Ошибка Всевышнего

Но слухи слухами, а всё же своими глазами никто не видел. Может, правду говорят, а может, и брешут. Потихоньку волнение улеглось.

И тут в соседней деревне местный пьянчужка пошел в лес, да и не вернулся. Не сказать, чтобы кто-то сильно расстроился. Уж его жена и детки так, может, даже порадовались: он их колотил смертным боем. Трезвый, чтобы выпить нашли, а пьяный, чтобы перед глазами не мельтешили. Однако, когда на его труп девки, что ягоды собирали, наткнулись, визгу было ой-ой-ой. Лежит, сердечный, белый весь, высохший. Чисто скелет, кожей обтянутый. Шея вывернута, сразу видно – сломали. А горло разорвано.

Когда деревенские на крик с вилами прибежали, спору было. Одни говорили, что так только вампиры убивают, а другие: «Зачем вампиру горло грызть? Так только оборотни делают!» А всё же никто до сих пор ни разу не видел убитых ни оборотнями, ни вампирами. Так и к чему спорить? И какая, собственно, разница? Хрен редьки не слаще.

Не прошло и трех дней, как в соседней деревушке, что за полдня пути от них стояла, ночью три семьи разорвали оборотни. Тут уж все по-настоящему переполошились. Сначала сходили поглазеть – за погляд денег не берут. А когда убедились, что тут точно оборотни виновны: истерзаны трупы волчьими клыками, тогда уж сразу беженцев да эти смерти связали. Жили спокойно, пришли кашшафцы – и началось. Понятно, откуда ветер дует. Но сейчас важнее понять, что делать и как оберечься. Одного паренька отрядили «волкам» сообщить. Да только что «волки»? Они небось сами оборотней боятся. Никогда ж такого не было! И откуда им знать, как от них оберечься? Днем-то порешили чужаков гнать вилами. А ночью как? По всему видно, что оборотни больше по ночам промышляли и запоры на дверях домов для них не помеха.

И тут, к радости селян, проповедник из ордена странников к ним заглянул. Молодой да знающий. Проповедь небольшую сказал, исповедь принял, благословил народ, как положено, да и дальше пошел. Сказал, что в Биргере можно и камни найти, которые оборотней распознают, и веревки, заговоренные против этих тварей, и ошейники специальные. А убить их только серебряным оружием можно. Но откуда оно в деревне? Зато, чтобы сжечь оборотня, всё у них имелось. Огня он тоже боится. Оченно это всех ободрило. Так и порешили, что на следующий день пойдут в город и, раз «волки» им помочь не могут, сами себе помогут. Чай не бедствуют, купят и камни, и веревки, и ошейники.

Порешили, да не успели. В ту же ночь истошный женский крик разбудил всю деревню. Мужики вилы похватали, да и побегли, кто в рубахе и штанах, а кто и только портки накинуть успел. В доме водовоза творилось что-то страшное. Женские крики быстро смолкли, а вот рычание и чавканье долго еще раздавались. Никто туда не заходил – серебра-то нет. Чем с оборотнями сражаться? Но дрова да сено к дому подтаскивали, а потом и огня поднесли. Другие, правда, наготове стояли, чтобы огонь дальше не перекинулся.

Но всё равно ничего не вышло. Оборотень, как дым учуял, мигом в окошко выпрыгнул огромным волчарой. И прямо на пастуха Тартана упал. Был пастух в деревне – и нет пастуха. Одним ударом лапы на землю свалил, другим живот разорвал вместе с рубахой. Потом прямо в живот зубами вцепился, кишки выгрызал… Когда все отмерли, побегли врассыпную кто куда, схорониться, пока тварь злобствует, не нажралась еще. Даже забыли, что пожар на другие дома может перекинуться. Так до утра в погребе и просидели. Да и утром страшно выходить было, но куда деваться? А как вылезли, так увидели, что сгинул волчище куда-то. Пожар погас, слава Эль-Элиону. Не успели разжечь как следует. Так уж теперь всей деревней скинулись и в город двоих отправили. Порешили, если получится, и камни, и ошейники купить, и серебро какое-никакое, и охотника на оборотней нанять, если повезет. Как жить-то, если нечем защититься от этих тварей? И что дальше-то будет?

27 юньйо, в трех днях пути от границы Энгарна

Луч солнца пробрался сквозь дырявую крышу заброшенного сеновала и упал на лицо Ранели. Она зажмурилась. Просыпаться мучительно не хотелось. Девушка перевернулась на другой бок, темно-каштановые волосы упали на смуглое лицо, закрывая его от солнечного света.

Вчера был трудный день: преодолеть расстояние в два дня пути за один – это тебе не шутки. Но и разлеживаться некогда. Сколько еще она сможет раздражать князя, сбегая без разрешения в Энгарн? Запасы терпения у того явно заканчивались. Но месяц без Алета – очень уж долго. Вспомнив о своем любовнике, Ранели сладко потянулась, вскинула руки вверх, полюбовалась обнаженной грудью. Рывком села на сене. Сверху предусмотрительно постелено покрывало, чтобы не доставать траву из волос целый день. Шевелюра у нее густая, как у всех оборотней.

Любовник. За одно это стая может изгнать ее навсегда. Оборотни свято чтут традиции: брак – один раз и на всю жизнь. Женщина рожает детей и заботится об уюте в доме, мужчина обеспечивает семью, сражается за нее. Может, если бы она выросла в обычной семье, она была бы скромной и кроткой девушкой, как все остальные в ее клане. Но ее мать умерла почти сразу после родов. Отец делал, что мог, воспитывая дочь в одиночку. Он так и не создал новую семью. Но, видимо, чего-то всё же не додал. Ранели ненавидела женские обязанности и выполняла их лишь по необходимости, а мечтала о путешествиях. Посмотреть мир, пощупать его, попробовать на зуб – вот что больше всего привлекало.

Сначала она исчезала из стаи на день-два, потом пропадала и на неделю, и на месяц. Живя в городах, она иногда подрабатывала в тавернах, помогая на кухне или в зале. Те же женские обязанности, но какая разница! – не домашняя клуша, а свободная женщина, делающая то, что нравится, и ускользающая, едва надоест находиться здесь.

В одной из таверн Сальмана она познакомилась с Алетом. Сердце снова сладко защемило. Может, и правда выйти за него замуж, пока не поздно? Если бы он был оборотнем, она бы сказала «да», нисколько не сомневаясь. Но он даже и человеком не был, хотя узнала девушка об этом уже после того, как провела с ним ночь.

Ранели поспешно вскочила, надела длинную холщовую рубашку, сверху темно-коричневое платье из грубой льняной ткани. Рукава по-летнему короткие. С особым удовольствием стянула шнуровку на груди – в этом прелесть людских платьев: подчеркивают и талию, и грудь. А вот что не нравилось – приходилось собирать волосы в прическу. Хорошо еще, что последний год женщинам позволялось не надевать летом ужасные чепчики.

Ранели быстро заплела косу и уложила кольцом вокруг головы. Посмотрела в небольшое зеркало, принесенное из Умара, – в Энгарне лишь богатые горожанки и аристократки имели такие. Большие карие глаза (как у всех оборотней), длинные черные ресницы, тонкие брови вразлет. Изящный нос с легко вздрагивающими ноздрями. Нижняя губа более пухлая, но, когда девушка улыбается, это незаметно. Темная коса короной лежит сверху.

Сегодня они встречаются с Алетом в Биргере. У него там торговые дела какие-то. Она же должна попасть в город вместе с другими людьми, идущими на заработки.

Наконец, Ранели распахнула дверь заброшенного сеновала – их немало осталось со времен войны. Остановилась на пороге и замерла. На низкой ветке раскидистого клена сидел сокол.

Ранели засмеялась, подошла к птице, стараясь не смотреть в глаза-пуговки, и, едва касаясь пальцами перьев, прошептала.

– Подглядывал? Я тоже соскучилась. Уже спешу в Биргер. Жди!

Птица взмыла в небо. Девушка проводила ее взглядом, прикрыв глаза от солнца руками. Всё так смутно в ее жизни. Может выгнать стая. Может бросить Сокол. И что тогда будет?

Набежавшую тоску она прогнала, легко тряхнув головой. В Гучин отправится – на другой материк Гошты. Посмотрит, как там люди живут. А потом в Галдай.

Но лучше бы Алет ее не бросал. Как же быстро он приучил ее к своим ласкам. Так и придется замуж выходить…

…Выйдя на тракт, Ранели быстро нашла себе попутчицу. Пышнотелая Фема ей обрадовалась и затараторила:

– Ты тоже в Биргер? Работать? Вот! А меня отец не хотел отпускать. А потом говорит: «Иди на все четыре стороны, чтоб глаза мои тебя не видели». Ты знаешь, я ему говорю: «Всем в город надо, пока живы». А он слушать не хочет. «Как, – говорит, – в городе жить?» Да так же, как все живут! Всё лучше, чем от зубов оборотня сдохнуть!

Ранели насторожилась.

– А что нападают? – заинтересовалась она.

– А ты откуда, что не слышала ничего? – волчица осеклась, но Фема была простодушной, вопрос задала не из подозрительности, сразу продолжила тараторить. И девушка-оборотень облегченно перевела дух. – В соседней деревне семью водовоза на куски волчара разорвал, – крестьянка расширила глаза и перешла на трагический шепот. Ей явно хотелось поделиться своей историей. – Жуть! Да я дома спать теперь боюсь, а отец: «Как в городе жить?»

Новости о злых оборотнях заставили сердце Ранели биться сильнее. Это было страшно и непонятно. За последние месяцы в Умар пришло несколько семей из Кашшафы. Но это были такие же мирные оборотни, как и местные.

– А как узнали, что именно оборотень убил? – уточнила Ранели. – Может, обычный волк всё же? Видел кто-нибудь, как убийца превращался?

– Кто видел, тот уже не расскажет! – невесело хохотнула Фема. – Им же лишь бы людей сожрать. Они перед тобой красоваться не будут.

– Так, может, врут люди? Для красного словца сочиняют? – робко поинтересовалась девушка. – Как-то жутко верить в такое!

– Ранели, да где же это видано, чтобы волки в дом забирались и всю семью резали?! Волки только от большого голода зимой на человека напасть могут. А так больше овцами промышляют и то редко. Им и в лесу живности хватает. Но если уж ты так сомневаешься, то знай: я утром с подружками ходила смотреть, что там натворили твари эти. Если бы и ты это видела, сама бы всем, как я говорила: в город бежать! Жуть! Такого волк никогда не сделает. И даже самый страшный злодей не сделает. Вся комната в кровище! Внутренности валяются!

«Проклятый?» – задумалась Ранели. То, что оборотни по крови такого не сделают, – это ясно. Только вот люди разбираться не будут: проклятый, не проклятый. Для них оборотень то же, что чудовище, монстр. Хотя по зверствам люди могли переплюнуть кого угодно.

Проклятый – это плохо, очень плохо. Может, вернуться в стаю, пока не поздно?

Но девушка продолжила путь. Потом спросила неуверенно:

– А в городе точно безопаснее?

– Точно! – заверила Фема. – К нам странствующий проповедник приходил. Он сказал, в городе камни есть, который определяют: человек ты или нет. Там уже трех оборотней сожгли.

Вот тут Ранели запнулась, дыхание сбилось. Ее братьев убивают. Знает ли об этом кто-нибудь? Или всё же только проклятых ловят?

Впереди показались городские ворота. Перед ними собралась небольшая толпа желающих попасть внутрь. Раньше такого не было.

– Видала, – толкнула в бок Фема, показывая в ту сторону. – Проверяют! Вот поэтому и надо в городе жить. Правильно мы с тобой сделали. Что, напугалась? Ничего, скоро в безопасности будем!

Ранели слабо улыбнулась.

Что делать? Уйти сейчас – очень уж подозрительно. Но подходить к стражам Биргера крайне глупо. Может, в толпе удастся затеряться?

– Не отставай! – Фема крепко ухватила ее за локоть. – Тут зевать нельзя, а то до вечера простоишь.

Несмотря на то что крестьянка была почти вдвое толще, Ранели бы легко с ней справилась. Вот только устраивать потасовку в толпе – тоже не самое мудрое решение. Ладно, значит, подождем более удобного случая.

– Смотри, как сокол мечется. Что это с ним? – Фема показала в небо.

Ранели тоже подняла голову. Тут сомнений нет – это ее Сокол. Тоже что-то видит и пытается предупредить.

– Да знаю я, знаю, – пробормотала девушка себе под нос. – Сейчас что-нибудь придумаем.

Она аккуратным движением вывернула локоть из цепких рук крестьянки и быстро встала за здорового мужика с гусем в корзине. Тут двигаться было сложнее. Чем ближе к воротам, тем гуще становилась толпа. Хотела сделать еще шаг в сторону, но не тут-то было.

Ворота медленно приближались. Ранели вытянула шею и увидела стража из солдат Полада со странным черным камнем в руках. И в этот момент камень вспыхнул голубоватым цветом. Все-таки оборотней по крови ловят!

– Всем стоять! – заорал «волк». – Ребята, отсеките их быстро! – это уже своим.

Два десятка стражей мигом оцепили толпу. Люди заволновались.

– Спокойно! – крикнул тот, что с камнем. – Все зайдут в город. Немного терпения!

Его помощник по очереди выдергивал людей из толпы, а первый подносил к их сердцу камень, а потом подталкивал к воротам, поскольку камень оставался черным.

Ранели снова попыталась выскользнуть из толчеи, но напиравшие со всех сторон «волки» сбили людей в один ком, уже невозможно было не только пошевелить рукой, но даже и дышалось с трудом.

«Перекинуться? Поможет ли здесь?»

А ворота всё ближе. И вот ее дергают за руку, камень вспыхивает голубым, но, прежде чем «волк» успевает что-то предпринять, она оборачивается волчицей и злобный рык слышится над городом.

– Серебро! Ошейник! – надрывается десятник.

В толпе визжат, кто-то матерится, а Ранели на этот раз, наоборот, лезет в самую гущу. Останется неприкрытой – ей конец. Но люди разбегаются с ужасом. У «волков» в руках сверкают посеребренные мечи, но они не так ей страшны, как магический ошейник. Удастся заарканить – точно сожгут.

Ранели припадает на передние лапы, отскакивает назад. Ошейник падает рядом, скользнув по носу. Повезло. Но воздух снова рассекает свист раскручиваемого аркана. Значит, на этого солдата и прыгаем. Вблизи не сможет накинуть.

Однако в бок вонзается стрела, и лапы подкашиваются. Движения «волка» будто замедлились: вот веревка взметнулась над его головой, вот прямо к Ранели летит петля с шипами внутри. А ее будто обездвижили, нет сил даже шагнуть в сторону. Вдруг сокол падает с неба, чуть изменяет движение аркана и хлопает крыльями ей по носу.

Ранели тут же приходит в себя. Больно, да! Но не смертельно. Рванула зубами стрелу, застрявшую в боку, но лишь перекусила древко. Тогда подпрыгнула и щелкнула зубами у самой морды коня, животное испуганно заржало и поднялось на дыбы, сбрасывая всадника. Круг на мгновение разорван, и этого хватает волчице, чтобы устремиться в поле. Солдаты начали было преследование, но их остановил резкий окрик десятника.

– Отставить! Наше дело – охрана города.

Трактир в Биргере

Стража «волков» совершала обход города, когда раздался чей-то душераздирающий крик.

– Где это? – не понял десятник.

– Кажется, там, – солдат из местных показал направление.

– Бегом! – скомандовал десятник, и подкованные сапоги застучали по мостовой.

Не ошибся «волк». В конце проулка виднелся трактир. Они еще не добежали до места, а уже слышны стали вопли, хрипы, чей-то крик:

– «Волков», «волков» зовите!

Они вбежали во двор трактира и на мгновение остолбенели: в прямоугольнике света, лившегося из открытой двери, коричневая тварь с огромными крыльями за спиной, доедала какого-то толстяка.

– Рассыпаться! – заорал десятник, и они взяли их в полукольцо. С другой стороны за происходящим наблюдали посетители трактира, женский голос кричал надрывно, мужской тоже захрипел, надсаживая горло:

– Что смотрите? Убейте его!

Легко сказать – убейте. Ни разу «волкам» не приходилось с такими тварями сражаться. Говорят, их только медь берет. А у них откуда медь? Добрые стальные мечи да…

– Алебарды! – скомандовал десятник, и солдаты Полада выставили их перед собой. – Подходим потихоньку. Может, хоть отгоним…

Они, не торопясь, подступали, сужая круг, а тварь, кажется, даже не замечала их, продолжала со свистом вытягивать кровь из бедолаги. И, лишь когда они были в двух шагах, вдруг подняла на них алые глаза и оскалилась, злобно зашипев, демонстрируя клыки в ладонь длиной. После чего резко взмыла вверх и исчезла в черном небе. Только волной воздуха всех обдало.

– Ни хрена ж себе… – высказался за всех десятник. Они еще постояли немного, глядя в небо, – не вернется ли? Потом народ в трактире заволновался, зашумел. На улицу выскочил толстый мужик в засаленном фартуке – явно трактирщик. Склонился над трупом – тут сомнений никаких не было, с таким горлом не живут. Следом дородная женщина выскочила, упала на тело, заголосила, закричала.

Десятник словно очнулся.

– Опросить свидетелей, – скомандовал он.

И «волки» пошли в толпу, ища любителей почесать языком. Правда, долго работать им не дали. Трактирщик вдруг заревел медведем:

– «Волки» поганые! Убирайтесь, пока не убил! Стояли, смотрели, как сынка убивают. Трусы! Убирайтесь, чтобы ноги вашей здесь не было. Ненавижу!

– Ты язык-то попридержи! – рявкнул в ответ десятник. – А то тебя завтра здесь не будет. Ишь, смелый какой выискался!

Трактирщик прикусил губу, лицо наливалось кровью.

«Волков» таким не напугаешь, но и резню устраивать не хотелось. Понятно же, что горе у человека, не в себе пока. Десятник решил не связываться. Быстро отдал команду, «волки» построились и отправились в казарму. Уже там поделились, кто и что узнать успел. Капитан составил донесение в столицу, передал полковнику.

Узнали вот что. Убитого звали Сегуб. Кроме отца да матери, вряд ли о нем кто-то плакать будет, хотя, конечно, такой смерти и врагу не пожелаешь. Был он надменным и похотливым. Отец его девочку-сироту купил, так он ее изнасиловал. И, с одной стороны, как говорили свидетели, не даром же ее кормить. А с другой стороны, стал он ее под всех подкладывать, а деньги себе забирал.

Сегодня вечером в трактир пришел какой-то аристократ, явно не бедный. Молодой еще – не больше восемнадцати. Но высокий, хорошо сложенный, светлые кудри на плечи падают, синие глаза прямо в душу смотрят, от белозубой улыбки на сердце у людей веселее становится – все им любовались. Деньгами сорил, угощал вином, закусками всех, кто в трактире был. Только на Сегуба чего-то взъелся. Один раз подножку подставил, другой вообще на толстяка тарелку с похлебкой перевернул. Делал вид, что случайно, а все понимают: намеренно. И насмехается еще. Сегуб не выдержал, схватил его за шкирку и вышвырнул из трактира. И сам вышел. Все думали, что погибнет парнишка за свою дерзость. Не с тем связался. Сегуб вспыльчивый. Потом жалеть будет, но сейчас точно шею птенчику свернет. А от «птенчика» вдруг только клочья одежды полетели, превратился в коричневую тварь, одним ударом шею Сегубу переломил и стал кровь его пить.

История жуткая, потому что по всему выходило, что вампира от обычного человека и не отличишь, пока он тебя жрать не начнет. Но это уж пусть начальство разбирается, что делать.

27 юньйо, Биргер

К вечеру полил дождь. Капли соскальзывали с кожаной куртки, но шляпа и брюки быстро промокли, стало зябко.

Ялмари впервые путешествовал верхом так долго, всё тело болело. Он очень быстро добрался до границы Энгарна, меняя по пять-шесть лорс в сутки, но, к сожалению, в сигнальной башне нельзя было заменить уставшие мышцы. Сейчас лесник буквально заставлял себя ехать. Дождь небеса послали, видимо, в качестве дополнительного испытания. До следующей сигнальной башни оставалось еще добрых четыре часа пути, а до Биргера – большого, населением тысяч в тридцать, города – рукой подать. Он пришпорил лошадь: ни к чему лишний раз над собой издеваться. «Волки» в городе тоже есть. Следовало поторопиться: ворота скоро закроют.

Биргер в дождливый вечер выглядел мрачным и неприветливым, так же как и стража. Воины, заметив запоздалого всадника, не оживились, остались под небольшим навесом, настороженно всматриваясь в путешественника. Десятник взглянул из-под бровей.

– Поздно ездите, сударь, – недружелюбно пробубнил он. Плащ защищал от дождя, но не от холода: воин зябко поднимал плечи. Может, от этого и говорил так раздраженно. – Уже ворота закрывать собирались. Платите быстрей, – он указал на сидевшего у ворот служку.

Ялмари спешился, заплатил подорожный налог и хотел ехать дальше, когда боковым зрением заметил: десятник спрятал в карман какой-то камень. Лесник заинтересовался. Он давно слышал о магических камнях, внешне похожих на булыжник, но легко «впитывавших» заклинание. Если окропить такой камень кровью оборотня или вампира и произнести наговор, он будет светиться мягким голубым светом при приближении этих существ.

– Туммим? – проверил выводы лесник.

– Туммим, – насупился страж и нашел нужным пояснить. – Времена неспокойные. То там, то здесь люди гибнут, поэтому всех проверяем. Трех оборотней уже сожгли, одна сегодня сбежала.

– Ясно, – Ялмари теперь не торопился уходить. Стражи закрыли ворота. Издалека доносился стук подкованных сапог – десяток «волков» шел на смену дневной страже. – Сударь, можно вас в сторонку?

Лесник предъявил золотой знак.

– Вот оно как… – десятник не сильно обрадовался, узнав, с кем разговаривает. – По дороге в казарму всё обсудим?

Ялмари кивнул и отошел в сторону. Служка, собрав деньги, исчез в темноте с охраной. Десятник скомандовал своим людям. Построившись по двое, солдаты отправились вперед, а сам он чуть приотстал, чтобы поговорить с особым посланником королевы. Лесник вел лошадь в поводу. Сильный дождь прекратился, только легкая морось холодила лицо.

Солдат молчал, ожидая. Чего хочет молодой парень с такими полномочиями? Ялмари начал без предисловия:

– Кто дал страже туммим?

– Городской совет. Приказали всех проверять.

– И как успехи? Кроме оборотней, никого не ловили? Туммим заряжен на оборотней? Есть угроза? Вампиров не ловили?

– Не ловили, – десятник растерялся от такого количества вопросов. Как будто под следствие попал. – Мы не спрашивали, на кого заряжен камень. Я так думаю, на вампиров вряд ли. Не так давно шуму было – мужика одного – то ли хозяина таверны, то ли его сына – вампир убил. Наши подоспели поздно. Да и что бы они сделали? Медного оружия у нас отродясь не бывало. До этого еще пару человек убили – явно оборотни, очень уж порезаны жестоко были. Вот и взяли туммимы…

– То есть нападения вампиров в городе есть, но камень на них не заряжен, они спокойно могут попасть в город, медное оружие вам не выдали?

– Нет, – растерянно пробормотал солдат. – Только особые веревки, которыми можно оборотней связать… Ошейники…

– Еще и веревки! – хмыкнул лесник. – Вы тщательно проверяете входящих? Можно проскользнуть?

– Ну нет! Мы городская стража, «волки», а не хрен собачий, – десятника явно задело такое подозрение.

Они шли по центральной улице, относительно чистой и светлой. Фонари горели у входов в дома. Каменные строения с каждой сотней шагов становились выше и богаче, а улица – шире. Некоторые дома недавно отремонтировали, декорировали вычурной лепниной. Лесник невольно сравнивал эти «хоромы» с королевским дворцом. Кашшафские захватчики не поскупились на украшение дворца, но там всё сделали со вкусом, так что радует глаз. Удивительно, что богатые ремесленники и аристократы не доверяют приготовление обеда плохому повару, но легко отдают дом в руки плохому архитектору. Или Энгарн всё еще отстает в этом от враждебного соседа?

Он снова обдумал то, что услышал от десятника. «Туммим может зарядить только маг кровью оборотня или вампира. Магов в Энгарне уже много лет нет. Значит, по стране расхаживает враг. Жестокие смерти напугали так, что городской совет не побоялся пойти на сделку с сомнительной личностью. Но заряжен он, кажется, только на оборотней. Случайно? Намеренно? Или никаких загадочных смертей вообще не было, а кто-то устраивает жестокие смерти, чтобы заподозрили оборотней и вампиров?»

– Смерти от вампиров и оборотней расследовали? – осведомился Ялмари после паузы.

– От вампира на наших глазах было, можете сами тот десяток опросить. Чего тут расследовать? Смерти от оборотней, те, что произошли в городе, – расследовали, – пояснил страж. – Деревни – это уже забота капитана Махли. Но какое нужно расследование? Кто еще резвится, разрывая трупы на части, съедая внутренности? Посмотришь на убитых, и сразу понятно, кто здесь побывал…

Ялмари невесело усмехнулся.

– Ясно. Спасибо, десятник. Подскажи, в какой таверне вампир человека убил. Посмотрю, что там.

– С этим просто. В следующий переулок свернете и через три дома наткнетесь на забегаловку. Там и комнаты сдаются. Только последнее время не больно там жалуют нашего брата.

– То есть? – уточнил лесник.

– То и есть. Явно вроде бы и не выгоняют, придраться не к чему, а обслуживают так, что не хочется заходить. В общем, полковник наш донесение господину Поладу отправил, ждем теперь, что он скажет. А пока, если узнают, кто вы… В общем, если на ночь глядя другое пристанище не захотите искать, приходите к нам. Казарма возле ратуши, – раздался бой часов на здании городского совета – пробило половину десятого.

– А старейшину вашего как зовут? – Ялмари вскочил на коня. – Где его дом?