Мальтийский рыцарь

Ева Арк

Мальтийский рыцарь

Часть I

Мечты Камиллы (1558 – 1559)

Глава 1

Мечты Камиллы

Благодаря недавним дождям Сена в окрестностях Берси, пригорода Парижа, снова стала широка и полноводна. Но в августовскую жару вся мелкая фауна попряталась в заросли. Лишь после полудня подул лёгкий ветерок, не принёсший облегчения. Поэтому плеск речной волны и звук уключин вызвал любопытство у белки, угнездившейся в дупле одиноко стоящего дуба. Высунув мордочку, она чёрными глазками-бусинами проводила плывущую лодку и снова спряталась в дупло. Тем не менее, людей, сидевших в лодке, жара, казалось, нисколько не смущала. Девочка лет тринадцати в широкополой соломенной шляпе рассеянно озирала пустынные берега, в то время как два мальчугана, усердно пыхтя, работали вёслами. Неожиданно блондиночка заметила:

– Вот уже Венсенский лес. Пора возвращаться, Роже. Боюсь, меня хватятся.

– Как прикажете, мадемуазель, – почтительно ответил старший из подростков.

Затем он обратился к своему спутнику:

– Жером! Ты слышал, что сказала мадемуазель Камилла? Давай, поворачивай!

Мальчик, словно только дожидаясь его приказа, поспешно утёр пятернёй струившийся по лбу пот и вместе с братом принялся разворачивать лодку. Некоторое время все молчали, пока Камилла вдруг не спросила:

– О чём ты мечтаешь, Роже? Наверно, хочешь стать управляющим, как твой дед?

– Нет, мадемуазель, – не задумываясь, ответил Роже, который был года на два-три старше Камиллы. – Я хочу стать солдатом.

– Почему?

– У солдата всегда есть монета в кошельке. И он никому не подчиняется, кроме своего командира.

– А ты, Жером?

В отличие от брата, двенадцатилетний Жером задумался, после чего рассудительно произнёс:

– Я хочу стать монахом, мадемуазель. Потому что в монастыре, кроме постных дней, каждый день дают фунт говядины и пинту пива или вина.

Отвернувшись от своих спутников, Камилла некоторое время молча смотрела вперёд, а потом вдруг заявила:

– А я мечтаю стать Орлеанской девственницей!

Братья переглянулись, после чего Роже, сплюнув в воду, глубокомысленно изрёк:

– Я думаю, Париж – лучше Орлеана. Хотя девственниц здесь и вправду мало…

– Мадемуазель Камилла имела в виду святую Жанну, – поправил его Жером.

– Ну и какие чудеса совершила эта святая? – недоверчиво поинтересовался Роже.

– Спасла Францию! – ответила ему вместо брата Камилла.

Тем временем лодка, подталкиваемая течением, быстро неслась вперёд и вскоре уже причаливала к берегу. В этот момент там появилась какая-то женщина.

– Вот и Марион!

Роже протянул руку, чтобы помочь Камилле выбраться из лодки, но она, подхватив свои юбки, легко перепрыгнула через борт и, не оглядываясь, пошла навстречу своей няньке. Именно Марион, уроженка Лотарингии, рассказала девушке о подвиге Орлеанской девы, потому что в её краях сих пор хранили память о том, как Жанна д’Арк приезжала к герцогу Рене просить помощи против англичан.

– Что случилось, Марион? Матушка хватилась меня? – поинтересовалась Камилла.

– Ваш батюшка приехал, мадемуазель! – выпалила женщина.

И затем уже более степенно добавила:

– Господин де Нери захотел увидеть своих детей, и хозяйка послала меня за Вами.

Взвизгнув, Камилла бросилась на шею своей няньке и расцеловала её в обе щёки:

– Ах, какое счастье! Наконец-то отец вернулся!

Подняв шляпу с земли, Марион поспешила следом за девушкой.

Во дворе Камилла увидела слуг, разгружавших повозки. Руководил ими пожилой турок с кривым ятаганом на поясе, который был личным камердинером банкира де Нери.

– Рада тебя видеть, Хасан! – воскликнула девушка.

– Ас-саляму алейкум, ханым, – тот усмехнулся в усы.

– А где отец?

– Хозяин пошёл к ханым Сапель…

Кивнув турку, Камилла поднялась на второй этаж, где располагались женские комнаты. При входе в спальню матери она оправила юбку и пригладила волосы, но сцена, открывшаяся там её глазам, была отнюдь не для глаз юной девицы: её родители страстно целовались, не замечая ничего вокруг. Первым порывом Камиллы было на цыпочках выйти из спальни. Тем не менее, Изабель, по-видимому, что-то почувствовала и слегка отстранилась от мужа.

– Что случилось, дорогая? – поинтересовался банкир.

После чего обернулся и, нимало не смутившись, весело произнёс:

– А вот и моя младшенькая!

Камилла любила мать, брата и сестру, но отца она просто обожала. И знала, что тоже была его любимицей. Широко раскрыв свои объятия, Анджело прижал её к груди, а потом неожиданно приподнял и слегка покружил – как в детстве.

– Ты стала уже совсем взрослая, дочь моя! – ласково добавил он, поставив Камиллу на пол.

– Да, нашим дочерям уже пора подыскивать женихов, – поддакнула Изабель.

– Рано им ещё думать о женихах, – возразил банкир.

– Дай тебе волю, так Лоренца и Камилла останутся старыми девами!

Тем не менее, свои слова Изабель сопроводила обворожительной улыбкой, и Камилла поняла, что её мать была безумно рада видеть супруга, который год назад отправился на Сиенскую войну.

– Тогда нужно подумать о жене для Ипполито, – продолжила она спустя мгновение. – Ведь нашему сыну уже скоро девятнадцать!

– Если помнишь, я женился на тебе в двадцать шесть.

Не успела Изабель ничего ответить, как Анджело вдруг добавил:

– Кстати, совсем забыл! Со мной приехал мой племянник Оттавио де Нери. После гибели моего брата Бернардо он остался круглым сиротой, потому я пригласил его погостить у нас.

– Где же твой племянник?

– Я приказал управляющему позаботиться о нём, а сам отправился прямо к тебе, даже не переодевшись с дороги.

– Ничего, скоро обед, вот тогда ты и представишь мне его.

В этот момент в спальню вошла старшая сестра Камиллы.

– А где твой брат, Лоренца?

– Ипполито куда-то отлучился, матушка.

– Странно, мадемуазель д’Эворт тоже не могут найти…

Заметив, что его супруга нахмурилась, Анджело поспешно сказал:

– Посмотрите, какие подарки я привёз вам!

Изабель и Лоренца тотчас, забыв обо всём, приблизились к сундуку, который Анджело открыл собственным ключом. Что же касается Камиллы, то, воспользовавшись этим, она потихоньку выскользнула из спальни со словами: «Я поищу брата!»

Загородный дом Нери в Берси имел два этажа, не говоря уже про хозяйственные пристройки. Однако Камилла направилась прямо в сад. На первый взгляд, помимо мраморных статуй, белевших в специально устроенных для них стенных нишах, там никого не было. Ступая по центральной аллее, девушка вглядывалась вглубь экседр, увитых зелёным плющом. Лишь в конце сада, за живой изгородью, девушка обнаружила своего брата, наблюдавшего за рыбками в садке. В этом занятии не было бы ничего предосудительного, если бы рука юноши не покоилась на талии двадцатилетней Шарлотты д’Эворт, подруги Лоренцы, склонившей голову ему на плечо. При виде Камиллы девушка смутилась, а Ипполито недовольно спросил:

– Что тебе нужно, сестрица?

– Матушка разыскивает тебя, братец…

– А что понадобилось от меня матушке?

– Наш отец вернулся из Италии!

Нехотя оторвавшись от Шарлотты, брат Камиллы поспешил к выходу из сада. Таким образом, девушки остались одни. Следует заметить, что познакомились они в замке Саше, принадлежавшем графине де Оре, тётке Камиллы. Шарлотта жила у неё на правах компаньонки, в то время как члены семейства Нери всегда были в Саше желанными гостями. Месяц назад графиня умерла и тогда мать Камиллы пригласила девушку с братом на лето в Берси. Однако, хотя Камилла не имела ничего против Шарлотты, она не могла понять, что нашёл в ней Ипполито. Ведь та не блистала красотой, и, вдобавок, не могла похвастаться богатым приданым ввиду того, что её отец владел всего лишь одним поместьем в Шампани и был обременён большой семьёй.

Камилла хотела было последовать за братом, но Шарлотта остановила её:

– Мадемуазель де Нери!

– Надеюсь, Вы не подумали ничего дурного? – смущённо добавила она затем.

– Нет, мадемуазель д’Эворт! – серьёзно ответила Камилла. – И поэтому никому ничего не скажу!

Шарлотта облегчённо вздохнула:

– Конечно, я не должна была оставаться с Вашим братом наедине, но Ваша сестра куда-то отлучилась…

– Вы со мной? – после паузы поинтересовалась Камилла. – Отец наверняка будет рад видеть Вас.

– Но, возможно, господину де Нери сейчас хочется побыть со своей семьёй?

– Вы ведь тоже нам не чужая! Ведь Ваша матушка – родная дочь моего дяди, барона де Монбара…

– Внебрачная, – тихо произнесла Шарлотта.

– Не имеет значения, раз мой дядя признал её! Следовательно, мы можем называть друг друга кузинами.

– Вы – добрая девушка, мадемуазель де Нери.

– Нет, добрая у нас – Булочка.

– А где Ваш брат? – затем снова спросила Камилла.

– Гийом, наверно, у себя.

– Его тоже нужно позвать!

Банкир де Нери сидел в гостиной и рассказывал об осаде Сиены своим домочадцам и гостям. Среди последних Камилла заметила бледного рыжеволосого юношу лет семнадцати. Как оказалось, это был её кузен Оттавио де Нери. В сравнении со стоявшим рядом смазливым Гийомом д’Эвортом он показался девушке довольно невзрачным молодым человеком. Сдержанно поклонившись своему новоявленному родственнику, Камилла поспешила занять своё место рядом с сестрой.

Тем временем Анджело возобновил свой рассказ, прерванный появлением девушек.

Независимость Сиены, по словам банкира, давно вызывала недовольство императора Карла V, поскольку она стала убежищем для всех тех, кому удалось спасти от папской виселицы и испанской плахи. В 1552 году сиенцы, заручившись поддержкой короля Франции, восстали и изгнали испанцев, несмотря на подкрепление, которое прислал последним их союзник Козимо Медичи, герцог Флоренции. Узнав о том, что французские войска возглавил его смертельный враг маршал Пьеро Строцци, Козимо объявил войну Сиене. В свой черёд, Строцци привлёк на свою сторону флорентийских республиканцев, которые бежали из-за преследований герцога. К последним решил присоединиться и Бернардо де Нери, брат Анджело, который не забыл о своих корнях. Сначала события развивались в пользу сиенцев, которые совершили несколько набегов на Ареццо, пригород Флоренции. Но в 1555 году они потерпели сокрушительное поражение: пять тысяч трупов французов, немецких наёмников и сиенцев остались лежать на берегах реки Кьяны.

– Когда испанцы осадили Сиену, то объявили, что предадут смерти любого, кто покинет город, – взволнованно повествовал отец Камиллы. – Леса на берегах Трессы сгибались от множества трупов, за что их прозывали «фруктовым садом императора». Сиенцы начали употреблять в пищу кошек, мышей, крыс и траву, росшую на крепостных валах. Всё больше лишних ртов, в первую очередь, женщин и детей, изгонялось из города на верную смерть. Последние надежды жителей были связаны с Пресвятой Девой, считавшейся покровительницей Сиены, но торжественные процессии, богослужения и молебны не помогли и, в конце концов, мужество покинуло даже самых храбрых…

В то время как Камилла представляла себя на стенах Сиены с белым знаменем в руках, как у Жанны д’Арк, её брат взволнованно спросил:

– А где был маршал Строцци, отец? Почему он не пришёл на помощь сиенцам?

– Увы, король Генрих вовремя не прислал ему подкрепления и мессир Пьеро ничего не смог поделать. Сиена сдалась на милость императора, но французы сохранили свою власть над Монтальчино. Поэтому, когда Строцци отозвали, Бернардо остался, чтобы продолжить борьбу за республику.

– Получив известие, что мой брат тяжело ранен, я немедленно отправился к нему, – после паузы продолжил Анджело. – Бернардо умер у меня на руках. Перед смертью он взял с меня клятву, что я позабочусь об Оттавио. К сожалению, за время отсутствия Бернардо на Сиенской войне его дела пришли в упадок, поэтому пришлось продать его контору и дом в Риме, чтобы оплатить долги. Однако оставшейся суммы, я думаю, Оттавио хватит на то, чтобы начать новое дело. А пока он поживёт у нас.

– Значит, скоро будет заключён мир с испанцами? – после паузы поинтересовалась Изабель.

Её супруг вздохнул:

– Не знаю, дорогая. Генрих II отозвал свои войска из Италии. Поэтому вся надежда только на королеву…

– Королева очень горевала, когда её кузен Строцци погиб при осаде Тионвиля, – сообщила Изабель. – С ним был мой племянник, нынешний граф де Оре, но, слава Творцу, он отделался только ранением.

– Надеюсь, граф де Оре успел на похороны своей матери?

– Нет. Он был ранен двенадцатого июня, а моя сестра умерла тринадцатого. Поэтому ни её сын, ни близнецы не приехали.

Банкир повернулся к Шарлотте:

– Надеюсь, графиня не слишком мучилась?

– Нет, сударь, – после паузы ответила девушка. – Всё произошло в течение нескольких дней. Внезапно у моей благодетельницы открылась горячка, но она успела исповедаться. С самого начала болезни я отправила известие графу, её сыну, а потом вызвала в Саше своего отца и брата, а также госпожу де Нери.

– Господин д’Эворт очень помог с похоронами, – подтвердила мать Камиллы. – Моя любимая сестра временно упокоилась в часовне Саше, которую сама и построила. А потом, когда вернулся мой племянник, её останки перевезли в Оре и захоронили в семейном склепе рядом с мужем.

– А ведь прошёл всего лишь год после его гибели при Сен-Кантене.

– Я думаю, именно смерть мужа подкосила Луизу. Вдобавок, она переживала за сына и близнецов, потому что редко видела их с начала последней Итальянской войны. Старший её внук отправился воевать вместе с отцом, а от младшего вот уже год не было никаких известий с Мальты.

– Может, Вы ещё расскажете что-нибудь о последних днях жизни графини де Оре, мадемуазель д’Эворт? – снова спросил банкир.

– Госпожа графиня действительно места себе не находила в последнее время, хотя старалась и не показывать этого. Особенно она беспокоилась о внуках, которых воспитывала чуть ли не с самого рождения.

– Сестра мне говорила, что её последними словами было: «Бедный Ноэль!» – вдруг неожиданно брякнул Гийом д’Эворт.

После этих слов взоры всех присутствующие сразу же обратились на брата Шарлотты. Однако, судя по самодовольному виду последнего, тому льстило всеобщее внимание. Шарлотта же, наоборот, смутилась:

– Гийом, я ведь просила тебя!

В ответ её брат пожал плечами:

– Но разве госпожа де Нери не должна знать об этом?

– В самом деле, – Изабель слегка нахмурилась. – Объяснитесь же, мадемуазель д’Эворт! Что Вы скрываете от меня?

Лицо Шарлотты пошло красными пятнами:

– Поверьте, сударыня, мне нечего скрывать. У госпожи графини был сильный жар и она бредила.

– А мне ты сказала, что её очень беспокоило решение графа передать титул барона де Лорьяна старшему сыну, – продолжал гнуть свою линию Гийом.

Изабель посмотрела на мужа. В ответ тот пожал плечами:

– Насколько мне известно, когда за воинские заслуги король Генрих II даровал Артуру де Оре титул графа, тот, в свой черёд, передал единственному сыну во владение баронство Лорьян. Поэтому, став после гибели отца графом, Луи де Оре нисколько не нарушил традицию, решив передать старшему из близнецов Лорьян, тем более, что младший захотел стать мальтийским рыцарем.

– Так как Ваша сестра молчит, может быть, Вы объясните, в чём тут дело, господин д’Эворт? – после паузы снова обратилась к молодому человеку Изабель.

Глаза Гийома забегали:

– Но тут действительно нет никакой тайны, сударыня. Как я слышал, последний из Лорьянов погиб, не оставив после себя потомства. А все его земли и богатства унаследовал ближайший родственник, покойный граф де Оре. Однако графиня, его супруга, вероятно, считала, что барон де Лорьян был проклят, поэтому она опасалась, как бы это проклятие не нанесло вред её семье…

Затаив дыхание, Камилла перевела взгляд на свою мать, так как ей было интересно, что та ответит Гийому. Ведь Изабель обычно избегала разговоров о своём первом муже, бароне де Лорьяне. Что наводило её младшую дочь на мысль о какой-то тайне, связанной с его гибелью. Неожиданно сестра так крепко сжала её руку, что Камилла едва не вскрикнула. Лоренца же прошептала ей на ухо:

– Этот д’Эворт просто несносен! Как он мог такое сказать?

– А раньше ты считала его приятным молодым человеком, – не удержалась от язвительного замечания Камилла.

Однако тут её внимание снова привлёк нервный смех Изабель.

– Что с тобой, дорогая? – банкир осторожно взял жену за руку.

– Ничего, – мать Камиллы, наконец, справилась со своей истерикой.

– Боюсь, Вы неправильно истолковали последние слова моей сестры, господин д’Эворт, – продолжала она уже более спокойным тоном. – Незадолго до своей смерти графиня де Оре прислала мне письмо, в котором рассказала о своём сне: будто её старшего внука ждёт ужасная гибель. Однако, к счастью, не все сны сбываются!

После слов жены банкир поднялся с места:

– Я хочу объявить одну новость: дела требуют моего присутствия в Париже, поэтому завтра мы покинем Берси.

– Вы что-то хотите сказать, мадемуазель д’Эворт? – добавил он уже другим тоном.

– Да, сударь. Если Вы переезжаете в Париж, то, вероятно, нам с братом следует вернуться к родителям.

Анджело переглянулся с женой:

– А я хотел пригласить вас поехать с нами.

– Но, возможно, госпоже де Нери будет неприятно наше присутствие, – пробормотала Шарлотта.

– Вовсе нет, – после паузы ответила Изабель. – Моя сестра очень хорошо отзывалась о Вас, мадемуазель д’Эворт. Что же касается Вашего брата, то мой сын уже успел настолько проникнуться к нему дружескими чувствами, что ещё раньше попросил меня пригласить вас обоих в Париж.

Камилла же подумала, что для её семьи было бы лучше, если бы д’Эворты вернулись в Шампань. Но так как её мнения никто не спрашивал, девушка отправилась вместе с сестрой собирать вещи.

Глава 2

Разговор с отцом

– Ловите эту проклятую еретичку! – разъярённый булочник погнался было за Марион, но та столкнула его в сточную канаву и, прихрамывая, побежала по улице Сен-Жак, в конце которой её поджидала Камилла, успевшая первой сбежать от королевских гвардейцев.

О собрании протестантов девушка узнала от Марион. В кальвинизм няньку Камиллы обратил её муж, сапожник, которого по приговору суда сожгли как еретика. Так как банкир де Нери долгое время пользовался его услугами, то предложил Марион стать нянькой его детей. Анджело ценил людей за их дела, а не за религиозные убеждения. Изабель же не перечила супругу, хотя и строго следила за тем, чтобы их дети посещали мессу. Что же касается Камиллы, то её на улицу Сен-Жак, где 5 сентября 1558 года состоялась протестантская проповедь, привело любопытство. Однако вскоре появились гвардейцы, которые начали арестовывать всех подряд. Им помогали добровольцы из толпы зевак.

Не успела Марион догнать Камиллу, как из-за угла показались два всадника. При виде них булочник, которого вытащили из канавы подмастерья, завопил во всю глотку:

– Хватайте этих мерзавок, благородные господа! Они сбежали от гвардейцев!

– Что ты так орёшь, любезный? – осведомился молодой шатен, который, тем не менее, натянул поводья.

А его спутник постарше, с рыжими волосами, насешливо добавил:

– Неужто эти шлюхи обокрали тебя?

– Хуже, сударь, – булочник поспешно стащил с головы колпак и поклонился. – Эти женщины – ярые кальвинистки и заслуживают суда Огненной палаты.

Камилла огляделась по сторонам: большинство участников проповеди увели в тюрьму, а остальные сбежали, только она сама замешкалась из-за Марион. Булочник же, с одежды которого ручьями стекала вода, теперь маячил посредине узкой улицы вместе с подмастерьями. А с другой стороны путь преграждали лошади дворян, появившихся неизвестно откуда.

– Ну, кто чего заслуживает, известно только Богу, – между тем философски изрёк шатен. – Поэтому, голубчик, советую отпустить этих женщин с миром.

– Вы согласны со мной, кузен? – добавил он, повернувшись к своему спутнику.

– Что касается старухи, то пусть проваливает, – кивнул тот. – А вот другая явно моложе. Любопытно взглянуть на её лицо!

После этих слов рыжеволосый неожиданно вытащил шпагу и её кончиком поддел чепчик Камиллы, который при выходе из дома она натянула до самых бровей, чтобы не быть узнанной. Светлые волосы девушки тотчас же рассыпались по плечам и обидчик Камиллы восторженно присвистнул:

– Я знаю неподалёку одно местечко, где мы славно развлечёмся с ней!

В свой черёд, бросив взгляд на девушку, шатен нахмурился:

– Оставьте её в покое, кузен! Нам нужно ехать в Турнель!

– Если хотите, езжайте сами, кузен. А я задержусь на час-другой…

В этот момент Марион попыталась было загородить собой Камиллу, однако рыжеволосый тотчас приставил острие шпаги к её груди:

– Тебе же было сказано: проваливай, ведьма! Иначе я намотаю твои кальвинистские кишки прямо на свой клинок!

Сердце Камиллы сжалось в нехорошем предчувствии: наглый дворянчик, по-видимому, принял её за девицу лёгкого поведения. Однако, назвав ему своё имя, она опозорит не только себя, но и свою семью. Недолго думая, девушка вложила два пальца в рот, как учил её Роже, и залихватски свистнула. Лошадь её обидчика тотчас взвилась на дыбы и сбросила своего седока на землю. Схватив за руку свою няньку, Камилла ринулась в образовавшийся проход. Выбежав на набережную, она не выдержала и оглянулась: шатен спрыгнул с коня и склонился над своим спутником, который, судя по доносившимся ей вслед проклятиям, был ещё жив. К счастью, возле моста беглянок ждал с лошадью младший конюх банкира де Нери.

Оказавшись на правом берегу Сены, они свернули на улицу Розье и вскоре увидели позолоченный флюгер на башенке дома Нери. Этот особняк, который в квартале Маре называли: «Дом Льва» из-за выбитого над галереей грифона, достался банкиру от отца, флорентийца, переехавшего во Францию. Все три брата Нери родились в Париже. Но если старшие, Франческо и Бернардо, получив свою долю наследства, вернулись на родину предков, то младший, Анджело, продолжил отцовское дело. Кроме конторы в Париже, отцу Камиллы принадлежали банки в Брюгге и Монпелье. Ещё он занимался морской торговлей и перевозками, обменом денег, ростовщичеством и кредитованием знатных вельмож, продавал сукно, шёлк и драгоценные камни, а также поставлял королевскому двору и армии оружие, амуницию и лошадей. Наряду с парижским особняком он владел ещё загородным домом в Берси, виноградниками и конюшнями, имел долю в производстве сукна и эксплуатации гипсовых рудников в окрестностях Парижа. И, таким образом, составил себе значительное состояние.

Жилище банкира включало в себя старое здание из розового туфа и новую белую пристройку с башней, внутри которой находились внутренняя лестница и оружейная комната на самом верху. Под старой постройкой с улицы была галерея, где торговали сукном и другими тканями. С другой стороны галереи располагалась лавка и столовая, а внизу в полуподвальных помещениях – кухня, комната для мытья и погреба с припасами. Винтовая лестница между залом и лавкой вела в комнаты хозяина и выше, где жил его единственный сын. А на чердаке спали приказчики и слуги. Во внутреннем же дворе был разбит сад. Что же касается нового двухэтажного здания, то там находились женские комнаты, а под ними – часовня, библиотека, приёмная и комната для занятий с учителями. Ворота центральной башни вели в хозяйственный двор, где можно было видеть различные чуланы для дров и инструментов, сараи с сеном и зерном, стойла для вьючных животных и т.д. Комнаты в доме украшали картины, скульптуры, ковры, дорогая мебель, музыкальные инструменты, красивая посуда и прочие ценные предметы, привезённые из других стран. Домочадцев банкира обслуживал многочисленный штат слуг, живших здесь целыми семьями. Среди мужской прислуги особыми привилегиями пользовались дворецкий, камердинер банкира и дядька (слуга его сына), а среди женской – главная горничная хозяйки и нянька. Последний список до недавнего времени возглавляла покойная компаньонка жены банкира. Однако теперь её место негласно заняла Шарлотта.

Дрожащими руками Марион отперла заднюю дверь в стене, окружавшей хозяйственный двор. К счастью, рано утром банкир де Нери уехал с молодыми людьми на охоту, а его супруга отправилась в гости к соседке. Слуг тоже не было видно. Сбросив с себя накидку, девушка отдала её няньке и направилась к новому зданию.

Теперь оставалось только незаметно пробраться к себе на второй этаж. Но тут в коридор из покоев Изабель вышла Шарлотта. Некоторое мгновение девушки молча смотрели друг другу в глаза, а потом Камилла, приложив палец к губам, проскользнула в свою спальню, которую делила с сестрой. Там стояла широкая кровать, снабжённая ореховыми колонками, пологом и богато украшенным резьбой изголовьем.