Чернила цвета облаков

Вопреки всей своей правильности и чистым мыслям, Джули хранила в себе чёрную ревность и желание подглядывать за теми, кто эту ревность вызывал. Сегодня это был Тейлор. Девушка стояла за углом коридора и слушала, как тяжёлые шаги направлялись в её сторону.

Он был не один. Рядом с ним шла та чёртова блондина с завышенной самооценкой. Её белоснежные кудри подпрыгивали от её воздушной походки. Девушка с противным смехом, постоянно пытаясь взять Тейлора за руку, шла с ним в паре в сторону тесного склада. Почти пустой коридор помогал услышать, как блондинка была… счастлива? Она заигрывала с парнем, на лице которого тоже была хитрая ухмылка.

Джули выглянула за угол и увидела, как парочка закрыла за собой дверь на склад. Большое доброе сердце кольнуло чем-то острым и ядовитым. Джули закрыла рот рукой, чтобы не высвободить крик от безысходности.

Они зашли туда вдвоём. Они остались там наедине. Они улыбались…

Джули погибла ровно в этот момент. Ровно в этот момент услышала, как звонко треснуло что-то глубоко внутри. Она поморщила лицо, медленно спустилась по стенке на пол и, поджав под себя ноги, уткнулась лбом в колени. «Всё нормально, – твердила она себе. – Это ведь школа. Старшие классы». А потом проклинал себя за свои же слова. Не нормально, что девочка сидит на полу, слушая чужие стоны через стенку. Не нормально, что парень, который ей нравится, сейчас с другой.

Дверь открылась с характерным ей звуком. Она не знала, сколько прошло времени. Для неё прошла вечность.

Джули подняла заплаканные глаза, когда услышала шаги. Склад опустел. Она девушка заглянула за угол, но увидела только брюнета со слегка помятой рубашкой. Он вышел один и, посмотрев по сторонам, ушёл к лестнице на второй этаж. А где же та блондинка?

В коридоре пусто, ей не стоило бояться, что кто-то увидит. Джули вышла из своего «убежища» и тихо подошла к полуоткрытой двери. Запах пыли и какой-то сырости ударил в нос, оставив мерзкий привкус. Она заглянула внутрь и побледнела.

Самые жуткие кадры из фильмов ужасов не могли сравниться с реальностью. Лужа крови на экране казалась намного безобиднее, чем на полу склада. Блондинка лежала без чувств. Её разорванная рубашка освобождала большую упругую грудь и открывала вид на плоский живот, испачканный красными пятнами. Она была прекрасна даже сейчас, когда её пустые глаза устремились к потолку, а тонкая шея больше не вздрагивалась от вдохов.

– Но ты ведь никому не скажешь, да, Джули? – холодный голос пробрал до мурашек.

Она снова застыла на месте, боясь повернуть голову в сторону говорящего. Она чувствовала на себе его острый взгляд, и этого было достаточно, чтобы потерять дар речи. Джули обернулась, наивный детский взгляд упал на карие глаза парня, спокойно стоящего перед ней. Он засунул руки в карманы, наклонил голову на бок, выжидая её ответа.

– Я…

– Ты ведь не поступишь так со мной, верно? – почти шептал он, глядя на неё с явно наигранной жалостью.

Она нервно покачала головой, тяжело сглотнув. Парень медленно закрыл дверь на склад, не отрывая от девушки вечно грубых звериных глаз.

– Она этого заслужила. Я никому не скажу. Обещаю, – девушка продолжала нервно качать головой и отступать назад, когда он приблизился к ней.

«Я знаю,» – одними только губами ответил он и бережно подняв её лицо за подбородок. Её глаза будто заискрились. Наивная глупая девочка смотрела на убийцу с немым восхищением и обожанием. Наивная глупая девочка мечтала о его прикосновениях. Он легонько ударил пальцем по её носу и, подарив лёгкую улыбку, ушёл к лестнице.

Глава 4. Мотылёк

– Сегодняшней сенсацией стало ограбление кафешки «The happy gnome», – старенькое радио играло на подоконнике соседского дома через дорогу, пока Тейлор беззаботно сидел на бордюре у проезжей части.

Субботнее утро было прелестным. Омерзительно прелестным, как казалось парню. Сигарета медленно догорала до фильтра, мокрые вещи возле аккуратного домика сушились на верёвке, пока какая-то женщина развешивала оставшиеся тряпки. Это в самом деле было чудесное утро. В такие дни кажется, будто время замедляется, позволяя людям поглубже вдохнуть воздуха перед тем, как снова начать играть в догонялки с жизнью.

Тейлор сделал затяжку. Внимание его привлёк странный шум недалеко от проезжей части. Два пса вцепились в мясо, разрывая безжизненный кусок говядины или свинины. Грозный лай и острые зубы – вот что отличало этих животных от людей, которые точно так же дерутся за свою правду. Их свирепость привлекла парня, и вот он уже с диким интересом наблюдает, как собаки начинают грызть друг друга, впиваясь острыми зубами в глотку соперника. Кусок мяса, разорванный на маленькие части, уже не привлекает их. Они дерутся уже не ради него.

Тейлор в упор смотрит на них, даже не моргает и забывает курить сигарету. Он ждёт. Ждёт, когда наконец тело упадёт на землю и будет разорвано другим более сильным телом. Он наблюдает за схваткой и чувствует приятное возбуждение. «Давай же. Давай», – мысленно кричит он и сжимает сигарету до такой степени, что та ломается. Он хочет смерти. Хочет её в полной красе и в реальном обличье. Хочет почувствовать её на вкус и запах.

– Хэй, это снова я! – кричит кто-то и несётся в сторону парня. Тейлор закрывает глаза, пытается успокоиться. Дикое животное желание сдавливается с огромным трудом и прячется до поры до времени.

– Я, кажется, сказал тебе, чтобы ты не приходил сюда больше, – сдержанно проговаривает он эти слова сквозь зубы и наконец открывает глаза. Билли уже сидит возле него и наблюдает за тёткой, развешивающей вещи.

– А я сказал, что в будущем стану грузовиком. Но почему-то у меня до сих пор нет колёс вместо рук. Но я ещё работаю над этим! – возмутился мальчик и нахмурил бровки, посмотрев на парня. Тот ухмыльнулся и достал новую сигарету.

– Ты куришь?

– Нет. Мне девять, – на это Тейлор удивлённо нахмурился. – Да, я выгляжу старше. А Вам сколько лет?

– Хватит называть меня на Вы. Я не такой старый, – промычал он, держа сигарету в зубах и шарясь по карманам в поисках зажигалки.

– Старый. Мэгги семнадцать, и она постоянно говорит: «Ухожу в монастырь. Я слишком стара для всего этого дерьма».

«Мэгги мертва, глупый ты ребёнок, – мысленно прошипел Тейлор. – Я убил её. Я. Я перерезал ей глотку».

– Хочешь поиграть в игру? – ухмыльнулся брюнет, достав из кармана раскладной нож.

– Да.

Мёрфи взял мальчика за руку и, положив его ладонь на бордюр, заставил расставить пошире пальцы. Ловким движением рук он показал старую игру с ножом, в которой проиграл лет семь назад. Сейчас же он был в ней превосходен.

– Страшно… А можно теперь я? – попросил мальчик. Тейлор посмотрел на него исподлобья, сдавив в себе желание улыбнуться.

Билли не был мальчиком трусливым, но этот странный парень явно вызывал желание быть подальше от него, но одновременно и быть как можно ближе к нему. И пусть он до сих пор не знал, что перед ним Жнец. И пусть брюнет чуть не проткнул его руку ножом… Билли хотел стать ему другом, а лучше – младшим братом.

Мёрфи положил свою широкую ладонь на бордюр и закурил. Маленькая ручонка белокурого мальчика обхватила рукоять. Он начал игру медленно, иногда откашливаясь от дыма сигареты нового странного друга. Нож врезался в асфальт снова и снова, всё быстрее и быстрее, а потом… Кровь. Опять.

Он попал по среднему пальцу и отшатнулся, закрыв рот рукой. Кидая мимолётный взгляд на кареглазого парня, мальчик боялся. Людям свойственно бояться, даже если они увидят на своём теле странную букашку. Причинять другим боль – это совсем другое. Люди боятся реакции, боятся взгляда и действий. Они боятся быть наказанными.

– Прости, – прошептал Билли.

Тейлор без единой эмоции поднял руку, стирая кровь большим пальцем. Он изогнул губы в кривой ухмылке, рассматривая неглубокий порез.

– С кем не бывает, Билли. Но, похоже, ты проиграл.

Если бы мне дали краски и сказали, что я должен нарисовать мир, каким я его вижу, я бы использовал только чёрный цвет. Наверное, вы заметили, что я люблю чёрный. Но нет, если вы скажете, что я зарисовал бы весь лист этой краской, то вы ошибаетесь. Я бы рисовал цветы. Море увядающих цветов и острые шипы на них. Я бы рисовал высохшее море и закат. Я считаю, что самое красивое в мире – момент, когда умирает что-то прекрасное. А ещё я нарисовал бы себя. Но себя я бы рисовал оранжевым. Ненавижу этот цвет.

© Тейлор Мёрфи.

Эту и ещё десятки записей парень выводил на листы бумаги вместо школьных сочинений. И ему всегда ставили отлично, ведь мальчишка умел не только зазубривать сухие строчки из учебников, но и мыслить… Понимать…

Он идёт по улице быстрым шагом, врывается в дверь жилого дома и осматривается по сторонам.

– Джули! Собирайся, ты идёшь со мной, – крикнул он почти на весь дом и подождал несколько секунд. Тишина.

Парень оглянулся вокруг. Вещи, сложенные в идеальном порядке, аккуратно лежали на полках. Здесь не было ни единой картины, ни единого рисунка или записи. Девчонка хранила всё в одном единственном дневнике. Весь беспорядок был именно там. Все демоны прятались не под кроватью.

Мёрфи тяжело вздохнул, провёл пальцами по углу шкафа и поморщился. Ни одной пылинки. Разве люди могут быть такими чистоплотными во всех смыслах? Как же это ужасно.

– Ты напросилась, – прошептал он себе под нос и зашёл в первую попавшуюся комнату.

Всё тот же порядок, всё та же омерзительная идеальность. Мёрфи судорожно задрожал от неестественного холода в доме.

Он тяжёлыми шагами подошёл к письменному столу – единственному месту в этом доме, где царил хаос. Кучи бумажек, разбросанных по всей поверхности стола, были разорваны на маленькие кусочки. «Кто-то» пытался уничтожить рукописи.

«Ты во всём винов…» «Я не хотела делать то, что…» «Мне страшно, но…»

Всего три надписи. Тейлор нахмурил брови, скомкав в руке листы бумаги. Он всё понял. Понял, где Джули. Понял, сколько эмоций было в этих фразах. Девочка слишком слаба, чтобы пойти против него, поэтому она пошла против себя.

21 марта – это была последняя запись в её дневнике. Слова расплываются на бумаге от мокрых пятен. Плакала. Её почерк напоминает записи сумасшедшего алкоголика, судорожно выводящего буквы на страницах своей дрожащей рукой.

Наверное, ты найдёшь эти записи, ведь только ты о них и знаешь. Ты найдёшь их, и от этого мне только страшнее. Знаешь, ты был прав. Ты сказал, что таким людям, как я, нет места в этом мире. Мы не должны были пройти естественный отбор. Мы не должны были жить. Я не должна была… И больше не буду. Мне страшно, если честно. Я глупый подросток, забывший о том, как прекрасна жизнь. Я просто шестнадцатилетняя девочка с комплексами и чувством неполноценности, а ты… Ты монстр, Тейлор Мёрфи. Ты убийца. Ты – Жнец. Я поняла это по взгляду, который ты подарил мне напоследок. А помнишь тот переулок? Тебе позвонили, и ты просто ушёл. А знал ли ты, что меня изнасиловали тем же вечером?

Я ненавижу тебя. Даже когда в меня входили двое пьяных мужчин, я думала о том, как сильно я тебя ненавижу. Интересно, наверное, читать предсмертный бред глупой влюблённой девочки. Да пошёл ты, Тейлор Мёрфи. Моё тело будет разлагаться не так быстро, как твоя душа. Ты убил ту несчастную девочку, но не заметил, что погибло двое. Ещё Джули. Знаешь про такую? Это я, здрасте. Не могу пожать тебе руку, потому что, скорее всего, из неё уже давно вытекло много крови. А может, меня уже похоронили. Вот это сладости жизни, да? Пускай же мой плохой конец будет твоим хорошим началом.

Передаю привет с того света.

Джули.

Запись закончилась красивой аккуратной подписью. Тейлору часто приходилось читать предсмертные записки, но эта отличалась от них всех. Отличалась каждой буквой, каждой строчкой и эмоцией. Это обречённость. Это боль и влюблённость. Это моральное страдание.

Он закрыл дневник, лениво растрепал чёрные волосы и посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж. Слабая холодная улыбка растянулась на лице, когда он услышал шум воды из ванной комнаты. Ноги почему-то не слушались, но всё же сделали шаг, потом ещё один и ещё. Каждая ступенька лестницы отнимала невероятное количество сил. Дверь открылась…

Он нашёл её в ванной, такую уродливую и такую прекрасную. Вода, вытекающая за пределы ванной, окрасилась в красный и почти залила собой весь пол. Он всегда любил смотреть на то, как умирает что-то прекрасное. В этот раз погиб ангел. Её белоснежные крылья запачкались чернилами от его грязных грубых прикосновений. Её стеклянные глаза, направленные в сторону открытой форточки, отражают маленький кусочек неба.

Шторка раздражающе развивалась на ветру. Тейлор закрыл кран, сел напротив ванной, облокотившись спиной о холодный кафель. Как же она прекрасна, когда мертва… Как же прекрасно её лицо, её бледные окровавленные руки. Джули… Маленькая глупая Джули… Забитая в углу пташка со сломанными крыльями. Теперь ты свободна?

– Зачем ты сделала это? – сказал он в пустоту, направив взгляд куда-то вниз на растекающуюся по полу воду. – Ты такая слабая. Была такой до самого конца. Я всегда ненавидел таких, как ты, но…

Он взял в руки окровавленное стекло, которым девушка вскрыла себе вены. Сжимая в ладони осколок, Тейлор причинял себе боль, стараясь выкинуть из головы это глупое и несвойственное ему чувство вины. Нет, он ни о чём не жалел. Просто терялся в темноте своего разума от всего, что он сейчас осознал.

Нечто прекрасное погибло сегодня утром. Нечто прекрасное навеки останется в тех глупых строчках на последней странице дневника. Ему плевать. Ему, несомненно, плевать, вот только что-то скребётся внутри.

Она страдала больше чем все, кому он действительно хотел причинить боль.

Она плакала больше чем все те люди, которых он резал на куски.

Они кричали, но от увечий на теле, а она от порезов на сердце. Он не сделал абсолютно ничего, чтобы довести её до такого, но она умерла.

Она слишком мертва. Слишком навсегда. Слишком навеки.

– Я тратил на всех этих людей, столько сил, а ты… Тебе хватило пары слов? Серьёзно? Я коснулся тебя всего два раза, и ты уже мертва?

Картинки в голове промелькнули, как в старой видеоплёнке. Это было только вчера ночью, но уже многие детали стёрлись из памяти, как ненужный мусор.

Жнец… Жестокий убийца и маньяк с огромной фантазией. Жестокий, но такой глупый, раз не знал, что моральная боль сильнее физической.

– Спасибо, Джули, – холодно бросил он ей, выйдя из ванной комнаты и из слишком правильного дома. Он забрал на память осколок, забрал её последнее письмо, но оставил на полу карту, которой обычно помечает своих жертв. Но ведь Джули умерла из-за него, верно? Она очередная жертва. Очередная сенсация.

Его это злило. Злило, что какая-то девчонка заполнила своим поступком всю голову. Злило, что, выходя из её дома, он не мог выйти из глупого непривычного состояния. Одно было ясно. Многое изменится после сегодняшнего дня. Многое обретёт новый смысл.

ЭШЛИ

– Да прекрати орать на меня! Я сделала всё, что смогла.

– Значит, недостаточно, – прозвучал возбуждённый от злости голос по ту сторону провода. Марти постоянно срывался, от злости жёг мосты, а потом жалел о каждом разломанном кирпичике.

Я ведь знала… Я прекрасно понимала, что этот вечер с его родителями закончится провалом. Я жалею только о том, что вылила стакан сока на ту злобную старуху, ведь в ответ в меня полетел греческий салат.

– Ты завтра же извинишься перед ними. Поняла меня?

Когда-то мне нравился его напор, его грубость. Благодаря этому парень не казался мне таким мерзким уродом, каким он и был на самом деле. Сейчас же его грубый тон только вызывал во мне желание воткнуть ему в глотку селёдку и пустить по морю с завязанными на голове бантиком. Вот только жалко тратить на него рыбу.

– И не подумаю.

Я нервно сбросила вызов и спрятала телефон в карман. Как же меня всё это достало… Двадцатилетний парень ведёт себя, как разбалованный ребёнок. Либо же я веду себя паршиво. Всё может быть.

Я тяжело выдыхаю, облокотившись руками о край стола. Маленький старый телевизор заглушает собой ночные звуки за окном. В новостях очередные сенсации и громкие тексты, в каждом предложении которых звучит одно и то же имя. Жнец, Жнец, Жнец… Ограбление, Жнец, благотворительность, выставка, Жнец… Известный, гад. Интересно, он такой же известный в реальной жизни?

Я поморщила нос и принюхалась. Запах дыма мог говорить только о том, что я опять забыла выключить утюг. Но нет, я не пользовалась им. Тоненькое вытянутое облачко дыма поднималось в воздух где-то за окном. Это не было похоже на пожар или возгорание листвы. Это была… сигарета. Абсолютно обычная сигарета в руках не очень обычного парня. Мерзавец беззаботно лежал на траве внутри моего двора и, затягиваясь, выпускал дым в звёздное небо, куда и был направлен его взгляд.

– Эй, что за наглость? – крикнула я ему из окна, но мои слова были успешно проигнорированы.

Маленький заводной механизм внутри меня недовольно зашумел. Я вылетела из дома, как рано проснувшийся злобный хорёк.

– Какого чёрта? – возмущённо развела я руками, стоя над душой наглого паренька.

– Какие-то проблемы? – спросил он, сделав затяжку и не обращая ко мне взгляда.

Да, приятель, какие-то проблемы. Например, то, что ты лежишь на моём газоне. Например, то, что дымишь у самого окна. Например, то, что так пафосно со мной разговариваешь.

– Это вообще-то моя территория.

– А вон там вообще-то моё окно, – он указал в сторону своего дома. Конечно же, я узнала в этом парне своего странного соседа, постоянно возвращающегося домой после темноты. – Но почему-то это не мешает тебе постоянно в него смотреть.

Он прав. Я иногда наблюдаю за тем, как он играет на гитаре, что-то пишет или даже просто роется в шкафу.

– Смотреть и пользоваться – разные вещи. Поднимайся и проваливай отсюда.

Он положил руку с сигаретой на свой живот и многозначительно посмотрел в мою сторону. Наверное, впервые я видела, как парень не оценивал меня взглядом, как делали многие, а так внимательно изучал мои глаза.

Он прищурился, словно пытался что-то вычитать из моей головы, но так ничего и не ответил. Да и я его не собиралась слушать. Телефон в кармане завибрировал, и я снова нервно сбросила вызов, увидев на экране имя «Марти».

– Стерва подруга? – поинтересовался гость, увидев мою реакцию на звонок. Я промолчала, а он воспринял это за отрицание. – Отец? Парень? Дядя, тётя? Кот? – стал он перечислять варианты. В этот момент очень кстати мой рыжий кот спустился с дерева и, жалобно мяукая, зашёл в дом. – Нет, точно не кот.

– Послушай. Как там тебя…? Если ты не уйдёшь, я возьму огнетушитель и залью пеной всю твою…

– Прекрасную мордашку?

– Наглую ряху.

Он поморщился и отвёл взгляд, мол, фу, как грубо. Странно об этом думать, но его лицо вызывало смешанные чувства. А особенно шрам на глазу, который я смогла разглядеть только благодаря огоньку сигареты. Как он получил его? В жестокой драке? От какого-то животного? Или по случайности этот парень изуродовал собственное лицо? Впрочем, об этом тоже странно думать. Он не был уродлив.

Меня привлекло ещё кое-что. Его взгляд. Если я и наблюдала за соседом, то всегда замечала его серьёзное лицо, сдвинутые в задумчивом выражении лица брови. Сейчас же он выглядел не то, чтобы опечаленным, а скорее уставшим и измотанным.

– Неудачный день? – поинтересовалась я, на что он только изогнул губы в слабой бесчувственной улыбке. Но ты ведь не хотел улыбаться. Ты ведь притворяешься. Зачем ты делаешь это?

– Неудачная жизнь. Неудачные люди. Неудачные эмоции и неудачная соседка.

Я сдержанно улыбнулась, сжав кулаки. Он лежит на моём газоне, бросает на него свои сигареты и при этом пытается меня оскорбить.

Названный гость принял сидячее положение и, сделав затяжку, посмотрел на меня.

– Неудачные отношения? – спросил он, кивнув в сторону моего телефона, снова вибрирующего в кармане.

– Неудачный вопрос.

От моих слов его выражение лица не изменилось. Он только отвёл взгляд и презрительно покачал головой, глубоко затянувшись.

– Зря ты так, соседка. Я редко бываю дружелюбным.

– Я должна сказать спасибо?

Он поднялся с газона, разминая шею и плечи, и встал передо мной в полный рост.

– Ты должна быть умнее и не задавать глупых вопросов, – это он сказал, не глядя мне в глаза. Его взгляд был прибит к бумажнику, который он только что достал из кармана чёрной-белой толстовки. – Это за испорченный газон и за потраченное время, – он швырнул в меня несколько купюр, будто я была каким-то безвольным животным без права быть уважаемой. – Тебе ведь не привыкать получать почасовую оплату, да? Я ведь не ошибся?

Вся моя уверенность и строгость быстро улетучилась. Его колкие слова коснулись самого сердца. Как он узнал? Никто раньше не мог докопаться до моего прошлого, которое я похоронила под толстым слоем вранья и переездов.

Два года назад, когда мне было всего шестнадцать лет, моя семья, состоящая из меня и дедушки, нуждалась в деньгах. Эти деньги пришлось зарабатывать не самым приличным способом, танцуя в откровенных нарядах перед публикой. На большее я не соглашалась, да и работала там недолго. От воспоминаний оставалась только боязнь публики и гадкое отвращение к себе, а теперь я будто снова открыла глаза и очутилась в том мерзком клубе.

Парень, кажется, увидел, как изменился мой взгляд от его слов. Он увидел, как мой рот приоткрылся от шока, а мысли потеряли контакт с этим миром. А я чётко увидела, как в этот самый момент его самооценка взлетела до небес с той же скоростью, с какой издевательская ухмылка появилась на лице.

– Тейлор Мёрфи, – представился он, а потом низко поклонился, как это обычно делают в театре после выступления. Его наигранные манеры сильно раздражали, особенно после того, как он швырнул в меня деньги. – Хорошенько запомни это имя, Мотылёк, – назвал он моё прозвище в клубе. – Мы ещё встретимся. Обещаю.

Глава 5. Ты выглядишь мертвее

ЭШЛИ

На каждый день человеку полагается 86400 секунд. Прожил двадцать минут в безделье – назад их не вернуть. Должно быть, я чокнутая психопатка, раз решила потратить несколько минут своей жизни на то, что я делаю сейчас. Я стою напротив дома своего соседа и пытаюсь унять неприятную дрожь в коленях. Как он отреагирует на мой визит? Не будет ли слишком, если я отомщу за испорченный газон? Я ни разу не видела, чтобы в его дом заходили взрослые. Неужели он тоже, как и я, живёт один? Наступит время, и я обязательно поумнею и перестану пытаться наладить отношения с непонятно где гуляющими по ночам соседями. Наступит время… Но не сегодня. Не сейчас.

Дом был довольно мрачный на вид, как и его хозяин. Нескошенный газон совсем не портил картину. Нельзя испортить то, что хуже выглядеть уже просто не может. Впрочем, это было не про моего соседа. Готова поспорить, в шкафу у этого парня можно найти много интересного. Например, кучу скелетов, наркотиков, нарядов для БДСМ и чего-то, о чём мне лучше не думать.

Я позвонила в звонок и нервно сжала губы. Не могу сказать, что это нажатие на кнопочку не стоило мне труда. Я стояла у двери так долго, что если бы кто-то в это время рассматривал меня через глазок, то давно смог бы срисовать с меня картину.

Замок на двери угрожающе щёлкнул. Я обернулась в сторону своего дома и задумалась, смогу ли я успеть добежать до него, если этот ворон вдруг решит напасть на меня. Ворон… Да! Почему-то этот брюнет ассоциируется у меня именно с ним. Ворон – птица, которая с виду выглядит, как сама смерть, но на деле может только выклевать глаза. Может заставить тебя думать, что ты слеп.

Дверь открылась, я медленно повернулась в сторону порога, и мои брови тут же сомкнулись. Передо мной стоял маленький мальчик с блондинистыми волосами и чистыми голубыми глазами. Да, два голубоглазых блондина встретились на этом пороге. Я невольно потянулась к своим светлым коротким волосам и закусила губу, не зная, что сказать.

– Прости, не знаю, как тебя зовут, – начала я, улыбаясь глупой ситуации.

– Билли, – ответил мальчик и не спросил больше ничего.

– Я… Эшли. А ты один дома?

– Ты к Тейлору?

Я кивнула и опустила руку, а мальчик пожал плечами.

– Заходи. Он в ванной. Могу показать, где она.

– Нет, это лишнее. Знаешь, я зайду позже.

– Нет, – коротко ответил он. – Зайди.

Я пожала плечами и зашла в дом, который изнутри казался не таким мрачным, как снаружи. Я не знаю, чего я ожидала, но точно не этой простоты и обыденности.

– Я потороплю его, – пропел Билли и ушёл, не дождавшись моего ответа. Мне же выпала возможность получше рассмотреть логово не такого уж одинокого, как оказалось, парня. Кем ему приходится Билли? Брат? Почему тогда у них такая непохожая внешность? Может, сводный?