать платье и промыть рану, но тут девушка распахнула глаза и резко воткнула ему в живот нож.

За два месяца до этого

Кроме горничных к Илкер заглянули и фрейлины. Как выяснилось, их отправила принцесса. Одни, как леди Асгат, всячески выражали свое презрение. Другие равнодушно скользнули взглядом по новоявленной леди Лаксме и поспешили вспомнить о важном деле. Вскоре в комнате осталась лишь одна дама – леди Езниг. Она каким-то образом поняла, что сейчас чувствовала Илкер, и сказала именно то, что девушке нужно было услышать:

– Не огорчайтесь, милая леди Лаксме! Судьба иногда бывает несправедлива к нам, но сейчас не этот случай. Вы заслужили то, что происходит. Вы добрая, трудолюбивая и искренняя. Поверьте, никто не хочет вас обидеть и принцесса меньше всего. К таким внезапным переменам не так-то легко привыкнуть, но у вас есть друзья. Я вам помогу. Давайте посмотрим ваши платья.

Илкер взглянула на девушку с благодарностью:

– Спасибо, леди Езниг.

– Не обязательно церемониться, пока мы наедине, – тепло улыбнулась та. – Вы можете называть меня Дилара.

– А вы меня – Илкер, – обрадовалась девушка и, оглянувшись на платья, воскликнула: – С этой горой не справиться и за неделю!

– Нам и не нужно справляться с горой. Надо выбрать около пяти самых важных нарядов. Остальные могут пока подождать. Я бы начала с этого…

Леди Езниг помогла ей выбрать те платья, которые понадобятся в первую очередь. Последним она безошибочно выудила из горы одежды костюм для верховой езды.

– Это точно необходимо? – неуверенно поинтересовалась Илкер.

– Точно, – рассмеялась Дилара. – Вы же умеете ездить верхом? – увидев утвердительный кивок, продолжила. – Тогда, возможно, уже завтра примерите. Ее высочество который день собирается на охоту.

…День пролетел незаметно. Вечером горничные помогли Илкер раздеться, искупаться, и она впервые за много лет легла на широкую кровать под балдахином. Всё это было так ново, что она никак не могла уснуть. А когда наконец глаза стали слипаться, то почему-то подумалось, что завтра она снова проснется в нише на узкой кровати в комнате леди Асгат.

Однако ничего подобного не случилось. Утром снова началось то же: ее одевали, расчесывали. Принесли завтрак. И, как только она была полностью готова, горничная сообщила, что к ней пришла леди Езниг. Илкер поднялась навстречу.

– Милая Илкер, как ты хорошо выглядишь! – сегодня были окончательно отброшены все церемонии. – Нас ждут в музыкальном салоне. Ее высочество отправила меня за тобой.

– А что там будет? – тревожно спросила девушка, пока они торопливо поднимались по лестнице.

– Абсолютно ничего страшного, не волнуйся, – по-доброму рассмеялась Дилара. – Ты же теперь фрейлина принцессы и всегда должна быть рядом с ней. Если она не прикажет тебе быть где-то в другом месте.

Они подошли к изящным дверям, и леди Езниг легким прикосновением руки распахнула их. До сих пор Илкер не приходилось бывать здесь. Это оказалась такая же яркая комната, как и другие во дворце: стены покрыты зеленой тканью с неброским рисунком переплетающихся трав. Вдоль стен стояли диваны, пуфы, банкетки, кресла и стулья, обитые тоже зеленой тканью, но более темной, а узоры на них были золотыми. Центр комнаты занимал клавесин. Видимо, салон в первую очередь предназначался для того, чтобы слушать музыку, но при желании здесь можно было и потанцевать.

Когда они вошли, принцесса что-то наигрывала на инструменте. Ялмари сидел на пуфе, облокотившись на колени. Ужасная старомодная шляпа лежала рядом на стуле. При виде девушек он поднялся и чуть склонил голову:

– Добрый день, леди!

– Добрый, добрый, добрый день! – Эолин выпорхнула из-за клавесина и, подскочив к Илкер, вновь взяла ее за руки. – Как спали, леди Лаксме? Вижу, вы уже готовы быть моей фрейлиной. Моей любимой фрейлиной, – она быстро развернулась к Диларе. – Леди Езниг, там леди Асгат готовит для нас какое-то развлечение в парке. Помогите ей, пожалуйста, пока мы обсуждаем подробности завтрашней охоты. Хо-ро-шо? – спросила она почему-то по слогам.

– Конечно, ваше высочество, – присела в реверансе фрейлина. – Будем с нетерпением ожидать вас.

Она выпорхнула из Музыкального салона. Илкер посмотрела ей вслед с завистью. Ей никогда не удавалось быть такой легкой и изящной.

– Садись, Илкер, – повелела принцесса. – Мне можно тебя так называть? – и, не дожидаясь ответа, приказала Ялмари. – Садись, Орнер. Итак, завтра мы все едем на охоту. Ты ведь подобрала себе костюм?