Габриель

– Ещё рано о чём-то договариваться, – пояснила Тереза. – Есть вопросы, которые мы пока не обсудили. А Паоло и Беатрис только начинают узнавать друг друга…

– Вы, наверное, знаете, что браки по расчёту – обычное дело в нашей культуре, – добавил Тициано. – Они обеспечивают стабильность, безопасность и долгую жизнь семьи.

Беатрис тихо рассмеялась. Я подумал, что, возможно, у меня всё ещё есть шанс изменить её мнение обо мне. Конечно, её отцу это вряд ли понравится, но меня это не особенно тревожило.

– Да, но сегодня подобные браки считаются незаконными, – сказал я, глядя прямо на Тициано. – Когда-то это было частью кодекса чести между семьями, но времена ведь меняются, не так ли?

Беатрис наблюдала за нами с явным интересом, и в её глазах впервые мелькнуло что-то похожее на азарт.

– Такой обычай уже давно не практикуется, независимо от традиций, – продолжил я. – Он был необходим в те времена, когда женщины не могли или не умели заботиться о себе по финансовым или медицинским причинам. При всём уважении, синьор Бьянки, Беатрис не производит впечатления женщины, неспособной позаботиться о себе.

В комнате воцарилась тишина, только звуки приборов и дыхание за столом усиливали напряжение. Тициано долго смотрел на меня, его взгляд был тяжёлым, настороженным, словно он пытался узнать мои намерения.

– Я ценю твоё мнение, Габриэль, – наконец произнёс он, глубоко вздохнув. – Но, как отец четырёх дочерей, я обязан позаботиться о них, если со мной что-то случится. Знаешь… если отбросить законность, думаю, ты понимаешь: иногда мы делаем то, чего не должны, просто чтобы защитить семью.

Паоло неловко прочистил горло, провёл рукой по своим тщательно уложенным усам. Атмосфера оставалась натянутой, словно воздух вот-вот должен был лопнуть от молчания.

– Простите, мне трудно следить за разговором. Я улавливаю только отдельные фразы, – сказал Паоло по-итальянски, обводя взглядом стол.

– Не волнуйтесь, мой друг, – ответил я на том же языке, сохраняя невозмутимый тон. – Мы всего лишь обсуждаем вашу будущую свадьбу с синьориной Беатрис.

Я вновь положил руку на её бедро. Она попыталась оттолкнуть её, но остановилась, когда Паоло продолжил говорить:

– Уверяю вас, синьорина Беатрис, о вас будут заботиться как следует. Я многое изучал о том, как сделать женщину счастливой, – сказал он, бросив на меня самодовольный взгляд.

Беатрис внезапно крепко сжала мою руку. В её пальцах ощущалась напряжённость, почти злость, и казалось, что теперь она действительно начала воспринимать ситуацию всерьёз.

Тициано, ещё недавно улыбавшийся, нахмурился, как будто не до конца осознал, что именно сказал Паоло. А у меня тем временем созрела новая идея.

– Я уверен, что это правда, мой друг, – сказал я спокойно, – но, думаю, важно заранее обсудить ожидания и обязанности Беатрис как будущей жены.

На лице Беатрис мелькнул испуг, сменившийся яростью, и я понял, что мой план начинает работать.

– Поверьте, её жизнь и счастье станут для меня главным приоритетом, – ответил Паоло с самодовольной уверенностью. – И я знаю, что она будет заботливой женой. Так будет, пока у нас не появятся дети. А потом уже они станут моим приоритетом.

Он провёл рукой по своим сальным волосам и подмигнул Беатрис.

– Конечно, даст Бог, у нас будет шесть или семь детей.

Моя рука всё ещё покоилась на её бедре, и по её напряжённым мышцам я понял, что она готова взорваться от ярости. Я улыбнулся, наблюдая, как Паоло попался на мою удочку и выставил себя ещё большим глупцом, чем я мог надеяться.

Беатрис резко встала, и моя рука соскользнула с её бедра.

– У меня пропал аппетит. А раз разговор идёт так, будто меня здесь нет, вы даже не заметите моего отсутствия, – сказала она с ядовитой усмешкой.

Орсино, взбешённый её тоном, ударил кулаком по столу.

– Quando la smetterai di mettere in imbarazzo questa famiglia?! (Когда же ты перестанешь позорить эту семью?)

Беатрис бросила взгляд на деда, потом на родителей, которые предпочли молчать. Сделав глубокий вдох, она вышла из комнаты, и через секунду по дому прокатился звук хлопнувшей двери.

Супруги Бьянки извинились за то, что ужин не удался. Несколько минут за столом царило неловкое молчание, после чего я решил найти Беатрис и поговорить с ней.

– Спасибо за ужин, но мне пора идти. Можно я воспользуюсь ванной перед уходом? – вежливо спросил я, сохраняя привычное обаяние.

Тициано и Орсино встали, пожали мне руку, а Тереза показала ближайшую дверь в коридоре. Я извинился и вышел, но внезапно замер – по лестнице на цыпочках спускалась Беатрис с большой сумкой через плечо. Я прижался к стене, чтобы она меня не заметила.

Она повернула голову к столовой, откуда всё ещё доносилось тихое бормотание голосов. Я тихо двинулся навстречу и, когда она шагнула вперёд, мы столкнулись.

Её глаза расширились, она нахмурилась и отпрянула назад под тяжестью сумки. Я успел обхватить её за бёдра, не дав упасть. Она застыла, а я аккуратно вернул ей равновесие, поправил ремень сумки на плече и улыбнулся.

– Убегаешь из дома? – спросил я.

– Я не живу здесь, так что нет, – ответила она, подняв подбородок. – Просто забыла кое-какие вещи, пока я… – пробормотала, запнулась, потом посмотрела на меня. – Знаешь что? Это не твоё дело. А теперь, если позволишь, я пойду домой.

Я шагнул вперёд, преграждая путь.

– И где же твой дом?

– Снова не твоё дело, – она попыталась обойти меня, но я повторил её движение и снова встал у неё на пути.

Я сунул руки в карманы и окинул взглядом семейные фотографии на стене. На одной из них я заметил Беатрис – совсем маленькую, без двух передних зубов, сидящую на коленях у Тициано.

– Мило, – произнёс я с лёгкой усмешкой.

Она поставила сумку на пол и посмотрела прямо на меня.

– Почему ты здесь, Габби?

– У меня есть кое-что, что тебе нужно.

– Сомневаюсь, – отрезала она.

– Нет? – я достал из кармана её телефон. – Ну, тогда заберу его с собой.

Я уже сделал шаг к выходу, но она схватила меня за руку.

– Я места себе не находила, пока его искала, – сказала она, протягивая ладонь.

Я лишь приподнял бровь.

– Пожалуйста, – выдохнула она сквозь стиснутые зубы.

– Вот так бы сразу, – усмехнулся я и вложил телефон ей в руку. – Кстати, не за что.

– За что? За то, что вчера оставил мне синяк? – она стянула с плеча верхнюю часть толстовки, обнажая тёмные следы на коже.

Я невольно задержал взгляд чуть ниже: в движении она задела ткань, и под свете лампы мелькнул бюстгальтер, обрисовавший её грудь. Беатрис поспешно прикрылась, вспыхнув от злости и стыда.

– Или, может, за то, что ты едва не накинулся на меня за ужином, пока моя семья сидела в соседней комнате? – продолжила она, убирая телефон в сумку. – О, подожди, кажется, я должна поблагодарить тебя за то, что ты обсуждал мою жизнь с ещё одним местным идиотом, который, между прочим, тоже здесь!

Она схватила сумку и направилась к двери. Я последовал за ней и перехватил руку, прежде чем она успела спуститься по ступенькам.

– Не стоит идти одной, Беа. Это небезопасно, – сказал я, удерживая её взгляд и не отпуская руку.

Она резко выдернула руку и, сверкнув глазами, бросила:

– Я могу о себе позаботиться.

– Правда? Тогда что случилось с твоей губой? – спросил я, когда она снова попыталась уйти.

– Ударилась о дверь, – ответила она, не оборачиваясь.

– Классика. Так обычно отвечают жертвы домашнего насилия, – заметил я, догоняя её и мягко беря за локоть. – Позволь хотя бы отвезти тебя домой, если у тебя нет машины.

Она перевела взгляд с меня на подъездную дорожку, потом на дом и, очевидно, взвесив варианты, коротко сказала:

– Хорошо.

Мы направились к моей машине. Она шла чуть позади. Когда я открыл дверь, фары «Альфа Ромео» вспыхнули в темноте. Я распахнул пассажирскую дверь и, пока она садилась, заметил, как она недовольно сморщила нос.

– Что за гримаса? – спросил я, пристёгивая ремень и бросая взгляд на неё.

– Ничего, – отозвалась она, упрямо глядя в окно.

Я завёл двигатель и выехал на дорогу.

– Ну ладно, – сказал я, – тогда я добавлю в свой список особенностей Беатрис то, что она любит корчить рожицы без причины.

Она негромко рассмеялась:

– Ты имеешь в виду тот список, где я скучная?

– Нет, это другой. И, между прочим, он вдвое длиннее, – ответил я с ухмылкой.

Она сузила глаза и потянулась к ремню безопасности, но тот заблокировался. Беатрис продолжала тянуть его, бормоча себе под нос, словно сражаясь с упрямым противником.

Она развернулась к двери, всё ещё возясь с ремнём, когда я провёл пальцами по её руке. Беатрис замерла. Её взгляд скользнул к моей руке, потом вверх – к моему лицу. Дыхание сбилось. Мы сидели слишком близко, и это напряжение ощутимо висело между нами.

Когда я натянул ремень безопасности, она на мгновение подняла на меня взгляд – большие, тёплые, карие глаза. Потом её взгляд скользнул к моим губам. Я невольно поджал нижнюю губу, и наши глаза снова встретились, прежде чем мой взгляд опустился на её губы.

Когда я защёлкнул ремень, она несколько раз моргнула, будто пытаясь вернуть себе дыхание и стряхнуть с себя этот короткий, но ощутимый момент между нами.

– Я ненавижу запах сигарет. Ты и твоя машина буквально пропитаны им, – выпалила она.

Я чуть отстранился и хмыкнул:

– К счастью, меня не волнует, что тебе нравится или не нравится, principessa.

Беатрис закатила глаза.

– Куда? – спросил я.

Она назвала адрес. Несколько минут мы ехали молча.

– Ну и как всё прошло с Ванессой? – наконец бросила она, глядя в окно.

Я краем глаза заметил, как она покачала головой.

– С кем? – спросил я, крутя настройки радиоприёмника в поисках станции без бесконечной рекламы.

– С Ванессой. Ну, знаешь… любовницей Сатаны, с которой я познакомила тебя вчера вечером?

Я едва сдержал улыбку. Ей явно было интересно, что между нами произошло.

– Ах да, Ванесса. Мы трахались, если тебе это важно.

Её губы дрогнули, уголки опустились, и она снова отвернулась к окну.

– Но, знаешь, – добавил я с ухмылкой, – всё это время я думал о тебе.

Она резко повернула ко мне голову:

– Ты отвратителен!

– Я шучу! Где твоё чувство юмора? – рассмеялся я, покачав головой.

– Наверное, там же, где ты оставил свой мозг.

– Я не трахал её, – сказал я спустя несколько минут.

– Мне было бы всё равно, даже если бы трахал.

– И всё же ты спросила, как всё прошло, – я снова посмотрел на неё и заметил лёгкий румянец на её щеках.

Мы остановились на красный свет. Я перевёл взгляд на неё.

– Так что, влюбилась в кого-нибудь прошлой ночью? Или всё ещё надеешься, что твоя сделка с итальянской версией Неда Фландерса сработает?

– Вообще-то да.

– В кого? – я удивлённо повернулся к ней.

– Ты его не знаешь.

– Я могу узнать. Ты же знаешь, – бросил я с усмешкой, зная, что у Луки есть список всех гостей.

– Отлично. Тогда скажешь мне, кто он такой.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она тяжело вздохнула.

– Я не знаю ни его имени, ни того, как он выглядит, если уж на то пошло.

Она уставилась в лобовое стекло, взгляд стал отрешённым.

– Я искала туалет после нашего… неудачного свидания и забрела в тёмную комнату. Не могла найти выход, глаза долго не привыкали к темноте. И вдруг вошёл он – просто подошёл и поцеловал меня.

– Значит, ты влюбилась в него с первого поцелуя?

Она повернулась ко мне.

– Нет, я не какая-то влюблённая девочка-подросток, – сказала она, скрестив руки на груди. – Но он поцеловал меня так, будто мы были знакомы. В этом было что-то… настоящее, будто между нами уже что-то было.

Она покачала головой.

– Тебе не понять.

– Ты права, не пойму, – усмехнулся я. – Откуда уверенность, что он не хотел тебя просто затащить в постель?

Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

– Не все мужчины – шлюхи, Габби.

Потом она пробормотала что-то себе под нос.

– Что? Что ты бормочешь?

– Забудь, – бросила она, когда мы подъехали к тротуару у жилого дома. – Спасибо.

Она уже собиралась выйти из машины, но я вышел следом.

– Что ты делаешь?

– Хочу убедиться, что ты дошла до квартиры, – ответил я, взяв её сумку.

Она не собиралась её отдавать. Мы пару секунд тянули её в разные стороны, пока она не простонала от раздражения и не выпустила ремешок. Беатрис, тяжело вздохнув, пошла к двери.

– Здесь всё по пропускам. Видишь? – Она провела картой по считывателю, и дверь щёлкнула. – Это было условием моего отца: если я хочу жить отдельно, должна выбрать место, куда не смогут попасть посторонние.

Ночной швейцар поднялся, едва мы вошли.

– Добрый вечер, мисс Беа.

– Привет, Джордж, – улыбнулась она, потом обернулась ко мне: – Это Габби, – с лёгкой ухмылкой добавила она. – Он как раз провожает меня до двери.

– Как это по-джентльменски, – сказал старик, пожимая мне руку. – Такое редко встретишь.

Когда двери лифта закрылись, я повернулся к ней и сказал:

– Если кто-то попробует сюда пробраться, что он сделает? – спросил я. – Он ведь не охранник. Ему сто лет в обед.

– А вот и нет, – возразила она, постукивая носком ботинка и следя за тем, как на табло меняются цифры. – У него чёрный пояс по джиу-джитсу.

Я расхохотался:

– У этого старика? Чёрный пояс? Ты издеваешься?!

– Нет, я не издеваюсь. – Почему вы всё время говорите «ты издеваешься»? Это ведь не всегда значит, что человек шутит, – удивилась она.

Я засмеялся ещё громче. Лифт тихо дзинькнул, и Беатрис, облегчённо вздохнув, вышла. Пока мы шли по коридору, она возилась с ключами. Но не успела вставить их в замок, как дверь напротив распахнулась.

– Чёрт… – прошептала она, закатив глаза.

На пороге стояла пожилая женщина с оранжевой кошкой – табби на руках. Она улыбалась – мягко, чуть навязчиво. Почему-то я вспомнил другую старушку, державшую такую же кошку в заброшенном доме, куда мы однажды приезжали с ребятами.

– Беатрис? Это ты, дорогая? – протянула женщина, глядя на нас поверх бифокальных очков, потом аккуратно поправила их. – Целый день тебя не было. Я уж подумала, что ты на этот раз ушла насовсем.

Её взгляд переместился на меня.

– Лео, ты стал выше и красивее. Я всё время твердила себе, что Беа заслуживает большего. И, похоже, ты решил доказать, что я была права. Проделал отличную работу, милый. Ты ведь не хочешь, чтобы она нашла кого-то другого, правда?

Беатрис устало ущипнула себя за переносицу и простонала:

– Миссис Джонс, вы ведь прекрасно понимаете, что это не Лео. Это просто…

– Здравствуйте, миссис Джонс. Меня зовут Габриэль, я друг Беатрис, – сказал я, поставив сумку на пол и, вежливо взяв её руку, поцеловал тыльную сторону ладони.

– О, Боже! – Миссис Джонс звонко рассмеялась и пригладила свои короткие волосы. – Ну разве вы не очаровашка! Пожалуйста, зовите меня Вивиан, – она улыбнулась и подмигнула. – Беа давно пора было найти кого-то, кто умеет обращаться с женщинами. Лео всегда был сорванцом. Да, поначалу казался милым, но в нём было что-то… неправильное. Знаете, бывает: встречаешь человека и чувствуешь – что-то не так, хотя не можешь объяснить, что именно. Было у вас такое? Как говорится: если что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, значит, так оно и есть. Но любовь слепа – мы видим только хорошее и надеемся, что плохое исчезнет. Или, хуже того, верим, будто сможем изменить человека. Поверьте, это невозможно. А потом, когда Лео…

– Миссис Джонс, – перебила её Беатрис, чуть повысив голос. – Простите, но я очень устала. Мне завтра рано вставать.

– Конечно, дорогая, – Вивиан понимающе кивнула. – Мы с тобой ещё обязательно пообедаем. – Она перевела взгляд на меня и мягко улыбнулась. – Рада была познакомиться, Габриэль. Надеюсь, мы ещё увидимся. Позаботьтесь о моей девочке. Она может казаться сильной, но у неё большое и хрупкое сердце.

– Не беспокойтесь, миссис Джонс, – ответил я, одарив её самой обаятельной улыбкой.

Когда дверь за ней закрылась, я заметил, что свет в глазке чуть померк: она всё ещё наблюдала. Беатрис повернулась к своей двери и, возясь с ключами, пробормотала что-то о том, как тяжело жить в доме с назойливыми соседями пенсионного возраста.

Беатрис открыла дверь и обернулась, будто хотела что-то сказать, но я уже прошёл мимо неё.

– Просто зайду в туалет перед уходом, – бросил я через плечо, осматриваясь по сторонам и направляясь в коридор.

По пути я заметил открытое окно в спальне и заглянул туда. Комната была пуста. Я подошёл, закрыл створку и защёлкнул замок. Вернувшись в гостиную, прошёл к патио. Отодвинув вертикальные жалюзи, проверил, есть ли пожарная лестница. В новых домах их обычно не устанавливают – и это, пожалуй, к лучшему. Бегло проверив замки, я обернулся к дверному проёму.

– Ты оставила окно в спальне открытым?

– А зачем ты вообще был в моей спальне? – нахмурилась она.

– Просто заметил открытое окно. Закрыл – ради твоей безопасности, – ответил я спокойно, пожав плечами. – Милое местечко.

Я огляделся. На полках стояли фотографии – Беатрис и мужчина с русыми волосами и зелёными глазами. На снимках она выглядела моложе, счастливее. Я заметил, что среди них нет ни одной недавней фотографии.

Я поднял одну из фотографий и некоторое время рассматривал её.

– Это, наверное, Лео, да?

Она бросила ключи на небольшой столик в коридоре.

– Ага. Ещё раз спасибо, что подвёз меня, – сказала она после короткой паузы.

– Ты сняла это? – я кивнул на чёрно-белые снимки, развешанные вдоль стены. На одних были пейзажи, на других, если не ошибаюсь, – парижские замки.

– Да, я фотограф, – спокойно ответила она.

– Хобби?

– Нет, это моя работа, – она взглянула на меня и добавила: – Я зарабатываю фотографией.

Я продолжал рассматривать снимки.

– Значит, ты бывала в Париже?

– Да. Ездила туда в отпуск в прошлом году с… – она чуть запнулась, а потом продолжила: – В Париже я пробыла дольше всего, поэтому большинство кадров оттуда. Но есть и снимки из Рима и Англии.

– Круто.

Беатрис посмотрела на меня без выражения.

– Может, ты уже уйдёшь?

– Почему ты так хочешь, чтобы я ушёл, chiacchiere (болтушка)? – я улыбнулся, делая шаг к ней. – Дай угадаю. Наш ужин пробудил в тебе что-то. Похоже, ты давно не чувствовала ничьих прикосновений, и теперь тебе не терпится… успокоить зуд?

– В смысле?

—Ну, знаешь… потеребить пельмешек, помассировать фасолинку, отполировать жемчужину, – я ухмыльнулся. – Да ладно, неужели так давно? Как насчёт поиграть на клиторе, погладить киску?

Её глаза расширились от возмущения и осознания.

– Ты такой незрелый.

Она скрестила руки, но по тому, как быстро поднималась и опускалась её грудь и как раскраснелось её лицо, я понял – она думала об этом.

– Хочешь, чтобы я сделал это за тебя?

Она вскинула руку, но я поймал её запястье, потом другое, и прижал к стене.

– Нет? Может, однажды, – тихо произнёс я, склоняясь ближе. – Интересно, ты такая же сладкая на вкус, как выглядишь, или такая же горькая, когда открываешь рот?

– Ты больной ублюдок! – сорвалась Беатрис. – Убирайся из моей квартиры и из моей жизни!

Она резко вдохнула, наклоняясь вперёд. Наши носы почти соприкоснулись, и я почувствовал её горячее дыхание на губах.

– Нет, думаю, я ещё вернусь, – прошептал я. – Возможно, не в твою квартиру, но мы ещё увидимся, principessa (принцесса).

Я опустил голову чуть ниже и добавил, почти касаясь её уха:

– Представь моё лицо, когда будешь ложиться спать. Buona notte, Beatrice (Доброй ночи, Беатрис).

Я отстранился и вышел из квартиры. Не ожидал, что близость к ней снова так меня возбудит. Сейчас мне нужно было выпустить накопившееся напряжение. Я достал телефон и набрал номер, который использовал только в таких случаях.

– Давно не виделись, Габ, – в её голосе звучало лёгкое удивление.

– Отель «Барроне». Через десять минут, – ответил я и сбросил вызов.

Я прислонился спиной к стене, пока лифт медленно спускался вниз. Сегодняшний вечер снова пошёл не по плану. Но теперь я был полон решимости довести всё до конца.

Глава 6

Беатрис

«Trouble» – Natalia Kills

– Иду! – крикнула я, бросаясь к двери и наспех смывая маску с лица.

Почему кто-то обязательно появляется именно в самый неподходящий момент? Я заглянула в глазок и увидела ухмыляющегося Рубена. Он наклонился и показал своё глазное яблоко крупным планом, словно это было самое остроумное, что только можно придумать. Я не смогла удержаться и улыбнулась, открывая дверь.

– С днём рождения, девочка! – сказал он, протягивая мне огромный букет и охапку воздушных шаров.

– Спасибо, Рубен. Ты не должен был… – я поставила цветы на столик и потянулась обнять его.

– Эм… вообще-то это не от меня, – с озорной улыбкой ответил он, доставая из кармана подарочную карту в мою любимую кофейню. – Я всего лишь курьер.

– Эй, это моё любимое место! Спасибо! – я снова обняла его, надеясь, что он не чувствует себя неловко.

– И кто же твой тайный поклонник? – прищурился Рубен, оглядывая цветы и шарики. Потом заметил открытку, и, подняв брови, с намёком на ухмылку начал ими играть, будто подталкивая меня прочитать её вслух.

– Что? – я прищурилась.

– Ты ведь получаешь подарки и записки не впервые. Кто-то явно неравнодушен, – сказал он, беря открытку и бросая на меня взгляд, полный предвкушения.

Я нахмурилась, осознав, что Рубен прав. В последние дни в моей жизни царил такой хаос, что я просто перестала замечать подобные мелочи.

– Открой, – попросил он, не скрывая любопытства.

Я аккуратно вскрыла конверт, достала небольшую открытку и прочитала короткую записку: «Думаю о тебе в твой особенный день».

– Миссис Джонс сказала, что у тебя появился новый друг, – подмигнул Рубен, на лице играла хитрая улыбка. – Это от него?

Я закатила глаза и вздохнула:

– Нет, конечно. Ты же знаешь, как она любит всё преувеличивать.

Я перевернула открытку, надеясь найти хоть какую-то зацепку – имя, подпись, хоть что-то. Но она была совершенно пустой. К тому же тот «друг», о котором упомянула миссис Джонс, даже не знал, что у меня сегодня день рождения.

– Скорее всего, это от клиента, – сказала я, стараясь убедить себя. Но, пролистывая стопку писем, вдруг ощутила лёгкий холодок тревоги.

– Кстати, о клиентах, – продолжил Рубен, переходя на деловой, но всё же шутливый тон. – Я ведь ещё числюсь в их числе? Мы же собирались устроить семейную фотосъёмку на праздники. Зная, как быстро у тебя всё разбирают, я бы хотел записаться заранее.

– Конечно, – ответила я с улыбкой, стараясь вернуть голосу обычное звучание. – Запишу вас на семейную съёмку.

– Так, какие у тебя планы на вечер? – неожиданно серьёзным тоном спросил он. – Только не говори, что собираешься провести день рождения дома.

Резкая смена его настроения заставила меня закатить глаза:

– Да, я не собираюсь сидеть дома. Думаю, Клара уже в пути. Не мог бы ты впустить её наверх, когда она приедет?

– Будет сделано, – кивнул Рубен. – Ну, постарайся повеселиться… но не слишком.

Когда дверь за ним закрылась, я вздохнула и обвела взглядом стол, заваленный конвертами. Начала разбирать почту, и взгляд сразу зацепился за четыре письма без обратного адреса и большой конверт, который Рубен принёс мне несколько дней назад.

На каждом из писем были напечатаны моё имя и адрес. Первое было датировано двумя неделями после того, как я уехала к родителям. Руки задрожали, когда я вскрыла его. Внутри лежал лист с короткой фразой: «Куда ты уехала?» Второе письмо пришло месяц спустя: «Наслаждайся отдыхом, пока можешь». А третье было отправлено всего месяц назад: «Я найду тебя, Беатрис!»

Моё дыхание сбилось. Руки дрожали так сильно, что я едва смогла вскрыть последний конверт. Внутри было лишь одно короткое предложение: «Твои родители не смогут тебя защитить. У нас с тобой незаконченное дело».

Записка выскользнула из моих пальцев. Я вцепилась в край кухонного острова, пытаясь удержаться на ногах, будто земля подо мной вот-вот провалится. В тишине вдруг раздался громкий стук в дверь – я вздрогнула так сильно, что сердце забилось в груди, словно готовое вырваться наружу. Схватив сумочку, я судорожно достала из неё перочинный нож.

– Беа! Открой, это Клара!

Волна облегчения накрыла меня с головой. Я бросилась к двери и распахнула её.

– С днём…

Я не дала ей договорить – просто обняла её, прижимая к себе.

– Беа, я не могу дышать! – засмеялась Клара, но, едва отстранившись, заметила мой вид. В её глазах мелькнула тревога. – Что случилось? Ты вся бледная.