Кулон из Тилориада

Павел Бебнев

Кулон из Тилориада

Глава 1. Кодас

Кодас – небольшой городок в центральной части королевства Аскур, расположенный у подножия одноименного плато. Удобное местоположение на пересечении сухопутных торговых путей, соединяющих большие города королевства, в том числе его столицу – Дион – это и большое преимущество, и огромный недостаток. Если вам не нравится шум постоянно проезжающих мимо торговых караванов, а также смесь жителей провинции и столицы, то вам вряд ли понравится этот город. Однако, это дает возможность быстро узнавать все новости, так волнующие все королевство, вне зависимости от сословия и положения, а также пользоваться товарами, которые в Кодас завозят со всего материка. Весь город пестрит разноцветными крышами одноэтажных и двухэтажных каменных строений, среди которых возвышаются готические силуэты церквей и главного собора в центральной его части. Город огибает небольшая речка, берущая свое начало из озера Лана в западной части плато. Она соединяет Кодас со столицей и впадает в Северный океан неподалеку от города Лоуда, портовой столицы королевства.

С первыми лучами солнца девушка по имени Амели покинула свой домик и отправилась к озеру. В эту ночь ей плохо спалось, и она решила насладиться рассветом и утренней прохладой в компании безмятежной и тихой водной глади. Амели жила вместе со своей тетушкой, довольно холодной женщиной, рано потерявшей мужа и привыкшей к размеренной и рациональной жизни. Однако время от времени, когда тема разговора сильно ее волновала, наставница девушки не скупилась на эмоции, выражая их в полном объеме. У них было небольшое хозяйство, приносившее достаточно денег при правильном их использовании, но с этим у тетушки, с детства приученной к тому, что замужняя девушка должна уметь грамотно распоряжаться средствами, проблем не возникало. Амели с ее ярким, жизнерадостным и беззаботным характером составляла своей наставнице абсолютную противоположность, она привыкла слезами и смехом выражать свои эмоции, радоваться мелочам, печалиться из-за пустяков и быть открытой ко всему новому. Несложно догадаться, что тетушке такое поведение девушки, с ее излишне экспрессивным характером, совсем не нравилось, и вызывало в ней недовольные вздохи и неодобрительные покачивания головой. Единственной их общей темой была музыка, которую обе сильно любили, и Амели, с детства прекрасно владеющая игрой на фортепиано, скрашивала их однообразные вечера.

Одинокая женская фигура приблизилась к берегу и со всей своей грацией опустилась на прохладный песок, незаметно для себя приняв удивительно элегантную позу, ту, на которую способны только женщины, созерцающие окружающую красоту и над чем-то задумавшиеся. Взглянувшие в эту минуту на Амели, могли с полной уверенностью принять ее за каменное изваяние гениального скульптора, настолько гармонично она вписывалась в окружавший ее пейзаж, сливалась с ним. Тонкие губки едва заметно подергивались, а глубокие темно-зеленые глаза мечтательным взором обводили туманные очертания высокого горного плато, виднеющегося за озером. Слабый утренний ветер легкими порывами волновал ее темные каштановые волосы, едва не касавшиеся земли, которые ярким контрастом выделялись на светло-бирюзовом легком платье с темным ремешком, слегка подчеркивающим тонкую талию, и все живые существа, казалось, в этот момент трепетали, боясь нарушить такую хрупкую гармонию девушки и природы.

Её внимание привлекла маленькая птичка, промчавшаяся над поверхностью озера. Амели вздрогнула, ей вспомнилась легенда про обреченную на смерть молодую девушку, не угодившую одному из городских чиновников.

Дело это происходило чуть более века назад и породило во всем королевстве темные и страшные времена. София, девушка, о которой идет речь, жила спокойной жизнью, пока однажды не повстречалась одному городскому чиновнику. Красота девушки покорила его, и он попытался добиться ее расположения. У Софии был жених, красавец Уильям, с которым она уже была помолвлена, поэтому чиновник ее совершенно не интересовал. Тогда последний, спятивший с ума от злобы, зависти и неразделенной любви, обвинил ее в колдовстве и подкупил судей. Ей вынесли смертный приговор и избрали карой утопление (в те времена это еще считалось нормальным, и время от времени для так называемых ведьм избирали именно такую казнь). Уильям попытался выкрасть ее у стражи, но был застрелен во время нападения на конвой. Убитая горем девушка несильно сопротивлялась и смирилась со своим приговором, но у нее было кое-что, кого такой исход событий не устраивал. Когда девушку отвезли на пару десятков метров от берега, прочитали молитву о несчастной душе, и привязали к ее шее камень, произошло очень странное событие. София была сброшена за борт и пошла ко дну, однако в этот момент вода рядом с ней начала дрожать, и словно метаться из стороны в сторону, а затем в месте, где ее отправили на верную смерть, образовался водоворот, он становился все шире, и в итоге стал достаточного размера для того, чтобы оттуда могла вновь появиться девушка. Ошеломленные стражники попытались было приблизиться к преступнице, чтобы ударить ее мечом, но сильная волна отбросила их. Растерянные и испуганные солдаты оставили попытки покончить с девушкой и стали в панике грести к берегу, некоторые из них бросались за борт, в надежде добраться до берега вплавь. Но большинству из них было не суждено выбраться живыми, София образовала сильную волну, которая обогнула ее тело, и, приблизившись к лодке, в щепки ее разбила, скрыв под водой спасавшихся солдат. Затем София, зависнув на какое-то время на месте, отправилась к противоположному берегу озера, еле касаясь поверхности воды, и, наконец, скрылась из виду. Так на континенте Вольтнир, на территории которого находятся три королевства: Аскур, Халма-Удре, и Сотэйя, появился первый маг.

Выжившие стражники рассказывали, что видели, как камень на шее девушки тянул ее вверх, и от него исходило слабое синее свечение.

Все дело было в том, что на груди Софии находилось не простое украшение, а кулон из Тилориада, камня, обнаруженного несколько лет назад, и до того момента практически не исследованного. Некоторые из известных ученых и мыслителей анализировали камень и написали развернутые доклады, но они мало что сумели прояснить.

Больше всего внимание любопытных привлек доклад выдающегося философа, ученого и алхимика Густава Олейского, из небольшого городка на севере королевства Сотэйя. В своих работах он описывал опыты с камнем и утверждал, что камень имеет свою специфику в различных средах, причем его поведение в одной и той же среде изменчиво. Так, имея плотность, схожую с гранитом, камень не тонет в воде, точнее, в семи из десяти случаев он пошел ко дну, но в оставшихся трех опытах он оставался на поверхности воды, излучая энергию, которая передавалась воде в виде едва заметных колебаний. Однако позже другие ученые не смогли это подтвердить. Сжечь камень и подвергнуть физическому воздействию Густаву не удалось – камень никак не проявлял себя в этих условиях, за исключением огня, в своем докладе ученый утверждал, что при отсутствии внешних факторов, камень, брошенный в пламя, вел себя нестабильно – рядом с ним образовывались небольшие воздушные завихрения, и огонь обтекал камень не по площади, а на небольшом от него отдалении в несколько миллиметров.

Вообще, научная ассоциация крайне скептически относилась к работам Густава Олейского, который принимал участие в собраниях тайных обществ и был в основном известен своими попытками создать философский камень. Многие считали его повернутым на науке, и это действительно было так, еще во время обучения в колледже в своем родном городке, он зарекомендовал себя как прилежный и способный ученик, имеющий сильную тягу к знаниям и стремящийся к совершенству. Он изучал различные науки, от астрономии до философии, и добился в них существенных результатов, а к 23 годам стал доктором четырех факультетов: права, медицины, астрономии и свободных искусств. Его мозг требовал знаний, а душа эмоций и волнения чувств, поэтому параллельно с науками он упивался и сюжетами художественных произведений. Однако через какое-то время он охладел ко всем наукам, стал заниматься исключительно алхимией. Увы, тяга к алхимии и страсть к изучению Тилориада его погубили – когда Густав узнал о произошедшем с Софией, уверенный в том, что камень дарует ему силу, он попытался сначала себя утопить, но, проведя под водой почти две минуты, обессиленный всплыл на поверхность. Затем, когда еретиков начали массово сжигать, он узнал о случаях чудесного спасения некоторых из них, и, совершенно спятив, стал утверждать, что камень дарует ему силу от огня. Никто не сумел его отговорить от безумной идеи, и он добровольно сжег себя на костре, силу он не обрел, зато получил несовместимые с жизнью смертельные ожоги, и спустя несколько дней скончался.

Как оказалось, камень способен наделять некоторых могущественной силой и давать возможность управлять стихией или веществом, в зависимости от того, где находился его обладатель в момент, угрожающий жизни последнего. Сам камень был не источником силы, а чем-то вроде первичного импульса, от которого носитель получал не силу, а понимание на физическом уровне как нужно обращаться к природе, черпая из нее силу и превращая в магию.

После случая с Софией, многие люди в надежде найти в себе магические способности, надевали себе на шею кулон с камнем, и бросались в воду, многие из них утонули не в состоянии овладеть силой камня. Это событие и положило начало темным временам, когда с легкой руки церкви началось массовое истребление людей.

Тогда же появился круг огня – группа магов по всему континенту, обладающих силой огня, причиной тому были массовые сжигания на кострах так называемых еретиков, которые осмеливались носить на себе камень, на них доносили, арестовывали и отдавали на растерзание пламени (спустя некоторое время, перед сожжением, камень стали срывать с осужденных).

Малая часть людей, подвергшихся такой казни все же получила от камня силу огня, а затем образовала эту группу. Некоторые источники утверждают, что печально известный маг-тиран Симилион изначально также входил в этот круг, так как управлял стихией огня.

Даже спустя сотню лет церковь крайне негативно относится к мнению, что камень способен даровать сверхчеловеческие способности, но ее слово уже не имеет прежней силы.

Вернемся на побережье, где Амели пробудилась от своих мыслей, и, заметив, что солнечный диск преодолел по привычной для него дуге значительное расстояние, грациозное каменное изваяние, снова превратившись в хрупкую девушку, покинуло уже заметно горячую поверхность песка и направилось к заждавшейся ее тетушке. Как мы уже упоминали, домик находился недалеко от озера, и дорога к нему пролегала сначала через небольшое поле, где Амели беззаботно сорвала несколько цветков, а затем уходила в ее излюбленное место – сосновую рощицу, где девушка обожала проводить время, читая любовные романы под охраной крон, уходящих в небо деревьев. Шум ветра, раскачивающий эти вечнозеленые громады, успокаивал ее, и атмосфера, которую они рождали, мало с чем смогла бы сравниться.

Подойдя к домику, Амели не без огорчения заметила, что тетушка сидит в саду, это означало лишь одно – незаметно пробраться в дом уже не получиться, придется прослушать длинную нотацию и пройти очередной допрос. Однако девушка ошибалась, у тетушки было крайне хорошее настроение, и та посмотрела на нее лишь с небольшим упреком.

«Легко отделалась», – подумала Амели, с аккуратностью кошки пробираясь сквозь клумбы чудесных цветов и вишневых деревьев.

Тетушка Жизель Монтес была довольно высокой дамой, всегда державшей величественную осанку, свойственную ее происхождению, и с первого взгляда могла показаться излишне горделивой и высокомерной, что было совершенно не так. Она привыкла себя так держать, но характер ее сильно отличался от внешнего облика. Строгость, расчетливость, ум, а также прекрасное чувство стиля, любовь к ближнему и милосердие – именно эти черты соединялись в ней и преобладали в ее отношении к Амели и к остальному миру. Тетушка очень любила свою племянницу, хоть и совсем не понимала, как можно быть настолько наивной, беспечной и неугомонной. Как она ни старалась, ей не удалось исправить эти вредные, по ее мнению, черты для молодой девушки. Но все же ее подопечная относилась к своей наставнице с крайним уважением, прислушиваясь к ее замечаниям, и это не могло не радовать тетушку. Стоит сказать и о том, что Жизель Монтес была в меру верующей, как это и подобает благородной даме. Вместе с Амели они посещали ровно столько служб и отмечали ровно столько церковных праздников, сколько было принято при их общественном положении.

Как уже упоминалось выше, чувство стиля было ее неотъемлемой чертой, оно проявлялось всюду – в обстановке дома, выдержанной в нейтральной цветовой гамме, компоновке сада, в котором преобладали цветы схожих оттенков, одежде, строгой и лаконичной, выражении своих мыслей, довольно сдержанном и взвешенном, и вообще во всех мелочах, составляющих ее жизнь. Темно-синее, расшитое серебряными нитями платье подходило к ее голубым глазам, ее строгий образ дополняла небольшая, не лишенная изящества, слегка блестящая черная шляпка, которая прекрасно сочеталась с такими же темными туфлями. Жизель, элегантно присев в пол оборота на самый краешек скамьи, сложила облаченные в перчатки руки на коленях и направила взгляд по направлению к девушке.

– Как тебе спалось? – заговорщически посмотрев на племянницу, начала тетушка. Лицо ее, как и обычно, было холодное, и лишь глаза, вместе со слегка приподнятым уголком рта, выражали улыбку.

– Я прекрасно выспалась, а вы, тетушка Жизель? – с настороженной кротостью спросила Амели, предчувствуя что-то неладное, уж слишком тетушка была спокойна.

– Спасибо дорогая, чудесно, только этот ужасный ночной дождь совсем не давал мне покоя, ведь я уже не в твоем возрасте, и сон иногда найти бывает крайне трудно, – с легкой улыбкой ответила тетушка.

На пару секунд между ними повисло молчание. Собравшись с мыслями, тетушка Жизель продолжала:

– Сегодня такая чудесная погода, не правда ли. Я смотрю, ты уже давно не спишь?

– Да, день сегодня действительно прекрасный. Я рано проснулась и решила прогуляться к озеру, там так красиво, а еще очень тихо и спокойно, можно понаблюдать за природой, – не зная, что скрывает тетушка, и как лучше ей ответить, аккуратно заметила Амели.

Тетушка продолжала смотреть на нее, лукаво улыбаясь загадочным и веселым взглядом, наконец, выдержав достаточную, как ей показалось интригу, или не удержавшись от любопытства узнать, какую реакцию ее слова произведут на девушку, она прищурила глаза и сказала:

– Дорогая, мы едем в Эйт! Мой двоюродный брат граф Базиль де Лакруа пригласил нас погостить у него! Хотя, он еще не уточнил дату, но я так думаю, в течение ближайшей недели мы уже все узнаем! – точнее сказать, тетушка не произнесла, а скорее выпалила все это на одном дыхании, и, сгорая от интереса, стала пристально наблюдать за мимикой лица своей племянницы.

– Ох! – только и смогла произнести Амели, слегка дрогнув от такой неожиданности. Но, прикинув, какие эмоции и развлечения сулит эта поездка, широко улыбнулась и, предвкушая, что ее ждет, задумчиво пролепетала: – Это чудесно! Мы так давно никуда не выбирались, я совсем устала от Кодаса.

Тетушка, увидев на лице племянницы искреннее удовольствие, которое произвели ее слова, победно улыбнулась и с удовольствием продолжила наблюдать созданный ее интригой эффект.

Глава 2. Рид из Аскура

– Рид, да что с тобой такое? Последнее время ты совсем не можешь настроиться. Всю прошлую неделю твои тренировки заканчивались неконтролируемыми вспышками гнева. Ты должен сосредоточиться…

Молен де Лун еле поспевала за молодым человеком, который быстрым шагом направлялся к выходу. Рид Мидлар лишь махнул рукой и досадно улыбнулся.

– Все в порядке, я просто не могу, не понимаю, зачем я… Зачем все это? – С горечью произнес он.

– Ты тренируешься, чтобы стать лучше, мы должны помогать людям, нам улыбнулось небо, одарив нас способностями, но нужно уметь их контролировать, ты сейчас чуть не убил Салима, та балка, еще немного, и она могла попасть в него.

Рид внезапно остановился и молча взглянул в глаза Молен, его губы шевельнулись, чтобы ответить, но он огорченно опустил голову и облокотился на перила, выходившие во двор. Молен подошла ближе и встала напротив.

Это была женщина в возрасте, довольно плотного телосложения, с пышными светлыми волосами, убранными в косу. На маленькой аккуратной голове, прикрытой небольшой желтой шляпкой, яркими отблесками горели ее удивительно живые и молодые глаза. Выбранное в тон строгое атласное платье дополняло ее образ. Во время тренировок она всегда старалась надеть что-то такое, что позволяло ей максимально свободно двигаться, не сковывая движения. Встревоженная за Рида, Молен прикусила губу и с сочувствием смотрела на него, терпеливо ожидая, пока его пыл осядет. Наконец, Рид успокоился, задумавшись о чем-то на пару секунд, он обвел глазами сад и повернулся к своей наставнице.

– Я чувствую в себе силы, чувствую в себе злость, как мне оставаться спокойным, когда они все еще живы, и…

– Хватит, – тоном, который обычно не терпит никаких возражений, произнесла Молен, лицо ее мгновенно приняло холодное и строгое выражение, казалось, в этот момент на нем ничего нельзя было прочесть, лишь глаза ее выдавали еле заметное волнение. Было понятно, что слова Рида произвели на нее не лучшее впечатление, вызвав из памяти мрачные образы и печальные воспоминания.

– Мы это уже обсуждали, – она продолжала, выдержав небольшую паузу, – ты ее уже не спасешь, ничего не изменишь, нужно оставить это и жить дальше, она бы хотела для тебя именного этого.

– Откуда вы знаете? – вспыхнул Рид, бросив на собеседницу пылающий взгляд, губы его дрожали.

Внезапно он замолк, поняв, что произнес эти слова крайне грубо, и, потушив свой взор, продолжал:

– Простите. Вы знали ее куда лучше меня, я лишь смутно помню ее образ, он каждую ночь встает у меня перед глазами, туманное, одинокое очертание, размытый силуэт, блестящие волосы, сверкающие на солнце, пронзенные солнечными лучами, спокойный умиротворенный взгляд, ее вечно сияющая улыбка и тихий смех. Увы, это все, что мне осталось, один единственный образ, как бы я не пытался, больше ничего не всплывает из памяти, – ему вспомнилось ее лицо, незаметно для себя Рид улыбнулся и, охваченный воспоминаниями, продолжил блуждающим взглядом осматривать сад.

Молен тоже улыбнулась и с материнской лаской потрепала его темные волосы.

– Твоя сестра была прекрасным человеком, я ее очень любила, конечно, иногда она была совершенно несносная, – Молен едва заметно рассмеялась, Рид снова улыбнулся, погруженный в свои мысли. – Однажды она так меня разыграла, что я на нее даже немного обиделась, она подмешала мне что-то в чай, и я весь день как дура ходила с глупой улыбкой до ушей, а потом еще два дня с ноющими от этой улыбки скулами. А потом еще один день мы вместе с ней над этим смеялись, – лицо наставницы озарилось радостью от навеянных теплых и счастливых воспоминаний.

– Она была моей лучшей ученицей, – задумчиво закончила Молен.

Рид перестал разглядывать сад и с уже серьезным лицом вновь повернулся к своей собеседнице, душу его снова терзали темные мысли.

Скажем о нем несколько слов. Рид был весьма высоким молодым человеком приятной наружности чуть старше двадцати лет. Многие годы долгих и упорных тренировок стали причиной его крепкого атлетичного телосложения. Довольно крупная голова, с резкими угловатыми чертами лица, была покрыта густыми темно-русыми волосами, вечно взъерошенными, как после долгой морской бури. Яркие серо-голубые глаза редко выражали спокойствие, чаще всего это был пламенный, упорный и сосредоточенный взгляд. Облачен он был в темно-синий облегающий дублет из плотной ткани, прошитый прочными и легкими металлическими нитями. Такие куртки очень популярны среди магов, они не сковывают движения и имеют небольшой вес при довольно высокой прочности. Поверх такого дублета обычно надевали тонкий, но крепкий кожаный жилет. Ниже пояса такие же плотные и прошитые металлом, темные, цвета графита, штаны. Такую легкую, но достаточно прочную броню Рид ценил выше всего. Иногда Молен заставляла учеников надевать самую тяжелую броню, и они тренировались в ней, пытаясь сохранить такую же точность и скорость движений.

Помолчав некоторое время, задумчивым взглядом смотря на наставницу, Рид сказал:

– Это мой долг, столько людей, сотни, тысячи невинных душ были навсегда загублены ими, безжалостный костер инквизиции во главе с больными фанатиками разрушил и уничтожил их жизни…

– Тогда ты станешь таким же, как и они, твои руки испачкаются чужой кровью, а душа омрачится забранными жизнями. Это большой грех, Рид, серьезный удар для чистого сердца, – Молен замолчала на пару секунд, что-то обдумывая. – Но мне же не удастся тебя убедить, верно? Тогда просто помни мои слова, и поступай так, как велит тебе сердце. Тяжкий груз утраты несравним с грузом, который принесет тебе месть, – произнеся эти слова, женщина развернулась и бесшумно удалилась, оставив Рида наедине с самим собой.

Замок, где они находились, полностью принадлежал Молен де Лун, он перешел ей от отца, это монументальное строение было законченным архитектурным шедевром. Располагалось оно в довольно живописном месте – на небольшом возвышении, которое давало начало мысу Лотрак, уходившему своим скалистым утесом в южное море. Замок покоился в западной части мыса, на обрыве, и открывал превосходный вид на город Сепар, видневшийся на противоположной стороне залива Редроу, разделявшего королевства Аскур и Халма-Удре. Имеющий форму неправильного прямоугольника, по периметру которого шла крепостная стена с бастионами, на своей территории замок заключал главное здание, насчитывающее 3 этажа с жилыми и учебными помещениями, дозорную башню на западной стороне, конюшню, несколько хозяйственных построек, и большой внутренний двор с огороженным небольшим садом, выходящий на восток, здесь в основном и проходили тренировки. Как раз этим видом и любовался Рид, разглядывая главные ворота, ведущие в город.

Молен получила свои способности в 17 лет и затем долгое время их скрывала, боясь реакции своего отца и церкви. Ее матушка, которую она очень любила, скончалась рано, во время одной из вспышек инфекции, она заразилась, и, несмотря на все усилия врачей с их положительными прогнозами, огромных денежных сумм, которые не жалел ее муж, спустя два месяца болезни, скончалась. Граф Гийом де Лун безумно любил свою жену и во время ее жизни обращал свое внимание и на дочь, однако смерть жены очень серьезно подкосила его. Он стал молчаливым, совсем забыл о дочери, начал тушить пожар своего сердца крепким алкоголем. Молен все это видела, но повлиять была не в силах.

Гуляя в один из одинаково скучных дней в окрестностях замка, она приблизилась к одиноко стоявшему дереву у самого обрыва. Это место на оконечности мыса с детства ее сильно пугало, и долго страх высоты боролся в ней с женским любопытством, и, наконец, последнее одержало победу. Согласно приданию, на этом месте произошла трагедия. Один из офицеров кавалерии, имя которого сокрыто в истории, после длительной отлучки во время сражения за город Мелек между Аскуром и Халма-Удре, вернулся к своей любимой в родной Эйт. Он застал ее со своим братом и заподозрил неладное. Проследив в один из дней за своей возлюбленной, он нашел их обоих на оконечности мыса и застал за изменой. Два самых дорогих для него человека в один день стали предателями. Взбешенный, он накинулся на брата и в порыве гнева убил его. Обезумевшая от стыда и боли девушка прыгнула вниз. Офицер, немного придя в себя, понимая, что натворил, и какой теперь его ждет позор, прыгнул вслед за девушкой, которую так страстно любил.

Однако его тело так и не нашли, только подвеска, которую он никогда не снимал, была найдена на вершине одного из рифов у подножия обрыва. Эту историю рассказывала Молен старая служанка, предостерегая ее в одиночку гулять по мысу, но та ее не послушала и, пытаясь побороть в себе страх, подошла к одинокому дереву. Перед ее глазами открылся захватывающий вид на пролив, и наслаждаясь прохладной свежестью, красотой пейзажа, а также своей храбростью, она не заметила, как ветер немного сменился и стал порывистым. Аккуратно ступая по линии у самого края обрыва, она оступилась от резкого порыва и полетела вниз. Понимая, что это конец, она закрыла глаза, и.. не почувствовала удара. Молен парила в трех метрах от вершины рифа. Ее спас талисман с камнем из Тилориада, подаренный ее матушкой, единственная о ней память, с которым она никогда не расставалась.