Драгоценность Бытия

…Позвонила маме узнать, как она себя чувствует после празднования сорока дней правнука. В поле общения почувствовала агрессию, на каждое сказанное мной слово в ответ шел сгусток недовольства. Ощущение собаки, которая со злостью лает без причины. Я остановилась, сделала «шаг назад», попрощалась и положила телефон. И на этот раз понимаю, что это не мама, а мое отождествление так реагирует на мой добровольный выход из того, что себе вообразило.

…А я продолжаю тихо наслаждаться, днем гуляю у речки, а вечерами после ужина сижу на балконе, качаясь в кресле и созерцая дерево. Уже совсем нет желания, как у ротозея, покинуть то сокровище, в котором нахожусь. Все меньше интереса быть слепой разиней, а все больше и больше желания находиться в том, чему нет названия. И чем больше пробуждаюсь от кошмарного сна, тем сильнее желание смотреть прямо в глаза Истинной маме – в глаза себе. И в этой параллели Абсолютное – это мама, а Относительное – это ребенок. Вот почему мы, взрослые, ходим, как потерянные дети. Реально есть за что молиться: «Господи, прости, помилуй! Я просто поверила в иллюзорность мира, в реальность иллюзорной матери!». И верно, что корень слова «материя» – «мать». Дышу глубоко, всей грудью, и та тяжесть на душе, которую иногда ощущаю как неподъемную плиту, становится легче. Продолжаю глубоко дышать всей грудью.

Среди ночи проснулась и поняла, что много раз слышала это от Руперта Спайра. Но в этот раз испытываю ощущение обостренного внимания, и становится совершенно ясным: «Есть ли материя вне знания? Для того, чтобы была материя, надо знать об этом. Для того, чтобы была Аи, надо знать о ней. Значит, Аи состоит из знания. Аи это не отдельная, независимо существующая материя. Это то, что знается. Кем или чем? Мной. Кто я?».

…Иду по улице, проговаривая про себя: «Я есть знание, которое знает, что я есть». И вот я уже дома. Мгновение! Ощутила внутренний толчок, чувствую что-то совершенно распахнутое и родное, близкое. И от меня исходит вопрос:

– Кто сказал, что я за этими глазами? Кто?!

Все тело исказилось в скорби, рыдаю во все горло, издаю звуки «А!..М!..» Оглядываюсь, озираюсь вокруг. Взгляд мой упал на то место, где лежал муж, где я ползла в туалет без сил, держась за стены, и из меня капала кровь. Чувствовала себя заживо прибитой гвоздями к чему-то тяжелому, состояние обреченности в происходящем. Слезы падают:

– Кто сказал, что я за этими глазами?! А!…Кто?

Блуждающий взгляд упал на то место, где муж упал в прихожей, а мы с сиделкой, которая присматривала за свекровью, стоим и смотрим на него: у нас не хватает сил поднять его и поставить на ноги. Все тело рыдает:

– Кто сказал, что я за этими глазами! Кто? Зачем? Зачем надо было все это? К чему такая злая шутка? Кто сказал, что я нахожусь за этими глазами?!

Произошел глубокий выдох. Здесь нет того, кто, как кажется, есть. Это очень горько. Ничего из того, что кажется, нет. Есть только есть. Есть знание, которое знает. И уже совсем тихо произнесла:

– Кто сыграл со мной такую злую шутку! Кто?

Что-то во мне теперь знает, что в этом нет виноватых. Никто ни в чем не виноват. Все мое состояние постепенно пришло в безмятежный покой. Тишина. Приходит полное понимание, что ничего в этом мире мне не принадлежит. И если я на что-то предъявляю свои права, значит, я не свободна. А несвобода и есть несчастье. Об этом Берт Хеллингер сказал так: «Если женщина навсегда осталась в роли матери, то она несчастный человек». Есть ясное понимание сейчас: Счастье – это когда тебе ничего не принадлежит. Это понимание отдалось легкостью во всем теле.

Пустота. Как только на «ничто» что-то навешивают и заставляют поверить в это, то «ничто» уже не «ничто», а это означает, что уже нет абсолютной свободы и легкости. Вот почему Дух свободен, он ничем не обременен. Полный покой, расслабление от ясности знания. Ничего не жду, ни в чем не нуждаюсь. Только зудящая, монотонная тихая головная боль. Даже есть понимание, что телесному разуму нужно время на перестройку в свете нового осознания. Стало очевидным: ограниченный ум (личность, материя, объект) не знает, что такое любить. Оно не ведает, что творит.

…Раздался звонок от мамы:

– Зашла домой и думаю: почему я села в такси и даже не посмотрела на тебя? Сижу и думаю, почему я не обняла Аи? Что со мной?

– Мама, ты самая лучшая мама. Я тоже, как ротозейка, чуть Это не прозевала. Все хорошо!

Не знаю, поняла меня мама или нет. Положила телефон. Зато теперь я знаю: Это любовь, которая пробивается сквозь слои залежей.

…Слушаю «Лунную сонату» Бетховена. Такое ощущение, что что-то проникает, просачивается в тело и через тело. Руки легли на грудь. Самое родное – Одно. Оно есть. Слезы. Это умирание. Становится очевидным, что тело-ум избегает этого всеми способами, лишь бы не испытать этого. В нем нет мужчины и женщины, нет матери и ребенка, старости и молодости, болезни и здоровья, счастья и несчастья. В Этом ничего нет. Оно настолько просочилось в меня, что в слезах я промолвила:

– Никто не хочет Тебя! Никто к Тебе не стремится!

Слезы как тогда, в детстве, когда ночами горько плакала, оставляя Это, очень родное. И что-то тогда во мне перевоплощалось, готовое порвать любого, кто посягнет на него. Сейчас те же слезы, но они легкие, слезы возвращения от ясности осознания, что некого защищать и не от кого защищаться. Нет ничего, что надо оберегать; нет никого, кого надо винить; нет никого, кого надо прощать. Ничего нет. Неописуемые слезы, потому что есть чувство, что Смерть и Любовь – это Одно.

Вот почему мир объектов лишен этой Любви. Ее не потрогать, ее можно только прочувствовать каким-то неописуемым чувством. И что-то тихо знает: «Никто не хочет Тебя. Никто не обращает на Тебя внимания. Никто не видит и не чувствует Тебя. Но ты есть – Я ЕСТЬ. Прости, помилуй себя, Господи, ведь Ты не ведал, куда попадешь. Прости себя! Помилуй!»

Любовь – это всё. Любовь – это смерть материи. Материя исчезает, тает, испаряется, остается лишь Любовь – Истина – Красота.

И среди ночи будто закрепляю то, что прояснилось днем: «Аи – это деятельность Сознания. Шагнув от Единого «в сторону», я тем самым создала деятельность «Аи», которая теперь находится в замкнутом круге «сопротивления и нужды». Аи – это деятельность Целого в конечном. Целое таким способом хочет знать, что такое отдельное-ограниченное. Аи – это деятельность Бесконечного в конечном. Только так Бесконечное может коснуться себя и познать конечное. Но за это приходится платить. Цена – пожертвовать собой (если можно так выразиться). Это своего рода плата Целого – Бесконечного – Осознавания – Бытия, в котором Оно теряет себя и ищет путь домой – в То, Чему нет Названия. Это деятельность прозрачного, непроявленного, непознаваемого. Это «деятельность» Тайны. Но цена за это платится самая высокая – забыть Себя в опыте проявленного. Настоящий момент – это Вечное, проявленное в этот миг..

Освободись, милая, от ограниченности тела. Освободись от страха, голода, боли, нужды, сопротивления, недовольства. Это то, чем были пропитаны женщины, сопровождавшие тебя. Это то, чем пропитана ты, милая женщина Аи. Освободись. Вспомни себя Истинную – Вечность. Вспомни себя. А для этого Единое – Целое должно простить себя. Сможет ли Вечность простить себя? Конечно, сможет. Иначе Одно не было бы Одним, не было бы Целым, не было бы Тайной… Истиной. В этом могущество Бога, только оно Одно способно на такое – простить себя!».

Аи туда не попадет, женщина туда не попадет, мать и дитя туда не попадут. Почему? Потому что уму-телу туда доступа нет. Вот почему мудрецы говорят: «Мотылек летит на огонь, чтобы стать огнем». Значит, человек имеет возможность стать Осознанным.

…С самого раннего детства меня сопровождало одно чувство: «меня никто не любит, я никому не нужна, все меня бросают». Теперь понимаю, что это чувство жило со мной, как параллельная нить, сопровождая меня по жизни. И лишь сейчас понимаю, когда испытываю мгновенные озарения любви, что она всегда была во мне, но я не замечала ее тогда. А сейчас вспоминаю и понимаю, что она есть. С мужем поехали в стоматологию, где он работал, лечить мой зуб. Оказалось, что его клиника стояла на окраине города, на многополосной дороге, по которой машины шли непрерывным потоком туда и обратно. Муж тогда уже болел, но был на своих ногах. В тот раз он лечил меня бережно, с невероятной заботой. Когда мы вышли из здания, он подробно объяснял, где разворот на этой магистральной улице, до него было приличное расстояние. Я села в свой джип, доехала, развернулась и поехала обратно. И когда проезжала мимо клиники, увидела мужа: он стоял на том же месте и ждал, когда я благополучно развернусь и поеду назад. Какая любовь, какая забота в этом! Тут же перед глазами всплывают мгновенья заботы и любви свекрови, словно яркие звездочки, которые вспыхивают и гаснут. Так же вспомнила реальный физический оргазм с мужчиной, где я полностью растворилась. Потом почти месяц ходила в таком состоянии, что я и все происходящее – Одно; отовсюду струилась любовь ко мне и от меня. Но у меня хватило ума не вцепиться в этого мужчину. Что-то во мне знало, что причина не в нем, раз я так долго чувствую это счастье, без его присутствия рядом.

Самый счастливый путь – это путь поиска счастья и любви. Сейчас я купаюсь в ней. И становится очевидным, что миру картинок нет доступа в Любовь. Именно поэтому все люди тоскуют по любви, она просто недосягаема для них в той «форме», в которой они находятся. А для этого стоит нырнуть глубже в себя. Там страшно, там слезы, но именно там открывается что-то. Я это даже описать не могу, хоть и пытаюсь. В это можно погрузиться, ею можно быть, в ней наслаждаешься, купаешься. Это реальное счастье. И здесь даже благодарности не надо, даже прощения не надо, ничего не надо. Оно просто есть. Самодостаточность, удовлетворенность. Нет нужды, нет сопротивления. То, что есть, переполняет, заполняет. И даже слез нет. Наполненность…

Такое чувство, что на этом пути духовные мастера, которых я слушаю, тихо светят и говорят: «Все хорошо, ты движешься в верном направлении».

Разве кто-то сможет встать рядом с Тобой? Никто и никогда не сможет встать рядом с Тобой. Но у меня есть возможность наблюдать в Твоем поле дерево с шелестящей листвой. Дерево – это как будто олицетворение женщины, листва – олицетворение ее ребенка, а корни это то, что не видимо глазу, но питает и дает силу. Могу ли я быть рядом и чувствовать Тебя? Да. Все есть Ты. Разве может хоть что-то сравниться с Этим?!

…Делаю финальную читку второй книги, и что-то ясно осознает свое отождествление – кто живет сейчас вместо меня. В перерывах смотрю «пустые» фильмы, и чем больше смотрю, тем больше убеждаюсь в бессмысленности происходящего. Как прошла безумная мать, так прошел и безумный муж вместе со своей безумной женой и едва не сошедшими с ума детьми. Так пройдет и книга одного автора – одному читателю. Все пройдет, и книга тоже. Материальный мир, которого нет. Тихо промолвила себе:

– Отпусти все – и свое счастье, и свое несчастье.

– И книги тоже нет. Ничего нет. И то, что пишется; и тот, кто пишет; и тот, кто читает. Ничего нет, никого нет. А что есть?

– Ничего нет.

– Что мне делать?

– Смотри прямо в глаза Одному что есть.

– И всё?

– Всё.

…В этот раз возвращаюсь налегке из супермаркета, куда раньше часто ходила за продуктами. По пути решила заглянуть в парк, где вечерами бродила с мольбой, произнося всего два слова: «Мама-Папа». Иду по нему, и что-то теперь знает, что нет даже той навьюченной продуктами женщины. В сторонке раздался плач ребенка. Вновь что-то во мне знает, что плачущего ребенка тоже нет. Я вдруг очутилась в глубине парка, сижу на земле возле высохшего дерева, ощущая в теле щемящую тоску одиночества, и осознаю, что людей тоже можно понять. Почему они так цепко держатся за родных, детей, внуков, друзей; в конце концов, за домашних питомцев: они не хотят чувствовать это. Люди уходят на поиски противоположного пола, уходят в горячительные напитки и наркотики. Уходят в накапливание материальных ценностей. У всего этого одна цель – не чувствовать «ничегошность» того, в чем они оказались. Именно так они спасаются от неживого одиночества в несуществующем материальном мире. Теперь становится понятным, что люди держатся за страдания, за непереносимую боль тела, за то, что я называю адом, – они нуждаются в том, чтобы хоть как-то чувствовать себя живыми.

Почему неживой? Потому что этот мир соткан из материи. Реальность – это не материя. Поэтому людям не найти счастья и любви в мире материи, поэтому они заполняют себя хоть чем-то, даже болью. Грустно, но так.

…Сижу в безмолвии природы, наблюдаю и понимаю, что даже назвать себя «одиночеством» означает попытку придать образ Тому, Чему нет Названия. Бог – Единое Целое. Бог – все, что есть. И оно не нуждается в том, в чем нуждается «отдельное» от Целого. Оно не сопротивляется тому, чему сопротивляется обособленное Я. Продолжая созерцать происходящее, сказала: «Я остаюсь с Этим». Как? Буду просто смотреть в Одно. А как жить, чтобы быть, знает Оно само. Пожалуй, Берт Хеллингер был прав, сказав: «Я остаюсь одна – там выход». В Одном.

Иду домой из парка по знакомым местам, и такое чувство, будто вся моя деятельность со всеми ее переживаниями в этом материальном мире проносится в один миг перед глазами. С легким вопрошанием думаю: а где та милая симпатичная женщина за рулем, возившая детей в школу и на другие их занятия? Где тот малый бизнес, которому отдала так много энергии? Где тот славный мальчик, сильно любящий своих родителей? Где милая красавица дочка, которая уже в старших классах просила меня после работы отвезти ее то в один клуб, то в другой? А затем, повзрослев, уже сама возила маму в свои любимые рестораны. Где все это? Возникла добрая ностальгия по тем временам, и нет уже желания вернуть все назад. Чувствую легкое расставание, но теперь уже совершенно по-новому, по-взрослому, осознанно, ясно, без любви, без страха, без намерения, с чувством благодарности за то, что это все было. Никакого сожаления. Все просто есть. Опять вспоминаю подсказки духовных мастеров: «Не будьте поездом – станьте станцией». И я схожу с поезда с легким шлейфом благодарности и любви всему тому, что было пережито. Все это было подарено на время – разве это уже не чудо? Чудо. Самое главное – кого это волнует? Разве это может волновать мир, которого нет? Конечно, нет. Именно поэтому все тихо успокаивается, возвращаясь в Исток. Просто есть чувство, что нечто очередное незавершенное тихо завершается и входит в свое естественное русло. Что это? Я не знаю. Нет грусти, обиды, жалости. Тихий покой. То, что должно встать на свое место, встает на свое место. И это правда: «Счастье – это То место, где отсутствует личность. Счастье и личность – несовместимые вещи».

И уже уверенными решительными шагами направилась к дому, совершенно по-взрослому, без мольбы, без просьбы, без осуждения сказав:

– Да, Мама-Папа-Жизнь! Все так, как есть!

А среди ночи продолжается закрепление нового осознания. «Господи, где же Ты заблудился? Только Ты сможешь разглядеть себя. Только Ты сможешь осознать себя. Женщине это не надо, у нее в этом нет интереса, это ей не выгодно, потому что тут же исчезнет. Материи в этом интереса нет. Свекрови, снохе, мужу, жене, дочери, сыну в этом нет интереса. Писателю нет в этом интереса, потому что он там исчезнет. Нет Бога, кроме Бога. Осознай, разгляди, рассмотри себя ясно – смотри прямо в глаза себе – туда, куда попал. Смотри. Осознай себя. Женщине Аи это не надо, потому что, с точки зрения ограниченного ума, появляется время и пространство. Любая материя существует за счет того, что она знается. Если в лесу упало дерево и никто там не присутствовал, упало ли дерево в лесу? Нет. Потому что никто не присутствовал и не осознавал. Бог – это не материя. Осознавание – это не материя. Любовь – это не материя».

…Умер старший брат. Сразу первым самолетом вылетели мы в город, где он проживал со своей семьей. Мой милый, добрый старший брат… Пришел первый, учил младших, показал все, что сам знал, и ушел так же первый. Поздно, но поняла, что жизнь подарила мне, оказывается, самого лучшего, славного, очень доброго старшего брата. Когда во время похорон смотрела на его тело, было совершенно ясное знание, что тело не живет жизнь. А если тело не живет жизнь, то, значит, и ум не живет жизнь. Что живет жизнь? Что-то живет, но не тело-ум. Спасибо, старший брат, за то, что «незрячей» сестренке открываешь ясный взгляд на то, что есть.

Родные остались, а я решила вернуться домой на скоростном поезде. Зашла к снохе еще раз выразить соболезнования и попрощаться. Передо мной изможденная, иссушенная, можно сказать, замученная женщина. Она лежала на кровати, а рядом с ней на постели лежал ее зубной протез. Я смотрю на эту картину и думаю: вот и ее зубы рядом с ней лежат. Как сказал в свое время мужчина: «Какие мои крылья? Они уже давно рядом лежат». Вот так выглядит мать, которая всем в округе пытается доказать, что она самая лучшая мать. Что в итоге получилось из самой доброй и хорошей матери? Все три взрослые дочери в разводе, вернулись со своими детьми под ее крыло. Вот так они с мужем и тащили на себе этих женщин и внуков. Теперь муж ушел, а она осталась. Что будет дальше? Я не знаю. Заметила, что у нее по-прежнему есть претензии, недовольство, осуждение матери мужа и его родни – то есть нас. Прощаясь, я все же попыталась дать ей подсказку, если услышит:

– Держись. Он ушел, чтобы ты жила. Счастливо жила, долго. Мы, родственники мужа, может и плохие, но только на пятьдесят процентов. На вторые пятьдесят процентов мы хорошие, как, впрочем, и любая другая семья. Знаешь, у меня все встало на свои места, когда я свою свекровь не только простила, но и полюбила всем сердцем.

Еду в купе с тремя разными женщинами в состоянии какой-то живой ясности. Ощущаю тепло, такое чувство, словно я нахожусь в чем-то очень родном, безмятежном без границ. Женщины много говорят о себе, детях, внуках и т. п. А я словно во сне и одновременно участник сна, но уже осознанно наблюдающий сон изнутри. Слушаю их, и уже нет меня – той, которая, как губка, впитывает все, что транслируются извне. Какие бы истории они ни рассказывали о детях и внуках, я уже не верю этому «древнему разводу». В полном умиротворении, с теплой улыбкой на лице тихо сижу и слушаю их рассказы под названием «Из жизни женщины».

…Вот я и дома. Ночью проснулась от собачьего воя: какая-то бродячая собака совсем рядом жалобно скулила. По звуку ощущалось, что она заходит в подъезд, скулит, выходит на улицу, там тоже скулит, затем вновь заходит и вновь, просящее, жалобно «плачет». Открыла глаза и думаю: «Все верно. Жизнь, попав в материальный мир, то жалобно скулит, как собака, то рычит, в ярости обнажив свои клыки, готовая разорвать любого, кто ее тронет. И то, что я была в жизни именно такой, тоже правильно. Все, что есть, правильно. Никто ни в чем не виноват».

«Чего не хватает нам, людям, так это смирения. Стало совершенно ясным, что я не имею права, как маленький ребенок, лезть в интимно-таинственные дела взрослых родителей. В замысел чего-то Большего. Какое я имею право вторгаться, внедряться в То, что Есть и диктовать свои условия? Реально, когда мать рожает себе госпожу, начинается ад. Мы, маленькие, ставим себя выше Большого. Какое высокомерие, какая надменность! А потом еще скулим или лаем, как собаки. Жизнь справедлива и правильна. Лишь мы, как маленькие, незрячие, запуганные до безумия дети, встаем и занимаем не свое место.

Эго – это высокомерие, надменность, потому что только так материя чувствует себя живой. Залезть «в дела» Вечной Бесконечности – это реальное безумие человека. Вечной Бесконечности куда-нибудь надо? Нет. Вечная Бесконечность куда-то стремится? Никуда не стремится. Вечная Бесконечность это мужчина или женщина? Нет пола. Вечная Бесконечность это мать или дитя? Не мать и не ребенок. Вечная Бесконечность просто есть».

Выдох всем телом: Слава Богу!

…Когда захожу на свои социальные страницы, лента выдает мировые новости. После глобальной пандемии славяне воюют со славянами, теперь, оказывается, миру грозит ядерная война. И что-то теперь во мне знает: миру объектов не нужно, чтобы все было хорошо. Когда все плохо, материальный мир чувствует себя живым. Ему нужны враги. Обособленная личность чувствует себя живой, когда есть с кем воевать. Вот так – все оказалось проще простого. И я, находясь в «личинке-клетке» обособленной женщины Аи, легко находила себе врагов, гордо держа в руке плакат «Меня здесь никто не любит, я тут никому не нужна!». Сначала это были мама и папа с братом и сестрой, затем парни и друзья, а после муж со своей мамой. И только сейчас виден просвет в этом безумии человека, вижу чувство любви всех тех, кто сопровождает меня на этом пути.

Ночью тело оледенело от холода, не могу согреться под теплыми одеялами. Ощущение в теле не поддается никакому описанию, чувство легкого сжатия в голове.

«Что-то во мне ясно знает – хватит быть запуганной ротозейкой. Хватит! Спрашиваю себя: ну что, спустилась в ад? Посмотрела, что там? Увидела ад, который сама себе сотворила? Отслеживая свой путь, я знаю, что, сопротивляясь мужу, я сопротивлялась себе. Ненавидя его маму, я ненавидела себя и бежала прочь тоже от себя. Имея детей, я не смогла их полюбить вездесуще, беззаветно. Сейчас знаю, что это Я нуждаюсь в любви, Я не могу любить. Очень жажду любить и быть любимой. Как я смогу это сделать, если собственных детей не могу любить той любовью, к которой сложно подобрать слова?

Смотри себе в глаза. Есть знание – не тело живет жизнь. Что-то знает, что есть Тайна. Разве это не чудо: сделать так, чтобы материя вдыхала, перерабатывала и выделяла переработанное? Реально: каждый вдох – это чудо, каждое движение – это чудо Тайны. Здесь нет никого и ничего. Есть Естьность Непроявленной Тайны. Естьность – Истина. Истина Одна».

Экхарт Толле сказал: «Есть миллиарды галактик, и в каждой галактике есть своя черная дыра». Только сейчас поняла, что он имел в виду человека. Восемь миллиардов людей – восемь миллиардов галактик. Стало совершенно понятно: если человек станет осознанным, станет осознанным и его мир. Это озарение как вспыхнуло ясным знанием, так же и исчезло, но именно в тот миг я ясно знала, что нет отдельной женщины Аи и никогда не было.

Описать это не смогу, лучше приведу слова Экхарта Толле об этом: «Поднявшись над мыслями, мы встречаемся в измерении отсутствия мыслей. Все происходит из Единого, непроявленного, вездесущего Источника. Природа не ушла от Источника так далеко, как человек. Человек создает проблемы, которые проявляет. Выживание для него становится сложным. Возвращение в Источник может произойти с полным осознанием: все естественное обладает Целостностью не разделенного на два и множество. Дерево не говорит: это моя жизнь. Человек говорит: у меня трудная жизнь. Твоя жизнь – этот момент. Единая бесформенная жизнь, становящаяся миллиардами форм. Пустота – это полнота Вечности. Сущность, находящаяся в безумном потоке мыслей, оторвана от Бесконечного Источника Бытия. Человечеству надо выйти из вращающегося мыслительного процесса. И ты почувствуешь, что находишься внутри Бытия. Можешь быть самой изначальной сутью, включая физическое тело. В основе существования лежит бесконечно-бесформенное Бытие, похожее на черную дыру в центре Галактики. Я чувствую за собой черную дыру – просторная, бесформенная единая жизнь, Источник. Человеческое существо это микрокосмос. Ты сможешь понять Вселенную, поняв себя. Ты всего лишь микрокосмос в макрокосмосе, происходящий вне времени».

«Осознавая все это, я понимаю, что у нас нет бережного отношения к самим себе, к матери Земле. Какое я имею право хоть что-то говорить Истинному Я – Непроявленному – Вездесущему? Даже сказать «спасибо» кажется мне высокомерием материи, высокомерием проявленного к Непроявленному. Слишком много о себе мним, нашей надменности нет предела, возомнили себя хозяевами Жизни. Стоит сделать шаг назад, уступив место «Хозяину». Надо внимать мыслям и чувствам, чтобы не появился новый претендент на место Реальности.

Мысль-чувство, названная «женщина Аи», будь благоразумна, будь вежлива, уступи место Одному – Целому – Естьности.

Вот теперь, Мама-Жизнь, я поняла слова «все наши заблуждения от невежества».

Успокойся в Источнике, оставь любую малейшую попытку. Единый сделает все сам. Будь бдительна при появлении мыслей и чувств. Говори, от чьего имени появилась эта мысль или это чувство. Невежда – это эго, которое игнорирует истинного «хозяина», изо всех сил лезет и претендует на место матери-Жизни. Эго бежит прочь от матери, сопротивляясь ей, боясь ее, или носится в нужде в поисках лучшей матери-Жизни.

Господи, прости себя-меня, «маленькую точку», которая заняла все Твое пространство.