Центры притяжения

Так вот ко мне подходил этакий древний старичок…

– А вы что?.. На дапамогу нам?

– Да так! – ответил я…

– А-а… Добра справа.

Он говорил на белорусском языке, но мне прослужившем почти два года в республике было всё ясно, переводчиков не требовалось. Если вслушаться даже и польский язык, его смысл сказанного становится во многом понятным. Разговор складывался обычным образом, меня же интересовало всё касающееся былого подворья и усадьбы.

– А скажите мне, кали ласка, здесь был когда-то барский дом с дворней, не ошибаюсь?.. – блеснул и я своим познанием белорусского языка отдельными словами.

– Да!.. Ваша прауда! Няма памылки у словах… Так и есць, была тут усадьба, был пригожий дом и сад, – с какой-то быстрой поспешностью и готовностью ответил мой собеседник. Было видно, что тема, какой коснулся я вопросом, была ему знакома и приятна. Далее буду писать его разговор по-русски, чтобы не заморачиваться припоминанием слов, да исканием нужных в словарях, ведь не это главное, мне посчастливилось встретить очевидца былого величия этого края.

– Вона вишь, остатки стен и фундамента… А я помню, всё здесь было в пристойности. Тогда было при паньстве. Да, милок! При паньстве, а потом всё война пустила в расход. Бои были ой, какие! жуть… Всё ходуном ходило, как только живому остаться довелось, не уразумею… А ещё перед войной всё было ладно. Хозяйство и сам дом, и усадьба были в самой своей красе. Всё здесь спорилось и жило как надо. Здесь я повстречал свою каханую (любимую), здесь мы одружились и дети народились. Вот почему я так часто прихожу сюда посидеть, да припомнить. Всё как будто было вчера, и голоса детишек, и своей супруги слышу почти, как ваш…

Старик остановился, молча посидел, видимо надо было ему так, собраться с духом для поиска нужных слов, переждать какую-то внутреннюю борьбу. Потом продолжил свой разговор.

– Меня заарестовали ещё до войны, пошто не ведаю, потом лагеря, далее годы штрафных батальонов, окопной жизни, ранения, но Господь уберёг, сохранил, вернулся… Прошли с войны десятки лет, а они сгинули во время войны, мало кто остался очевидцем, а я прихожу, посижу да пойду себе дальше жить. Боль притупилась, осталось то, что внутри комом образовалось и не болит, а чувствую его тяжесть, камнем взялося… Ну да ничего я обвыкший, так живу десятка четыре. Ты, милок, для чего пытаешь? Аль тебе в интересе?..

– В интересе, отец. Красота какая! как можно пройти мимо?.. Люблю бывать в таких местах, мне тоже как будто слышны звуки былой жизни и словно мысленно проживаю в ней… Прошёл я вдоль реки, посмотрел запруды, да остатки мельницы, побывал на кладбище, а потом уже ноги сами привели на остатки расположения дома, да и присел, задумался…, а тут вы…

– Так, так… Я ведь тоже приду сюда, задумаюсь, повспомню, словно на свиданье прихожу, да и как будто хорошо становится. Ведь не за горой и она меня Там встретит, жду… Годов то мне уж много, не сегодня-завтра представлюсь пред Судиёй… Да, милок, это тебе не пашню пахать. И страх, и робость, и радость непонятная о неведомом одолевают. Всего много! Как подумаешь… Вот ведь какое дело… Вроде пожил и хватит, ровесник века, всего повидал… И хочется туда, а тут же стоп играет, что-то тревожит, робость одолевает…

Ровесник века? значит, лет на десять старик был старше, чем я предполагал.

– Ну! тебе, служивый, ещё не понять такое, а я весь затылок исчесал, в голове дыры проделал, как и что, загадка ей Богу…

Разговор наш прервали на самом интересном месте, меня позвали. Дела «служивые» требовали к себе… Встал с неохотою, мне хотелось рядом посидеть со стариком, да послушать его жизнь… Наверное, и он хотел с кем-нибудь поделиться ею, рассказать благодарному слушателю, наболело за всю его жизнь… Много ли надо старому? внимание и участливость… «Ах ты ж негоразд какой! Делать нечего…».

Осмотрел ещё раз окрестность. Она вся светилась и переливалась в тёплых перетоках воздуха, в зыбких вибрациях. Даль светлая терялась в мареве…

– До свиданья, отец!

– Да пабачэння, служивый, да пабачэння…

* * *

В последний момент я оглянулся на место где сидел, старик был на месте, хорошо виднелась его белая голова, сидел согбенно, непосильной ношей прожитых лет придавленный, опирался на свою клюку, что держал между ног и глядел… Куда глядел? Только не в местность пред собою, в пространство всматривался пробежавшей жизни и вслушивался и, я убеждён, что-то слышал он там. Не устаю удивляться судьбам людей, как они сердечные выдержали всё… Где силы брали, терпеньем запасались, в каких местах черпали силы жить после стольких испытаний? А мне? мне надо было ещё остаться, дела подождали бы, я услышал бы повесть о жизни простого человека, самого главного на земле, на котором и строится всё, на плечах которых покоятся века седые и стоит заглянуть в них пытливым взглядом, то и увидим, и услышим их, века и людей…

Всё записывается материей предметов, всё отражение явлений окружающих и сберегается для будущего пытливого ума. Наверное, чуткому уху ещё слышны в этом месте голоса и писки детей, разгорячённый шёпот влюблённых, молитвы старушек, да шумные песни хмельных людей. Многое может сохранять пространство, записывая в свои информационные блоки пробежавшую жизнь. И будет такое время, найдутся способы регистрации той энергии, той информации, что конденсирует всё живое и всякая материя. Это пока недоступно для исследования, но «…память природы, фиксирующая все виды лучей, служит доказательством восприимчивости материи. Вещи, предметы, камни и живые существа фиксируют в себе все, вокруг них происходящее, способностью, ничего общего с обычной памятью не имеющей…». [3]

Неважно, какой национальности здесь проживали люди. Главное они радовались жизни, небу, цветам, пению птиц по утрам и вообще всей жизни, всему широкому её объёму с севера на юг и с запада на восток. Всей гамме звуков и палитре красок, всему спектру эмоций и чувств.

И вот всё ушло, погрузилось в небытие во времени и остались лишь следы их пребывания на этой земле, но пройдёт какой-то отрезок времени, сотрутся и они. Вот как! устроено… Волной смывает одних, им на смену приходят другие, а у других будет по-другому многое, не такое как было до… Но и они уйдут, так как «всему своё время и время всякой вещи под небом…». [4]

А нам, что делать, живым?..

А нам жить!..

Июль, август 2022 года, Щецин

– — – — – — – — – — – — – — – — – — —

[1] Карамзин Николай строки из стихотворения «Время»

[2] Изречение древнегреческого политика и поэта Хилона из Спарты (VI в. до н.э.), приведенное историком Диогеном Лаэртским (III в.н.э.) в его сочинении «Жизнь, учение и мнения прославленных философов».

[3] Грани Агни Йоги. 1953г. 423

[4] Из Экклесиаста Глава 3

МОМЕНТ ОТКРЕПЛЕНИЯ

Всё наше достоинство – в способности мыслить. Мысль возносит нас, только она, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно – в этом основа нравственности.

Блез Паскаль [1]

Порою, сама жизнь задаёт темы, которые заставляют крепко задумываться над ними и затем максимально точно описывать их. Писался этот очерк несколько месяцев, не на бумаге, а мыслью, в размышлениях. Остро встала дилемма, как поступить, какое решение оставить правильным, сниматься с места или оставаться в городе, где прожил около четырёх десятков лет… Кто в недоумении задаст вопрос «что тут сложного?», кому покажется такой вывод простеньким, пусть пройдёт сам такой путь, тогда многое «почему?» и «как?» станет ясным. По стечению обстоятельств, буквально перед таким крутым поворотом моей жизни, я написал рассказ, [2] где и рассматривал вопрос принятия русским писателем решения, навсегда покинуть свою родину. Ситуация была похожа, годы наши схожие, с той лишь разницей, что моего героя ждала безрадостная чужбина, а меня на чужбине ждала семья, жена и дети… Словно предварял теоретически, ещё не зная, что попаду, как в сказке на перекрёсток дорог, где каждый помнит: «пойдёшь налево, направо, прямо…», то обязательно попадёшь в нежелательное место и так далее…

Я не любитель пускать в поля моих рассказов много умствований, знаю, не любит и большей частью читатель, но здесь в этом пространстве очерка малой долью не обойтись. Это не развлекательная юмореска, не воспоминания, приятные для земляков и друзей, это не эпизод детства, способный вызвать свои ассоциации у других людей, моих читателей. Это то, что мною выстрадано, прочувствовано и оно естественным образом «попросило» описать ситуацию. Не любители продумывания над прочитанным и серьёзного анализа не трудитесь читать… Просто отложите в сторону и займитесь нужным для вас делом.

Жизнь состоит из многих составляющих, в том числе желания и умения читать не развлекательные вещи…

* * *

Лето набежало как обычно, с дождями и грозами, с цветами и шелестом листвы. Оно раскрашивалось роскошными восходами и такими же невероятно красивыми закатами, оно пахло цветущими липами и акациями… В общем, как всегда, как уже много раз в моей жизни… Лето! может ли быть что желанней для детей, когда бегай по улице, катайся на самокате и тебе не надо идти в школу. Проснулся, потянулся, выглянул в окно, там солнце сияет, птицы поют и голоса сверстников, манящие, зовущие к себе своим гомоном, крикливые, задорные… Таким и должно лето быть, всё в цвете, зелени и щебете. И взрослому радостно, выглянул в окно, прислушался к звукам и ему хорошо, почти, как детям… Петух голосит ли в частных домах?.. Голосит! О-о-о, хорошо!.. Как отправная точка нормальности… Просто хорошо, что встало солнце, ходят люди, что день занимается жаркий – это ничего. Пусть будет знойный, зато такой, как положено!.. Но…

В жизни случаются «но», что-то вроде исключения, это лето выло душераздирающими сиренами… Приходилось спускаться в необорудованный подвал, серый вонючий, кое-как приведённый в состояние для временного пребывания. «Быть бы живу», всё остальное вторично. Конечно, привыкаешь ко многому, привыкли и к вою сирен. Благо сам город не обстреливали, взрывы слышны были где-то за городом, в районе военного аэродрома, но сигнал тревоги разрывал атмосферу улиц тревожно, заставляя спешить в бомбоубежище. Со временем на гудки тревоги люди стали спокойнее реагировать, и подвал был забыт, как лишнее… Беспечность – худшая из качеств человека. «Ведь, если что случится, то конечно не со мною, не меня!», – так срабатывает психология у большинства, оно и понятно, как можно «меня?», нет-нет, такое немыслимо!..

Многие люди в такие времена снимаются с мест насиженных и отправляются в путь, порою совсем неизвестный, не зная, что ждёт их в местах чужих… Они с болью и тоской покидают нажитые места и, отрываясь от дома своего, испытывают боль. Кто из них знал, какая участь предостерегает в новых местах, никто! но открепляются и едут в стороны чужие. Зовутся они беженцами. Думалось ли, что когда-нибудь такая участь выпадет мне… Да жизнь полна сюрпризов, пришлось испытать.

Художник Винтенко Борис Михайлович (1927—2002). Весна на Ингуле

Долгими часами бродил улицами, бывал в разных парках и скверах мною любимых, сидел на берегу реки Ингул, посещал уголки, где хорошо думалось, где никто не мешал и везде вставал вопрос – как поступить?.. Оставаться или уезжать… Окончательный вывод дался не сразу. Думалось, размышлялось и часто отбрасывалось, как окончательное решение? Мои родные методично уговаривали на скорый отъезд, ими убеждалось, доводилось аргументами мол, года-то какие, кто может позаботиться обо мне, если заболею… Железная логика! Понимая это как неоспоримый факт, любой человек соглашается с великим трудом. Его держат в обжитых местах множество связей, крепко, надёжно… Однако ежедневная настойчивость и убедительность сделали своё дело, пришлось согласиться. В увещеваниях моих родных была своя правда. Такая, какая есть…

Вспомнились слова Мамы. После переезда с Дальнего востока в центр Сибири, на вопрос: «А ты скучаешь?» К слову, прожила она в Амурской области более пятидесяти лет, Мама ответила:

– «Нет, мне здесь хорошо! Как будто там и не жила. Только одно тревожит, могила Отца вашего, кто навестит?.. Об ней, одной грусть накатывает, а остальное…? Все здесь, дети, внуки!.. Что мне ещё надо?..»

Точно! Что мне ещё надо?.. Здесь был один, дети разъехались, кто где. К ним родным и пролегала дорожка, а куда ещё, кто меня ждал, кому я в свои годы был нужен? Только родным!..

Осталось совсем немного, упаковать последний багаж и окинуть взглядом на всё оставшееся, что приходиться покидать под этим небом этого города и отправляться в путь. Куда? К кому? И зачем? Это вопросы если и не вслух всё равно задаются тем, кто стоит на пороге пути. Даётся такое решение мучительно, до чувства страха и боли сквозь слёзы. Оставлялось всё, что накопилось за годы и десятилетия, да что там материальное – мишура! это проходящее… Оставалась здесь память о счастье, о горе, о днях падений и мучительных поисков. В этих местах я был, с какой силой счастливый, с такой же силой и несчастный. Здесь оставалась связь со всеми, кого знал. Расставание с улицами, где гулял, где весной утопало всё в цветущих деревьях черешен и вишен, я с маленьким сыном и его мамой выходили к частному сектору и не спеша шли, любуясь белым их цветом и вдыхая густой, как нектар аромат. Здесь летние месяцы заполнялись липовым цветением и его медовым запахом. Голова кружилась!.. Где-то здесь оставалась тень моих хождений, на многое она бросала своё затемнение, возле многого стояла, пока её хозяин любовался, либо грустил… И всё это надо было оставить и не просто оставить, а навсегда покинуть!.. От этого плавилось сознание и, что греха таить часто шли слёзы, короткие, но горькие и солёные…

С годами становишься более сентиментальным и плывёшь под напором вспоминаний и воспоминаний, а всему виной они, связи, которыми привязываешься к городу, паркам, людям, культуре. Крепкие, очень крепкие связи, ко всему прикрепляешься, а ко многому прикипаешь. Связь по земному понятна и по бытовому оправдана, да в вечности мизерна и для развития духа неблагоприятна. Ах! эта клейкая связь, укоренившаяся годами в быт, какую надо было нарушить, разрушить и дать место новому. Так по каждой ниточке, какая скрепляет тебя с бытом, приходиться прохаживаться и стараешься без боли, отвязывать и откреплять. Стараешься… Да где там!..

* * *

Одновременно с этим выше описанным во мне и каждом человеке живут два начала, что частенько не просто не уживаются, а даже враждебно относятся друг к другу. Убирая всё, что больно, настраиваешь себя на холодное спокойное отношение ко многому, что не связано родственными связями. Это необходимо, чтобы исключить эмоции, трезво мыслить и не впадать в сентиментальную жижу, в которую частенько попадаю до сих пор… Натура…, куда от неё?.. Как не больно, но изо всех сил стараешься отрываться, а более правильно открепляться.

Открепление это отрыв от привычного, вкоренившегося, от того, что вросло в тебя годами всем окружающим: природой, людьми, предметами и самим бытом. Здесь работает и обратная связь, от тебя, в свою очередь, исходит и врастает в окружающее!.. Нужны силы и решимость, чтобы разрушить власть привычного окружения, напоминая каждый раз себе девиз: «Не привязывайся ни к чему и ничего не считай своим…». [3] Гости мы в этом мире, а коль гости значит, ничего не принадлежит нам, так стоит ли печалиться, расставаясь. «… И ни с чем не жаль расставаться, и терять ничего не жаль». Но слаб человек и памятование такого девиза за хлопотами простого дня забывается и связь укрепляется, которую и приходится откреплять, порою рвать.

Когда рвутся связи, мало остаётся друзей, товарищей и приятелей, да и знакомых немного. Сам город с завыванием сирен становится другим, отчуждённым… Многое становится не твоим – чужим! Почему так? ведь прожил здесь почти четыре десятка лет. Здесь срабатывает вторая твоя натура, ты внимательнее относишься ко многому, на что раньше смотрел сквозь пальцы, как вроде было не существенное. Слова, действия, рассуждения окружающих воспринимаются особенно остро, любая интонация и даже шутка уже понимается тобою, как отправная точка внимательному пересмотру взгляду на многих, а в том числе особенно на всю политическую обстановку в стране и на результаты, к которой привели её деятели и активисты общественного мнения. Формула или девиз, как кому угодно, усвоенный мною давно обрёл своё новое значение: «Надо сурово знать друзей и не умиляться масками». Маски у многих были сброшены и они явили миру и окружающим свою истинную суть, настоящее нутро.

Всё и вся вокруг обрабатывались официальной пропагандой, и она достигала своего, к великому сожалению, далекому от благоприятного качества. Впрочем, к такому и было всё направлено… Постепенно многие знакомые обретали под её воздействием деформированные представления о существующем моменте, вся журналистика целенаправленно работала на всё то, что всегда было чуждо, но вдруг удивительным образом стало «родным и близким». Удивительно было наблюдать такое. Такое будет изучаться со временем самым тщательным образом, как можно за короткое время поставить многое с ног на голову… Но я не психолог, я наблюдатель и вдаваться детально в такие изменения не намерен. Оставим на изучение специалистам. Нужны будут историки и психологи не простого уровня, а недюжинного. А ещё кто? Думаю, что без настоящих священнослужителей также не обойтись… Все эти изменения, когда забывается история, происходит перепись её под конъюнктуру дня, разрыв родственных отношений и другие неприятные процессы, могут происходить по самой главной причине, отсутствия религиозности людей. Я говорю здесь об истинной религиозности, а не надуманной и фанатичной. Должна быть вера в Бога, в космические законы развития, какие дали нам Учителя в виде основных постулатов известных религий, но об этом немногим ниже порассуждаем…

Если получается открепление, то внутри чувствуешь, как приобретаешь степень свободы, ты словно освобождаешься от зависимости того или иного плана. Рвётся связь уже на другом, более сложном уровне, невидимом, а значит более главном… Где-то в подсознании открепляешься от зависимости внешних условий и приобретаешь готовность к отъезду, она растёт, решимость в радикальных мерах возрастает. Ты готов! Что впереди? А что Бог даст… У Бога, как известно, всего много, так чего же бояться?.. И всё-таки… Всё-таки ма-а-аленькие грустинки остаются, нет возможности их обнаружить и сил уничтожить, они позволяют набегать лёгкой грусти, волне оставшихся где-то здесь не свершённых дел…

Это ежедневные голоса Земли, «зычные её звуки, шум и суета» быта, простой жизни!.. Для того чтобы победить и нужна сила духа. Пишут авторитетные источники, что нужно одиночество, когда «дух остаётся с самим собою» и эти моменты «питают сознание высшими энергиями», помогают почерпать силы и восстанавливать равновесие… Если не происходит отказ глубоко внутри, в духе, когда можно сказать: «Нагим пришёл я в этот мир и нагим уйду из него». [4] Это означает, что «земное и останется на Земле, а то, что от духа с ним и пребудет вечно». Жизнь всегда вносит свои коррекции и жизненные комбинации для ума, и без опыта жизненного нужных качеств не приобрести.

Видимо погашаются старые долги, если всё круто меняется и будет приходить новое, новые люди будут встречаться на пути моём и новые условия, так устроен мир, таковы законы и так будет вне зависимости, кто верит в это или нет, так устроено… Знаю, жизнь впереди не будет скупиться давать новые трудности, подкидывать впечатления неприятные и тяжкие. Однако человек волею своею сможет перекинуть отрицательное на положительное, поперёк безрадостному существованию, вызвать «реакции жизнеутверждающего бытия». О, как! жизнеутверждающего бытия. Громко, но очень правильно! Будем за это держаться…

Безусловно, когда мы рвём связи с прошедшим, мы своё сознание устремляем в будущее и в нём строим свои планы, которые по нашему желанию должны осуществиться. Наше воображение, творческая фантазия позволяет создавать благоприятные условия для осуществления наших желаний и в этом вся прелесть будущего, к которому мы стремимся, так как будущее всегда пластично в руках волевого человека. Однако всё это должно настраиваться в созвучии с общей эволюцией и законами построения жизни, то есть Божьей волей. Я который раз уже озвучиваю это, так как считаю в этом главное, в этом заключается весь смысл жизненного существования. Здесь главное почувствовать единение своих желаний с тем, что уготовано тебе твоей судьбой, в этом трудность. Дух человеческий всё превозможет и будущее предстанет перед человеком «сияющим Днём». Вот его и надо почувствовать всем сердцем, без сожаления, без жалости оставив груз прошлых нагромождений…

Надо научиться смотреть на себя и окружающее, словно со стороны, по-философски, без эмоций и переживаний, как бы отойти от себя на расстояние. Так легче переносить тяжёлые времена. Это не безразличие, это равновесие и отношение к сиюминутному, которое пройдёт, канет в небытие. Чтобы не ощущать боли, горя земного, чувствовать себя индивидуальностью, не личностью, которая ограничена во времени, только одной жизнью, все переживания, чувства личные – непрочны. Через страдания и лишения надо проходить, чтобы закалялся дух, дух не растёт в тепличных условиях, «страдания порождают огни, но из горя волшебные камни загораются в недрах духа» [5]. И когда руководствуешься формулой: «Владыка, хлеб мой насущный дай мне днесь!» [6] То всё тебе по плечу и ты тогда готов на многое. А ещё надо помнить другую формулу, одну из самых важных: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы, не гораздо ли лучше их?» [7]

* * *

Естественным образом, исходя из уже сказанного, нельзя обойти понятие «дома» и отсутствие его. Дом удобный, обжитый и приспособленный хорошо иметь, чувство Дома (с большой буквы) мною высоко ценится и я уже писал об этом. [8] В сердце, в мыслях, в памяти моей навсегда остался дом отчий, но видимо мне, по судьбе остаток дней надо прожить в бездомии… Звучит страшновато, почти ассоциируется с людьми, что слоняются по улицам без определённого места жительства. История помнит, сколько людей оказались без своего владения, переезжали с места на место. На память приходят громкие имена, что я не смею рядом с ними ставить своё. Такое было часто в истории, когда люди, оставив навсегда обжитые места, уже не могли найти в жизни постоянный угол. Помня это, можно ли расстраивать себя по пустякам?..

Явление отсутствия дома вне человеческого понимания. «Бездомие» – понятие не моё, а мудрецов, говорит о привязанности к дому, как тюрьме. Конечно, дом – не тюрьма, но это лишь в смысле земном, обывательском, как образность, а в сознании – есть заключение в четырёх стенах и ограничение свободы. Привязанность у отдельных людей выходит из рамок нормального отношения, даже старьё ветхое не выбрасывают, а тщательно складируют где-нибудь в чуланах и чердаках. Вы думаете, я другой? такой же…, но понимая это, всегда стараюсь исправить в себе отношение к ветхому и временному. Ведь в жизни многие безвылазно проживают всю свою жизнь и прикипают в сознании к одному месту. Поговорка «где родился, там и пригодился» имеет другое значение, можно жить на одном месте, да в мыслях своих, в сознании быть свободным, быть творческим человеком, можно быть полезным окружающему и тем, кто окружает. Я же говорю о рабском отношении к вещам, предметам, к миру, что вокруг. «…Магнетизм привычного жилья очень силен. Каждая доска, каждая стена, каждая вещь и каждая мелочь настолько глубоко врезается в сознание, что человек не в силах представить себя мысленно в ином окружении, то есть не в силах уже разрушить иллюзию дома земного…». [9] Трудно разрушить привычку, сознание прикрепляется к окружению, знаю по себе, значит частую перемену окружающих вещей, домов, местности надо приветствовать. Что же делать? По возможности надо чаще путешествовать, значение хотя бы временного пребывания вне привычных условиях огромно. Вообще для сознания, особенно если оно развитое, идеальное состояние – чувствовать дом свой везде. Где находишься, там дом твой!.. так прямо и указывают серьёзные источники. Здесь поставлю маленькое «если»… Если позволяет здоровье и возраст…

Прочитав выше написанное, возникает вопрос, и ради чего тогда жить, в чём смысл простой жизни? если не иметь ничего своего, с которым надо запросто расстаться?.. Ничего такого я не говорил, тем более не советовал, я попытался описать своё, себя, свои помыслы и действия. Каждый имеет право жить так, как он считает нужным. Закон свободного волеизъявления!.. Если кто увидел и почувствовал схожесть мыслей – рад, если категоричен и отбросил написанное, я просил не утруждать себя чтением, но можно прочитать внимательно, подумать и взять то, что подходит и является приемлемым…