Старые боги новых времён

– Простите?..– ворвался в мысли голос. – Вы как? Успокоились?

– Да я и не буйный вовсе, это дед так, утрирует. Просто не хотелось портить впечатление о себе ещё больше, чем есть.

– Да ладно вам, – отмахнулась девушка. – Ни в чем себе не отказывайте. И не такое слышала.

– Серьёзно?

– Ваш дед был моим учителем десять лет, уж кто-кто, а он любит вставить крепкое словцо, – хмыкнула барышня.

– Это да-а-а… деда умеет делать это с огоньком, – расплылся в улыбке…а потом… потом тело среагировало быстрее мысли. Схватил держащую в руках шкатулку барышню и повалил на пол, закрывая собой.

***

На вас когда ни будь с размаху падал мамонт? Нет? Ну радуйтесь, потому как, на миг мне показалось, что я умерла, так как ослепла и оглохла от боли, даже вдохнуть не могла, от навалившегося на меня огромного мамонта. Когда тяжесть, выбившая весь воздух из груди, чуть сдвинулась, в лёгкие рванул дым. Попытка открыть глаза провалилась из-за едкой гари и дыма.

– Влада? Влада?! Вы меня слышите? – как сквозь вату послышался голос полковника. – Влада?! – и меня начали трясти как грушу.

– С-с-слы-ы-ы-шу-у-у…– проклацала зубами и закашлялась. – Не трясите.

– Фух! Руки, ноги, голова – целы?

– Не знаю… на меня упал мамонт. Что произошло? – открыла глаза.

– Нас хотели убить.

– Не нас, а вас… вот собаки сутулые! – оглядела раскуроченный кабинет. – И чем же это?

– «Трутень» с шимозой22, видимо.

– Боги! Едвига! – попыталась я всё ж таки выбраться из-под тела Соболева. – Да слезьте вы с меня!

– Ваша помощница ушла около пяти минут назад, – откатился в сторону полковник. – Я слышал, как хлопнула дверь.

Сев, более детально рассмотрела кабинет. Основную часть взрыва приняло на себя окно, оно, кстати, и чадило. Но, если бы не полковник, нас бы точно посекло осколками. Всё в кабинете выше уровня стола было похоже на решето.

– Надо позвонить… – разглядывая струйку крови на лбу Соболева, как-то заторможенно сказала я.

– Уже едут.

– А, ну да…

– Влада, вы собираетесь в обморок упасть? – шипя от боли сел полковник.

– Не знаю…

– Не надо, прошу. В своём сегодняшнем расписании я подвиг уже вычеркнул, на второй сил может не хватить.

– А у вас подвиги по расписанию?

– Ну конечно! А вы не знали? У каждого настоящего полковника обязательно в расписании стоит ежедневный подвиг! – очень серьёзно ответил Соболев. – У меня на сегодня стояло смертоубийство дракона – одна штука. Но пришлось заменить на спасение прекрасной барышни. Тоже не плохо, как считаете?

– Не плохо… – кивнула. – А чем вам драконы не угодили?

– Да ничем, – пожал плечами полковник. – Но подвиги надо называть как-то героически. А то, не писать же в мемуарах: «Спасал кошку – сорок семь раз. Перевёл старушку через дорогу- тридцать один раз».

– А вы мемуары писать собираетесь?

– Конечно! Каждый настоящий полковник мечтает стать маршалом и написать мемуары.

– Вы мне зубы заговариваете, чтобы я в обморок не свалилась?

– А что? Похоже?

– Очень. Но не переживайте, это у меня такая реакция странная… всегда так, когда меня убить пытаются.

– И что? Часто пытались?

– Угу… часто…

– Интересно. И кто же?

– Последний раз это были чёрные копатели.

– Ого!

– Ага…

– Влада, вы чародейка?

– С чего такие выводы?

– У вас глаза светиться начинают, и в волосах молнии проскальзывают.

– Поздравляю, вас. Началось.

– Что началось?

– Для вас ничего хорошего. Моего отца когда-то благословил сам Перун, ну и мне перепало малость…

– Ха! Да я теперь от вас не на шаг! – обрадовался Соболев. – Мы их всех размотаем!

– Кого это ты собрался разматывать, господин полковник? – спросил незнакомый мужской голос.

– Здорово, Горыня. Ты с бригадой?

– Естественно. И даже мешки принёс.

– Отлично. Вот и грузи нас в мешки, и вывози.

– Зачем в мешки? – спросила, разглядывая вошедшего. Вот уж точно, Горыня – гора.

– А пусть наши убивцы считают нас покойничками, – шалая улыбка расползлась на лице Соболева. – И ещё! Всё, вплоть до туалетного ёршика, нужно изъять из квартиры профессора Любича…

– Не надо, профессор был параноиком, он ничего и никогда не держал дома, там уже наверняка всё перерыли…

– А где он держал? – тут же навострил ужи Соболев.

– Не знаю, надо думать…

– Ну и подумаете по дороге. Так, командир, давай грузись сам, – кинул в полковника черным мешком Горыня. – А вам помочь, барышня?

– Не стоит. Сама уж как-нибудь.

– Только, вы это… – чуть смутился Горыня. – Барышня, вы уж простите если что не так. Ребята мои постараются аккуратно, но всякое может случится.

– Не переживайте, – прокряхтела, натягивая мешок.

Пока мы с полковником упаковывались в мешки, на этаже и в кабинете стало людно, появились хмурые и грозные ребята с двумя каталками, и водрузив нас на них, покатили к выходу.

И вот что я вам скажу! Лежать в черном, наглухо застёгнутом, мешке некомфортно. Когда нас вывезли на улицу, услышала отдалённый плач Едвиги. Бедная девочка, надо будет ей потом премию выбить у Бориса Тимофеевича. Вот хлопнули дверцы фургона, и зашелестел пакет Соболева, а следом и на моём вжикнула молния.

– Ну что? Есть мысли, где профессор хранил свои записи и всё такое?

– Нет. Мне нужно предупредить моих близких…

– Нет. Нельзя. Всё должно быть натурально, – покачал головой Соболев.

– Мама разнесёт вашу контору вдрызг, а папа ей подсобит, не говоря уже о моём брате. К тому же, жена моего брата беременна. А ей нельзя волноваться. Так что, идите вы со своей натуральностью! – вызверилась я.

– Не стоит так волноваться, барышня, – буркнул осматривающий мою голову медик, и переключился на глаза, светя в них фонариком.

– Ай! Не надо! – оттолкнула его руку от лица.

– А что у вас с глазами? – филином уставился на меня медик.

– Ничего! Тушь потекла! Дайте чарофон в конце концов! – аппарат тут же лёг в руку. Набрала номер, как только на мониторе высветились лица родных, протараторила, – Я жива. Чтобы вам не сказали, реагировать на все новости адекватно и естественно. Сильно волну не гнать. Возможны провокации и проверки. Дам знать как обычно. Я вас люблю. Храни вас Род. Дай силы Перун.

– Храни тебя Род. Дай силы Перун, – ответили два мужских и два женских голоса, и связь прервалась.

– Очень интересно… – не сводил с меня напряженного взгляда Горыня. – Барышня, а вы у нас кто?

– Историк, искусствовед, и чуть-чуть археолог, – послала свою лучшую улыбку.

– Как нынче увлекательно живут искусствоведы… – саркастично улыбнулся в ответ Горыня.

– А что делать? Времена такие, вы бы знали на что способны недовольные клиенты.

– Ну да, ну да…

– Мы подъезжаем, – громко сказал возница фургона.

– Так, ребята, давайте-ка обратно. Командир, ты чего замер? – легонько толкнул в плечо полковника Горыня.

– Да так… задумался.

– Вот лёжа и подумаешь, лёжа всяк удобнее.

***

Глава 3

Через полчаса я была повторно осмотрена медиком, состояние моё признали удовлетворительным. Выпросив сменную одежду, так как мою можно было выкинуть, уточнила про душ. Мне покровительственно кивнули, и даже разрешили написать список необходимого.

– Ну понятно… барышня…– Перечитав список хмыкнул Горыня.

– И что вас смутило в этом списке?

– Пункты номер три, семь и восемь.

– Вы серьёзно?

– А вы?

– Горыня, как вас по батюшке?

– Иванович.

– Так вот, многоуважаемый Горыня Иванович, вы считаете, что барышне, находящейся в бегах, нужно носить исключительно кружевное бельё? А может быть ещё и туфли на шпильке и юбку по «самый сервиз»? Конечно, это же самая удобная одёжка на свете, да? Нет? А может, и вовсе нужно обходиться без белья? Нет? Так, что же вас тогда так смутил третий пункт. Может вас тогда и пятый смутил? Нет? А тринадцатый? Тоже нет? Отлично. Должна заметить, не по своей воле я оказалась в такой ситуации. Но я согласилась вам помочь разобраться в ней. Так что, поторопите ваших парней. Жутко хочется в душ.

– А вы согласились?

– Горыня. Принести всё что в списке, – отдал приказ Соболев. – Владислава Богдановна права, из-за нас она терпит неудобства.

– Есть, господин полковник! – взял под козырёк Горыня и вышел из комнаты.

– Не слишком вы сурово?

– Нет. Горыня – он хороший друг, верный боевой соратник, но иногда забывается.

– Не знаю… он опытный воин, неужели не понимает, что удобство – это важно.

– Он мужчина. Воин. Привык обходиться малым.

– Да сколько угодно. Пусть бреется топором, моется золой, спит на камнях и стоячими носками сбивает птиц на подлёте, – фыркнула я.

– А что там за пункты, которые так смутили Горыню?

– Всего лишь удобное бельё, правда определённой марки, расческа, заколки и резинки для волос. Всё.

– Ну слушайте, как насчёт белья, не знаю, но расчески и заколки точно не его сильная сторона, – заржал Соболев.

Посмотрев на ржущего полковника, вспомнила гладкий и блестящий на солнце череп Горыни… короче, через секунду, смеялись мы на пару. В разгар нашего веселья явился чуть смущённый Горыня.

– Барышня… Вы это… ну…извините, – протянул он мне компактный заплечный мешок. – Я как-то не задумывался над такими вещами.

– Нино подсказала? – всё ещё продолжал посмеиваться Соболев.

– Ну да. У меня-то в отряде барышень не было никогда…

– Всё в порядке Горыня, вы меня тоже извините. Ну так, где у вас тут душ?

***

Полковник юстиции Ярослав Лаврентьевич Соболев.

– Командир, а кто это барышня? – потёр лысую голову Горыня, рассматривая дверь, за которой скрылась Влада.

– Ученица моего деда.

– А ты в курсе кому она звонила?

– Угу.

– А номерок-то не простой… после разговора ни одного намёка в чарофоне на звонок. Никита не смог найти ни-че-го! Как будто и не было звонка…

– Даже так?..

– Да. А вещички в её списке, это усовершенствованный комплект бойца группы «Вымпел». Откуда искусствовед знает о таких вещах?

– Гор, она ещё и археолог. И зная деда, с уверенностью скажу, она не кабинетная штучка. Лет пять, а то и больше в «поле» провела.

– А как она Фрола отшила? Ты знаешь кого-то, кто мог бы одной фразой его заткнуть?

– Ляля.

– Ну ты не путай кислое с горячим, Лялька ему жена!

– Ляля женщина прежде всего. А Фрол при виде красивых коленок в транс впадает.

– Да-а-а… коленки у барышни что надо, – прижмурился Горыня. – Да и всё остальное… я б с такой…

– Майор, а тебе зубы не жмут? Нет? – очень спокойно произнёс я.

– Ого! Да ладно! – кустистые брови Горыни, взлетели чуть ли не на темечко.

– Гор, она ученица моего деда, – поморщился от намёков Горыни. – Он к ней как к родной относится. И он мне голову оторвёт за неё.

– Ну да – ну да, я так и понял.

– Да пошел ты!

– И правда, пойду я, – в меня полетел вещмешок.

***

– Перун! Вми призывающим Тя! Славен и Триславен буди! Здравия и множества рода всем чадам Сварожьим дажьди, родам покровительство и милость яви! – слова сами сорвались с языка, стоило мне только встать под горячие водные струи.

Русичи не молятся своим богам. Русичи – дети божьи, а дети не молят отцов о помощи, дети просят и благодарят. Русичи просят о помощи. Русичи благодарят. Русичи Верят. И Боги не оставляют без милости своей детей своих. Потому и злятся все эти паписты-бабтисты-католики-мармоны-протестанты, и так далее, и тому подобные, засорившие и заполонившие умы и мысли прихожан своих безграмотных обрядами да молитвами бездушными, да заученными. Ибо ни к чему рабам грамота, дабы не погрязли в ереси они.

Нет на Руси храмов богатых, есть капища, где потоки силы мощные, где ступала нога Истинных Богов, потому они являются средоточием силы светлой. Нет надобности русичам бить челом полы мраморные, преклоняться и целовать руки служителей, поставивших слова пустые да обряды во главе угла. Каждый сам волен обратиться к богу в любом месте, в любое время. Не нужны злато да серебро Истинным Богам. Не нужны поклоны да прославления Истинным Богам. Нет у них идолов золотых да серебряных, жемчугами да самоцветами украшенных. Ни к чему им это. И пожертвований нет. Есть дар. Любой дар. Песня. Улыбка. Цветок. Дело благородное. Слово благодарное.

***

– Тут есть абсолютно экранированная комната? – скалывая волосы в тугой пучок, спросила, входя в комнату, где сидел и пил кофе уже переодетый и вымытый полковник.

– Для чего?

– Вас выследили по этому, – кивнула на шкатулку. – Ваш эксперт молодец, сразу догадался убрать фибулу в циркониевую шкатулку. Но как только я её открыла они получили сигнал.

– Понятно, я так и подумал. Комната-то есть…

– Но?

– Но далеко…

– А мы разве не на Лубянке?

– Нет конечно. На Лубянку черные мешки не возят. Мы в морге.

– Здрасте-приехали! И нафига козе баян?!

– Я вот тоже думаю…

– Ну тащите тогда молчанку что ли… только самую сильную, не известно, что там нацепляли.

А нацепляли на старинную фибулу ой как много. Она бедняжка, и слушала, и показывала, и записывала, и данные отправляла, и даже искажала фон.

– Ах, вы мои золотые! Ах, вы мои хорошие! Ну надо же! Ути мои крахотулечки-красотулечки! – в полном экстазе ворковал над фибулой инженер Никита, складывая всех букашек23 в аналогичную шкатулку. – Ну вот, всё чистенько. Вы как найдёте ещё что-то такое, зовите, – с блаженным лицом прижал к себе шкатулку с букашками Никита, когда закончил, и, оставив нас одних, вышел.

– Конец Второй эпохи, – сказала я, рассматривая простую на вид фибулу. – Творение Велеса, принадлежала Деннице. Похожа на те, что найдены были в районе Аркаима.

– Конец второй эпохи?

– Да. Житие Богов разделяется на три эпохи. Если коротко, то получается так. Первая – юность и лёгкость. В те времена Род только сотворил всё живое и не живое. И юные боги с лёгкостью могли гулять по миру помогая людям. Вторая – зрелость и расцвет. Осознание своей силы. Преумножения и сохранение знаний и навыков. И третья- великий Исход. Принятие своей мощи. Понимание разрушительности и присутствия в мире. Передача знаний людям и дарование покровительства. С точки зрения физики, наши взаимоотношения с Богами – это закон Ньютона.

– Чем больше масса, тем больше сила притяжения?

– Да, чем больше Веры, тем больше силы. Чем больше силы, тем больше защита.

– Понятно. Получается нам нужно в Аркаим?

– Зачем?

– Ну ты ж сама сказала.

– Я сказала, что похоже на те артефакты, что были найдены близ Аркаима. Но это не оттуда.

– А откуда?

– Свияжск.

– Я сейчас не понял.

– Вы знаете где селились Боги?

– Ну да. Москва, Великий Новгород, Петербург, Казань, Уфа, Тобольск, Тикси, Магадан, Тында, Находка.

– Нет, – покачала головой. – Вы сейчас перечислили места с самыми старыми и сильными капищами, вокруг которых выросли города. А вот сами Боги, жили в Аркаиме, Свияжске, Булгаре, Руяне, Ольхоне, Кижах, Кавказских дольменах, у подножия Сундуков, и на острове Чамп.

– Так, значит, нам надо в Свияжск?

– Нет.

– Влада, я уже запутался, вы сказали, что эта фибула из Свияжска? Так?

– Так.

– Но нам туда не надо?

– Нет.

– И-и-и?! Куда нам ехать-то?

– Ехать нам нужно на Большую Якиманку, дом сорок три, корпус три.

– А там что?

– А там дом.

– А туда нам зачем?

– За надом! – буркнула я. – Нас смогут туда доставить? К черному входу? Желательно не в труповозке

– Смогут, – буркнул в ответ полковник.

***

– Теперь, вы мне расскажете, что мы тут делаем? – громко прошептал Соболев, следую за мной в темноте коридора. – И чей это дом?

– Это не дом. Вернее, не совсем дом. Это флигель.

– Влада, я должен вытаскивать из вас информацию клещами? – зашипел на меня полковник.

– Это флигель, из него ведёт ход в дом. В доме есть кабинет, туда мы и направляемся.

– А в кабинете?

– А в кабинете документы, которые, я надеюсь, помогут пролить свет на эту тёмную историю

– Влада, вы это специально?

– Что?

– Говорите загадками.

– Да нет тут никаких загадок. Я всё четко и ясно сказала вам. Что тут не понятного? Мы тайком пробираемся в дом, там находится кабинет, а в нём документы…

– Ага. На острове дуб, на дубе сундук, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо…

– Какие, однако параллели… – хмыкнула я. – Вы мне нагло льстите, до сказителей прошлого мне далеко. Тс-с-с…

– Что? – шепнул полковник.

– Нас могут услышать, – шепнула в ответ.

– Кто?

– Нюша.

– А кто это?

– Экономка, – приложила ухо к двери, и палец к губам, требуя тишины.

Полковник зыркнул глазами, но замолчал. И мы прислушались. Тихо. Подождав ещё минуту для уверенности, коснулась замка. Секунда. Тихий щелчок. Дверь отворилась без единого скрипа. Темноту коридора рассеивал свет закатного луча солнца, из маленького оконца. Как быстро пролетел этот день… Только-только пришел полковник, а уже солнце заходит, мелькнула мысль…

– За мной. Только молча, пожалуйста. – шепнула на ухо полковнику.

Гневное сопение Соболева сопровождало нас на всём пути в кабинет. Холл. Лестница на второй этаж. Мимо гостиной, бильярдной и библиотеки. Дверь кабинета не скрипнула. Указав полковнику на кресло, подошла к столу. Минута-другая и монитор чарокомпа24 мигнул значками папок и документов. Вышла в сеть, в ящике с депешами было всего одно послание. Хорошо. Написала ответ. Отправила. В столе дожидались своего часа два новеньких чарофона. На один перенесла все данные. Копию отправила в хранилище. И удалила всё из чарокомпа. На всякий случай. Чарофон в мешок. Второй, простенький и пустой, только для звонков, сунула в карман. Встала под пристальным взглядом полковника и подошла к книжному стеллажу. Пробежалась пальцами по корешкам и достала два тома. Упаковала в вещмешок. Туда же пару финкарт25 и некоторую наличность. Документы и ключи от машины, припрятанные за книгами. Поправила корешки так, чтобы не бросалось в глаза отсутствие двух переплётов. Отлично. Не заметно. Осталось только забрать небольшой вещмешок с самым необходимым, припрятанный тут же в кабинете, в старинном секретере.

– Всё. Уходим, – шепнула полковнику.

Не смотря на свои размеры, двигался он бесшумно и очень грациозно, сразу видно, подготовка на высоком уровне. А с другой стороны, полковник, это вам не хухры-мухры, особенно если ты всё время «в поле», там-то и не такую форму наберёшь. Но вот честно, с такой внешностью, ну явно не в охранку идут. С такой внешностью и харизмой в лицедеи идут! Нордический блондин, серые глаза, резкие черты лица, обаятельная улыбка, и ямочка на подбородке. Молчу уж про рост и стать. Отмытый, цивилизованный, скандинавский разбойник. Очень интересный экземпляр!

Обратно мы пробирались тем же путём. Очень удачно, что черный ход из флигеля выходил на параллельную тихую улочку. Два десятка шагов, и мы у неприметной машинки. Кинув ключи полковнику, уселась на пассажирское место.

– Ну, поехали, – махнула рукой.

– Куда? – проверив запас чар-кристаллов, вопросительно посмотрел на меня Соболев.

– Не знаю, – пожала плечами, – на вашу конспиративную квартиру, или как там это у вас называется? Нам же надо где-то жить? В крайнем случае возьмём ваши вещи, и поищем жильё. Домой-то нам нельзя, мы ж умерли. Или вы настолько суровы, что спать можете под мостом, используя камни вместо подушки? Или на лавке в парке? А зубы чистите, когда грызёте мел? И моетесь под дождём, а расчёсываетесь пятернёй? Может и одежду, пока сама не развалится от старости, не меняете? Учтите, я не готова идти на такие жертвы, даже ради Гипербореи.

– К сожалению, или к счастью, я не настолько суров, – хмыкнул Соболев, заводя машину. – Просто, вы так уверенно командуете, на миг подумалось, может вы знаете, что делать дальше. А вдруг у нас археологи-историки-искусствоведы и в оперативно-сыскной деятельности, и в работе под прикрытием разбираются? Нет? – свернул из проулка на дорогу полковник.

– Нет. Вот в этом не разбираюсь. – сокрушенно покачала головой.

– Жаль. Тогда бы из вас вышла превосходная боевая подруга, и идеальный напарник.

– Нет-нет-нет! – замахал руками аки мельница. – Никаких боевых подруг! Я как в том старом анекдоте, «Я не такая!». Я не из тех барышень, что из пудреницы и крема могут сделать бомбу. Я не лазаю по горам и лесам на каблуках и в микроскопических шортах и майках. После ночевки в лесу, я не выгляжу свежей и прекрасной. И не могу аки нимфа плескаться в ледяных водопадах, зажаривать кабана в жерле вулкана, стрелять из швабры, проводить хирургические операции перочинным ножом, и завалить носорога ударом ноги. Я ничего не понимаю в бомбах. И если мне предстоит лезть в горы и леса, то только в удобной одежде, к тому же, я люблю спать в пижаме, желательно на хорошем матрасе, в тепле и уюте, умываться тёплой водой, швабру видела только на картинке, от вида крови становится не по себе, от носорогов держусь подальше, ибо в искусстве они, как и в истории не разбираются, да и к тому же, банально страшно.

– Понятно, – хмыкнул Соболев, окидывая взглядом красивый дом, этакий образец московского стиля и эклектики. – А в дом боярина Игумнова26 как заправский шпик пробирались…

– Ну так, по вашей же вине! Мы ж «умерли» и должно быть всё натурально!

– Тут живут ваши друзья?

– Можно и так сказать… сейчас поверните налево, а через двести метров прямо, тут в это время заторы.

***

Отец рассказывал, что там, на другой Земле ходит множество мифов и легенд об удивительных местах. Атлантида. Шамбала. Лемурия. И даже Гиперборея. Отголоски далёкого прошлого. Там это сказки. А у нас это быль.

Гиперборея – страна, находящаяся за Бореем – северным ветром. Не город, а целая страна. Загадочная и удивительная. Страна, откуда ушли Боги, оставив немыслимые сокровища и знания. Знания, как стать Богом…

– Влада, – отвлёк голос полковника. – Одолжи чарофон? Спасибо, – пара нажатий и отрывистые фразы. – Через четверть часа, у Таганки… полный комплект… угу… да… отбой.

Виртуозно лавируя в потоке машин, полковник за каких-то десять минут выбрался из вечерних заторов. Но всё равно, к месту встречи подъехали на пару минут позже. Тощая фигура у края дороги вызвала у Соболева вздох облегчения, а вот я напряглась. Было что-то не так… интуиция не то, что шептала, она вопила и орала аки пожарная сирена.

– Не останавливайтесь. Уходите в другой ряд, и проезжайте мимо.

– Но…

– Мимо! – зашипела я.

Выругавшись сквозь зубы, Соболев, аккуратно свернул в другую полосу. И остановился в нескольких десятках метров от ждущей нас фигуры.

– Почему?

– Не знаю. Интуиция.

– Влада! Это проверенный человек! Я …

– Смотрите! Он собирается звонить кому-то, и явно не нам. – продемонстрировала молчащий чарофон.

– Да твою ж …

– Поехали, – швырнула чарофон через окно в мусорную урну.

Выбирались из центра города в молчании. Соболев был явно зол. А я, достав оставшийся чарофон, набрала пару сообщений.

– Около той билетной кассы. Снизьте скорость, но не останавливайтесь, – указала на круглое, увешанное афишами строение, открывая окно.

Как только мы поравнялись с будкой, стоящий мужчина вытянул руку с зажатым в ней пухлым вещмешком. Миг, и мешок в моей руке, быстрый взгляд в такие родные и любимые глаза, в которых плескалась тревога. Подмигнула. В ответ кулак прижался к мужской груди.

– Вперёд, – скомандовала полковнику, внимательно следившему за ситуацией.

– Вы близнецы?!

– Да, – начала рыться в мешке.

– Куда едем?

– Покружите по городу, – помахала рукой. – Ну что мне вас учить что ли?

Записка нашлась в одном из кармашков: «Не знаю, куда ты вляпалась в очередной раз, но дело мутное. Твой кабинет опечатан. На квартиру и дачу не суйся. Мы все «в шоке» от того, что ваших тел не нашли. Подозревают всякое. После того как от нас ушли, мама нашла пару занимательных вещиц… «Горюем и страдаем» вдохновенно. Но без перегибов. Всё что просила собрал. Добавил от себя пару пустых чарофонов и наличных.

В последнюю нашу встречу он говорил что-то про Шишов мост. Не знаю, чем это тебе поможет. Береги себя. И возвращайся. Храни тебя Род. Дай силы Перун».

– Двигаемся в сторону Алешино, – сказал я, щелкая пальцами, сжигая записку брата.

– Хорошо. Может поведаете, откуда у вас такие навыки? Много шпионских романов читали?

– Романы…– хмыкнула я. – Лучше уж были бы романы…

– Серьёзно?

– Угу…

– Поделитесь?

– Первый раз нас с братом похитили, когда нам было по четыре года. Няня везла нас на дачу…