Обреченные на сражение. Не принимай покорно

В этот час зэбовский командор Курт Шмидт, чьё сердце билось где-то в горле от напряжения, осторожно погрузился в мутные воды реки. Его форма, созданная в лабораториях Западного блока позволяющим двигаться почти бесшумно. Каждое его движение было выверено и осторожно, словно у хищника, крадущегося к своей цели.

Вокруг него кипела жизнь. Лягушки вели свой вечерний концерт. Их кваканье звучало почти как музыка. Над водой скользили водоплавающие птицы – их клювы методично фильтровали воду, извлекая из неё рачков.

– Стой! Ещё шаг, и я открываю импульс! – прозвучал тихий, но властный окрик русского пограничника. Его силуэт, облачённый в защитный комбинезон с активной системой маскировки, чётко вырисовывался на фоне темнеющего неба.

Шмидт медленно поднял руки. Капли воды стекали по его форме, образуя причудливые узоры, мерцающие в свете восходящей луны. Его сердце колотилось как безумное, но голос прозвучал твёрдо:

– Не стреляйте! Я пришёл с миром! – Он намеренно говорил по-русски, пусть и с заметным акцентом. – У меня информация огромной важности. Речь идёт о жизни миллионов!

В сотнях километров от этой сцены, в Москве, в просторном кабинете, оборудованном новейшими системами связи и защиты от прослушивания, генерал Ермолов склонился над массивным столом из искусственного дерева. Его лицо, освещённое холодным светом энергоэффективных ламп, выражало крайнюю озабоченность. Пальцы нервно постукивали по глянцевой поверхности стола, на которой проецировались последние донесения с границы.

– Товарищ Кузнецов, – голос Ермолова звучал напряжённо, но уверенно. – У нас исключительная ситуация. Перебежчик, боец Западного Корпоративного Блока. Его показания подтверждают наши худшие опасения – зэбовские войска выходят на исходные позиции для масштабного наступления. Начало операции запланировано на утро 22 июня.

В динамике повисла тяжёлая пауза. Когда Кузнецов заговорил, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась затаённая тревога:

– Вы уверены, что это не провокация? Не попытка втянуть нас в преждевременный конфликт?

– Товарищ Кузнецов, – вступил в разговор генерал Соловьёв, его пальцы нервно поглаживали хромированный край стола, – информация подтверждается другими источниками. Наши пограничные сенсоры фиксируют повышенную активность в приграничной зоне. Разведывательные дроны докладывают о массовом передвижении техники.

В это время в Бресте события развивались своим чередом. Городские улицы, освещённые фонарями, пульсировали жизнью. Электрические такси бесшумно скользили по магнитным направляющим, встроенным в современное дорожное покрытие. Их обтекаемые корпуса отражали разноцветные огни рекламных щитов, создавая причудливую игру света и тени.

У величественного здания железнодорожного терминала, где массивные составы на магнитной подушке зависали над платформами, словно исполинские металлические змеи, двое русских офицеров вели неторопливый разговор с кассиром. Старший лейтенант Петров, чья парадная форма была безупречно отглажена, устало вздохнул:

– Неужели совсем никаких билетов? Даже в общий вагон?

Мастер-консультант, немолодая женщина с усталыми глазами, покачала головой:

– Товарищ военный, я же объясняю – сегодня суббота. Все билеты были раскуплены ещё неделю назад. Даже в служебные отсеки мест нет.

В этот момент к платформе, дальше на километр от кассы, величественно подплыл грузовой состав. Его серебристый корпус тихо гудел, левитируя над магнитным полотном. Рабочие в защитных комбинезонах с логотипами железной дороги направились к составу для планового осмотра.

Внезапно из замаскированных отсеков, спрятанных среди грузовых контейнеров, начали бесшумно появляться тёмные фигуры. Диверсанты были одеты в идеально подогнанную русскую военную форму, их движения были отточены до автоматизма. Специальное оружие с глушителями последнего поколения поблёскивало в свете станционных фонарей. Работники станции, не успев даже осознать происходящее, были бесшумно нейтрализованы.

В Кремле Кузнецов стоял у окна своего кабинета, глядя на ночную Москву. Его массивная фигура отбрасывала длинную тень на стену. Город внизу переливался огнями, ничего не подозревая о надвигающейся буре. После долгой паузы он медленно повернулся к собравшимся военачальникам:

– Товарищи, – его голос звучал тяжело, как свинцовые тучи за окном, – если мы ошибёмся, последствия могут быть катастрофическими.

Соловьёв подался вперёд:

– Товарищ Кузнецов, промедление может стоить нам ещё дороже. Необходимо немедленно привести войска в полную боевую готовность.

В 22:00 по всем военным частям начала распространяться срочная директива минобороны России. Текст её был краток, но каждое слово несло в себе тяжесть надвигающейся катастрофы: «В течение 22—23.6.84 г. возможно внезапное нападение зэбовских сил… Приказываю привести все части в полную боевую готовность…»

Но для многих этот приказ уже опоздал. В Бресте диверсионные группы заняли ключевые позиции, их присутствие оставалось незамеченным благодаря идеальной маскировке и безупречной подготовке. На западной границе в ожидании сигнала к наступлению замерли могучие боевые машины Штурмвера, их системы наведения были уже откалиброваны, а экипажи находились в состоянии полной боевой готовности.

В зловещей тишине кремлёвского кабинета часы отбили один удар пополуночи. Древние стены, укреплённые композитной броней, хранили вековые тайны. Москва 2184 года раскинулась за окном необъятным морем неоновых огней, пронзающих тьму подобно северному сиянию.

Главком Кузнецов, его фигура казалась высеченной из камня в холодном свете дисплеев, сидел за своим легендарным дубовым столом. Этот стол, переживший столетия истории, контрастировал с ультрасовременным оборудованием, опутавшим стены паутиной кабелей и мерцающих экранов. Карты приграничных территорий пульсировали тревожным красным светом. Потоки данных стекали по стенам подобно цифровому дождю, отражаясь в задумчивых глазах.

– Товарищ Кузнецов, директива передана во все округа, – голос Ермолова, низкий и хриплый, разрезал густую тишину кабинета. Его лицо, испещрённое шрамами времени и тревог, освещалось призрачным светом мониторов.

Ермолов медленно опустил коммуникатор на стол и достал из шкатулки сигару – настоящую кубинскую. Дым поднимался к потолку причудливыми узорами, словно пытаясь сложиться в картины будущих сражений. В его глазах застыла тревога – он словно предчувствовал, что этой ночью история совершит свой роковой поворот.

В это же время, за тысячи километров от Москвы, природа ещё хранила своё первозданное спокойствие. Река Буг неспешно несла свои воды мимо древних стен Брестской крепости. Деревья шелестели на ночном ветру. Кибернетические птицы, созданные для поддержания хрупкого экологического баланса, выводили свои механические трели, создавая иллюзию спокойствия.

Тишина взорвалась в 03:30. Небо содрогнулось от рёва антигравитационных двигателей, когда армада Западного Корпоративного Блока появилась подобно стае хищных птиц. Их силуэты, покрытые смарт-краской, поглощающей радарные лучи, казались чёрными дырами на фоне звёздного неба. Каждая машина несла в своём чреве смерть и разрушение, готовясь извергнуть их на спящий город.

– Импульс! – команда прозвучала в зашифрованных каналах связи, и первые бомбы начали свой смертоносный полёт к земле.

Брест превратился в преисподнюю. Модифицированный воздух наполнился запахом озона и горящего пластика, а ударные волны от взрывов разбивали вдребезги стёкла. Земля содрогалась под ударами бомб, а небо окрасилось багровым заревом пожаров. Люди выбегали из домов, пытаясь укрыться от этого огненного шторма, их крики тонули в рёве боевых машин и грохоте взрывов.

Капитан Куликов, выскочивший из казармы с активированной боевой экипировкой, увидел, как небо почернело от армады захватчиков. Его голос разнёсся по внутренней связи крепости:

– Всем бойцам занять оборону! Женщин и детей в подземные убежища! Это не учения, товарищи! Это война!

Но самое страшное ждало впереди. Из глубин реки, словно чудовища из древних легенд, начали подниматься они – шагающие мехи «Валькирии». Каждая машина высилась на титановых ногах, подобно механическому исполину. Вода каскадами стекала по их бронированным корпусам, украшенным зловещей символикой Западного Блока. Земля дрожала под каждым их шагом, а гидравлические суставы издавали пугающий механический скрежет.

Российские пограничники, верные присяге, заняли оборонительные позиции. Их автоматические прицелы выискивали цели среди наступающей пехоты противника, чьи костюмы делали их похожими на призраков в предрассветной мгле. Каждый выстрел сопровождался вспышкой плазмы, прорезающей темноту подобно молнии.

Первая контратака русских войск была подобна урагану. Пограничники, движимые яростью и отвагой, бросились в атаку, их усиленные экзоскелеты придавали движениям нечеловеческую мощь. Звон сталкивающейся брони смешивался с боевыми криками, электрические разряды от силовых полей освещали поле боя подобно фейерверкам. На краткий миг казалось, что натиск врага удастся остановить.

Но это была лишь иллюзия. Шагающие «Валькирии» открыли импульс из плазменных орудий, каждый выстрел которых прожигал насквозь бетон и сталь. Лучи смертоносной энергии прорезали предрассветный сумрак, оставляя после себя дымящиеся воронки и расплавленный металл. Вскоре силы ЗЭБ активировали мощные импульсные устройства, которые сожгли всю нейросвязь в крепости, оставив защитников без связи и возможности координировать свои действия. Российские бойцы, вооружённые лёгким оружием, были практически беспомощны против этих механических монстров.

Трагический исход сражения становился всё очевиднее с каждой минутой. Дым от горящих зданий поднимался к небу чёрными столбами, застилая звёзды траурной вуалью. Брест мог пасть.

Москва задыхалась в предрассветных сумерках июньского утра 2184 года. Тяжёлые, свинцово-серые облака смога висели над городом подобно траурному покрывалу, сквозь которое едва пробивались первые робкие лучи восходящего солнца. Древние кремлёвские башни, увенчанные куполами из сверхпрочного углепластика и окутанные мерцающей пеленой защитных, отбрасывали причудливые тени на брусчатку, где столетия назад маршировали солдаты и проезжали кареты царей и генсеков прошлого.

В просторном кабинете Кузнецов а, расположенном в самом сердце Кремля, царила гнетущая тишина. Массивные стены, усиленные армированным композитом и звукопоглощающими материалами, создавали почти абсолютный акустический вакуум, отрезая помещение от какофонии внешнего мира. Старинные напольные часы работы мастеров XIX века – одна из немногих сохранившихся реликвий прошлого – размеренно отсчитывали секунды, их маятник бесшумно рассекал воздух. Циферблат показывал 04:30.

Внезапно бесшумно скользящая дверь из сверхпрочного полимера с тихим пневматическим шипением отъехала в сторону, нарушив торжественное безмолвие. На пороге возник генерал Ермолов – его статная фигура была облачена в военную форму нового образца с интегрированной системой жизнеобеспечения. Датчики, вплетённые в ткань, мерцали тревожным красным светом, выдавая крайнее эмоциональное напряжение своего владельца. Лицо полководца, обычно собранное и невозмутимое, сейчас было мертвенно-бледным, а в стальных глазах читалась плохо скрываемая тревога.

– Товарищ Кузнецов! – голос Ермолова, обычно твёрдый и уверенный, сейчас звучал надтреснуто, словно старая граммофонная пластинка. – Случилось непоправимое! Сухопутные Силы Корпоративного Западного Блока после массированного артиллерийского обстрела перешли государственную границу на Северо-Западном и Западном направлениях!

Собравшиеся в кабинете штабные генералы, военные аналитики и старшие консультанты синхронно вздрогнули. Их парадная униформа, оснащённая множеством тактических дисплеев и датчиков, едва заметно мерцала в полумраке помещения, создавая причудливую игру света и тени. Воздух в кабинете, казалось, сгустился до состояния свинца, а напряжение стало почти осязаемым, его можно было резать ножом.

Кузнецов, облачённый в свой неизменный китель из самовосстанавливающейся смарт-ткани (единственная уступка новым технологиям, которую он себе позволил), медленно поднялся из-за массивного стола красного дерева. Его грузная фигура отбрасывала длинную тень на антикварный паркет, каждая половица которого помнила шаги императоров и полководцев. Шаги вождя были тяжелыми и размеренными, словно удары метронома, отсчитывающего последние минуты мира.

Подойдя к высокому окну, затянутому умной светофильтрующей плёнкой, способной мгновенно затемняться при угрозе снайперского огня, Кузнецов долго всматривался в панораму утренней Москвы. Перед его взором раскинулся город контрастов – древние соборы и палаты соседствовали с исполинскими небоскрёбами из титана и сверхпрочного стекла, чьи шпили терялись в низких токсичных облаках. По улицам бесшумно скользили электромобили на магнитной подушке, а в небе, между башнями, сновали автоматические дроны доставки.

– Только сумасшедший может сейчас начинать войну на два фронта, – произнёс он наконец, не оборачиваясь. Его голос, негромкий и внешне спокойный, был подобен звуку натягивающейся тетивы – в нём слышалась скрытая сила и неумолимая решимость.

Генералы и консультанты застыли подобно статуям. Их биометрические датчики, встроенные в воротники униформы, синхронно фиксировали критические показатели стресса – учащённое сердцебиение, повышенное давление, всплески адреналина. Все взгляды были прикованы к фигуре у окна, все ждали следующих слов человека, державшего в своих руках судьбы миллионов.

– Надо срочно связаться с зэбовским посольством, – распорядился Кузнецов после долгой, мучительной паузы.

Один из старших консультантов, чьи глаза были скрыты за стёклами очков, мерцавших красными индикаторами тревожного протокола, стремительно покинул кабинет. Его шаги гулко отдавались в коридорах, где системы климат-контроля поддерживали идеальную температуру и влажность, а умные стены меняли прозрачность в зависимости от времени суток.

Пронзая пространство широкими шагами, консультант почти столкнулся с запыхавшимся адъютантом, который передал срочное сообщение – прибыл зэбовский посол Шуленбург, требующий немедленной аудиенции. Информация пульсировала красным в углу очков дополненной реальности, словно кровоточащая рана.

Вернувшись в кабинет, консультант встретился с человеком, державшим красный планшет из сверхпрочного композитного материала. Посетитель церемонно поклонился, его движения были отточены и механистичны, словно у андроида:

– Господин консультант, – произнёс он с идеальной артикуляцией дипломата, – мне поручено моим правительством вручить вам официальный меморандум.

Дрожащими руками консультант принял планшет, чья поверхность словно пульсировала зловещим красным светом. На сенсорном экране высветился текст, каждая буква которого, казалось, была высечена в камне: «Канцлер-Прайм решил принять меры к ограждению жизни и безопасности европейской нации. Час назад Силы Западного Корпоративного Блока перешли границы Российской Федерации.»

– Я хочу вам сказать от себя, господин министр, – добавил человек с планшетом, и в его голосе впервые прорезались нотки человеческого волнения, – я считаю решение лидера безумием.

Консультант почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Пальцы до боли стиснули края планшета, костяшки побелели, а встроенные в устройство датчики давления истерично замигали предупреждающими сигналами.

– Это война! – прохрипел он, едва сдерживая клокочущую ярость. Его голос, искажённый эмоциями, больше походил на рык раненого зверя.

За окном восходящее солнце наконец пробило брешь в толще смога, окрасив небо в зловещий кроваво-красный цвет. Лучи преломлялись в окнах кремлёвских башен, создавая причудливую игру света, похожую на сполохи далёких взрывов. Климатические генераторы продолжали свою бесконечную борьбу с загрязнением, выбрасывая в небо столбы очищенного воздуха.

4 глава

Житомир медленно просыпался в предрассветной дымке июньского утра 2184 года. Небо, затянутое низкими свинцовыми облаками, казалось особенно тяжёлым, словно само мироздание предчувствовало надвигающуюся бурю. Деревья тихо шелестели своей листвой. Их серебристые ветви мерцали в первых лучах восходящего солнца, создавая причудливую игру света и тени на улицах спящего города.

Массивное здание штаба 8-го механизированного корпуса сил Российской Федерации вздымалось к небу подобно исполинскому монументу славы. Его титановые стены, усиленные композитной броней и пронизанные сетью климатических регуляторов, отражали робкие солнечные лучи, создавая вокруг здания призрачный ореол. Автоматизированные системы безопасности бесшумно сканировали периметр, пока город ещё спал, не подозревая о грядущих переменах.

Майор Петров, кадровый офицер с безупречной выправкой, буквально влетел в главный вестибюль здания. Его тяжёлые форменные ботинки с магнитными подошвами – последняя разработка военных инженеров – гулко отбивали ритм по металлическому полу, создавая тревожное эхо в пустых коридорах. Встроенные в подошвы гравитационные компенсаторы едва справлялись с бешеным темпом его движения.

Дежурный офицер, младший лейтенант Сорокин, только успел поднять голову от мерцающего голубоватым светом экрана мониторинга, как Петров уже исчез в глубине здания. Его силуэт растворился в матовом свете автоматических ламп, реагирующих на движение.

– Войдите, – раздался мелодичный женский голос из встроенного динамика, после того как Петров трижды коснулся сенсорной панели возле двери квартиры командира корпуса.

Екатерина Васильевна, супруга генерал-майора Волкова, встретила его в просторном холле. Её точёное лицо, сохранившее природную красоту, выражало тревогу. В глазах читался немой вопрос, который она боялась произнести вслух.

– Товарищ генерал срочно нужен, – выпалил Петров, пытаясь восстановить дыхание. Воздух с шумом вырывался из его груди, формируя небольшие облачка пара в прохладном воздухе помещения. – Критическая криптограмма из штаба армии. Высший уровень секретности.

Прошло не более минуты, прежде чем в спальне зажегся приглушённый свет, создавая мягкие тени на стенах, отделанных звукопоглощающими панелями. Волков, словно и не спал вовсе, уже сидел на краю кровати. Его рука, не дрогнув, приняла защищённый планшет, экран которого мягко пульсировал красным – знак наивысшего приоритета сообщения.

Текст сообщения был лаконичен до безжалостности: «Командиру 8 мех корпуса генерал-майору Волкову – вскрыть секретный оперативный пакет. Генерал Попов.» Каждая буква, казалось, пульсировала зловещим предзнаменованием.

– Константин… – Екатерина Васильевна приблизилась к мужу, её глаза заблестели в полумраке комнаты, как драгоценные камни. – Неужели случилось то, о чём мы все думали, но боялись произнести вслух?

– Война, – произнёс Волков тихо, но в этом слове прозвучала такая уверенность, что сомнений не осталось. Его пальцы методично застёгивали воротник парадного мундира, каждое движение было отточено годами службы.

Спустя двадцать минут просторный штабной кабинет генерала наполнился офицерами. Их лица, освещённые мягким светом встроенных в стены панелей, выражали тревогу и решимость. Массивный стол из искусственного дерева, инкрустированный сенсорными панелями и коммуникационными модулями, тускло светился в полумраке, отбрасывая причудливые тени на стены.

Закодированный криптоном планшет лежал в центре стола, словно молчаливый вестник грядущей катастрофы. Его корпус, выполненный из сверхпрочного композита, поблескивал в свете ламп.

– Согласно действующей инструкции, товарищ генерал, – осторожно начал начальник штаба, полковник Морозов, его пальцы нервно поглаживали кромку кителя, – пакет можно вскрыть только по прямому распоряжению председателя сов министра или минобороны. Это незыблемое правило…

– Связи нет, – резко оборвал его Волков, его глаз вспыхнул тревожным взглядом, отражаясь в полированной поверхности стола. – Все квантовые каналы молчат. Ни Москва, ни Киев не выходят на связь уже больше часа. Это не сбой – это начало.

Тяжёлый удар генеральского ботинка по полу заставил вздрогнуть не только присутствующих, но и системы отображения тактической обстановки на стенах. Карты местности на мгновение исказились, словно по их поверхности прошла рябь.

– Я беру всю ответственность на себя, – процедил Волков, его голос, усиленный акустической системой кабинета, звучал подобно раскатам грома. – Историю не интересуют наши колебания. Немедленно привести корпус в полную боевую готовность. Направление движения – Ровно-Луцк-Ковель.

Офицеры замерли. В наступившей тишине было слышно лишь тихое гудение систем жизнеобеспечения и мерное тиканье старинных механических часов – единственной аналоговой вещи в кабинете, реликвии, доставшейся генералу от деда.

Колонна лёгких офицерских машин скользила по пустынным улицам Житомира. Их обтекаемые корпуса, покрытые адаптивной камуфляжной краской, отражали предрассветное небо, делая технику похожей на призрачные тени. Городские системы освещения автоматически приглушали свет при приближении военной техники, создавая идеальные условия для скрытного передвижения.

Подземные склады, замаскированные под промышленный комплекс по переработке атмосферных загрязнений, встретили их молчаливой громадой титановых ворот. Часовой в экзокостюме последней модели КЗ-23 «Витязь» величественно возвышался над входом. Его броня, усиленная керамическими пластинами и активной защитой, поблескивала в свете восходящего солнца. Импульсная винтовка ИВ-7 казалась игрушкой в его массивных руках.

– Стой! Кто идёт? – раздался усиленный динамиками голос часового, эхом отразившийся от стен близлежащих зданий. Автоматические турели, замаскированные под элементы архитектуры, синхронно повернулись, следуя за его движением. Их стволы, способные выпускать тысячу игольчатых снарядов в минуту, угрожающе поблескивали.

– Начальник гарнизона, генерал-майор Волков! – голос генерала прозвучал как удар хлыста в предрассветной тишине.

Волков шагнул вперёд.

– Снять пост! – приказал он, и в его голосе звучала такая уверенность, что часовой невольно опустил оружие. – Это война, солдат. И каждая секунда на счету.

Турели, повинуясь команде часового, медленно развернулись к небу, их сервоприводы издали протяжный вздох. Воздух наполнился озоном – десятки лазерных резаков взламывали механические замки, не поддающиеся электронному взлому. Пальцы техников, затянутые в тактические перчатки с усилителями, летали над портативными декодерами, пытаясь обойти системы защиты.

Искры веером разлетались в предрассветных сумерках, когда резали петли бронированных дверей. Каждый разряд плазменного резака освещал лица солдат призрачным голубоватым светом, превращая их в подобие древних воинов у костра перед решающей битвой.

Начальник складов, майор Семёнов, выбежал из своего кабинета, на ходу застёгивая китель. Его лицо, бледное как смерть, покрылось испариной, а руки, сжимающие электронный планшет, заметно дрожали.

– Вы ответите за это беззаконие! – кричал он, размахивая устройством перед лицом Волкова. – Без прямого разрешения Москвы… Это… Это государственное преступление!

– Арестовать, – спокойно скомандовал Волков, даже не повернув головы. – На десять суток. За оскорбление старшего по званию в боевой обстановке.

Два бойца комендантского взвода тут же материализовались рядом с майором, аккуратно, но твёрдо взяв его под руки. Их лица под защитными забралами были непроницаемы, движения – отточены до автоматизма.

Первые лучи солнца окрасили небо в кроваво-красный цвет, когда колонна боевых машин начала выползать из подземных ангаров. Их броня, покрытая активным камуфляжем, переливалась всеми оттенками рассвета. Двигатели урчали как сотни хищных зверей, готовых к прыжку.

Екатерина Васильевна стояла у панорамного окна их квартиры, глядя вслед уходящей технике. Её пальцы нервно теребили старинный кулон. Внутри хранилась настоящая, бумажная фотография их свадьбы – бесценная реликвия ушедшей эпохи. Слёзы катились по её щекам, оставляя влажные дорожки, которые тут же высушивал кондиционированный воздух.

А где-то далеко, за горизонтом, уже поднимались в небо следующие вражеские машины, неся на своих крыльях смерть и разрушение.

22 июня 2184 года, Москва купалась в лучах летнего солнца, которое, пробиваясь сквозь очищенные атмосферными фильтрами слои воздуха, создавало удивительное зрелище – миллионы крошечных световых частиц танцевали в пространстве между величественными зданиями столицы Российской Федерации. Многоуровневые улицы, словно живые артерии гигантского урбанистического организма, пульсировали в едином ритме с дыханием города. Бесшумные электрические такси грациозно лавировали между исполинскими строениями из черного углепластика и серебристого армированного композита, чьи фасады отражали солнечный свет, создавая причудливую игру теней и бликов.