Чернила цвета облаков

Тая Монс

Чернила цвета облаков

Пролог

Солнце лениво пожирало верхушки домов, разливая пурпурные краски по округе, но сегодня люди не могли увидеть красоту этого события. Серые тучи заволокли собой всё небо, а мрачные чёрные деревья, окружившие дом, противно скрипели своими голыми ветвями. Начало весны пока ещё не радовало жителей города зеленью и солнечным теплом. В лужах отражался небосвод… А в Её глазах отражалась печаль.

Русоволосая девушка вышла на крыльцо, поправив лёгкий осенний шарф. Руки дрожали то ли от холода осеннего ветра, то ли от очередного приступа тревожности. Сегодня место её ожившего ночного кошмара заняли навязчивые мысли. Кто-то однозначно смотрел на неё издалека. Кто-то однозначно ждал её.

Наконец прозвучал долгожданный щелчок замка, она обернулась в сторону дороги. Наверное, именно в этот момент она поняла, почему все фильмы ужасов снимают в осеннюю пору. Страх всегда был в родстве с холодом.

Посреди серого пейзажа, посреди тротуара, осыпанного золотыми листьями, она увидела Его. Безликий и бесполый чёрный силуэт. Лишь когда она внимательнее вгляделась, увидела в этих чертах мужскую фигуру. Парень словно сошёл с обложки книги о вампирах. И он действительно был похож на мертвеца. На слишком светлой коже чётко выделялись тёмные глаза и чёрные густые брови. Волосы – как целое поле сгоревшей от пожара травы, а на шее красовалась татуировка, которую издалека было не разглядеть.

– Опять… – прошептала себе под нос Мэгги.

Он будто совсем не моргал, а его лицо не выражало ровным счётом ничего. Он так и продолжал смотреть на неё, пока она шла по тротуару и заворачивала за угол дома. Сердце ускорило ритм. Соседи не раз поговаривали, что их собаки не просто так срывают глотки по ночам. Фонарь у её входной двери, реагирующий на движения, не просто так временами зажигается в сумраке.

«Может, познакомиться хотел?» – подумала она, успокаивая себя, и завернула вправо. Мама попросила подойти её к главной площади. Женщина работала аниматором, так что сегодня ей нужен был костюм приведения, который Мэгги и взяла с собой. Она шла по длинной улице и, пройдя мимо тёмного переулка, остановилась. Она сделала пару шагов назад, чтобы рассмотреть странное пятно, бросившееся в глаза. Это снова был тот бездвижный силуэт, только теперь он был виден издалека и казался просто настенной тенью.

– Какого чёрта ты следишь за мной? – крикнула девушка, разведя руки в стороны. – У тебя какие-то комплексы? Стесняешься?

Тень не шевелилась ещё несколько секунд, а после – скрылась в темноте.

– Псих… – пробубнила Мэгги и пошла дальше.

Она никогда не ограничивала себя ни в чём. Каждый день старалась проводить так, чтобы можно было написать о нём в личном дневнике с пометкой «это было отличное приключение». Сегодня она покатается на канатной дорожке, а завтра – соберёт рюкзак и рванёт в поход без гроша в кармане.

Девушка прошла мимо очередного поворота, заходя не в самый благополучный район города, и уже второй раз ей пришлось остановиться. В переулке, ещё более тёмном и узком, лежало что-то яркое и маленькое, размером с телефон. Оно ярко светилось и вызывало дикое любопытство.

Она обернулась по сторонам и сделала пару неуверенных шагов к странному предмету. Казалось, что с каждым её шагом он медленно отдаляется, будто кто-то тянет за невидимую ниточку и играет с ней, как с кошкой.

Она подошла ближе и закатила глаза. Это был обычный фонарик – ничего интересного.

– Говорят, вороны тоже любят блестяшки, – тихий монотонный голос раздался издалека. То ли внезапно накатившая паника, то ли какие-то звуковые эффекты заставили её думать, что голос идёт отовсюду.

Она сорвалась с места, случайно задев боком мусорный бак. А после – почувствовала, будто кандалы сковали её запястье. От холода чьей-то чужой кожи пробрало до мурашек. Один расчётливый резкий рывок, и вот уже по спине прошлась волна боли от столкновения с кирпичной стеной. Теперь силуэт парня позади неё можно было разглядеть лучше, если бы не этот страх быть изнасилованной или убитой, который замылил ей глаза.

– Я буду кричать, – прошептала она, не найдя сил и смелости сказать это громче.

Надежды на то, что всё это – дурацкий розыгрыш её друзей, развеялись. Нет среди её знакомых парней с такими шрамами на пол-лица.

– Умная птица… – он продолжил тем же тоном, проигнорировав её слова. – Знаешь, какая у них продолжительность жизни? Пятнадцать! Пятнадцать лет, Мэгги. А ты уже старше на три года. Справедливо ли? – спросил парень, и она заметила, как что-то сверкнуло в его руке.

Его глаза не отрывались от её лица. Он медленно подходил к ней, звеня тонкой цепью, украшавшей ремень на брюках. Чёрное пальто поверх футболки чем-то испачкано на рукавах. Чёрные перчатки чем-то испачканы на запястьях. Чёрная душа чем-то испачкана.

– Ты же любишь блестяшки? – он холодно улыбнулся и коснулся ножом своего уха, намекая на её серёжки.

– Это какой-то новый метод знакомства? – она нервно засмеялась, обернулась по сторонам. – Прикол какой-то? Камеры, телевидение?

Когда она снова повернулась к нему, было уже поздно и совсем не до смеха. Он стоял на расстоянии меньше вытянутой руки. То ли холод пробежался по телу, то ли ей мерещилось его дыхание на собственной коже. Мир замер на бесконечно долгие секунды. Тело обмякло на бесконечно долгие годы.

Говорят, тишина наступает с закатом. Уходящий день не терпит шума. Сегодня небо было холоднее и мрачнее асфальта. Сегодня каждый обрёл свой покой. Сегодня самый яркий и насыщенный закат.

Она вцепилась пальцами в его руки, думая, что он поможет ей хотя бы не упасть, но юноша опустился на колени вместе с ней, заботливо убрав пряди волос с её лица. Глубокий порез на её шее от яремной вырезки до подбородка стал её последний подарком.

– Мы уже знакомы, Мэгги. Просто ты не знала об этом, – он погладил её по волосам, «успокаивая» её медленными покачиваниями. – Не думай, что в темноте нет никого, кроме нас.

Покидая тело, кровь в отместку пачкала его руки. Очень скоро она доберётся и до пакета с белоснежным маминым костюм. Очень скоро она доберётся до неба, и закат снова подарит городу тишину.

Большой, но тихий городок Сент-Пол штата Миннесота этим утром проснулся с тревогой в сердце. Суббота с самого рассвета началась с ужасных новостей. Шесть утра – брюнет беззаботно настраивает струны гитары, прислушиваясь к звучанию каждой из них. В свои девятнадцать он не увлекался ничем, кроме этого инструмента и мотоцикла, что стоит в гараже возле дома. Руки, на которых вчера побывала чужая кровь, трепетно ухаживают за грифом и колками, стирая с них каждую пылинку.

– Вчера вечером было найдено тело девушки на улице Марион-стрит. Полиция нашла при ней только пакет с карнавальным костюмом и две серёжки, на живую выдернутые из ушей. Эксперты утверждают, что причина смерти – потеря крови от глубокого ножевого ранения в шею и двух разрезов на руках, – говорил мужчина, ведя передачу новостей. Его слова не заставили парня даже оторвать глаз от гитары. Он всё так же увлечённо вслушивался в её звучание. – Мы призываем людей к внимательности и осторожности. На месте преступления было найдено ещё кое-что… – мужчина выдержал долгую паузу, что было не по сценарию, а парень замер на месте, пока на его лице медленно растягивалась зловещая улыбка. – Карта с меткой серийного маньяка, которого не первый год разыскивает полиция. С недавних пор мы знаем лишь его прозвище.

– Так кому же принадлежит? – задала вопрос журналистка в гостях передачи.

– Я не знаю, кому он принадлежит, но знаю, кто хочет его уничтожить, – ведущий нервно поправил галстук, будто увидел, как взгляд черноволосого парня обратился к экрану телевизора. – Он называет себя Жнец.

Глава 1. «Спасённые»

Каждый день пролетает мимо вас безвозвратно и запоминается лишь в виде пары ярких картинок. Что вы успеваете разглядеть в них? Улыбку? Слёзы? А может, чьё-то лицо? Люди зависимы от эмоций. Они не думают об этом, но очень хотят чувствовать хоть что-то. Это напоминает им о том, что они всё ещё здесь, всё ещё дышат.

Но что вы упускаете? Чей взгляд из толпы игнорируете день за днём? Чей голос так стараетесь забыть? Какую часть себя запираете в кладовке?

Бывает, что внутри скапливаются такие горы хлама, что сложно избавиться за всю жизнь. ОН уже не помнил, сколько таких гор ему пришлось сжечь внутри себя да хотя бы за последние несколько недель. Сколько кладовок пришлось забить своим грязным и опороченным «Я»? А сколько ещё придётся?

Он передвигался по коридорам колледжа как призрак, желающий вселиться в чьё-то тело и почувствовать всё, что только возможно. Хоть что-то. Впитать в себя каждый кусочек счастья и горя и искренне надеяться, что сегодня, как и многие годы, он останется для всех тем самым взглядом из толпы, который постоянно «упускают».

– Мистер Ноэл, прекратите переговариваться со всеми, – делает замечание преподаватель по истории экономических учений, строго грозя пальцем какому-то мальчишке на задней парте. Этот чернокожий мужчина, любитель очков без стёкол и белых вязаных свитеров, всегда был очень вежлив с учениками.

– Извините, – отвечает тот.

Чокнутый парнишка, как по обыкновению называли ЕГО в узких кругах, безразлично постукивает пальцами по парте, глядя в невесомую пустоту. Сгусток чёрных мыслей под покровом чёрного одеяния. Потерянный подросток, тихий психопат. Неприступный тёмный замок, окружённый сотнями колючих прутьев. У него нет здесь друзей, хотя в запасе целый арсенал вещей и слов, которыми стоило бы поделиться с людьми и всем человечеством.

– Такой странный чудик… – шепчет рыжеволосая девушка своей подруге. – О чём он думает?

– Даже не пытайся понять. Тайлер всегда был таким, – ответила ей вторая, безразлично вертя ручку меж пальцев.

– Тейлор, – неожиданно для них двоих сказал черноволосый чокнутый парнишка.

Девушки без особого интереса обернулись в его сторону с немым вопросом.

– Моё имя – Тейлор. Но тебя ведь это не заботит, – он перевёл на неё взгляд и увидел, как её выражение лица изменилось. Она будто прямо сейчас где-то у себя в голове давала ему громкую пощёчину и била по хребту мокрым полотенцем.

Парню даже не хотелось ради неё напрягать мышцы лица, чтобы изобразить улыбку. Девушка была так же отвратительна своей душой, как и её кудри, которые она так неумело вплетала в косы.

– Ты думаешь, что можешь со мной разговаривать? Страх потерял? Ты хоть знаешь, кто мой парень?

– Тот, чьё имя нельзя называть? – зловеще прошептал Тейлор, насмехаясь над её словами и отводя взгляд в сторону.

– Оно тебе не понравится. Жнец. Слыхал о таком?

– Да ладно?! – ошарашенно пропищала её рыжеволосая девушка, а ё подруга гордо улыбнулась. – Ты знакома с ним?

Парень не ответил ей ничем. Если её слова и задели его, то только где-то глубоко внутри, где самолюбие отчаянно сражается с истощённым здравомыслием. Мало ли, о чём болтают люди. Мало ли, какие слухи завтра прицепится к его второму имени. Мало ли, на какую опасность эта девушка «случайно» наткнётся по пути домой, если продолжит говорить что-то подобное.

Сегодняшнее занятие прошло как в вакууме. Юноша постоянно замечал на себе взгляд девушки, чьё имя уже давно не звучало на устах преподавателей и давно не висело в негласном списке успевающих студентов. В какой-то момент она замкнулась в себе, заняла парту у окна, стала носить мешковатые тёмные вещи и рисовать на мебели всякие ужасы. В какой-то момент её глаза стали очаровательно пустыми, волшебно стеклянными.

Она была красива, но по-своему. То ли из-за лица, которое не требовало ни грамма косметики, то ли из-за эстетики своего внутреннего хаоса. Её чёрные волосы свисали из-под такого же цвета капюшона. Её хрупкие бледные руки постоянно дёргались. Девушка что-то активно записывала, и это была точно не экономическая история. Её глаза каждые пять минут были направлены на Тейлора, на что тот только озадаченно хмурился, стараясь не придавать этому значения.

Она была странной, но в то же время очень простой и понятной. Может быть, поэтому он не интересовался ею. Даже сейчас, когда её избивали девчонки на год младше, Тейлора не избивала совесть. Он даже не смотрел в ту сторону, откуда доносились смешки. Девушки задирали ей юбку, пинали её вещи и стягивали с неё уродливую чёрную кофту. Он посмотрел на неё, она словила его взгляд и наивно поверила, что он поможет. Она ошибалась. Он тоже была «упущенной».

День пролетел незаметно, но под вечер замедлил свой ход. Парень долго бродил по тёмным улицам города после школы. Смотрел на людей, пытался понять их, проникнуть им в голову, хоть и безуспешно. Бывали моменты, когда ему невольно приходилось представлять, как они умирают. Представлять, как в них втыкают железные палки, а те кричат, кричат, кричат… Что может быть лучше и хуже человеческой боли? Тейлор всегда заставлял жертву смотреть на себя перед смертью. «Спасённые», как он их называл, медленно опускали веки, глядя на Жнеца. Их последний взгляд таил в себе что-то внеземное, словно эти люди уже одной ногой стоят на пороге к вратам рая и пытаются рассказать, что видят.

Тейлор вернулся домой, прошёл мимо гаража, проверив железного друга. Любовь к мотоциклам появилась ещё в детстве, а сегодня стала неотъемлемой частью жизни.

В доме слишком тихо, слишком тускло. На первом этаже было всего три комнаты: ванная, гостиная, кухня. Первым делом он поднялся на второй – в свою личную обитель темноты. Тяжело вздохнув то ли от усталости, то ли от одиночества, взял гитару и подошёл к окну. Взгляд невольно упал на соседский дом, в окне которого только что загорелся свет. С недавних пор там жила девушка. Он никогда не видел её, но часто замечал силуэт из тени на закрытых шторах. Она всегда двигалась как-то подозрительно плавно, словно бы ей совершенно некуда спешить. Иногда он втихаря наблюдал за ней, как за маятником. Это расслабляло.

Сейчас она, кажется, примеряла одежду. Ходила из стороны в сторону, носила туда-сюда какие-то вещи. А он всё стоял и смотрел… Как призрак, как мёртвое тело, застывшее от холода. Как «упущенный». Девушка переехала сюда совсем недавно. Пару недель назад у дома стояла грузовая машина, и взрослые мужчины выгрузили из неё не так уж много вещей.

Воспоминания отозвались слабой болью в висках. Парень и сам переехал в этот дом, а не жил здесь с рождения. Семья Мёрфи не любила переезды, а особенно отец. Высокий статный мужчина, вечно надевавший солидные костюмы, лишился своей работы. Это стало первой причиной переезда – поиск новых возможностей и отказ от старого. Вторая причина – сам Тейлор. Его учителя и школьный психолог уже давно замечали за мальчиком небольшие отклонения и советовали родителям сменить обстановку. Тогда ещё никто не понимал, что это станет началом конца.

– Тейлор Мёрфи, немедленно выйди из комнаты, – строго сказала женщина, пальцем указывая на дверь. Она всегда называла сына полным именем, когда злилась.

Две грузовые машины стояли за окном и выгружались взрослыми дядьками. Прямо сейчас в комнату заносили разобранный диван, а маленький мальчик, похоже, очень мешал.

– Ладно, – согласился он и, выходя из комнаты, поставил подножку одному из накачанных грузчиков.

Мужчина с грохотом упал, а мама Тейлора стала кричать и ругаться на мальчика, который со смехом уже бежал по лестнице вниз.

Юный психопат вышел на улицу, бросил печальный взгляд на отца, который важно расхаживал по газону, отдавая приказы грузчикам. Тейлор потёр рукой свою шею и осмотрелся вокруг, чтобы найти себе занятие. Его жертвой стал соседский дом, в котором сейчас живёт странная девочка. Тогда же там жил его ровесник – десятилетний мальчик с синдромом маминого сыночка.

– Что делаешь? – спросил брюнет у соседа. Сэм, как звали маленького голубоглазого юнца, сидел в домике на дереве и чем-то стучал.

– Играю. Залезай, покажу.

Мёрфи улыбнулся и стал карабкаться по дереву, держась за крепкий широкий канат. Он добрался до домика, сел рядом с мальчиком и наблюдал, как тот играл в странную игру. Сэм широко расставил пальцы руки и, положив её на пол, ножом колол в места между пальцами. Он делал это всё быстрее и быстрее, а потом от страха переводил дыхание.

– Что это за игра?

– Нужно стараться не попадать по пальцам и делать всё очень быстро.

– Дай я попробую, – тут же выдал Мёрфи, даже не пытаясь искать в игре смысл.

Сэм отдал маленький нож новому другу. Тейлор долго смотрел на лезвие – оно привлекало его своей остротой и опасностью. Тогда он ещё не придавал этому значения.

Брюнет начал медленно. Нож без проблем вонзался в деревянный пол между тонкими пальчиками. Дальше он стал «играть» быстрее. Никакого страха, никакого волнения.

– Может, хватит?.. – предупредил его Сэм.

Через пару секунд нож запачкался кровью. Тейлор случайно ударил по своему пальцу и замер на месте, будто совершил что-то ужасное. Взгляд застыл на открытой ране и струйках крови, стекающих на деревянную поверхность.

– О Господи… Тебе что, не больно? – спросил у него голубоглазый, а тот лишь промолчал. Ему действительно было не больно. Ему приятно.

Тейлор медленно поднял нож и, зависнув на несколько секунд, снова ударил им по тому же пальцу, но теперь уже специально.

– Прекрати! Что ты делаешь?! – крикнул ему Сэм, но в ответ ничего не услышал. Брюнет продолжал медленно вытаскивать нож и резко ударять им по своей руке. Он стал делать это быстрее – протыкать свою руку без единого крика и боли. Ему нравилось… Ему действительно это нравилось.

– Ма-а-ам! – Закричал Сэм и испуганно заплакал, быстро спускаясь по канату вниз.

Тейлор остановился. Окровавленная рука стала немного болеть. Он вертел ладошкой, рассматривая её со всех сторон. Вид собственной крови будоражил что-то внутри, бросал в дрожь и вызывал табун мурашек. В тот день он словно впервые за столько лет был по-настоящему жив.

Парень задёрнул шторы. Гитара нежно легла в его руки, как маленький ребёнок, которого хотелось укачивать. Он сел на кровать, провёл пальцами по струнам. Он знал всего несколько незатейливых мелодий, но больше всего ему нравилось просто слушать звучание. Оно медленное и спокойное, как смерть, которую он дарит людям при нужном настроении. Избитые кулаки и пальцы в мозолях от струн очень часто покрываются чьей-то кровью. Он делает вдох и будто снова слышит этот мёртвый запах. Именно так пахнет спасение.

Комната будто заволакивается туманом, когда звучат первые аккорды. Вот уже и нет ни окна, ни кровати, ни кучи бумажек на полу, ни «хлама» в кладовке. Скомканные тетрадные листы таят в себе слова песен – детей тёмных мыслей. Уже нет ничего, кроме НЕГО и гитары. Он продолжает играть мелодию, а потом замирает на месте. В ушах слышится звук не только гитары, но и чего-то другого.

Входная дверь… Это тихие удары по дереву, будто кто-то забыл о существовании дверного звонка. Тейлор ещё пару секунд прислушивается к звуку, а потом, хмурясь и медленно спускаясь по лестнице, останавливается у двери. Кто это? Почему так поздно?

Он открывает дверь, на пороге стоит мальчик лет девяти. Его светлые волосы спадают на лоб, джинсовый комбинезон, явно забывший о том, что такое стирка, висит на нём как на вешалке. Редкие веснушки на щеках в лунном свете напоминают скорее мелкие капли расплавленного воска. Мальчик держит в руках стопку бумажек и с надеждой смотрит на высокого парня.

– Чего тебе? – напряжённо спрашивает брюнет, угрожающе хмуря брови.

Мальчик слишком пристально смотрит на его лицо, наверное, рассматривая шрам.

– Тебя не учили, что пялиться невежливо?

– Извините. Я просто ищу сестру. Меня зовут Билли.

– Мне плевать. Проваливай отсюда, – он хотел закрыть дверь, но мальчик умоляюще закричал:

– Подождите, мне нужна помощь. Моя сестра пропала неделю назад. Может, Вы её видели? – малец неуверенно протянул одну из кучи бумажек.

Лицо парня изменилось. Это была фотография девушки, имя которой совсем недавно звучало на всех местных телеканалах. Та самая девочка, которая несла маме на работу костюм призрака. Морщины меж бровей разгладились, он растерянно посмотрел на маленького мальчика, которого оставил без сестры.

– С кем ты живёшь, малой?

– С бабушкой. Но она очень сильно болеет. Мэгги постоянно приходила к нам и помогала. А теперь почему-то не приходит.

– А родители? – на это мальчик промолчал, его еле заметная улыбка совсем пропала с лица. Он опустил взгляд, а потом обиженно отвернул голову в сторону. – Понятно… Я не знаю, где твоя сестра. Уходи, – Тейлор протянул лист обратно, проклиная себя за минутную жалость.

– Оставьте себе. У меня таких много. Она обязательно вернётся, – блондин улыбнулся детской улыбкой и побежал к следующему дому.

Тейлор остался стоять на пороге, его ноги будто приросли к земле, не давая возможности двинуться с места. Сердце, на месте которого, казалось, уже давно был маленький чёрный уголёк, забилось чуть быстрее. Парень зажмурил глаза, наклонил голову, разминая шею. Боль в костях выбрасывала из головы глупые наивные мысли.

Тейлор достал из кармана пачку сигарет и нервно поджёг одну из них зажигалкой. Дым растворился в воздухе, как и жалкое проявление его человечности. Глупо, наверное, корить себя за то, что ты человек и умеешь что-то чувствовать. Холодное сердце не должно было дать слабину. Крепкие стальные нервы не должны были содрогнуться от слов того мальчишки.

Он долго смотрел на портрет покойной девушки, а потом просто поджёг лист бумаги зажигалкой, прогоняя образ Мэгги из своей головы. Прогоняя чувства, которые изо дня в день пытался в себе пробудить.

Глава 2. Естественный отбор

Насколько красивым должен быть человек, чтобы о нём говорил весь город? Не обязательно быть самым красивым. Достаточно убить пару десятков человек и оставить карту с символом мотылька. Жнец не раз был замечен на уличных камерах и каждый раз показывал средний палец людям, которые после просматривали видеозаписи. Полиции оставалось только нервно биться головой о стену и думать, куда же девается парень, который появляется на одной камере и исчезает на следующей.

– Нашли что-нибудь? – прохрипел новый шериф, только недавно приехавший в Миннесоту из Северной Дакоты. – Какое-нибудь интересное дело? – он отпил из чашки с кофе и откашлялся.

– Кое-что есть, но не уверена, что интересное… – помощница шерифа ненавидела своего начальника, как и свои короткие светло-русые волосы, которые её заставляли завязывать в слишком тугой хвост. – Очередная жертва нашего психопата-спасителя, – она отдала ему некоторые документы с фотографиями тела девушки и таинственного символа на оставленной рядом карте.

– Как он мне уже надоел… – шериф резко отобрал бумаги и, отойдя в сторону, принялся рассматривать изображения. – Жнец?! Этот психопат действительно называет себя Жнецом? Да кем он себя возомнил?

– Ну… – девушка откашлялась. – Наверное, собирателем душ.

Начальник бросил на неё хмурый взгляд, и она сделала вид, что занята работой. Мужчина снова принялся рассматривать документы, вглядываясь в одно единственное слово. Жнец.

– Кто же ты такой?..

Мысли смешались в неразборчивую кашу. Человек не должен быть так жесток. Он не должен расхаживать по ночному городу с ножом и колодой странных карт. И как он выбирает жертву? Что творится в его тёмной голове? Может, он запутался? Может, бродит по улицам города, ищет себе собеседников, но, натыкаясь на людей, не понимающих его слов, лишает их жизни?

Тейлор заходит в шумную аудиторию, бросив свой рюкзак на вторую парту и усаживаясь на третьей. Боковым зрением он уже видит взгляд странной девчонки, постоянно бегающей за ним по пятам. Её интерес к нему начинает вызывать лёгкое раздражение.

– Эй, замарашка, – крикнул кто-то язвительным тоном. – Я к тебе обращаюсь, Джули Беверли, – парень смазливой внешности, о котором говорила вся школа, сел на парту перед девчонкой, свесил ногу, и широко улыбнулся. Почему-то он посчитал, что будет весело дёрнуть девочку за волосы. – Тебе ведь нравится, когда тебя называют замарашкой? – он стянул с неё капюшон, и весь класс, наверное, впервые увидел Джули с непокрытой головой. Она всегда ходила то в шапке, то в капюшоне.

Тейлор обратил на них взгляд, но глаза не выражали ничего, кроме привычного для него холода и безразличия.

– Отстань, Крис. Пожалуйста… – тихо произнесла она, прижав к себе учебники, которые легко могут оказаться на полу.

– Пожа-алуйста, – повторил он, перекривляя её голос. – Умоляй меня.

Трудно поверить, что этот тёмно-русый парень – душа компании и самый весёлый парнишка школы. Многие считали, что его, наверное, богатые родители обеспечили ему хорошее будущее, а внешность – большое количество друзей. Но, если смотреть правде в глаза, не было в нём ничего особенного. Ни остроты ума, ни эрудиции, ни хобби, ни чувства стиля.