Я была рождена, чтобы изменить этот мир

– Ты не в себе.

– А как еще объяснить, что главы всех ближайших поселений собрались в одном месте?

Ее слова звучали убедительно, и я испугался.

– Что за бред ты несешь? – вмешался второй.

– Это не выдумки. Я видел своими глазами… – Бари не успел договорить, его перебили.

– Хватит на сегодня. Обсудим все с Маньеном, когда он придет в себя. Через два дня решим, что делать дальше, – сказал кто-то, и мужчины встали. Пол заскрипел под их ногами.

– Нужно уходить, – Мирина схватила меня за руку и потянула за большой сугроб. – В темноте нас не заметят.

Из дома вышли пять высоких мужчин. Странно, я слышал только четыре голоса. Видимо, один предпочел остаться в тени. Все, кроме одного, выглядели внушительно.

– Кто из них твой дедушка? – тихо спросил я, хотя и так знал, о ком речь. Только у одного из них были длинные седые волосы, аккуратно собранные в хвост.

– Вон тот, что жмёт руку Бари. – Взволнованно произнесла Мирина. И я разделял ее чувство. К слову, ибо и сам дрожал как осиновый лист.

Когда мы остались одни, я растерялся. Мое появление здесь было вызвано желанием увидеть друга, но все вышло иначе. Мы оказались не в то время и не в том месте. Услышали то, что не должны были. Теперь мне было тревожно. Я не стал спрашивать, как она здесь оказалась, и Мирина не проявила любопытства.

Входная дверь захлопнулась, и в доме погас свет. Несколько минут мы лежали в тишине на холодном снегу. Затем Мирина повернулась ко мне и спросила:

– Как думаешь, чем все закончится? Сможем ли мы победить в этой войне за власть?

Я долго смотрел на нее, пытаясь найти ответ. Но ничего не приходило в голову. Мне не хотелось еще больше расстраивать ее своим глупым ответом, поэтому я просто сказал:

– Нам нужно вернуться, пока моя мать и твой дедушка не заметили нашу пропажу.

Девочка согласилась. Я помог ей встать, подав руку, а она без возражений вложила свою ладонь в мою. Так мы и шли, держась за руки, весь оставшийся путь.

Я проводил ее до поля, где обычно пасутся олени.

– До завтра, – сказал я.

– Если оно вообще наступит, – Мирина наклонилась ко мне и поцеловала в щеку. Честно говоря, я был ошеломлен и не мог понять, что происходит. Чем я заслужил такой жест? Хорошо, что в темноте она не видела, как мое лицо и уши запылали.

Я смотрел вперед, в пустоту, где Мирина исчезла сразу же после поцелуя.

Фирс посмотрел на Еву, которая явно была шокирована его словами.

– Что-то не так? – спросил он.

Он коснулся ее плеча, пытаясь привести в чувство.

– Просто это немного странно, – ответила она, убирая его руку.

– Что именно?– Ты упомянул мою бабушку, – продолжила Ева. – Твой народ сражался на ее стороне против отступников и выиграл великую войну, о которой мне почти ничего не известно.

– Да, но какой ценой? – вздохнул Фирс.

Вернувшись домой, я увидел матушку за кухонным столом. Рикита что-то быстро и аккуратно писала в своем дневнике. Я осторожно подошел, надеясь остаться незамеченным, но скрип пола выдал меня. Я замер, пытаясь слиться с темнотой в приглушенном свете свечей. Но матушка даже не пошевелилась. Я не знал, радоваться или волноваться.

Забравшись в кровать, я пытался осмыслить услышанное. В конце концов, мне это удалось, но осознание серьезности надвигающейся угрозы так и не пришло. Сон настиг меня так же быстро, как промелькнули последующие два дня.

Отец пришел в себя в тот же день. Рану на его плече два раза в сутки обрабатывала Рикита. Я пытался не задавать лишних вопросов, хоть любопытство иногда брало вверх, ведь движимый им страх не давал мне покоя.

Вечером, выйдя из своей комнаты, мне встретились отец и матушка, которые сидели за столом в кухне и что-то бурно обсуждали между собой. Но мое присутствие явно их смутило.

– Ты не голоден? – спросила у меня Рикита.

– Нет. Просто пить захотелось.

Мне было не по себе от их взглядов, которые словно сверлили мою спину.

– Сынок, нам нужно поговорить, – начал Маньен. – Ты уже взрослый…

Но его слова прервал настойчивый стук в дверь. Мы все обернулись на шум. Кто-то настойчиво продолжал стучать, не издавая ни звука.

– Маньен, открывай, это я, – раздался голос Бари.

Лицо отца озарилось радостью. Когда он открыл дверь, в комнату вошли пять мужчин. Это были те самые люди, которые мы с Мириной видели у дома Бари.

Все напряглись, даже Рикита встала со своего места, нервно сжимая ткань рукава свитера. Отец поприветствовал гостей рукопожатиями и, указав на стулья, закрыл дверь.

Дедушка Мирины был похож на моего отца, но его лицо было вытянутым, а морщины на лбу выдавали возраст. Первый мужчина выглядел молодо: высокий, с круглым лицом и глубокими васильковыми глазами. Второй был худым, как спичка. А двое остальных, с кудрявыми волосами, собранными в пучок, показались мне приятными. Они пугали меня меньше всего.

– Луис, не оставишь нас? – попросила Рикита. Я собирался уйти в свою комнату, но меня остановил Бари. Он потрепал меня по голове.

– Привет, малец, – сказал он.

Я легонько улыбнулся и весь день провел в своей комнате. Мне было безумно интересно, о чем они говорят, хотя в глубине души я уже догадывался.

Наутро я не хотел идти пасти оленей или заниматься другими привычными делами. Я не понимал, что происходит, и это неизвестность меня пугала. Мысль о возможной опасности парализовала меня. Я ждал её, лёжа в своей комнате, пока дом не затрясся.

С улицы доносился стук копыт, хотя окна были закрыты. Тревога охватила меня, и я поспешил к родителям.

– Сынок, иди ко мне, – сказала матушка, сидя на полу рядом с отцом. Он стоял у окна, раздвинув шторы, и смотрел на серое небо.

Она обняла меня, и я сразу же почувствовал себя в безопасности.

– Не переживай, мы будем рядом, – прошептала она.

Рикита старалась меня утешить, но в голове эхом звучали слова главканов из хижины Бари.

– Тихо, – сказал Маньен.

У нашего дома остановились высокие сани, запряженные неизвестными мне существами.

Отец взял меч и вышел навстречу гостям. Мы с матерью последовали за ним. Маньен шел впереди, как непоколебимая скала. Он всегда был нашей опорой.

Я видел, как люди стали выходить из своих домов, чтобы понять, что здесь творится. Что такого произошло, что все поселение встало на ноги, подумаешь ты.

– Бабушка устроила этот визит? – спросила Ева.

– О, еще какой, – ответила я. – Сначала к нам спустился юноша в белоснежных одеждах. Его кожа была белой, как фарфор, глаза сияли зелеными камнями, напоминающими изумруды, а волосы – белоснежные, как снег на замерзшей земле. Его осанка, грация и речь вызывали восхищение. Это был младший брат Апалии – Талион.

– Приветствую вас, жители Альциона, – сказал Талион, слегка поклонившись и подавая руку своей сестре.

Она была похожа на божество. Никогда прежде я не видел такой красавицы. Ее длинное платье переливалось всеми цветами радуги, как и ее роскошные шелковистые волосы. Ее лицо было прекрасно, лиловые губы и фиолетовые ресницы добавляли ей шарма. Я не мог поверить своим глазам, и не только я. Все, кто увидел ее, были потрясены.

Апалия не отказалась от помощи брата и, спустившись к нам, поцеловала его в щеку.

– Спешу представиться, – сказала она спокойным, но твердым голосом, напоминающим течение быстрой реки. – Меня зовут Апалия. Я старшая дочь вождя Елиона и законная наследница трона пурпурного леса.

– Мы знаем, кто ты, – сказал мой отец. Он гордо стоял, не отступая ни на шаг.

– Раз так, – дочь вождя обратилась к жителям деревни. – Вы понимаете, зачем я здесь? Моего отца предали и свергли его ближайшие соратники, которым он доверял больше, чем своим кровным детям. Мятеж случился внезапно. Пока мы спали, предатели перерезали охрану и добрались до правого крыла дворца, где находились наши близкие. Они убили детей, матерей и отцов во сне. Беззащитные и безоружные, они воспользовались подлостью и напали на нас ночью. Разве это не бесчестно и низко? – Голос Апалии был острым и твердым, как клинок.

Все молчали, ожидая ответа отца. Да, это было мерзко. Как можно предать Родину и вождя? Я не понимал всех деталей, но ее слова меня разозлили.

– Сочувствую вам. Люди вокруг Елиона поступили подло. Но каждый хочет славы и власти, – ответил отец.

– Есть ли у этой власти границы? – спросила Апалия, приблизившись к Маньену на два шага.

Отец молчал. Он знал, чем закончится этот разговор, но не хотел соглашаться с девушкой.

– Нет. И никогда не будет, – Апалия наклонилась к его лицу. – Когда мы падем и станем рабами отступников, они возьмутся за вас. Им этого будет мало. Отступники жаждут поклонения, хотят, чтобы весь мир подчинился им. Если мы не объединимся, всех нас ждет крах.

Апалия села в сани, готовясь к отъезду.

– Мы даем вам день, – сказал Талион. – Завтра в это же время вы должны прибыть к нам. Я говорю «вы», имея в виду всех глав соседних поселений. Мы не можем ждать долго.

– Откуда такая уверенность, что, если мы не присоединимся к вам, нас все равно ждет гибель? – выкрикнул Бари из толпы. Все взгляды устремились на него.

– Мятеж устроила наша мать. – Сказав это, Талион взялся за поводья, и они умчались прочь.

– Подожди-подожди. – протараторила Ева. – Моя прабабушка свергла своего мужа, объявив войну своим детям. – Девушка с явным недоумением уставилась на Фирса. – Но зачем?

– Знаешь, Кера ведь тоже убила свою мать, так потом еще и силы ее забрала себе в кормашек. Семейка у тебя еще та.

Увидев озадаченное лицо девушки, молодой человек закопошился.

Демон не хотел обидеть своими словами Еву и извинился. – Ох, прости, я не то чтобы…

– Если это у нас в крови, получается, я могу свергнуть Дмитрию с трона, став ослепленной властью. – Девушка схватилась за голову и в сумасшествие посмотрела на Фирса. Он понял, что натворил, и попытался хоть как-то ее успокоить.

– Ева, у тебя сильное чувство воли и доброе сердце. Ты не алчна и не корыстна. Почему ты думаешь, что страх и злоба могут овладеть тобой?

«Наверное, он прав», – подумала Ева.

– Не стоило рассказывать, если ты не хочешь слушать дальше. Просто скажи, и я пойму.

Ева долго смотрела перед собой. Она хотела узнать историю Луиса, но даже не представляла, как сильно она связана с ней. Но на полпути не отступают. К тому же развязка должна быть запоминающейся.

– Я хочу узнать твою историю, Луис.

Глава 42. Письмо и ночной уход Рикиты

На следующий день отец ушел из деревни. Оленья упряжка унесла его далеко, в неизвестность. Я стоял на заснеженной земле и смотрел, как он удаляется. Он сказал мне заботиться о маме и поцеловал в макушку. На прощание он произнес: «Я очень вас люблю». Рикита не вышла с ним попрощаться. Возможно, ей было так же больно, как и мне. Она решила не добавлять себе страданий.

Вернувшись домой, я подошел к Риките.

– Тебе что-то нужно? – спросил я.

Мама удивилась моему вопросу. Я не понимал, почему она так отреагировала.

Ее лицо смягчилось, она улыбнулась и посадила меня к себе на колени. Я все еще не понимал ее поведения и повторил вопрос.

– Тебе что-то нужно?

Она молчала, глядя в окно, вдаль.

– Видишь узоры на стекле? – спросила матушка. Я посмотрел и увидел красивые рисунки.

– Здесь олени пасутся на лугу, едят свежую траву, – она указала на узор. – А вон там ты играешь в снежки с новой подружкой, у которой золотистые веснушки.

Матушка хитро прищурилась, словно что-то задумала.

Честно говоря, за окном я не видел ни оленей, ни себя. Только непонятные белые полоски, которые переливались серебряным светом. Мне было любопытно, откуда Рикита знает о Мирине, но я не стал спрашивать. Мы просидели так несколько часов, пока не стемнело. Мама рассказывала мне смешные истории из своего детства, которые я уже слышал не раз. Но в конце она делилась со мной новыми историями. Иногда я даже думал, что она их выдумывает. В этот раз Рикита рассказала мне о брате Польхеи, Талеоне. Возможно, она заговорила о нем из-за недавних событий.

Матушка сказала, что, хоть этот юноша и отличался хорошими манерами и красивой внешностью, он был словно запертая птица в клетке, которой подрезали сильные крылья. Я не вдавался в подробности ее рассказа, потому что не до конца все понимал, но старался, чтобы ей не было обидно. Рикита упомянула слухи о Талеоне. Говорили, что он был незаконнорожденным сыном Елеона и девушки, которая называла себя лесным духом, змеиной королевой. О ее красоте ходили легенды, но никто ее не видел, кроме правителя пурпурного леса. Говорят, она спасла ему жизнь, но взамен потребовала ребенка. После рождения сына девушка умерла. Это звучит как нелепица, – сказал Фирс, глядя на Еву, которая не верила своим ушам.

– Но это правда. И у тебя был знакомый, в ком текла кровь змеиной королевы. Ты ни разу не задумывалась о четвертом ребенке, что жил в вашем доме. Фарфоровая кожа, белые, как свечение звезд, волосы, зеленые глаза.

Ева от удивления раскрыла рот. А ведь и правда, она никогда не задумывалась об этом. Микаэль был милым мальчишкой, ходившим на поводу у Кадиты. Он не вызывал у нее интереса. А оказывается, в какой-то степени Каэль пересекается с ее родословной.

– Я даже не догадывалась, – произнесла Ева.

– Конечно, откуда тебе знать, если последние двадцать лет ты жила в другом мире, – заметил Фирс, обращаясь к девушке. – Хотя могла бы спросить у Польхеи.

Ева задумалась над его словами, но по какой-то причине ей не хотелось разговаривать с главой сирен. К тому же Каэль не имел для нее значения. Она повернулась к демону и сказала:

– Ладно, забудь про Микаэля. Продолжай.

Фирс язвительно улыбнулся, будто его настроение резко улучшилось, и продолжил рассказ о своей прошлой жизни.

В тот вечер спать мы легли вместе. Я крепко прижался к Риките, будто это была наша последняя проведенная ночь вместе. Мне было страшно оттого, что не до конца понимал, к чему всё приведет. И то слово «война», произнесенное тогда Мириной, ввело меня в ступор. Я слышал медленные вздохи и выдохи своей матери, смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, боясь, что каждый новый вздох окажется последним. В моей голове роились множество мыслей, которые я попытался отодвинуть на задний план, чтобы наконец уснуть. В какой-то степени у меня получилось забыться и отправиться в мир снов, но ненадолго.

Рикита просыпалась каждый день с рассветом, словно боялась пропустить приезд моего отца. О нем мы не говорили, как ни странно, чтобы лишний раз не предаваться печали. Одним из таких дней за завтраком она спросила меня: «Не познакомишь ли ты меня со своей подругой, Мириной?»

Я удивился, но виду не подал. Хотя почему-то волнение в этот момент окутало меня с головой.

– Зачем тебе это? – сказал я спокойным голосом. Вот только в моей голове прозвучало это с нотками неуверенности.

– Мне интересно, что за девчушка каждый раз ходит на поле к оленям вместе с моим сыном.

С одной стороны, мне и самому хотелось их познакомить, так как она мне нравилась. Но с другой стороны, что-то говорило мне, что это плохая идея. В итоге я сдался.

Вечером того же дня Мирина пришла к нам домой. Мои страхи оказались напрасными – это была одна из лучших ночей в моей жизни. Она помогала маме готовить ужин, и я с улыбкой наблюдал, как они смеются. Рикита задавала множество вопросов из чистого любопытства: о ее семье, о дедушке, который остался у нее единственным родственником. Она спрашивала о возрасте и любимых блюдах. Я чувствовал бы себя, как на допросе, но Мирине было удивительно легко с моей мамой, и это меня успокаивало.

С наступлением темноты я проводил Мирину до дома. Она, как всегда, нежно поцеловала меня в щеку. Я пытался скрыть смущение, но Мирина лишь улыбалась, глядя на мое покрасневшее лицо, и быстро растворялась в темноте.

– Так она тебе нравится? – спросила Рикита. Матушка мыла посуду, а я вытирал стол. Вопрос застал меня врасплох.

«Как она догадалась?» – пронеслось у меня в голове.

– С чего ты взяла, что эта рыжеволосая девочка мне нравится? – стараясь не выдать дрожь в голосе, спросил я.

Рикита подошла ко мне, и я почувствовал, как все мышцы на лице напряглись.

– Да у тебя на лбу все написано, – сказала она и ткнула пальцем мне в лоб. Я потер ушибленное место, не веря своим ушам.

«Не написано у меня ничего». Подойдя к зеркалу и убедившись, что и впрямь нет никаких надписей, решил, что матушка бредит.

– Ха-ха-ха-ха-ха, – засмеялась Ева, чуть ли не хватаясь за живот, как маленький ребенок.

– Ну и что на этот раз? – спросил Фирс.

– Ты правда поверил… Ах-ха… своей маме… Ах-ха-ха… что у тебя на лбу!… Ах-ха-ха.

Девушка упала на траву, пряча лицо в шелковых колосьях.

– Да ты сейчас от смеха задохнешься. Может, еще и водички подать? – с ухмылкой на лице произнес демон.

Я был маленьким мальчишкой и, конечно, поверил ей. Хотя Рикита тогда смеялась так же. Тот день был для меня лучшим, восхитительным, искренним и незабываемым. Даже мысли о папе ушли на задний план.

Но счастье не длится вечно. Утром нам пришло письмо. Я не знал, от кого оно, но догадался по лицу мамы. Она плакала тихо и скрытно, будто слезы были ей чужды. Мне хотелось утешить Рикиту, спросить, что случилось, но я не двинулся с места. Почему? Не знаю. Мне было больно услышать что-то плохое о Маньене. То, к чему я ещё не был готов. К счастью, мама не поделилась со мной горем. Она спрятала письмо в дневник.

Проснувшись ночью от глухого шума, я увидел, как Рикита заходит ко мне в комнату. В теплом шерстяном тулупе, шапке и валенках она присела на краешек моей кровати, подтянула одеяло у меня на груди и пристально смотрела в окно. Ее словно что-то волновало, тревожило душу. Метель снова бушует, и ветер скрипуче подсвистывает, расшатывая своим сильным потоком могучие ветви голых деревьев. Они, как воины, гордо стояли против злой пурги, что веселилась по ночам.

– Мам, что случилось? – не выдержав тягостной тишины, спросил я.

Матушка нежно провела рукой по моим волосам, щекам и губам. Она повторяла этот жест снова и снова, не находя слов. Я хотел встать, но Рикита удержала меня.

– Всё в порядке, мой храбрый малыш, – прошептала она, поцеловав меня в лоб. Её глаза снова наполнились слезами. Я понял, что здесь что-то не так, и начал беспокоиться.

– Это из-за письма?

Она молчала.

– Папа… Он…

– Нет, Маньен жив, слышишь? Твой отец жив, – повторила Рикита, её слезы потекли сильнее. Она тихо всхлипывала. Я знал, что матушка что-то скрывает, но не обманывает.

– Мне нужно уйти сегодня ночью.

– Прямо сейчас? – уточнил я.

– Да, сейчас. Меня не будет несколько дней. Ты даже не заметишь, как быстро пролетит время.

«Это вряд ли», – подумал я.

– Если хочешь, можешь навестить Мирину в соседней деревне. Думаю, она будет рада.

Рикита улыбалась, но я видел, что это лишь маска. Внутри нее шла борьба, и решение далось ей нелегко. Инстинктивно я положил руки на ее щеки, а губы коснулись ее носа.

– Возьмешь меня с собой? – тихо спросил я, надеясь на чудо.

– Ох… Если бы я могла. – Матушка обняла меня, прижав к груди. – Но с тобой будет опасно.

Я стоял на пороге нашего дома с фонарем в руках и смотрел, как матушка уходит вдаль.

– Но она ведь вернется? – с тревогой спросила Ева.

Фирс задумался на мгновение и ответил твердо: «Я тоже так думал. Но скоро ты поймешь, как сильно ошибался».

Мой оптимизм пылал, как звезда на ночном небе. Я был уверен, что справлюсь со всем один. Первые два дня прошли именно так. Я даже захотел прибраться в доме к возвращению матери. За окном бушевала метель, кружа снежинки в вихре. Я налил себе супа и устроился в кресле, где обычно Рикита занималась рукоделием или писала дневник.

Вскоре меня охватил сон. Ничего не снилось, только черное пятно, которое преследовало меня всякий раз, когда я закрывал глаза.

На третий день, несмотря на холод, я нарубил дров, чтобы поддерживать тепло. Мне хотелось верить, что Рикита скоро вернется. Я старался не поддаваться мрачным мыслям.

Мой взгляд упал на дневник матери, который лежал в шкафу за креслом. Сколько раз я хотел его прочесть, и в этот раз не устоял. Но пока меня интересовало только письмо.

Я вытащил его из-под тонких листов исписанной бумаги и наконец раскрыл.

«Времени мало, поэтому буду краток. Некоторые кланы не согласны с моим решением помочь в войне с отступниками из пурпурного леса. Это меня удивляет, хотя я понимаю, что ими движет страх смерти. Если мы не защитимся, наш дом тоже будет разрушен, и тогда защищать станет нечего. Моя отважная Рикита, любовь моя, помоги мне выиграть эту битву. Убеди двух оставшихся вождей встать на нашу сторону ради выживания и будущего. Я пойму, если ты боишься отправиться в этот путь, но твоя гордость не позволит тебе отступить. Скоро ты приведешь ко мне огромное войско.

Я люблю тебя и Луиса всем сердцем. Очень скучаю и молюсь о встрече».

Твой Маньен.

Фирс обернулся к Еве и удивленно поднял брови: «Почему ты плачешь?»

По щекам девушки текли слезы, падая на траву, освещенную первыми лучами восходящего солнца. Демону стало неловко, но он не мог понять, почему.

– Всё, хватит плакать, ты мне испортила всё настроение.

Но после этих слов девушка всхлипнула. Она шмыгала носом и вытирала глаза.

– Мне так жаль тебя, Луис. Я всё поняла, – Ева потянулась к юноше, сидящему напротив. Он ловко увернулся, встал и облокотился на ствол дерева.

– Хватит так меня называть и перестань плакать, – отмахнулся демон.

– М-да, и на 20 минут нельзя оставить тебя наедине с прекрасной дамой, – послышался голос Князя преисподней.

Его облик изменился. Лола и Сиена подошли к Фирсу с двух сторон. Он закатил глаза.

«Илик», – подумала Ева.

Он посмотрел на неё и, присев рядом, стал вытирать слёзы.

– И что мне делать с этим непослушным демоном, который довёл тебя до слёз?

Девушка сначала не поняла, что он имел в виду, и просто таращилась в его кроваво-красные глаза с опухшим лицом. А потом и вовсе упала в его объятья. Князь в тот же час обнял ее и поцеловал в макушку, гневно сверкнув взглядом на Фирса.

– Я не виноват. Просто Ева слишком ранимая.

– Что здесь произошло? – спросил Илик, все также гневно посматривая на своего друга и гладя Еву по спине в утешающем жесте.

– Он рассказывал мне историю своей прошлой жизни. – промямлила девушка в плечо Князю.

– Так вот в чем дело. Фирс, что ты молчал, я уж было хотел скинуть тебя в озеро мертвых душ, а оно вон как все разрешилось.

Демон выпучил глаза и с неверием посмотрел на Илика. – Что?

– На самом деле, он поделился со мной не всей историей. – сказала Ева, оставаясь в объятьях Князя черной розы. Она немного смущалась, но сдвинуться с места не решалась.

– Так ты еще не дошел до момента, когда на сцене появля…

– Да-да, всё так, – перебил его Фирс. – Когда я прочитал письмо отца, то отреагировал так же, как и ты, Ева. Я заплакал и не знал, что делать дальше. Моя мать отправилась в опасный путь, и её преграждали не только суровые погодные условия, но и разгневанные люди. Что мог сделать десятилетний мальчик? Только ждать. Я так и поступил, послушно ожидая, как и велела Рикита.

Прошло двенадцать дней. Еда, которую оставила мать, закончилась. Я всё думал о том, почему она не возвращается. Может быть, с ней случилось что-то ужасное, или они просто забыли обо мне. Укрывшись тёплым одеялом, я сидел на полу у окна и смотрел на его серое стекло, как и прежде.

«Где же ты, мама?» – думал я, убиваясь слезами и холодом. Топить дрова не хотелось, точнее, это меня не особенно волновало. Все мысли были заняты родителями и тем, почему они не возвращаются.

В какой-то момент мои веки потяжелели, и я заснул.

В этот раз мне приснился кошмар. Кровь, боль, страдания и отчаяние. Люди шли на смерть, убивали друг друга без сожаления. Их лица выражали жестокость и злобу, ни капли раскаяния. Горы трупов, по которым шла девушка в черном, как сама смерть. Это была мать Апалии. В одной руке она держала голову моего отца, в другой – матери. Кровь медленно стекала по её ногам, возвращаясь к телам, лежащим друг на друге. Вдруг она остановилась, резко повернулась и посмотрела на меня хищным взглядом, как будто я был там и наблюдал за происходящим. Я испугался, сердце забилось так сильно, что казалось, я умру. И тут раздался взрыв…

– Луис, очнись. Пожалуйста, очнись.

Я понял, что это был не взрыв. Это хруст полена в камине рядом с кухонным столом. Меня разбудила девочка, пытаясь привести в чувство. Когда я открыл глаза, она чуть не повалила меня на пол своими горячими объятиями.

– Ты с ума сошел? Хочешь умереть? А что бы сказали твои родители?