Маленькая Леночка

– Ой, а что за шайба здесь пиликает? – прокричал с кухни Егор.

– Яндекс-станция Алиса. Пчёлка подарила на день рождения.

– О, круто! Алиса, расскажи анекдот! Нет, этот бородатый, давай свеженький… Алиса, а как по-английски будет "отвали, бот зашкварный"?

– Не растлевай приличную девушку, она у меня воспитанная и уверена, что все люди тоже, – шутливо погрозила Лена пальцем ввалившемуся в комнату сына и тут же замахала на кота, от души чихнувшего ей прямо на лицо:

– Няша, ладно на меня, но зачем ты на мои последние орехи начихал?! Я их Егорке не заказывала! Немедленно топай в магазин, усач фундучный…

Затем она перевела на сына взгляд, в котором только слепой не заметил бы сияние материнской любви и нежности.

– В первый день нашего знакомства с Алисой на моё «спокойной ночи» она ответила, что готова развлекать меня всю ночь напролет, но если пора спать, то она начинает считать электроовец!

Егорка подошёл и присел к маме на кровать. Как следует разглядев сына, у Лены, как обычно, во рту столпились причиталки: «Ой-ой-ой, сыночек, исхудал-то как: глазки ввалились, щёчки втянулись, шейка вот-вот надломится!..», но она героически проглотила свои стенания, едва не подавившись ими.

А Егорка с сочувствием наблюдал за Лениной макареной, представляющую из себя попытку занять в кровати полусидячее, точнее, полулежачее положение, и озабоченно спросил:

– Может, нам с Лизой пока к тебе переехать? А то ты чёй-то не того…

– Кто? Я не того?! Да я ещё на районе произведу фурор! – натужно рассмеялась Лена, пытаясь состряпать безмятежное выражение лица.

Ей вспомнилось, как тяжело она пережила вылет своего птенчика из родительского гнезда. Каждый раз, проходя мимо комнаты Егорки и глядя на стул, оставшийся без огромного горба из прилипшей к нему одежды, а также на опустевший письменный стол, над которым освободилось воздушное пространство для межконтинентальных перелётов, Лена мчалась в ванную комнату смывать соленющие слёзы. Не застав там раскиданных по полу Егоркиных полотенец и перегретого фена, которым полчаса сушились не успевшие высохнуть за ночь постиранные джинсы, она застревала в ванной на полчаса, рыдая до икоты от ощущения, что у неё одновременно отрезали руку и ногу. Наверное, Лена никого в своей жизни так не любила, как сына. Его появления страстно желал Ленин второй муж, которого она практически за галстук притащила в ЗАГС незадолго до тридцати семилетия жениха, настояв на официальном повышении Петра с должности гражданского мужа, занимаемой им более пяти лет, до должности законного супруга. Видимо, после регистрации в шикарном ЗАГС на Английской набережной, где её жених оказался самым великовозрастным среди прочих, Петру пришла в голову страшная мысль, что он приблизился к предельно допустимой черте отцовства, которую вот-вот пересечёт. Вернувшись домой после весёлой и задорной свадьбы и скинув на пороге ботинки, новоиспечённый муж тут же начал топать вырвавшимися из многочасовых тисков ногами, немедленно требуя наследника, пока доблестный рыцарь Айвенго, лишённый наследства, не прискакал и не посвятил в свой орден Петра, потому что в двадцать первом веке рыцари по каким-то загадочным причинам очень рано становились посвящёнными… Если бы Лена знала, что спустя пятнадцать лет Пётр удивит всех своей новорожденной лапочкой-дочкой, то рассмотрела бы требование мужа с другого ракурса! Но тогда она сильно озадачилась, имея на руках парализованную маму и онемевшего папу, потерявшего разум после белой горячки и последовавшего за ней инсульта, и в придачу к этой нелёгкой ноше – девятилетнюю Катюшу, которую честолюбивая Лена изо всех сил старалась запихнуть в шаблонные рамки «студентки, комсомолки, спортсменки и просто красавицы» и потому таскала по всем кружкам в пределах Северо-Западного региона, а вечерами стояла у письменного стола дочери, изображая из себя укротительницу тигров и выбивая плёткой-невидимкой, сотканной из угрожающих флюидов, безукоризненно сделанное домашнее задание из протестующей большой кошки. С таким багажом за плечами Ленина реакция на тоталитарное требование супруга была неизменной: вставшие дыбом волосы и холодный пот, струящийся ручейком по спине. Она принимала все меры, самые надежные, чтобы дать возможность Петру помечтать подольше, но горячее желание мужа обрело фантастическую силу, и когда на приеме у врача ей сообщили, что она станет мамой, доктор покрутил пальцем у виска, услышав названия подкачавших предохраняющих средств, возразив, что за многолетнюю практику ничего подобного не слышал. При этом он многозначительно посмотрел на медсестру, ставя взглядом Лене диагноз «токсикоз мозгов».

Так в тридцать лет Лена приняла из прочного длинного клюва аиста сопящего крепыша, неуемная жадность которого не позволяла надолго отрываться от маминой груди и прибавляла карапузу по полтора килограмма веса каждый месяц. Лена без остатка отдалась сыну в добровольное рабство, и вскоре всем окружающим стало очевидно, что проснувшийся инстинкт материнства у Лены вылетал далеко за рамки общепринятых норм, словно лифт в её любимой детской книжке «Фердинанд Великолепный», пробивающий крышу здания и уносившийся в небо. Лене приходилось буквально разрываться на части между своими домочадцами, каждый из которых нуждался в ней, как в кислородной маске на вершине высокой горы, и становился в очередь за её вниманием и заботой, втайне недолюбливая своих конкурентов и поглядывая на них так, словно те съели их в прошлой жизни. Неожиданно проявившиеся шестерёнки внутри Лены без устали приводили в движение беспокойный механизм, который заставлял озабоченную мамочку делать массаж и зарядку с грудным Егоркой после каждого его пробуждения и вытаскивать малыша на каждый дневной сон на улицу, совершая по три экспедиции вниз и вверх с четвёртого этажа и обратно, по частям вынося разборную тяжёлую коляску и в конечном итоге вырастив мышцы на руках и ногах размером с саму коляску. Когда же у Лены не хватало сил на подвиги Астерикса, она отправляла своего бутузика сопеть в коляске на балкон, а сама варила супы из пятнадцати овощных наименований и лепила фрикадельки из свежей молодой телятины, купленной на рынке и тридцать раз перемолотой через мясорубку, а также заваривала травяные сборы для вечернего купания, предназначенные для конкретного дня недели в лучших традициях советской коллекции трусов «неделька». Перед сном Лена напевала своему сокровищу все колыбельные мира, невзирая на жестоко оттоптанные слоном уши, и читала все сказки планеты, добавляя к ним басни собственного сочинения. Детская кроватка в углу почернела от горя и одиночества, а вскоре и вовсе переехала на балкон в разобранном виде, между тем как Егор Петрович спокойно и ненавязчиво сменял дневную роль кочевника, не вынимающего шпоры из маминых боков, на ночную роль жадной пиявочки, присосавшейся к маминой груди. От такой герудотерапии у Лены несколько раз случался мастит, и когда однажды двадцати четырех килограммовый мужичок, почти трёх лет от роду, подбоченясь, встретил на пороге маму, которая бесстыдно отсутствовала два дня по причине «у доктора на лечении» и вернулась домой с туго перевязанным самым дорогим, что у Егорки было, он пообещал убить негодяя доктора и отправился на кухню выбирать подходящее оружие из колюще-режущего арсенала.

Как часто бывает, что первенец воспринимается своими родителями будто чужестранец, возникший из неоткуда рядом с их дверью и постучавшийся на ночлег, который затем набрался смелости или наглости, чтобы задержаться в гостях на долгие годы, а то и на всю жизнь! Более того, этот пришелец, постоянно входя в конфронтацию с окружающими, категорически отказывается жить в согласии с земными нормами поведения и всё время пытается навязать свои инопланетные правила, наказывая окружающих за их несоблюдение включением оглушительной сирены во внештатном режиме, вызывая у молодых родителей сильно противоречивые чувства. Зато второе дитя каким-то волшебным образом срывает чеку с гранаты, в которой замурованы родительские чувства, и купается в обрушившейся на него бездонной любви. Не потому ли зачастую в семьях действует негласный закон: младшенького любят больше? В таких семьях старшенькие, повзрослев, не очень-то торопятся обзаводиться вторым ребенком, памятуя свою детскую ревность к невесть откуда взявшемуся сначала орущему, потом капризничающему и затем исподтишка вредничающему маленькому боссу, похитившему у него внимание, любовь и ласку мамы с папой, которые они и без того не особо-то проявляли. Лене припомнилась забавная сценка, когда Катюшин соплеменник по средней группе внезапно перестал ходить в детский сад, а через пару месяцев вдруг предстал перед их взором на улице, восседая на краю детской коляски с вытаращенными от беспокойства глазами и со всех сил стараясь заслонить тонюсеньким тельцем своего грудного братика от мамы, с огромным трудом толкающей впереди себя повозку с сыновьями. Срывающимся от отчаяния голосом несчастная женщина поделилась неожиданно свалившейся на неё проблемой: старший сын не ест и не пьёт, ходит целый день хвостом за мамой и ложится на младшего, как на амбразуру, не давая совершать с новорожденным никаких манипуляций. При этом мальчик наотрез отказывается ходить в садик, потому что мама сначала забудет его оттуда забрать, а потом и вовсе забудет. Навсегда.

И вот из обожаемого Леной телепузика, «самого сферичного на всём средиземноморском побережье», согласно традиционным причитаниям Пётра во время их летних путешествий, вырос очень симпатичный прагматичный юноша. Может, эту самую симпатичность сын и унаследовал от Лены, но всё остальное было как под копирку заимствовано у папы. Материальная составляющая лежала в основе всех его принципов, желаний и поступков, и когда на его столе появились первые книги, это были не детективы или приключенческие романы, а "Богатый папа, бедный папа" Роберта Кийосаки и "Думай и богатей" Брайана Трейси. Когда однажды на кухне, где Лена обычно занималась со своими учениками, собралась голодная многоголосая стайка Егоркиных друзей, и Лене пришлось проводить урок английского за письменным столом сына, женщина воскликнула, ткнув пальцем на сложенные в стопочку книги: «Вы знаете, Елена, чем опасно пристрастие к цифрам и расчётам? Ими занимается отрицательная система в мироздании! Я вам настоятельно рекомендую направить внимание сына на гуманитарные науки и предметы, развивающие творчество, чтобы добиться расположения положительной системы!», на что Лене ничего не оставалось, как только пожать плечами: добрая половина тех, кто не скачет с кольцом в носу вокруг костра, занимается расчётами…

К счастью, Егоркина деликатность, невозмутимость и воспитанность гармонично встроились в генетически переданную от папы кощееву страсть "чахнуть над златом", и сын давал фору аналогичной папиной слабости, кладя его на лопатки своей задорной молодостью и весёлым юношеским драйвом. Егорка был живым подтверждением драйзеровской теории, что личное обаяние и способность предвидеть является залогом финансового успеха, и когда он забросил учёбу в университете, объяснив свой поступок тем, что прочтение "Финансиста" дало ему прекрасное экономическое образование, то достаточно успешно отправился в финансовое плавание, умело подставляя паруса попутному ветру. Что касается своей мамы, то Егор с деликатной терпимостью относился к Лениному мировоззрению и образу жизни, расценивая её ежедневные окуривания квартиры ладаном и молитвы за закрытыми дверями как чудачество.

– У тебя в холодильнике мышь повесилась, – констатировал Егорка неоспоримый факт.

Такой холодильный вакуум показался абсолютно противоестественным для сына, всегда приходящего к набитому до отказа кастрюлями и контейнерами холодильник. Изысканные блюда, приготовленные из архиполезных продуктов, обычно составляли практически полный список прибывших с Ноева ковчега в современную цивилизацию съедобностей и должны были во что бы то ни стало спасти жизнь сына, висевшую на волоске. По мнению Лены, Егорка питался абсолютно неправильно и совсем не тем, чем раньше кормила заботливая мама: в Ленином воображении Егорка без неё ел ржавые гвозди и запивал стеклоочистителем. И когда сын с подругой, по своему обыкновению, задерживался на пару часов, Лена звонила и задавала традиционный вопрос: «Надеюсь, вы ничего не ели?», на что Егорка весело отвечал: «Нет, мам, мы страшно голодные, не переживай!»

– Так ведь пост идёт Рождественский, да и повар нетрудоспособен. В угле нуждается паровоз, мчащийся на полном ходу, а мой состав дремлет на запасном пути в ожидании, когда его двигательный механизм починится, – отозвалась Лена. – Завтра, если смогу вернуться в прямостоячее положение, сварю суп из рыбки, которую ты принёс, порадую чрево в субботу! А в воскресение, даст Бог, до храма доберусь, а то прошлые выходные оказались безнадёжно лежачими…

– Ой, мам, отлежись дома, пусть лучше по тебе Няшка топчется, а не добропорядочные прихожане в церкви!

– Не тревожься, я на лавочке схоронюсь, – успокоила сына Лена.

– Никак не пойму, зачем люди в церковь идут? – не сдержался Егорка. – Чтобы освящаться там, как куличи?

– Сынок, люди ходят в храм, потому что любят Бога! – мягко возразила Лена.

– Ага, любят они, как же! Бегут из страха, чтобы в аду не оказаться после всех своих грязных делишек и мыслишек! Знаю я некоторых ходоков, те ещё грешники, а Богу молятся, лбы расшибают! Да и батюшки тоже молодцы: зажигают на мерседесах с золотыми котлами на своих пухленьких ручках, хорошо устроились… У моего одноклассника родители в храме работают: отец настоятелем, а мать хористкой. Церквушка маленькая, тесная, да ещё и одна на огромный район. По праздникам люди на улице стоят, внутрь не помещаются. Рядом заложили новый большой храм, прихожане денег не жалеют на строительство, жертвуют, кто как может! И не зря: переехал мой одноклассник с далеко не маленькой квартиры в загородный дом, который стремительно воздвигся вместо храма, только без креста на крыше… А когда его родители стали выбирать себе машины, чтобы со своих стареньких «фордиков» слезть, то долго спорили, что лучше купить: «Мерседес» или «Лексус», но потом забеспокоились, что прихожане невесть что подумают, и решили не сильно привлекать к себе внимание. Остановились на «Тойоте».

– Егорка! – нахмурилась Лена. – В храм идут к Богу, а не к батюшкам. Если ты пришёл в театр и сдал куртку гардеробщику-пьянице, а потом увидел на сцене актёра, печально известного куражными выходками в ночных балаганах, означает ли это, что режиссёр плохой и к его постановке не стоит относится серьёзно? Ещё Тихон Задонский сказал, что путь христианина лежит не от победы к победе, а от падения к падению… Хотя, – Лена улыбнулась, что-то припомнив, – я тоже, когда в первый раз пришла в церковь, думала, что батюшка спустился с небес и после службы вознесётся обратно! Да, сынок, в храме такие же грешные люди, как и везде, и батюшки тоже разные. С них Господь потом спросит во сто крат больше, чем с мирянина…

В её памяти всплыл образ одного упитанного батюшки, ныне почившего, который однажды высказался в своей проповеди на предмет пристального внимания прихожан к имуществу церковных служителей: «Вы не на нас смотрите, а на себя! У меня, например, два мерседеса, и что? Господь нам каждому подаёт по делам нашим, и с нас же и спрос будет особый». Потом он куда-то исчез, а спустя год Лена увидела на Пасхальной службе у алтаря исхудавшего священнослужителя, еле передвигающегося с помощью костылей, и с трудом узнала в нём того самого батюшку. Та праздничная служба оказалась для него последней…

Лена встряхнула головой и продолжила:

– Видишь ли, Егорка, церковный приход состоит из таких же непохожих друг на друга людей, как и в любом другом коллективе, но их объединяет стремление изменить себя и свою жизнь к лучшему. Они обращаются за помощью к Богу, потому что, помыкавшись и наигравшись в борьбу за земное счастье и «справедливость», осознали, что всё подчинено некой неподвластной им силе, без поддержки которой у них ничего не получается. Почти за каждым стоящим в храме – целая история грехопадений, и мне не ведомо, как батюшки сами умудряются избегать падений на исповеди от услышанных ими грехов… Все люди грешат, потому что наши ручки, ножки, глазки, ушки, мозговые извилины, гормоны и ещё целый комплекс органических субстанций далеко не всегда подталкивают к праведным подвигам, наоборот, чаще от них отталкивают, да ещё подножки подставляют. И верующим, и неверующим, и постящимся, и не постящимся, и кающимся, и не раскаявшимся, всем без исключения! Наша задача – выйти из-под власти своей временной белковой тушки, которая, как любой материальный предмет, подвержена энтропии, и без постоянного усилия невозможно удержать её хотя бы в первоначальном состоянии, я не говорю уже о духовном росте! И здесь нам в помощь только Бог… Вот скажи мне, сына, смогу ли я помочь тебе в беде, если я о ней ни слухом, ни духом? Так и Господь помогает тем, кто просит, но эту помощь следует правильно запускать в свою жизнь!

– Маам, – почти жалобно проскулил Егорка, пытаясь мирным путём прервать речь Ульянова-Ленина с броневика. Но было уже поздно: разрумянившаяся Лена, машинально вцепившаяся в несчастного Няшу, словно в смятую кепку вождя, продолжала, перебивая саму себя, но не позволяя сделать это сыну:

– Все мы приходим в этот мир с так называемой естественной разумной нравственностью, неким каркасом, позволяющим людям созидать и взаимодействовать друг с другом, удерживая общество от тотального разрушения, иначе больше десятка монстров на нашей Земле не ужилось бы. Но чтобы это чувство не утратилось, а мы не расчеловечились, необходима очень мощная сила под названием ЛЮБОВЬ и ВЕРА. На Земле только вера не даёт злу наслать на человеческий разум туман заблуждений. Вера находится за пределами человеческого ума, она живёт в необъятных просторах памяти вечной человеческой души! И Господь через эту веру помогает людям продержаться в узких рамках временной человеческой жизни, даёт силы и оживляет, но, самое главное, учит любви, вернее, пробуждает её в человеке через свою, и это удивительный процесс! Однако, чтобы обрести и почувствовать в себе любовь, требуется время. Невозможно зайти в университет и через два часа стать образованным дипломированным специалистом. Нельзя зайти в храм и через два часа выйти оттуда светлым, добрым и безгрешным. Вся наша жизнь призвана стать школой любви, и в церковь мы приходим не для того, чтобы поглазеть на грехи другого, придумав и приписав к ним ещё сотню-другую, а чтобы излечиться от своих собственных, ведь грех – это рана, наносимая человеком самому себе. Как и в первом, так и во втором случае нужны годы упорного труда, чтобы однажды понять: я уже другой, я вырос, я приобрёл новые духовные качества! Знаешь, что говорят святые? «Если будешь смотреть на людей, никогда не поднимешься; если будешь смотреть на Христа, никогда не упадешь». А к святости, сынок, можно только стремиться, стать святым получается у единиц, однако это вовсе не означает, что для остальных путь закрыт. Дорогу осилит идущий, и духовный опыт поможет укрепиться в вере и стать праведником, а на молитве праведника держится весь мир…

Егор приклеил на свою заскучавшую мордашку вежливую блуждающую улыбку, и Лена, выпустив пар и вспомнив, что, кроме дара красноречия, у неё ещё есть больная спина, схватилась рукой за поясницу. Она попыталась найти в выражении лица сына хоть что-то, отдаленно напоминающее понимание, однако кроме «Платон мне друг, но истина дороже», она, как всегда, ничего не смогла прочитать в его глазах. Эх, сына, сына, какую судьбу уготовил тебе Бог, какими тропами пройдешь ты по своей жизни, милый?..

– Мамуль, это твой путь и твоя версия… Существование Бога не доказано, ведь его никто не видел, – проговорил Егорка.

«Бога человеку невозможно видеть», – процитировала Лена Писание. – «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Только когда сердце человека очищается от грязи страстей и привязанностей к вещам, лишённых души и духа, а значит, и смысла, только тогда поднимается внутреннее веко сердечное и открывает оку сердца Царствие Божие, которое находится внутри человека…

– Как-то туманно, мам… Мне кажется более убедительной теория матрицы: один мегамозг или группа таких товарищей создали увлекательную компьютерную игру. Возможно, это искусственные интеллекты, созданные кем-то еще, по принципу матрёшки, не важно, и теперь мы все участники этого беспредела! Посмотри, что на Земле происходило и происходит: да человечество представляет из себя просто бесконечный сериал-блокбастер с непрекращающимися сценами бедствий и насилия, который развлекает неизвестного ему зрителя или зрителей, потешающихся над земными потасовками! Им, как и нам, увлечённым компьютерными играми, наплевать на то, что чувствует человек, когда за ним охотятся всякие твари и убивают. Мы для них бегающие фигурки на экране монитора… Обложили нас всевозможными правилами, погрузили в мир иллюзий и тащатся от нашего экспромта, при этом другим товарищам из Галактического пространства за отдельную плату джойстик дают, чтобы те тоже смогли пощекотать свои нервишки. А пресловутая свобода выбора дана нам лишь для того, чтобы мы накосячили побольше, а они поржали погромче… Не исключено, что над нами вообще ставят эксперимент высшие цивилизации: вырастили нас в пробирке по подобию наших искусственных вирусов в биолабораториях и вычисляют область нашего применения: либо в качестве биологического оружия в межгалактических войнах, либо как бифидобактерии для своего пищеварения. Мой приятель вообще фанат теории, что мы являемся биобатарейками для паразитирующих вселенских сущностей, захвативших нашу планету, которые подписывают с нами контракты между воплощениями и навязывают такие сценарии, чтобы мы всё время страдали, постоянно чего-то боясь и ненавидя друг друга, и выделяли при этом тонны негативной энергии, на которой они жиреют!

– Попахивает Айковскими архонтами, – вставила Лена, дав понять сыну, что она в курсе и дальше данную тему можно не освящать.

– Я бы добавил, что нас жрут все, кому не попадя! А Бога люди придумали для самоуспокоения, как луч света в тёмном царстве, – пожав плечами, закончил своё рассуждение Егорка.

– А перед этим Бог придумал людей для самовыражения! – Лена спокойно смотрела на сына. – «Уведите, яко Господь Той есть Бог наш, Той сотвори нас, а не мы его…» Твой ИИ, может быть, и принимал участие в математических вычислениях по программированию и разработке эволюционной программы для биологических существ, которые, к сожалению, согласно этой самой программе находятся еще на начальной стадии своего духовного развития и живут в лучших традициях детского сада, который ты называешь беспределом: детишки отбирают друг от друга машинки и лупасят тех, кто не хочет с ними делиться. Но чувства и эмоции являются нашим отличительным компонентом и от роботов, и от бестелесных существ, и заложены они вовсе не искусственным интеллектом, способным лишь заниматься расчётами и систематизацией математических составляющих. Эти энергии ему не ведомы, как и любовь, которая является основополагающим принципом созидающего развития свободного существа. Значит, ИИ выполнял чьё-то задание. В противном случае, мы все были бы головами профессора Доуэля, без сердца и души. Кто-то однозначно одухотворил материю, и сдаётся мне, что это как раз Бог. Какая нам разница, кто ему помогал и какие схемы он при этом использовал? Что может знать муравей о полёте орла и величественном погружении морской черепахи в подводный мир? Что можем знать мы, находясь в ограниченном пространстве своего муравейника, о мирах, находящихся за его пределами? Максимум, что может допустить человек на примере муравья и черепахи, это придумать ползающего орла и огромную кучу под названием «черепашник», куда медлительные черепахи тащат ветки для своей черепашьей королевы. Что касается матрицы, то в определённом смысле мы все в матрице, если говорить о Вселенской программе. А куда без неё? Должен быть каркас, связывающий звенья случайностей в стройную структуру! Недавно мне на глаза попалось описание ада маньяком-убийцей, который после тяжелого ранения полицейским несколько дней пролежал в коме. После того, как преступник очнулся, он вёл себя как сумасшедший: закрывался руками от стен, которые на него якобы падали, умолял привязать себя к кровати, чтобы она больше не проваливалась под пол, хватал руками врачей и медсестёр с просьбой не уходить, потому что, если они уйдут, то больше никогда не вернутся, и был страшно удивлён, когда оказалось, что руки и ноги его слушаются, а не живут своей жизнью. Больного с трудом привели в чувство, и он рассказал, что провалился в ад, потому что после отхода души из тела чувствовал себя увесистой гирей и не смог подняться вместе с другими светящимися огоньками наверх. Он стремительно падал в чёрную бездну, испытывая не поддающийся описанию ужас от то и дело возникающих перед ним отвратительных тварей, при виде которых остановилось бы сердце даже у самого заядлого любителя хоррор-фильмов. Потом тяжесть исчезла, но он потерял контроль над всеми своими членами, которые стали беспорядочно двигаться и ударять его, и, хотя боли он не чувствовал, мучительное ощущение непрекращающегося хаоса разъедало его изнутри. Маньяк утверждал, что в конце концов он оказался на обратной стороне Луны, которая кишела существами, подобными ему, и где все предметы вместе с ним находились в беспорядочном движении. Желание хотя бы на секунду найти опору, которое невозможно было удовлетворить, причиняло неведомое страдание, в разы сильнее физической. Они вместе с другими узниками лунной тюрьмы пытались общаться друг с другом, но лишь отталкивались друг от друга и разлетались в стороны, как броуновские частицы, и невыносимая тоска безысходности жгла, как огонь, и разъедала, как кислота, всю гадость души, которую он приволок с собой на «Луну». Потом ему послышался голос молящейся за него матери и пронзила молния, которая практически испепелила его, оставив светлую искорку, которую тут же выдуло из ада… Рассказав об этом, мужчина потерял дар речи, а вместе с ним и рассудок, что спасло его от тюрьмы. Товарищи по палате для душевнобольных рассказывают, что слышат его голос только ночью, когда он произносит: «Верую, Господи!» Без веры мы, сынок, забредём куда угодно, только не туда, откуда пришли. А нам надо вернуться домой, понимаешь? После долгого странствия по матушке Земле нам надо вернуться домой. Вера – это как язык Брайля для слепых. Мы все здесь слепые… И только вера, надежда и любовь способны помочь нам выбраться из паразитирующей матрицы, о которой ты мне талдычишь, потому что то, чем она питается, на человеческом языке называется «грех», и без него мы ей не интересны. Собственно говоря, ничего нового: Иисус Христос предупреждал, что мир лежит во зле, для этого он и пришёл на Землю, чтобы избавить нас от власти паразитов. «Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришёл для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком».