Записки работяги

Роман Бойчук

Записки работяги

Вместо вступления:

Перед тем как вы, дорогой мой читатель, приступите к этому произведению письменности, хотелось бы упомянуть, что повествование ведет человек со средним образованием, зарабатывающий на жизнь тяжелым физическим трудом, поэтому будьте снисходительны к стилю автора и его способностям. И раз уж я взял слово, добавлю, что все изложенное на этих страницах, происходило на самом деле и все действующие лица реальны. У меня, конечно, был соблазн записать на счет своей фантазии написанное, добавив себе тем самым балов как писателю, но я понимаю, что читать будет гораздо интересней, зная, что содержимое взято из жизни. С этой целью и упоминаю.

Ну и Постскриптум: Я долго не мог принять решение, оставить имена настоящими или изменить. Мне очень хотелось оставить. Но я подумал, что все-таки герои этого повествования зачастую выступают не в лучшем для себя свете, а по сути, ничего плохого они мне не сделали, и поэтому —

P.P.S. Имена всех действующих лиц этого произведения изменены (хотя кого-то из них это может и огорчит).

Предисловие

Моя трудовая деятельность началась в очень крупной строительной компании, но застал я ее не лучшие времена. Эта компания и изначально была строительным гигантом, но за счет присоединения к себе небольших компаний, она, в период своего расцвета, достигла поистине грандиозных размеров. Претерпев в недавнем прошлом серьезных перемен и в руководстве и в уставе, да и вообще во взгляде на строительный бизнес, компания эта (несмотря на все трудности), сумела, за довольно короткий срок, добиться и авторитета и веса и влияния в строительном бизнесе. Но удержать не смогла. Подталкиваемые, и сложностями в управлении, и возникшими финансовыми трудностями, и третьей стороной, небольшие компании стали отделятся. Постепенно, но в незначительный промежуток времени, все компании когда-либо присоединенные, пошли своим путем, оставив строительного гиганта один на один со своими проблемами. Одной из главных причин этого распада, помимо самой по себе сложности структуры, была деятельность другой крупной строительной компании, не схожей с нашей, и по принципу выполнения строительных работ, и по внутренней структуре, но ведущей с нашей компанией, жесткую конкурентную борьбу за влияние в строительном бизнесе, выражавшуюся зачастую, в скрытых целенаправленных действиях. Немало способствовали такому финалу и лица, занимавшие в те периоды кресло генерального. Возможно, им не хватило ума управлять такой сложной структурой или твердости характера в принятии решений в условиях жесткой конкуренции, а может они намеренно способствовали такому финалу, прельщенные какими-то бонусами от конкурирующей компании. Как бы там ни было, а та небольшая компания, в которой работал я, выбрав себе генерального, пошла своим, самостоятельным путем, умудрившись при отсоединении, присвоить себе, закрепленную за ней, но никогда ей не принадлежавшую территорию. Ничем особо при управлении, наш первый генеральный не отличился, но главное выполнил, удержав нашу небольшую компанию от дальнейшего распада. Несмотря на то, что дела у нашей компании шли плохо, желающих управлять ей было немало, поэтому наш первый генеральный, выполнив возложенную на него задачу, отошел в сторону, уступив место другому. При новом генеральном, положение нашей компании стабилизировалось, зарплата хоть и оставляла желать лучшего, но работа была.

Вот так, с новым генеральным и с верой в светлое будущее, мы начинали новый сезон.

Часть первая

1

Ранним, весенним утром, когда весна уже укрепилась во всех своих проявлениях, на стареньком, но все еще хорошо сохранившемся Ниссанчике, мы направлялись в Кировское – небольшой, шахтерский городок Донбасса.

Мы – это частичка фирмы, в лице ее прораба и трех работяг. Наша фирма, это типичное образование, являющееся частью строительной компании, подчиняющееся общему руководству, финансово связанное, но и имеющее свою долю независимости. Мы специализируемся на ремонте крыш, и делаем это, если верить рекламному щиту, расположенному возле здания, где находится наш офис, по новым технологиям, что подразумевает под собой, использование в ремонтных работах такой чудо-жидкости, мастики (по сути жидкий, холодный битум), патент на изобретение которой, если верить нашему руководителю, принадлежит его фирме. Если честно, то эта чудо-жидкость, как для ремонта крыш, исходя из личного опыта, гадость редкостная, особенно когда качество в изготовлении страдает в угоду экономии.

Мое знакомство с ней, состоялось в мой первый рабочий день на этой фирме. Тогда фирма пыталась получить контракт на ремонт покрытия мостов, для чего собралась на одном из них, и при высоком дорожном руководстве демонстрировала свои возможности. Но знакомство получилось поверхностным. Поскольку я человек был неопытный, то мне доверили лом как инструмент не требующий специальной технической подготовки, а мастикой оперировали более опытные рабочие. Уже позже, когда наша фирма взялась за ремонт крыши на заводе Хим. Реактивов в Донецке, мое знакомство с мастикой состоялось в полном объеме, и после этого знакомства, мне срочно захотелось сменить работу. Но с этого места уже подробней.

На тот момент завод Хим. Реактивов, когда-то имевший мощное производство, находился в плачевном состоянии, как и большинство больших предприятий на постсоветском пространстве, после распада Союза. Завод работал процентов на десять, большая часть зданий были заброшены, и отданные на растерзание времени, и лишенные человеческого внимания, приходили в упадок. Крышу одного из таких зданий, а это был девятиэтажный корпус, нам и предстояло ремонтировать.

На объект мы прибыли на машине нашего прораба, Виктора Николаевича. Он поленился оформлять пропуск на проезд машины на территорию завода, и мы, выгрузив из багажника нужный нам инструмент, направились через КПП. Шествие замыкал восемнадцатилетний сын одного из рабочих, умудрившийся при распределении, ограничиться грузом, состоявшим из одного веника. Когда мы добрались до места работы, то обнаружили, что парень пропал, но не успел его отец забеспокоиться, как он появился, но при этом имел какой-то перепуганный и затравленный вид, и почему-то сжимал в руках, вместо нового, вверенного ему веника, старый и потрепанный. После расспросов выяснилось, что охранник на КПП, быстро сориентировавшись, выхватил у него новый веник и всучил старый, которым он подметал свое помещение. Парень пытался возмущаться (с его слов), но был бесцеремонно изгнан с территории пропускного пункта. Прораб улыбнувшись, махнул на это рукой, не желая идти разбираться, но отец парня, возмутившись такому отношению к его сыну, пошел на КПП. Минут через десять он вернулся с довольным видом, веник, правда, не вернул, но накричался вдоволь. Вскоре привезли мастику, она была в пятидесятилитровых бочках и мы занялись ее подъемом. Поскольку в здании работал только четвертый этаж, то и лифт поднимался только до него. Остаток высоты нам приходилось преодолевать по лестнице. Пока бригада отдыхала между подъемами, я решил побродить по заброшенным этажам. Интересно и немного жутковато в таких местах, где все запущено, заброшенно и постепенно разлагается, но при этом, все еще как будто дышит человеком, как будто он только что был здесь, нажимал кнопки, двигал производство и может ушел на обед или закончил рабочий день, и в тоже время, ощущения как от хроник из Чернобыля. Самое сильное впечатление от таких мест у меня было на кирпичном заводе в Красноармейске, где в одном из цехов повсюду были разбросаны следы, еще может недавнего присутствия человека.

Цех встречал, заполнившим стену справа, коллажем из звезд, с украшавшей композицию в центре Самантой Фокс, сохранившей на истрепанной временем и ветром бумаге, свою привлекательность. Слева в углу стояли пустые шкафчики для одежды с распахнутыми дверцами, только в одном висел кем-то забытый или брошенный рабочий халат. Возле шкафчиков, на стене, было закреплено большое зеркало, предназначенное видимо для того, чтобы рабочий мог оценить свой внешний вид перед выходом в мир. Здесь же, рядом, размещался стол с примкнутыми к нему стульями, за которым в обед, когда-то забивали козла, о чем свидетельствовала забытая верхняя крышка от коробки из под домино. Там же, на столе, остались и пепельница переполненная окурками и кружка, из которой наверняка когда-то пили не только чай. Чуть дальше, на ближнем к шкафчикам подоконнике, стоял кем-то безжалостно забытый и погибший от обезвоживания цветок, а рядом лежал кем-то недочитанный журнал с недоразгаданным кроссвордом. И как-то даже казалось, что цех пуст только по тому, что кончился рабочий день, и отдохнув, и набравшись сил, рабочие снова вернутся в него. Но под ногами хрустели осколки стекла и бетона, в разбитые окна врывался ветер, расплескиваясь по обезлюдевшему пространству и беспокоящий застывшие без человека двери, а под крышей о чем-то спорили в полете, какие-то птицы. И на всем этом лежала печать пыли, недобросовестно законсервировавшей все вокруг. Но сильней всего разрушал иллюзию, еще может недавнего присутствия человека, поддон с кирпичом, стоявший посреди цеха. Его видимо только везли на обжиг, когда производство вдруг стало, поскольку масса из пятисот кирпичей под воздействием времени, срослась между собой, превратившись в цельный монолит. Только местами проступали прожилки, разрывая целостность. И странным образом самые разные цвета проявлялись на нем. Никогда не думал, что кирпич, при определенных обстоятельствах, может стать синим, зеленым, но эти цвета, в разных оттенках, были разбросаны по монолиту, перемешиваясь с красным и желтым. Впечатление было сильным и я долго там впитывал его в себя, но вот бродить по цехам завода Хим. Реактивов было опасно, мало ли где пролили какой реактив, поэтому сделав осторожную экскурсию, я вернулся к бригаде.

Только мы закончили с подъемом мастики, как на крыше появился мужчина, представившийся начальником отдела по технике безопасности, и потребовал от нас спустится вниз и расписаться за инструктаж. Мы запротестовали, ноги и так гудели от пересчитывания ступенек, а тут еще один спуск-подъем. Встретившись с нашим нежеланием, мужчина рассердился и сказал, что если он упрется рогом, то мы вообще не сможем приступить к работе. На это я ответил, что обстоятельства его семейной жизни нас не касаются, но после непродолжительного спора, была достигнута договоренность, что один человек спуститься и распишется за весь коллектив. Жребий пал на самого опытного и вроде как старшего, который и последовал за мужчиной для размещения своей подписи в журнале по технике безопасности.

После очередного перекура, а бригада часто это делала, наверное, им никто не сказал, что это вредно для здоровья, мы приступили к работе. Вооружившись топорами, скребками и ножами вся бригада разбрелась по крыше в поисках пузырей, а меня как человека неопытного, закрепили за одним из рабочих, который и должен был объяснить мне принцип работы.

Пузырь, как явление, понятен и так, но применимо к кровельному делу я все же поясню. Появляется он после того как под рубероид, то ли через трещину, то ли через отслоившуюся часть, попадает вода, а дальше, под воздействием солнца и по законам физики, она испаряясь подымается вверх, образуя таким образом вздутие на поверхности крыши. Эти самые вздутия нам и предстояло, обнаружив, удалить. И вся бригада, протаптывая поверхность крыши ногами, занималась их поиском и устранением. Пузырь слоем в один, два рубероида, легко удалялся ножом, потолще, в три, четыре, снимался скребком – это топорище с приваренной к нему длинной трубкой, совсем толстые, от пяти слоев, уже приходилось вырубать топором, прилагая при этом немало усилий. Такое количество слоев рубероида образуется от того, что при ремонте крыши, прежний слой не удаляется, а новый наносится прямо поверх него, а учитывая возраст здания, попадались на нем пузыри и в семь слоев. С самым большим количеством слоев, наш коллектив столкнулся, когда ремонтировал крышу дворца молодежи Юность, там мы снимали весь старый рубероид, оставляя на время крышу оголенной, так вот, что бы снять его, нам приходилось вбивать топорище в рубероид кувалдой и вырубать куски площадью в один квадрат, поскольку иначе и вдвоем вырубленный кусок тяжело было переносить.

Первое впечатление от вырубки пузырей, подаренное заводом Хим. Реактивов, оказалось неприятным и легло на память тяжелым отпечатком. Дело это оказалось непростым, чем толще попадался пузырь, тем сложней его было вырубить, а принимая во внимание возраст здания, большинство пузырей были упитанными. Очень часто под рубероидом скрывался толстый слой смолы, в которой, растопленной жарой, увязал топор. Нередко из вскрытого пузыря вырывался отвратительный запах гниения, а иногда при вскрытии, сохранившаяся в пузыре и нагретая солнцем вода, выплескивалась, обжигая лицо и руки. Помимо пузырей пришлось вырубать еще и отслоившийся от вытяжек и парапетов рубероид. Очень сильно болела спина, и гудели ноги, от частого чередования вставания и приседания, а на руках образовались мозоли и водянки. Когда все было вырублено, мы сбросили теперь уже лишний рубероид с крыши и приступили к проклейке вырубленных мест, то есть, уже непосредственно к работе с мастикой. Я по неопытности своей думал, что пузыри это худшая часть работы, но я ошибался. Человек, за которым меня закрепили, а его звали Вася, стал демонстрировать мне принцип работы с мастикой. Для начала, он долго и тщательно, черенком от лопаты, перемешивал ее в бочонке. Оказывается, она очень быстро расслаивается на воду и битум, и при работе с мастикой, ее необходимо постоянно перемешивать. Доведя жидкость до однородности, Вася перелил ее в ведро и, макнув в мастику веник, нанес жидкость на поверхность, где был вырублен пузырь и около. Затем, от рулона стеклохолста (он выполнял армирующую функцию), Вася отрезал нужный кусок и наложил его сверху на вырубленное и промазанное место, после чего нанес сверху на стеклохолст, еще слой мастики. Получилась такая латка. Технически все это выглядело неплохо, но на деле оказалось очень неприятным занятием. Мастика показала себя, как крайне неудобное для работы вещество, попадая на пальцы, она быстро высыхала и становилась липкой. И как я не старался, а не выпачкаться не получалось. Пальцы слипались между собой, прилипали к венику, и прилипали так сильно, что при отлеплении, на них оставались его кусочки. Пальцы липли, и к ведру, и к ножу, да и вообще ко всему к чему прикасались. Смыть мастику получалось только какой-нибудь жидкостью вроде бензина или солярки, а использовать перчатки было бессмысленно, поскольку они сразу пропитывались мастикой и тоже слипались. Добавил мучений и стеклохолст. Его колющиеся частички впивались в пальцы, и связанные высохшей мастикой, крепко там увязали. И каждый раз, хватаясь пальцами за что-то, чувствовалось их неприятное покалывание. Все еще усложнялось и тем, что видимо в целях экономии, был куплен бракованный рулон, который склеился между собой, не желал раскатываться, и его приходилось раздирать. При этом, эти самые колющиеся частички разлетались по воздуху, попадая в нос, в глаза и на робу. И все тело чесалось, и душ в конце рабочего дня, не спас от этого. Тело чесалось, и под чистой одеждой, и в кровати, и женатые ночь провели на диване, изгнанные из супружеского ложа. И такое мучение продолжалось в течении нескольких дней, пока проклеивалась крыша. А дальше предстоял процесс покрытия (заливки) крыши мастикой, для чего, ранним утром, на завод с помощью длинномера, доставили установку. Это был такой металлический короб, кубов на десять. Сверху у него размещался люк, а внутри находился вал с лопастями, для придания мастике однородности. С рабочей стороны установки, стоял двигатель для вала и насос для подачи мастики, а на одной из боковых сторон, было намотано большое количество шланга.

Процесс покрытия крыши, начинался с тщательного выметания, что тоже оказалось непросто, поскольку повсюду хаотично гулял ветер, пренебрегая нашей необходимостью, подготовить крышу. Но общими усилиями бригады, чистота была достигнута, и мы приступили к подъему шланга. Делали это возле пожарной лестницы, чтобы, когда крыша будет залита, спустится по ней, не нарушая, таким образом, целостности покрытия. И подъем шланга тоже дался нелегко. Сначала, пока тянули за веревку, все шло не плохо, хотя шланг, из-за находившейся в нутрии него мастики, был тяжелым. По технологии, шланг, после использования, сначала должен был промываться водой, и для этого на установке стоял бак, а потом вода с него сливалась, но этим все пренебрегали, и шланг всегда путешествовал с полным мастикой нутром. Ну так вот, когда пришла очередь подымать шланг хватаясь уже за него, чтобы растянуть к самому дальнему углу крыши, стало сложней, поскольку шланг был облеплен высохшей мастикой и всякий раз при перехватывании руки приходилось отдирать от него пальцы.

Наконец все приготовления были закончены, и начался уже непосредственно сам процесс заливки. Включили сначала вал, а когда мастика достигла однородности, насос, и чудо-жидкость стала поступать наверх. Для равномерного покрытия крыши, на конец шланга устанавливается насадка, благодаря которой, мастика и ложится ровным ковром, этот процесс напоминает полив огорода, но участь того кто держал шланг, была незавидна. Все-таки мастика это жидкость, и каждый раз при порыве встречного ветра, и лицо, и одежда заливавшего, покрывались ее каплями. Помимо этого, иногда в мастике попадалось что-то плотное, это мог быть кусочек не растопившегося битума или высохшей в установке или шланге мастики, и это плотное тело, застревая в щели насадки, превращало плавное распыление в хаотичное разбрызгивание, которое частично оседало и на заливавшем. В дополнение к этому, и шланг, и обувь постоянно липли к латкам, которыми была покрыта крыша, и заливавшему приходилось, лить мастику себе под ноги, смачивая этим подошву. Так, постепенно, покрываясь мастикой, но сохраняя равномерность покрытия, заливавший рабочий отходил к пожарной лестнице, а другой рабочий спускал уже лишнюю длину шланга с крыши. Процесс заливки оказался делом быстрым, давление в шланге было сильным, и крыша плавно окрашивалась в черный цвет, но когда все уже подходило к завершению, бригада забеспокоилась. Невдалеке образовалось черное скопление туч, и подул влажный ветер. Где-то рядом шел дождь. Мастике же для устойчивости к переменам погоды, необходимо было высохнуть, а учитывая, что слой лился в пару сантиметров, то даже в самую жаркую погоду, необходимы были пару часов на высыхание. Поэтому, образовавшиеся тучи, внушали сильное опасение. Уже когда крыша была залита, и мы спустились до второго этажа, хлынул ливень. Успев вымокнуть, коллектив укрылся под навесом и наблюдал вырывавшуюся из сливов, темную массу воды. Дождь шел три минуты, но успел смыть все, что мы налили. За эту короткую вспышку непогоды, наш труд пошел насмарку, а фирма понесла убытки. И это была обычная ситуация для нас, защитится от которой, не было никакой возможности. Наша фирма даже как-то заключила контракт с Донецким Аэропортом, и мы могли звонить туда в любой момент и узнавать о предстоящей погоде, но когда из-за их прогноза наша фирма понесла самые большие убытки, от этого контракта отказались. Случилось это при ремонте крыши здания СБУ в Донецке. Рассчитывая по прогнозу, что дождя не будет, с крыши был снят весь старый рубероид и нанесен предварительный слой мастики. Но вопреки прогнозу, пошел дождь, и мастика, гонимая водой, потекла внутрь здания, где на последнем этаже был компьютерный класс. В итоге, фирме пришлось часть компьютеров отмывать, а часть покупать.

И уже заканчивая и с заводом Хим. Реактивов и с объяснением процесса работы с мастикой, добавлю, что после высыхания первого слоя, наносятся еще два и поверхность крыши превращается в черный ковер, предназначенный для защиты помещения от воздействия влаги, но это в идеале, что к нашей фирме не относится.

Итак, мы направлялись в Кировское, и пока Ниссанчик рассекал свежий, утренний воздух, накапливая на лобовом стекле всякую живность, в машине шло обсуждение тех сложностей, какие могут возникнуть при работе с мастикой в условиях жилого комплекса, а они предвиделись. Наша сторона дороги была пустынна, как обычно по утрам, когда основной поток машин сосредотачивается в направлении центра, движению ничего не мешало, и среди нас шло, и обсуждение тех мер, какие надо предпринять, чтобы избежать осложнений. Уже подъезжая, мы пришли к общему мнению, что как-нибудь справимся, и решительно пересекли границу города.

2

Это был типичный городок для Донбасса, со своей шахтой, виднеющимися на горизонте терриконами, и от этого, не очень чистым воздухом. Первым делом мы нашли начальника ЖЭКа, который будет курировать нашу работу. Он обозначил наш фронт работ и заселил в общежитие. В плане проживания в общежитии, мы были, люди опытные и только въехав, сразу осмотрелись. Пройдясь по этажу, мы обнаружили, что на кухне отсутствует газ, душевая комната наглухо заколочена, а на весь этаж только один унитаз, из вида которого стало понятно, что человек, справлявший в него свою нужду по большому, сильно промахнулся. Условия проживания, которые нам предоставляло общежитие, явно оставляли желать лучшего, и я предложил попробовать снять квартиру. Идея всем понравилась, и мы обратились к начальнику ЖЭКа, у которого нашлось что нам предложить, правда квартира находилась в состоянии брошенного ремонта и небыло мебели, но зато были чистые унитаз и ванна, на кухне стояли газовая плита и стол, а главное, отсутствовали, ограничивающие правила общежития. Мы выбрали одну из комнат, убрали оттуда все лишнее, постелили на пол, захваченные из общежития матрасы и жилье было готово. Моими соседями, по обустроенной нами квартире, и коллегами по работе, будут два человека, парень лет двадцати пяти по имени Леша и бывший шахтер лет сорока по имени Юра. А нашего прораба зовут Витя, когда-то его звали Виктор Николаевич, но после уже просто Витя.

Обычно, по традиции, день приезда уходит на обустройство и акклиматизацию, но Витя этим пренебрег, и мы пошли знакомиться с первым объектом. Это был девятиэтажный, двухподъездный дом, радушно встретивший нас, неработающим лифтом. Преодолев высоту по ступеням, стало понятно, что лифт не заработает и в ближайшие годы. Лифтовая была практически пуста. Обычное явление. Предусмотрительные жильцы за свой счет укрепляют дверь в лифтовую дополнительным замком, а иногда даже и устанавливают сигнализацию, на лестничном пролете, ведущем на чердак, ставят решетку, да и вообще, бдительно следят за этой комнатой. Но здесь этим пренебрегли и содержимое лифтовой, предварительно поделившись на цветмет, ушло в пункт приема.

Вход на крышу нам преградила железная дверь с навесным замком. Мы попытались найти ключ, но нас только отправляли из квартиры в квартиру. Пришлось замок сбить, а на его место купить новый. Из осмотра крыши стало понятно, что нам понадобятся растворные работы, и ювелирный глаз Вити, точно определив, что уйдет три мешка цемента, отправился в ЖЭК, который и будет снабжать нас всем необходимым. А пока Витя и цемент отсутствовали, мы занялись осмотром прилегающей к дому территории. Какой оказывается, насыщенной жизнью живут городские крыши. На одном из соседних домов, правда, не совсем чтобы близко, на расстеленном покрывале, загорали топлес две дамы бальзаковского возраста, что особенно понравилось Юре, он так и сказал: «Ух, каких два славных персика». На этой же крыше, на растянутой веревке, сушились вещи, видимо этих же дам. На другой крыше, пользуясь обилием ветра, просеивали семечку, а на еще одной, кто-то устроил голубятню и в этот момент усиленно не давал голубям приземлиться. К сожалению, особенно для Юры, дамы заметили наше присутствие и поспешили скрыться. Впрочем, к этому времени, мы уже услышали, что внизу кто-то настойчиво сигналит. Оказалось, что приехал мотороллер с цементом, и мы поспешили спуститься вниз, чтобы не задерживать человека. Поскольку цемент предстояло поднять на крышу, а мешков было три и нас тоже трое, то каждый, взвалив мешок на плечо, начал свое восхождение. Девять этажей плюс чердак, с пятьюдесятью килограммами на плече, оказалось делом не простым, ступеньки давались тяжело, и с каждым этажом становилось сложней, но главное было не останавливаться. С каким наслаждением, после пыльного подъезда, я ступил на крышу и почувствовал на лице дуновение свежего ветра, а когда мешок был скинут, то ощущения, наверное, были такими же, как у тех кто покорил Эверест, ну конечно не в таком масштабе, но схожие. Мои коллеги, завершив свое восхождение, тоже в полной мере насладились мигом, после сброшенного мешка, но с песком мы решили подвиг не повторять, а ограничиться ведром и веревкой. А пока шло восхождение, на соседней с нашей, крыше, появилась какая-то личность. Это был молодой парень, который вел с кем-то оживленный спор, и все бы ничего, но на крыше, кроме него, никого не было. Тем не менее, несмотря на отсутствие собеседника, спор вскоре стал ужесточаться, парень говорил уже раздраженней и агрессивно махал руками. А затем началась драка и, судя по действиям парня, ему противостояло несколько человек, но он держал себя молодцом, наверное, был опытным бойцом. А дальше ситуация накалилась еще больше. В руках у парня видимо появился пистолет, и видимо началась перестрелка. Парень умело перемещался от вытяжки к вытяжке, используя кувырки, и видимо пытался обойти врагов с тыла. Ситуация накалилась до предела, поскольку парень видимо применил гранату, возможно даже, что был использован гранатомет, по крайней мере такое движение промелькнуло. Но неожиданно конфликт прекратился, видимо враги были повержены, и парень стал спокойно прогуливаться по крыше. Наверное, он был настоящий профессионал, раз вышел невредим из такой передряги. Вскоре у него снова завязался разговор, но в этот раз, он напоминал флирт, а чуть позже последовал танец и, судя по движениям, это было танго. И здесь парень проявил себя с лучшей стороны. Но танго не затянулось и быстро перешло в грязные танцы. У нас в коллективе выдвинулись предположения о дальнейшем развитии событий, но на этом галлюцинация кончилась, и парень ушел, а мы, поместив его в разряд городских сумасшедших, начали подымать песок. Вскоре вернулся Витя и, дав нам последние указания, уехал, а мы, решив, что утро вечера мудренее и негоже начинать рабочий день с середины дня, пошли в магазин.