Гралия. Том 1

– Куда?! Там же мороз, да и ночь настала, а мы в лесу! Да и к тому же мы капканы вокруг расставили, спьяну в них сами угодить можем!

– Капканы найдем, не боись, вы же костры вокруг разожгли, разглядим как-нибудь! Если тут недалеко, то дойдем до девок, боги уж не оставят. Или ты испугался? Волков что ли боишься?

Мстив, подогреваемый хмельным, вскочил со своего места и сверкнул недобрым взглядом, смотря на гральца.

– Я ничего не боюсь! Вставай! Пошли! И, к слову, это тебе следует бояться, страшен не мороз или стая волков, а Велтор.

– Не пугай меня вашим идолом-медведем!

– Он не мой, а велторан, они подчиняются нашему королю, они его данники, боги у нас разные. И я тебя не пугаю, а предупреждаю. Да, Велтор не медведь, а нечто иное, хотя и похож на бурого. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Да, да…

Верлас отмахнулся от предупреждений замнитурца. Он не ожидал, что у него так быстро получится взять паренька на слабо, поэтому медлить не стал и, ловя удачу за хвост, без промедлений встал и направился к двери.

– Вот это я понимаю, вот это правильное решение, – одеваясь, подбадривал Мстива наемник.

– Мы мигом дойдем. Тут и тропка нахожена, по ней охотники возвращались.

Уже берясь за ручку двери, Верлас неожиданно остановился и, подняв палец правой руки, сказал:

– Постой!

Он быстро вернулся к столу и взял с собой неоткупоренный кувшин с горькой настойкой, четыре бокала, а из своего походного мешка извлек небольшой кулек, положил все это в корзину, стоящую у стола, после чего вернулся к двери.

– Это зачем? – спросил Мстив, указывая на корзину.

– Глупый ты, молодой! Мы куда идем? К девушкам!

– И что?

– А то, на дворе ночь, зима. Кто тебе, замершему, будет рад. А тут хмельное и сладкое на заедку, – Верлас достал кулек и извлек из него завернутые в блестящую обертку конфеты, – понял?!

– Ну, ты и голова!

Одевшись, они вышли в лес. Холод лизнул теплую человеческую плоть и заставил людей повыше поднять свои воротники, натянуть пониже шапки. Вокруг сторожки горели костры, призванные отпугивать непрошеных гостей – волков, медведей и прочую лесную живность. Над лесом повис серп убывающей луны, небо было чистым, усыпанным мириадами звезд. Снег хрустел под ногами торопящихся мужчин. Ветер как стих на закате, так больше и не поднимался, но мороз стал куда злее. Протоптанная охотниками тропинка была хорошо видна.

– Не сходи с тропинки, – предупреждал идущий впереди Мстив, – тут кругом капканы да ловушки расставлены.

Верлас ничего не отвечал, просто быстро шел за парнем. Хмельное распаляло разгоряченное рассказами о велторанках сознание наемника. Холод не успел отрезвить его, сбить пыл желания. А тут еще и уже совсем скоро он стал различать впереди, из-за плеча замнитурца, дальние отблески огня. Голова кружилась, жить было хорошо, а ближайшее будущее манило еще лучшей жизнью.

«Вот он костер у реки! Давай! Быстрее!»

Огонь приметил и Мстив. Теперь мужчины уже не шли быстрым шагом, а практически бежали легкой трусцой. Верлас споткнулся, чуть было не упал, но, балансируя, удержался, не выронив корзинки. Мстив теперь оторвался от него и успел уйти шагов на двадцать вперед.

«Шустрый парень. Придется потрудиться, чтобы его догнать».

Верлас побежал быстрее, но споткнулся, повалившись теперь на колено. Он негромко выругался, сплюнул на снег и, уже не так торопясь, быстрым шагом пошел по тропинке. Мстив успел значительно оторваться. Его силуэт маячил где-то ощутимо впереди, теряющийся за некстати появившимися елями. Тропинка виляла и неожиданно свернула в сторону от приближающегося огня. Верлас остановился.

«Не догнать мне тебя, шустряк. Но, наверняка, ты к свету бежишь, а я возьму да и срежу путь, пойду к костру напрямик».

Верлас напрочь забыл о капканах и ловушках, что окружали лесной дом, дух мужского соперничества, подстегиваемый вином, полностью затмил его разум и лишил чувства самосохранения. Гралец повернулся лицом к огню и кинулся к нему навстречу.

Снег вне тропинки оказался куда глубже, чем мог предположить наемник, привыкший к малоснежным зимам степной Гралии. Он не раз падал и вставал, его обувь и корзина наполнились снегом, он завалился ему за шиворот, медленно, но уверенно приводя Верласа в чувства. Когда костер был относительно близко, гралец уже практически протрезвел. Обратно идти уже не было смысла, огонь был близко, поэтому наемник продолжал свой неблагодарный путь вперед, утопая по пояс, а где и выше, в снегу. Проклиная свою глупость, он шел и шел вперед.

Елки, наконец, расступились и Верлас оказался шагах в сорока от костра. И тут он встал как вкопанный. Впереди, за небольшой преградой в виде торчащих из снега веток какого-то кустарника, виднелась поляна с горящим на ней большим костром. Людей рядом не было, как не видно было и домов или каких-либо других построек. Вроде иди к огню, вот он, но что-то останавливало его.

Верлас прислушался. Тихо. Ни хруста ног, идущих по снегу, ни голосов людей, ни лая собак – гробовая тишина. Только стук его сердца да хруст пожираемой огнем наживы.

«Что-то тут не так».

Верлас сделал шаг вперед. Хруст от сминаемого снега был сродни охотничьему горну.

«Что за кнезово недоразумение!»

Верлас присел и притаился, чего-то ожидая, сам не зная чего. За его спиной раскинула лапы огромная ель, и он решил укрыться в ее хвое. Не успел наемник спрятаться, как до его ушей донесся приближающийся хруст чьих-то шагов. Верлас хотел было выйти из-под защиты ели, но внутреннее чутье сработало вновь, остановив его.

В этот момент лесную чашу огласил звериный рев, а потом раздался душераздирающий человеческий крик. Сердце Верласа упало. Он вконец протрезвел и тут же вспомнил о своих дочках.

«Какого кнеза я сюда пошел! Дурак!»

Рев повторился, но человеческого крика за ним не последовало.

– Твою душу! – выругался вслух гралец.

«Надо бежать обратно, надо бежать, пока не поздно!»

Верлас бросил корзину и выбрался из своего укрытия. Он уже практически повернулся, чтобы отправиться в обратный путь, как увидел, что на поляне, где горел костер, кто-то появился. Наемник посмотрел в сторону огня и увидел, что на границе света и тьмы стоит огромный неведомый зверь. Чудовище глядело в его сторону. Из полутени холодным бело-лунным светом, как две колючие звезды, сверкали глаза.

«Беги назад, скорее беги!» – подстегивая себя, безмолвно прокричал Верлас, пробираясь через снежные завалы и бурелом.

Глава 1. У «Пустынных врат»

Левой вперед, левой вперед,

Шагает на запад народ.

Левой вперед, левой вперед,

Новый судьбы поворот.

Вьется, петляет дорога-змея,

Пылью покрылась трава.

В верном шаге правда моя,

Мудрость – одни слова.

Шел 1202 год от начала первого царства11. Теплые летние дни подходили к концу, впереди ждала зима12.

Гулкий стук копыт о землю возвестил о приближении спешащего всадника.

– Эй, посторонись! Дорогу! – кричал он, скача на гнедой кобыле по разбитой обочине вдоль бесконечной колонны из людей, лошадей, повозок и немногочисленных раторков13, которая растянулась вдоль Западного земельного тракта14. Это шли регулярные войска гральцев.

Плащ спешащего всадника, как огромное крыло причудливой птицы, развевался за его спиной. Когда он поравнялся с Тебероном Керием, юношей, который возглавлял небольшой пеший отряд, грубая ткань отвесила молодому командиру хлесткую пощечину.

Схватившись за щеку, Керий ядовито бросил вслед обидчику:

– Эй, твою душу, чтоб тебе провалиться на этом же месте! Баран!

Гонец, о чем свидетельствовала белая повязка на его плече, услышав Теберона, обернулся и, туго натянув поводья, заставил своего коня остановиться.

Лицо всадника было скрыто за черным кожаным шлемом. Видны были лишь пылающие гневом серо-голубые «волчьи» глаза. Он впился взглядом в строй, выискивая обидчика. На Керия незнакомец посмотрел лишь вскользь. Высокородный всегда вне подозрения, а командовали в войсках, как правило, или высокородные, или свободные люди, Теберон относился к первым из них, что явно читалось в его осанке и внешнем виде.

Керий молчал, не желая усугубить положение дел. Он уже жалел о своих словах, проявленной несдержанности, такое поведение было неприемлемо для высокородного. Правда, его молчание в сложившихся обстоятельствах хотя и спасало Теберона от конфликта, но выставляло в не лучшем свете перед его подчиненными. Наконец, злобно фыркнув, с досадой пришпорив лошадь, гонец ускакал.

Всадник скрылся из виду, а обида и чувство вины еще долго шагали в ногу с молодым человеком.

Теберон был среднего роста, о таких говорят поджарый. Он очень походил на своего отца Тамролана Керия, который прославился как архитектор, тем самым продолжая преумножать славу своего предка Керия-строителя. У сына были такие же серые глаза, пристальный, выразительный взгляд, ямочки на щеках, волевой подбородок, коротко подстриженные русые волосы. Несмотря на внешнее сходство, в душе это были разные люди. Сын искал иной славы, чем та, что приобрел отец. Он жаждал славы, которую добывают оружием, проливая кровь.

В свои восемнадцать лет Теберон участвовал уже в двух военных кампаниях Гралии. В них он возмужал и окреп, хотя налет мальчишества все еще был заметен и в его поведении, и во внешнем виде. Ему постоянно приходилось доказывать окружающим, что он уже не ребенок.

Нынешний поход был для него самым опасным. Люди шли в Западную пустыню. Ее пески лишь на первый взгляд казались безжизненными. В бескрайней сияющей под лучами Ченезара желтой бездне таилось истинное зло – скаргарты15. Им была неведома жалость: клювоподобные пасти чудовищ поглощали все живое, что встречалось им на пути, стараясь затушить пламя своего ненасытного голода.

Об этих существах Теберон слышал много. Каждый в Гралии знает, какую угрозу несут они всему живому. Непослушных детей пугают этими тварями и грозят, что если те не будут слушаться взрослых, то неминуемо попадут в пустыню – дом скаргартов.

Отряд Теберона уже шел в предгорьях, бескрайние поля Гралии остались позади, когда рой его мыслей утих под мерный стрекот прятавшихся в траве кузнечиков. Теб устал от дневного перехода. Ему ужасно захотелось лечь на траву возле дороги и уснуть хотя бы на часок. Однако позволить себе этого он не мог. Ведь это был бы не подобающий положению высокородного поступок. А еще его слабость могла бросить тень на дядю Теберона – Вилара Леосса, который сейчас командовал регулярным войском Гралии.

Из-за скалистых уступов показались верхушки шатров армии Гралии, на которых развевались стяги великого гарла – на желтом фоне красный силуэт столицы. В этот момент к отряду Керия подъехал Тилай, личный поверенный Леосса. Тощий, со скверным характером, тот еще вояка.

Поравнявшись с Керием, Тилай остановился и поднял в приветствии правую руку. Теберон отсалютовал в ответ. После этого Тилай развернул свою лошадь и, спешившись, пошел параллельно строю пехотинцев, рядом с их молодым зертом16.

– Дядя хочет видеть тебя, – произнес негромко Тилай, обращаясь к Керию.

Керий хмыкнул.

– И что ему нужно теперь? Мне и так за глаза каждый второй пеняет моим родством. Так зачем давать лишний повод для пустословия? Неужели Вилару нечем заняться, как только звать меня, вероятно, на очередной ужин или прогулку?

Теберон любил своего дядю, но родственные узы сейчас тяготили юношу.

– Доедешь, вот и поинтересуешься.

– Как быть с моим отрядом?

– Я передам командование идущему следом за тобой зерту. Кажется, его имя Гарт. Уверен, что он не откажется и со всем справится.

– Да будет так!

Теб исполнил все формальности. Тилай вызывал у него бессознательное отвращение, поэтому ему хотелось поскорее избавиться от компании этого человека.

– Тилай, вы одолжите мне своего коня? – официально, говоря уже в полный голос, обратился к поверенному Керий.

Тот молча передал поводья в руки Теба.

Керий впрыгнул в седло и сразу почувствовал себя намного лучше. Он пришпорил коня, пустив галопом вперед. Быстрая езда оживила юношу. Тело, одеревеневшее от ходьбы, теперь наливалось силой.

Подъезжая к лагерю, Керий замедлил ход лошади, а потом и вовсе остановил ее, чтобы осмотреться. Ему почти сразу удалось приметить Вилара. Тот находился на возвышенности в окружении всадников из отряда «золотых псов», служивших при дворе великого гарла в Гралии в качестве личной охраны. На время похода верховную власть в армии представлял ее командующий зерт. Поэтому «псы» вились вокруг Вилара Леосса. Дядя, сидя на своей пегой кобыле, наблюдал, как идет работа по установке лагеря, и отдавал распоряжения.

Вилар Леосс был человеком преклонного возраста, особенно если говорить о нем как о зерте действующей армии. Он жилист, с белыми, как мел, волосами и зелеными глазами. Ему было далеко за шестьдесят, но Вилар сохранил крепость тела, ясность ума и бодрость духа, что позволяло ему успешно руководить войсками и оставаться в почете и уважении у правящего гарла Гралии.

Увидев племянника, Вилар отвлекся от дел и, дав какие-то последние указания, отправился навстречу Тебу. За ним последовала лишь пара «псов», держась позади от него на почтительном расстоянии.

– Теберон! – окликнул его дядя, приветственно взмахнув рукой. – Я рад, что ты так быстро приехал. Правда, в твои годы я бы добрался еще быстрее.

Дядя любил в этой жизни безмерно две вещи – вспоминать прошлое и опекать своего племянника.

– Ты звал меня? – негромко обратился к Вилару Теб.

Незачем было чужим ушам слышать их разговор.

– Да, да, – приблизившись к Керию, ответил Леосс. – Я хотел поговорить с тобой. Давай проедемся, а то я устал от этой суеты. Правильно говорила моя жена Теллия, не нужно мне ехать в этот поход. Не тот возраст, не тот…

Она была значительно моложе Леосса. В свое время Теллия заменила Леоссу умершую от лихорадки его первую жену. Дядя и молодая тетя, несмотря на разницу в возрасте, были прекрасной парой. Мать Керия любила говорить, что эти двое предназначены друг для друга самой судьбой.

Судьба и вправду решила создать этих людей лишь друг для друга. В семье дяди не было детей. Ни первый, ни второй брак не принес ему этой радости. А детей он любил. Возможно, именно поэтому малыш Теб всегда находил общий язык со своим дядей. В каком-то смысле Леосс был для него как добрый родной дедушка.

– …И я ей клялся, что этот раз будет последним. А ты знаешь, что я верен своему слову.

– Конечно, дядя, я в крепости твоего слова не сомневаюсь. Только твой девиз – «долг перед Гралией превыше всего» – не даст тебе отлеживаться дома на мягкой перине. Если Гралия позовет, ты последуешь ее призыву. Так что, сдается мне, моей тетке придется услышать твои обещания еще не один раз.

Вилар самодовольно заулыбался.

– Никто меня не знает лучше тебя. И ты, конечно, как всегда, прав. Я скорее умру, сидя в седле, чем лежа на кровати. А обещание женщине ничто перед обещанием своей стране.

Он гордо, приподняв подбородок, посмотрел на своего племянника.

«А в душе, что бы ты ни говорил, хочешь вернуться домой, к той, что всегда тебя ждет», – подумал Керий.

Какое-то время они ехали молча. Пришло время молчаливого разговора. Но говорить ничего было и не нужно. Дядя и племянник понимали друг друга без слов.

Их путь лежал в предгорьях хребтов Твалирона, что опоясывали Гральскую равнину, создавая естественную стену, защищающую гральцев от беспокойных соседей. Холмистую местность, через которую ехали дядя и племянник, покрывал густой кустарник, а местами на пологих склонах росли небольшие перелески.

Молчание нарушил дядя.

– Ты знаешь, когда я первый раз шел в поход в пустыню, мой зерт – муж моей старшей сестры – вот так же, как мы с тобой сейчас, взял меня прогуляться, мы говорили о том, что нас ждет впереди. Я очень хорошо запомнил ту поездку и его рассказ о скаргартах.

Теберон слушал дядю, и ему казалось, что они вовсе не в предгорьях Твалирона, а на извилистой северной дороге, что идет от дома Кериев, петляя между холмами, через Весларский (Северный) лес куда-то в бесконечность полей. Как будто ему лет восемь, и все так просто, так понятно в этом мире. На душе спокойно и легко.

– Скаргарты жили в пустыне не всегда. Да когда-то и самой пустыни-пустоши не было.

Ченезар повис над горизонтом. Его красный диск мерцал, теперь на него можно было смотреть, не боясь быть ослепленным. Редкие хвойные деревья отбрасывали на каменистую почву длинные тени, и их цвет с каждой минутой становился все насыщеннее и темнее.

– Боги сражались на плодородной земле, что мы нынче называем пустыней, много лет тому назад. Они выжгли ее. Теперь никто не помнит, какая она была до войны.

Дядя понизил голос, как будто пытаясь напугать Теба, как он делал это в детстве, сидя у вечернего костра, горевшего на заднем дворе.

– Но в памяти живо знание о том, какой земля стала сразу после сражения богов – ровной и гладкой, как поверхность зеркала. Прошли годы. Стекло треснуло, из недр появились они. Скаргарты. Скаргаты родились там, где не было ни воды, ни еды, ни Ченезара. Их породил гнев богов. Скаргарты были малы, не больше первого летнего жука, что жадно ест молодые побеги на деревьях, но быстро росли. Постепенно твари вытеснили из пустыни остатки жизни, пожрав все живое, что чудом уцелело или пришло на те земли после войны. Их дома-ульи были под землей. Чудовища не боялись ничего, только свет дня ввергал их в страх. Он нес им смерть. Но и ночи хватало им сполна, чтобы расправиться со всем живым.

Вилар покосился на сопровождение, как бы оценивая, не слышат ли они, о чем он говорит, как будто речь шла о какой-то тайне.

– Шли годы, скаргарты все росли. Только вот еды не прибавлялось, твари стали пожирать друг друга. Люди видели угрозу и построили в горных ущельях заставы – Кембри и Лион, чтобы не пропустить смерть на луга Гралии.

Ветер, что весь день докучал, затих. Мир замер, провожая Ченезара. Его диск уже наполовину опустился под землю. Редкие облака растворились в небесном океане, небо стало чистым.

– В борьбе выживали сильнейшие, более крупные скаргарты. Они заняли земли вдоль побережья океана, где на мелководье еще можно было добыть пропитание. Более слабые твари жались к горам. Голод вынудил их предпринимать безуспешные попытки пройти через заставы. Люди сокрушили скаргартов, отбросив их обратно в пустыню.

Ченезар тем временем полностью опустился под землю. Там, где совсем недавно сверкал его огненно-красный диск, сейчас поднимался столб багряного зарева.

– Скаргарты ушли обратно в пустыню, но они не погибли. Ночью их черные глаза смотрят на людей, стоящих на стенах, освещенных светом факелов. Эта нежить ждет своего часа. Скаргарты все еще совершают атаки на заставы, в ответ на них Гралия высылает карательные отряды, чтобы атаковывать ульи, сжигать тварей в их норах.

Вот, что ждало Теберона. Все, что было рассказано дядей, Теб знал почти наизусть, но все равно от услышанного по спине пробегала волна мурашек. Хотя он и убеждал себя, что тому виной была прохлада предгорья и только, но это было неправдой.

– Но скаргартов не видели у стен застав уже много лет!

– Так и есть.

– Может, они вовсе вымерли от голода.

– Вот мы это и проверим.

Из-за спин говорящих подал голос один из «золотых псов».

– Зерт, мы удалились от лагеря, а уже темнеет. Может быть, стоит вернуться?

Дядя стукнул себя по бедру, выказывая наигранное недовольство.

– Ну ничего нельзя делать, не посоветовавшись с вами.

Теберон улыбнулся. Но разумно решил присоединиться к предложению стража.

– Мой зерт, – достаточно громко, чтобы его слышали «псы», обратился он к Вилару, – это хорошая мысль. Да и холодает уже.

Дядя и племянник развернули своих лошадей и направились обратно к лагерю. На небе с каждым мгновением становилось все больше и больше звезд. Они мерцали, как бриллианты в короне великого гарла Гралии.

– Ты знаешь, – с какой-то грустью в голосе произнес Вилар, – пустыня сильно меняет людей. Над воротами «Плача», что располагаются в башне «Последняя надежда» заставы Кембри, ведущими в пустыню, выбита на камне надпись «Вернувшиеся станут чужими». Это грустно, но это правда.

Вновь поднялся ветер. Он дул с запада, сгоняя с вершин Твалирона прохладу. На небе появились редкие облака, скрывающие красоту небесных бриллиантов.

Весь дальнейший путь до лагеря всадники вели молчаливый разговор. Извилистая горная дорога, обогнув очередной огромный каменистый холм, вышла на открытую площадку, с нее хорошо был виден весь лагерь гральцев, где полыхали факелы и горели костры, на которых готовилась походная еда. Изредка виднелись масляные лампы, накрытые стеклянными колпаками. От них свет шел ярче.

К лагерю продолжали подъезжать вереницы подвод, редкие раторки, везущие оружие и провизию, конные отряды, подходили и стройные ряды пехотинцев.

Вилар остановил своего коня. Теберон последовал его примеру. Стража благоразумно не стала приближаться, оставшись за спинами зерта и его племянника.

– Кого ты видишь там, в лагере?

Теберон на секунду задумался. Ему показалось, что в вопросе скрыт какой-то подвох, но обнаружить его сразу не удалось.

– Воины Гралии, – предположил Керий.

Дядя не успокаивался:

– Но кто они?

– Люди, – уже не зная, что и сказать, ответил Теб.

Ответ неожиданно удовлетворил Вилара.

– Вот именно, – сказал он, – тут люди. Только у многих из них есть проблема, которая не позволяет им быть самими собой.

Теберон непонимающе посмотрел на дядю.

– О чем это ты?

– Тут слишком много рабов. Раб силен, пока жив его господин. Убей владыку – и повергнешь всю его армию.

– Зачем ты мне это говоришь?

Вилар положил свою руку на плечо Теберона и ответил:

– Чтобы уберечь тебя. Однажды у тебя в подчинении будет целая армия рабов, а нужны будут свободные люди.

Теберон с подозрением посмотрел на дядю. Керий не совсем понимал, к чему клонит Вилар, в его душе слова дяди порождали тревогу.

– Я еще не скоро стану во главе армии.

Леосс усмехнулся.

– Неизбежного не избежать! Самые неожиданные вещи случаются тогда, когда их не ожидаешь! Я тоже думал, что мне еще долго не стать зертом армии, но судьба сама решает, когда кому что делать и чему следует свершиться, а чему никогда не быть. Поэтому знай: ничто так не воодушевляет, как свобода. Лишь великий гарл и хозяин могут даровать ее рабу. А зерт армии Гралии есть гарл для своих воинов на время похода. Запомни мои слова, Теб, запомни их.

Дядя хлопнул Керия по плечу и направился в сторону уже развернутого шатра зерта. Стража, как тень, последовала за ним.

Теберон остался один. Он смотрел на быстро уменьшающуюся фигуру дяди. В этот момент Керий краем глаза уловил на небе какое-то движение. Он поднял голову и замер. Почти уже по черному небосводу, оставляя длинный, но быстро исчезающий след, падали звезды. С каждым мгновением их становилось все больше и больше. Они делали небо немного светлее, хотя не могли полностью побороть мрак.

«Как же это красиво», – подумал Теберон. Он каждый год видел звездопад, но не переставал им восхищаться. Трепет охватил его и теперь.

Падение звезд означает начало зимы, когда в течение нескольких недель жара сменяется прохладой. Листья на деревьях станут желтыми, красными, коричневыми, потом опадут, оголив ветки. Ночами будет холодно, в домах начнут топить печи и камины. Утром на воде появится тонкая корочка льда, а изо рта при дыхании повалит пар, вроде как внутри человека что-то варится. Отец Теберона по этому поводу всегда шутил: «Что, уже закипел? Пар изо рта – пришли холода!»

Воспоминания заставили Теба широко улыбнуться. Так искренне умеют радоваться только дети.

Звездопад тем временем все усиливался. В самом зените засияла необычайно яркая звезда, начав медленный спуск. В это же время почти от горизонта на северо-востоке и юго-востоке засверкали такие же яркие светила, которые стали неспешно по дуге подниматься навстречу яркой падающей звезде.

Теберон опешил: «Звезды не могут падать вверх. Такого не бывает!»

Лошадь под Керием опасливо захрапела, предчувствуя что-то неладное. Животные знают о беде заранее, они ближе к природе и чувствуют то, что человек ощущать разучился.

И вот звезды столкнулись. Яркая вспышка на мгновение ослепила Теберона. Он заслонил руками глаза. Лошадь же под ним встала на дыбы и, скинув наездника, умчалась в ночь.

Теберон упал, сильно ударившись. Приподнявшись и часто моргая, он постарался разглядеть, что же произошло в небе. Глаза предательски слезились от неизвестно откуда возникшего сильнейшего порыва ветра, кинувшего в лицо Керия песок и сухую траву. Сквозь пелену Теберон сумел различить, как на месте столкновения звезд, быстро сужаясь, исчезает яркое облако, порожденное столкновением, а к горизонту продолжает свой спуск лишь одна яркая звезда.