Дух Реки. Река как Жизнь. Добрая сказка для взрослых. Книга первая

…

На следующий год, в период цветения багульника, дети приехали на перевал Кемы одни. В руках дочь держала небольшую керамическую вазу.

Она вышла из машины, поднялась на каменный серый стол, огляделась вокруг. Река, приветствуя, весело поблескивала далеко внизу в лучах яркого полуденного солнца. Сопки зелеными стенами стояли по краям огромной долины. Мохнатые верхушки сосенок и елок приглашающе пришепетывали под легким дуновением весеннего теплого ветерка.

Дочь открыла вазу и широким жестом медленно высыпала содержимое с высокого каменистого откоса. Туда. Вниз. К реке. Спустилась с высокого каменного стола, осторожно переступая по скалистой осыпи, присела на корточки и закопала в каменной крошке керамическую вазу. Встала, глубоко вздохнула, с трудом забралась обратно на высокий серый стол, раскинула руки широко в стороны, обернулась вокруг своей оси и окинула печальным взглядом огромную долину каменной реки.

– Ну, вот ты и дома, мамочка! – прошептала она, уже не пряча, не смахивая слез, покатившихся из глаз. – Ты вместе с Кемой! Кема вместе с тобой!

На Кемовском перевале, на огромный корявый старый кедрач, вдруг, откуда ни возьмись, прилетела большая белая птица, бесшумно уселась на обломанный сук, похлопывая огромными крылами, и, слегка наклонив голову на длинной шее, покачивая белым хохолком, с любопытством следила за людьми черным блестящим глазом, внимая негромкой мелодии, льющейся из динамика автомобиля, рассказывающей совсем о другой жизни. Совсем о других неведомых странах.

Глава 4

На просторной чисто вытоптанной полянке ярко горел маленький костерок, весело потрескивая еловыми ветками, и, разбрасываясь во все стороны шипящими огненными искорками. Высокие сумрачные елки и огромные старые березы обрамляли края поляны с двух противоположных сторон. С третьей стороны сверху, по огромному, заросшему высокой травой и колючим кустарником, откосу поляну опоясывала старая, заброшенная лесовозная дорога, упирающаяся в разрушенный мост через бурлящий яростно рычащий ручей, метров через пять впадающий в стремительную каменную реку.

Четвертую сторону поляны ограничивала сама бурная скалистая река.

Быстрые потоки зеленовато-молочной воды бились об острые серые скалы, создавая непрерывный громкий гул, больше похожий на рычание огромного водяного зверя. Серые отвесные зубчатые скалы с елями и кедрами на плоских вершинах на противоположном берегу реки напоминали неприступную стену старинного рыцарского замка, у самой кромки воды расцвеченные редкими яркими радостными огоньками темно-розовых гвоздик.

Гвоздики, прилепившись тонкими корнями в трещинах скал, топорщились маленькими красочными пушистыми букетиками, радуя глаза отдыхающих, и, вызывая невольные улыбки на лицах туристов.

Сбоку большой обжитой туристами полянки около высокого откоса в аккуратный рядочек стояли три джипа с походным оборудованием на багажниках.

Небольшой невзрачный стол, установленный ближе к реке, накрытый веселенькой разноцветной клеенкой, был доверху заставлен пакетами и пластиковыми коробками с едой. Синий тент над деревянным столом отбрасывал тень чуть в сторону от него, ленивое солнце только еще вставало, вольготно разбрасывая в разные стороны яркие слепящие потоки света, пытаясь пощупать ласковым кончиком луча каждую травинку, каждый листочек.

Три молодые хихикающие тетки в разноцветных панамках и кепках, занавесив глаза темными солнцезащитными очками, суетились над приготовлением еды и накрывали на стол, то и дело отпивая при этом темно-рубиновое сладкое вино из розовых пластиковых стаканов.

Мужское население компании, активно и очень живописно размахивая спиннингами, рыбачило на берегу стремительной реки неподалеку от лагеря.

Два мальчика, восьми и десяти лет, в одинаковых панамках и спортивных синих трусах, следуя наставлениям старших рыбаков, пытались справиться с распутыванием бороды на леске теперь уже запасного спиннинга. В общем, все были заняты важными интересными и крайне неотложными делами. Отдыхали, так сказать! В свое удовольствие.

И только одинокая маленькая, всеми заброшенная девочка в коротком синем платьице, с большим красным бантом на макушке неприкаянно таскала огромную бело-рыжую плюшевую собаку по краям пыльной поляны, заросшим невысокой кудрявой жесткой травой. Ей совершенно не с кем было играть, никто, абсолютно никто, не обращал на нее никакого, ни малейшего внимания.

Девчушка, горестно вздыхая о своей разнесчастной доле, уже совсем было собралась громко зареветь, чтобы привлечь внимание к своей неприкаянной участи, как вдруг там, вдали, между деревьями, она увидела маленькую черную белку, спускающуюся со ствола на землю и смешно перебирающую крохотными лапками траву в надежде отыскать орешки.

Всего лишь мгновение понадобилось маленькому ребенку, чтобы сделать выбор в пользу такой живой суетливой белки. Бросив любимую плюшевую, но уже привычную собаку на пыльную землю, ребенок потопал ловить живую игрушку. Суетливая белка была в пределах видимости, а тропинка уже закончилась.

Девочка, ни секундочки не сомневаясь, перелезла через сухую валежину, отряхнула платьице на животике от сосновых иголок маленькими ладошками, и устремилась дальше, путаясь сандаликами в высокой траве.

К первой белке присоединилась еще одна, они быстро спускались по стволу старого кедрача, цепляясь маленькими коготками за шершавую кору, находили что-то у самого основания толстого старого ствола и, так же стремительно взметались снизу на самый верх, унося незаметную человеческому глазу добычу в острых крошечных зубках.

Девочка задорно, очень весело засмеялась, впервые ощутив радостное удивление от встречи с живой природой, и продолжила свой путь по сухой прошлогодней листве, не отрывая восторженного взгляда от суетящихся черных зверьков. Маленькие ножки в мягких сандаликах топали почти беззвучно, и суетливые зверьки, занятые процессом добычи пищи, не замечая ничего вокруг, подпустили ее практически вплотную к кедрачу.

А когда, наконец, заметили, огорченно и очень громко зацокали, раздосадованные неожиданной помехой, вынужденные прервать плодотворную работу, и, один за одним, стремительно перепрыгнули, казалось, с легкостью перелетели на следующий, по соседству стоящий кедрач.

Ребенок, округлив от изумления голубые глазенки, громко захохотал, протянул к ним маленькие ручонки и потопал к следующему кедрачу.

Сердитые потревоженные белки, вцепившись коготками в шершавую кору на середине ствола, недовольно, крайне неодобрительно и непрерывно цокали, пытаясь отпугнуть ребенка, наблюдая за постепенным приближением девочки. Но… Выбора не оставалось, только лишь перепрыгнуть на следующее, рядом стоящее дерево.

Девчушка, пристально следя за изящными зверьками любопытными глазенками, громко хохотала и продолжала карабкаться через толстые стволы упавших деревьев, не замечая саднящей боли в расцарапанных коленочках.

Белки с легкостью и изяществом перепрыгивали с дерева на дерево, маленький ребенок, находясь в полном восторге от наблюдения за живыми игрушками, карабкался за ними все дальше и дальше. Тайга плотной стеной поднималась между маленькой крохой и лагерем туристов, постепенно все более сгущаясь, становясь все плотнее и сумрачнее.

Впереди показалось небольшое лесное прозрачное болотце, но девчушке, увлеченной наблюдением и погоней за быстро перемещающимися белками, некогда было смотреть под ноги.

Запнувшись о старый закорузлый корень, ветвящийся по земле, как огромный змей, девочка упала, протянув ручки вперед, ледяная болотная водица, всколыхнувшись, накрыла ребенка с головой, и тут же схлынула. Девочка, лежа в холодной луже, ладошками ощущая неприятную скользкую слизь болотного дна, с трудом удерживая мокрую головку над водой, в отчаянии закричала, заплакала от страха. Саднящие коленки, упершиеся в холодную грязь болотного дна, заныли, сандалик, соскочивший с маленькой пяточки, утонул в мутной болотной жиже.

Девочка оперлась на ручки, села на попу, по пояс в холодной взбаламученной воде, огляделась, и горько зарыдала. Толстые деревья плотной стеной стояли вокруг, закрывая солнечный свет и небо. В лесном сумраке высокая сочная трава и колючие кусты, казалось, таили угрозу. Редкое щебетание невидимых лесных птиц не мешало тяжелому давлению гнетущей лесной тишины.

– МАма! – отчаянно крикнул испуганный ребенок. – Мама! – заплакала крошечная девочка, и в страхе прижала грязные мокрые ладошки к бледным щечкам.

На разлапистый толстый сук старой кряжистой березы бесшумно взлетела большая белая птица со смешным хохолком на голове. Нагнув длинную шею, она внимательно посмотрела на кроху черным блестящим глазом.

Мгновенно оценив критичность ситуации, птица раздраженно зашипела, затем окинув пристальным взглядом таежную местность вокруг, повелительно цокнула клювом. В ту же секунду внизу под старой березой появилась маленькая смешная лохматая собачка. Снизу вверх взглянув умными черными глазами на большую белую птицу, собачка радостно завиляла пушистым хвостиком.

Вслед за ней, откуда ни возьмись, возникли еще три такие же смешные бело-карамельные песики с большими черными глазами и вздернутыми короткими носиками.

Первая собачка подбежала вплотную к лесному болотцу, замочив передние лапки, и, высоко поднимая мохнатую голову с длинными ушками, звонко оглушительно залаяла, привлекая внимание рыдающего навзрыд ребенка.

Девочка удивленно обернулась и перестала плакать, круглыми от изумления глазами, она внимательно рассматривала неизвестно откуда взявшихся песиков.

Первая собачка, завиляла пушистым хвостиком и стала потихоньку пятиться назад, отходить от небольшого болотца, приглашая малышку следовать за собой. Три других песика, смешно подпрыгивая, и, задиристо играя друг с другом, попеременно оглядывались на девочку, блестя черными веселыми глазами.

Звонкий лай и веселая собачья возня отвлекли девчушку от саднящей боли, нестерпимое желание погладить веселых пушистых щенков поглотило страх. Ребенок на четвереньках выполз из болотца, встал на ножки, и потопал за сворой веселых песиков. Щенки, подбадривая девчушку звонким лаем, и старательно виляя пушистыми хвостиками, оглядываясь, и, петляя, увлекали малышку за собой.

Малышка в одном сандалике и наполовину спущенном гольфике бодро топала за собачками под внезапно брызнувшим теплым грибным дождичком, блестя веселыми от радости глазами, громко хохоча, изо всех сил стараясь догнать собачек, прикоснуться к бело-карамельным спинкам и ухватить за виляющие пушистые хвостики. Щенки, задорно играя между собой, и, постоянно оглядываясь на девочку, бежали совсем рядом с ней, но догнать их почему-то у нее никак не получалось.

Выскочив из сумрачной чащи на старую лесовозную дорогу, песики устроили веселую кучу малу, смешно рыча, понарошку задирая, и, покусывая друг друга за задние лапы и хвосты.

Девчушка, встав на четвереньки, с легкостью преодолела лесистый косогор и, как маленький юркий зверек, вылезла на ровное полотно уже давно неиспользуемой заброшенной дороги.

Собачки, убедившись, что девочка выбралась на ровную поверхность, виляя хвостиками, и, попеременно оглядываясь, неспешно продолжили путь вперед, увлекая малышку за собой.

Ребенок встал на ножки, аккуратно отряхнул испачканное платьице от прилипших комков мха и прелой листвы грязными ладошками, и, тряхнув мокрой головой, потерял красный бант с растрепавшейся макушки.

Не заметив пропажу, девочка, заливисто хохоча, потопала за лохматыми щенками, пытаясь проворной ручонкой ухватить за хвостик ближайшего песика. Щенки с легкостью уворачивались от маленьких цепких ладошек, постоянно менялись местами, весело кувыркались друг с другом на дорожной обочине в прошлогодних листьях, потихоньку уводя девочку из таежной чащи. Медленно, но все ближе и ближе приближаясь к лагерю туристов.

…

В лагере паника охватила всех. Не совсем трезвые тетки тоненько скулили и бездумно метались по огромной поляне, безуспешно пытаясь определить направление, куда исчезла девочка. Озабоченные расстроенные мужики, бросив рыбную ловлю, прочесывали ближайшие кусты. Испуганные мальчишки вместе с отцами искали следы пропавшего ребенка, громко выкрикивая в воздух имя пропавшей малышки.

Внезапно за высоким косогором послышался звонкий разноголосый собачий лай. Туристы замерли в недоумении, испуганно прислушиваясь, и, со страхом обратив свои взоры в сторону прозвучавшего собачьего хора. Последовавший за собачьим лаем веселый смех маленькой девочки привел людей в чувство. Взрослые хаотично заметались по поляне, пытаясь определить, куда же бежать. Показавшаяся из-за кустов на косогоре девчушка, пятящаяся задом, призывно махала маленькими ручками, зовя кого-то невидимого за собой. Вслед за девочкой из-за кустов на заброшенной дороге показалась стая маленьких мохнатых бело-карамельных собачек с курносыми носами и большими черными глазами.

– О! Ши-тцу! Карамельки! У моего соседа такие же …, – озадаченно произнес один из изумленно замерших рыбаков. Второй, не отрывая взгляда от ребенка с собаками, тут же опроверг.

– Какие ши-тцу! Ты что? Это же тайга! Они в тайге не живут!

Самая маленькая мохнатая собачка отбежала от живописно копошащейся группки вперед, на передний план в сторону туристов, звонко и очень сердито обругала присутствующих на своем собачьем языке, подробно высказав все, что она о них думает.

Тетки отмерли и рванули к ребенку, который по-прежнему, весело хохоча, не обращая никакого внимания на взрослых, пытался поймать хоть какую-нибудь ближайшую собачку за пушистый хвост.

Мать, упав на колени, быстро схватила ребенка на руки, голося от пережитого ужаса, ласково ощупывая свое дитя, внимательно рассматривая грязные ручки, исцарапанные коленки, босые ножки с полу свалившимся одиноким сандаликом, и, оглядывая малышку со всех сторон, осторожно поворачивая ее в руках, как игрушечную юлу.

Взрослые, склонившись вперед, обступили кружком рыдающую в истерике тетку с маленьким ребенком на руках. Грязная мокрая довольная малышка, весело хохоча, и выгибаясь дугой, сопротивляясь материнским ласкам и хаотичным поцелуям, пыталась вырваться из объятий матери и вернуться в компанию своих маленьких пушистых неуловимых спасителей.

Оттолкнув маму, с трудом высвободившись, и, оказавшись наконец на земле, девочка оглянулась в поисках щенков, покрутилась вокруг себя, приседая, и, внимательно всматриваясь в просветы между стоящими вокруг взрослыми, отодвигая тетей и дядей маленькими ручонками, и, заглядывая за их многочисленные ноги. Собачек нигде не было. Только большая белая птица с мохнатым хохолком на голове сидела на суку огромного старого трухлявого ильма и смотрела сверху вниз на суетливую компанию людей любопытным черным блестящим глазом.

…

Утром мужики поехали на давно запланированную рыбалку, оставив на хозяйстве в таежном лагере жен и детей. Внезапно на дороге, почти у края обочины в лесу, в глаза бросилось что-то яркое, ярко-красное. Машина резко притормозила. Выскочив наружу, рыбаки принялись внимательно разглядывать дорогу под ногами.

– Аришкин бант! – удивленно крикнул один из мужиков. Двое других недоверчиво покосились друг на друга.

– Ты что? Десять километров от лагеря! Не мог маленький ребенок столько пройти один. Его бы давно уже съели!

Рыбак подбежал и поднял с обочины красный бант.

– Но это, и правда, ее бант! Я ей сам вчера утром на макушку привязывал! Вот! Мой секретный двойной узел, чтобы не развязала! – растерянно вертел отец малышки в руках яркое украшение дочери.

Рыбаки озадаченно переглянулись между собой.

– Не может такого быть! Мистика какая-то!

– Не мистика, а волшебство!

– Чудо! Лесная сказка!

Глава 5

Тяжелый бульдозер старыми ржавыми гусеницами впивался в таежный дерн. Тоненькие деревца, как былинки, ломались под его широченным отвалом. Сантиметр за сантиметром прокладывал он широкую глинистую колею все ближе и ближе к каменной реке, метры вывороченной земли и сломанных деревьев оставались за его неотвратимой кормой. Огромная черная рваная рана простиралась на теле тайги позади экскаватора все дальше и дальше.

Пойму реки должна защищать сто-метровая охранная зона, в которой запрещены любые работы, особенно вырубка лесов и нарушение почвопокровного слоя. Но арендатору было наплевать на законы. Многие годы, он методично вырубал весь деловой лес в регионе. И, наконец, взрослых деревьев ценных пород вообще не осталось.

Лишь береза, осина, ольха, да молодняк. Именно по этой причине арендатор занялся тщательными поисками хотя бы немногочисленных взрослых хвойных, пригодных для продажи. И именно здесь, на самом берегу реки, нашел участок с двумя-тремя десятками вековых кедров, огромных настолько, что они по праву годились быть упомянутыми в русских народных сказках, нарисованными лучшими отечественными пейзажистами.

Поляна, окаймленная старыми кедрами, выходила на скалистый берег стремительной каменной реки, и была вся насквозь пронизана вышедшими на поверхность земли корнями. Корни, как огромные толстые змеи расползались по всей поверхности поляны, уходили своими щупальцами в реку и маленький заболоченный ручеек с противоположной стороны поляны.

Кроны, как крыша, полностью скрывали небо, смыкаясь между собой высоко вверху. Ветхие обшелушенные белками шишки, устилали поляну толстым слоем. На полянке стоял маленький столик, накрытый клеенкой, деревянная скамеечка рядом, чуть в стороне обустроен камнями защищенный очаг. Старый алюминиевый котелок и решетка для шашлыка стояли у основания кедра, вдруг кому понадобится.

Берег реки, выложенный огромными плоскими скальными плитами, омывался холодными прозрачными брызгами, от непрерывно бьющихся о скалы волн. С той, противоположной стороны реки в притык подходила отвесная скала, поросшая редкими елками и чахлыми березками.

На фоне всего этого каменного великолепия было крайне непонятно, как же могли вырасти кедровые исполины на скалах, как они вообще держат свои необъятные стволы и могучие кроны? И сколько же лет им пришлось расти, чтобы достичь такого монументального размера? И… Какая же с-к-отина положила глаз на это лесное богатство? Что могло сподвигнуть недочеловека для разрушения, полного уничтожения этой лесной столетней сказки?

С-к-отина, вернее, бригадир, появился, как всегда неожиданно. Выпрыгнув из своего пыльного внедорожника, припаркованного на обочине грунтовой дороги, поспешил проверить скорость исполнения поставленной задачи своему бульдозеристу, и сразу же заорал без выслушивания объяснений.

– Ты за половину рабочего дня прошел всего пять метров и стопил половину бака топлива! Чем ты здесь занимаешься? Загораешь? Отдыхаешь? В речке купаешься? Я тебе х-рен чего заплачу за сегодняшний день! – визгливо орал бригадир в старом засаленном комбинезоне, размахивая во все стороны руками, и, грозя грязным кулаком такому же грязному бульдозеристу.

Бульдозерист растерянно смотрел на него, сидя за рулем своего железного монстра, ничего не понимая из услышанного. Попытавшись оправдаться, он начал рассказывать, что бульдозер идет очень туго, как будто держит его что-то, и все время мешает. Как будто ломает он впереди себя не березовый молодняк, а стальную арматуру, торчащую из земли. И на каждую веточку уходит значительное время работы и усилий.

– Да что ты мне сказки рассказываешь! – вновь заорал бригадир. – Ну-ка, п-шел вон из кабины! Сейчас я тебе покажу, как работать надо! – И полез, было, на машину.

Бульдозерист тяжело соскочил с высокой железной гусеницы бульдозера и тут же по колено увяз в месиве, которое сам же и раскопал. С трудом выбравшись из грязи без сапог, босиком, он уселся на траву около прорытой им же самим колеи, и принялся потихоньку доставать сапоги из глиняного плена.

Глина не поддавалась. Сапоги не выдергивались. Бригадир, грубо ругнувшись в полголоса, подбежал на помощь, и, мужики вдвоем схватились за один сапог, как в сказке про репку.

Их старания увенчались успехом: голенище оторвалось и выскочило, мужики упали на траву, друг на друга, не ожидая от сапога такого коварства.

– Совсем ведь новые сапоги были! – озадаченно пробормотал бульдозерист, рассматривая оторванное голенище.

– Какие там новые! – опять со злостью заорал бригадир. – Ты только посмотри! Голенище, как лезвием срезано! Ходишь на работу в старье, вот и результат! Ну-ка, отойди в сторону, я сам поеду!

Бригадир вскочил на железную гусеницу, уселся за руль, начиная движение. И тут на капот спланировала огромная белая птица со смешным хохолком, растопырила клюв в беззвучном крике и распахнула свои огромные белые крыла, полностью закрыв лобовое стекло бульдозера.

Длинные края крыльев, висящие в свободном парении за лобовым стеклом, вдруг изогнулись, как пальцы и ухватились за железные стойки кабины бульдозера. Птица чуть повернула голову в сторону и пристально посмотрела на бригадира своим черным глянцевым глазом.

Бригадир с ужасом почувствовал невыносимую боль, как будто острая спица без спросу впивается, проникает в черепную коробку, и голова начинает нестерпимо болеть. Он вскочил с сидения, и наполовину высунувшись из кабины заорал, махая руками вперед.

– Пошла вон отсюда, з-а-раза! Откуда ты взялась!

Бульдозерист, белый, как мел, стоял босиком на траве, наблюдая, как бригадир, высунувшись наполовину из кабины, кого-то пытается прогнать, машет руками, кричит, и вообще ведет себя, как сумасшедший.

Бригадир соскочил с железной гусеницы и начал бегать впереди отвала, размахивая руками, как будто хотел кого-то спугнуть, напугать, прогнать.

Бульдозерист, в изумлении открыв рот, смотрел на него со страхом, не в силах оторвать взгляда, и никак не мог поверить в происходящее.

Бригадир, одним прыжком перескочив через железную гусеницу, опять заскочил в кабину, завел мотор и попытался начать движение вперед.

И тут же железная гусеница бульдозера, со страшным металлическим треском лопнула в том месте, где наступила на нее нога бригадира.

Посопротивлявшись немного под силой притяжения, обе половины гусеницы с громким металлическим скрежетом отвалились с направляющих шестеренок и упали на вывороченную землю ровной широкой железной полосой, раззявив ржавые проемы с рядами плоских металлических зубов.

Бригадир, остолбенев от неожиданности, замер в растерянности, держась за руль, ошарашенно наблюдая за процессом раздевания собственного транспортного средства. Гусеница была как будто бы разрезана лазерной пилой, обе стороны ее сияли ровным блестящим свежим спилом.