Цивилистический процесс: вчера, сегодня, завтра. Liber Amicorum. В честь профессора И.В. Решетниковой

Исследуемая проблема предполагает ответы на три вопроса: кто должен устанавливать содержание иностранного права, как установить его содержание и какие юридические последствия возникнут, если содержание иностранного права не будет установлено[80]?

Вопрос о применении иностранного права в значительной степени зависит от того, каким образом распределены обязанности по установлению содержания иностранного права между сторонами и судом. Например, в странах общего права установление содержания иностранного права представляет собой обязанность сторон, а в странах континентальной системы права (civil law countries) – обязанность суда[81]. При этом в странах континентальной системы права прослеживается тенденция к тому, что при определенных обстоятельствах на стороны возлагается обязанность оказывать суду соответствующую помощь по вопросу установления содержания норм иностранного права, а в некоторых случаях возлагается бремя доказывания этого содержания[82].

В Российской Федерации исходя из положений п. 1 ст. 1191 ГК РФ при необходимости применения в деле норм иностранного права обязанность по установлению их содержания в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве лежит на суде. Закрепленное в п. 1 ст. 1191 ГК РФ правило соответствует международному принципу применения иностранного права ex officio («в силу должности»), распространенному в странах континентальной системы права.

Вместе с тем в абз. 3 п. 2 ст. 1191 ГК РФ предусмотрено положение о том, что по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности, бремя доказывания содержания норм иностранного права может быть возложено судом на стороны.

В Германии этот вопрос решается сходным образом, и иностранное право применяется как право, а не как факт. Суд обязан не только самостоятельно исследовать германское коллизионное право, но и применять его в силу своего ex officio[83]. Даже если стороны идентично излагают иностранное право, суд не связан этим и обязан сам установить его содержание. Суд может обладать достаточной компетенцией в области иностранного права, поэтому он сам решает, как ему установить содержание иностранного права[84]. В силу § 293 ГПК Германии действующее в другом государстве право, обычные права и уставы нуждаются в доказывании в том случае, если они неизвестны суду. При установлении этих правовых норм суд не ограничен доказательствами, представляемыми сторонами; суд уполномочен использовать иные источники и предпринимать необходимые действия, связанные с их использованием.

В Италии суд применяет иностранное право ex officio и как свое собственное объективное право. Вопросы иностранного права – это вопросы права, а не факта. Согласно ст. 14.1 Закона о международном частном праве установление содержания иностранного права осуществляется судом. В этих целях помимо средств, предусмотренных международными конвенциями, может использоваться информация, полученная через Министерство юстиции; судьи могут также делать запросы экспертам или в специализированные учреждения.

В Швейцарии в соответствии со ст. 16 Закона о международном частном праве суд обязан устанавливать содержание иностранного права ex officio, но допускаются два исключения. Первое исключение – ситуации, когда спор касается имущественных правоотношений (концепция отчуждаемых прав), и суд может переложить бремя доказывания иностранного права на стороны, что освобождает суд от обязанности применять иностранное право ex officio, но недоказанность иностранного права не приводит к тому, что вынесенное судом решение направлено против стороны, основывающей свои требования на этом праве. Если стороны не смогут выполнить возложенную на них обязанность, то к спору применяется lex fori. Второе исключение – в некоторых случаях нормы МЧП Швейцарии предоставляют сторонам право выбора применимого права, реализовать которое они могут на протяжении всего процесса, заключив соглашение об отказе от применения к спору иностранного права. В таком случае также подлежит применению lex fori.

По общему правилу в соответствии с английским правом применение иностранного права осуществляется по инициативе сторон. Заинтересованная сторона принимает бремя установления содержания норм иностранного права на себя. При уклонении стороны от доказывания иностранного права, признанного судом применимым, такая сторона проиграет дело. В то же время, несмотря на то, что применение иностранного права осуществляется по инициативе сторон, теоретически суд может применить иностранное право по своей инициативе[85].

В Китае в соответствии с § 10 Закона о международном частном праве (далее – Закон о МЧП) содержание иностранного права, применимого к транснациональным гражданским правоотношениям, устанавливается народными судами, арбитражами или административными учреждениями. Если стороны выбрали применимое иностранное право, они должны предоставить право этого государства в распоряжение этих органов. Дополнительные разъяснения о порядке установления содержания иностранного права также содержатся в Правилах Верховного народного суда по вопросам применения права в транснациональных спорах по гражданским и торговым делам (2013), которые имеют приоритетное значение. Если суд не может получить доступа к избранному сторонами иностранному праву при помощи методов, установленных в международных договорах КНР, и экспертных заключений китайских и иностранных юристов, то суд вправе определить, что иностранное право не может быть применено. На основании ст. 17 Закона о МЧП сторона обязана обосновать иностранное право, но если в разумные сроки она не сможет обеспечить доказательства, то суд также вправе определить, что иностранное право не может быть применено. Суд обязан выслушать мнения сторон по содержанию иностранного права, которое должно быть понятным перед его применением. Если стороны не имеют возражений по содержанию иностранного права и его пониманию, суд может подтвердить правильность его применения; если стороны имеют возражения, то суд обязан их рассмотреть и самостоятельно определить применимое право (ст. 18 Закона о МЧП).

Как уже было отмечено, в России обязанность по установлению содержания норм иностранного права в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве лежит на суде[86].

При этом суд должен применять нормы иностранного права при рассмотрении экономических споров с иностранным участием с соблюдением условий, предусмотренных ч. 5 ст. 13 АПК РФ, и правил применения норм иностранного права, установленных ст. 14 АПК РФ. Если коллизионные нормы об определении применимого права предусмотрены международным договором РФ, арбитражный суд руководствуется нормами международного договора.

Исходя из положений действующего законодательства и международных договоров применение иностранного права возможно: в силу принципа автономии воли (ст. 1210 ГК РФ); в силу международного договора; в силу коллизионной нормы, закрепленной в национальном законодательстве.

При этом применение норм иностранного права включает следующие аспекты:

• порядок установления содержания иностранного права;

• порядок толкования и особенности применения иностранного права;

• определение наличия оснований к отказу в применении иностранного права;

• порядок применения материального права при не установлении содержания иностранного права.

Учитывая, что действующим законодательством предусмотрено, что иностранное право должно применяться так, как оно понимается и применяется в соответствующем государстве, а судья объективно не может в достаточной степени владеть информацией обо всех правовых системах мира и о специфике применения отдельных правовых норм и правовых институтов иностранных правопорядков или даже знать все общие принципы применения норм права отдельных государств, в ч. 2 ст. 14 АПК РФ, ст. 1191 ГК РФ предусмотрено следующее.

В целях установления содержания норм иностранного права суд может обратиться в установленном порядке за содействием и разъяснением в Минюст России и иные компетентные органы или организации Российской Федерации и за границей либо привлечь экспертов[87].

Так, в соответствии с положениями п. 45 Постановления Пленума ВС РФ от 27 июня 2017 г. № 23 «О рассмотрении арбитражными судами дел по экономическим спорам, возникающим из отношений, осложненных иностранным элементом» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 23), арбитражный суд РФ вправе поручить проведение экспертизы в области иностранного права российскому или иностранному гражданину, обладающему специальными познаниями в области иностранного права, что может подтверждаться его научными исследованиями в области иностранного права или его практической деятельностью в данной сфере. Наличие специальных познаний эксперта должно быть подтверждено соответствующими доказательствами (дипломами об образовании и повышении квалификации, документами об ученой степени, научными публикациями, документами, подтверждающими опыт практической работы в области иностранного права, и др.). Экспертиза также может быть поручена образовательному, научному или учебному заведению РФ, в котором имеются структурные подразделения, занимающиеся исследованиями иностранного права.

При этом перед экспертом могут быть поставлены вопросы о содержании норм иностранного права, а не о правовой оценке отношений сторон и представленных доказательств, например, о действительности спорного договора (п. 45 Постановления Пленума ВС РФ № 23).

Также следует иметь в виду, что, исходя из п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. № 23 «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе» при привлечении лица, обладающего специальными знаниями в области иностранного права, в качестве эксперта суд руководствуется законодательством РФ о судебно-экспертной деятельности, а также нормами АПК РФ, регулирующими вопросы назначения и проведения экспертизы.

Кроме того, в силу п. 46 постановления Пленума ВС РФ № 23 заключение эксперта по вопросам о содержании норм иностранного права является одним из доказательств по делу (ст. 75 АПК РФ). Оценка данного доказательства осуществляется судом в соответствии с правилами гл. 7 АПК РФ. При оценке заключения эксперта суд учитывает наличие в нем ссылок на нормы иностранного права, практику их официального толкования и применения, включая разъяснения судебных инстанций, примеры разрешения сходных конфликтных ситуаций, выдержки из правовой доктрины. Заключение эксперта не признается относимым и допустимым доказательством, если оно представляет собой анализ отношений сторон и представленных по делу доказательств (ст. 67, 68 АПК РФ).

При этом, несмотря на возможность получения заключения, суд оценивает его как одно из доказательств, и по результатам оценки заключения эксперта суд делает вывод о возможности установления содержания норм иностранного права, подлежащих применению при разрешении дела.

Так, в случае предоставления сторонами двух заключений о содержании применимых норм иностранного права суд должен мотивировать свой выбор, а также реализовать свою обязанность по установлению содержания норм иностранного права путем обращения в компетентные органы. Иное является прямым нарушением положений ст. 14 АПК РФ[88].

Большое значение при получении информации относительно иностранного законодательства имеют международные договоры, определяющие такой порядок обмена информацией, и компетентные органы, в частности Европейская конвенция об информации относительно иностранного законодательства (Лондон, 7 июня 1968 г.), согласно которой Договаривающиеся Стороны обязуются предоставлять друг другу в соответствии с положениями настоящей конвенции информацию относительно своего законодательства и процедур в гражданской и коммерческой сферах, а также своей судебной системы.

Вопросы предоставления сведений о действующем или действовавшем законодательстве также закреплены в многосторонних[89] и двусторонних соглашениях о правовой помощи[90].

Помимо этого, лица, участвующие в деле, могут представлять документы, подтверждающие содержание норм иностранного права, на которые они ссылаются, в обоснование своих требований или возражений, и иным образом содействовать суду в установлении содержания этих норм (абз. 2 ч. 2 ст. 14 АПК РФ). При этом по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской и иной экономической деятельности, обязанность доказывания содержания норм иностранного права может быть возложена судом на стороны (абз. 3 ч. 2 ст. 14 АПК РФ)[91]. В этом случае содержание норм иностранного законодательства устанавливается по общим правилам оценки доказательств, предусмотренных гл. 7 АПК РФ.

Исходя из положений п. 44 Постановления Пленума ВС РФ № 23 последствиями неисполнения возложенной на стороны обязанности могут быть невозможность впоследствии ссылаться на неустановление арбитражным судом содержания норм иностранного права, если арбитражный суд предпринял достаточные меры для его установления, или право суда считать содержание норм иностранного права установленным, если представленное одной из сторон заключение по вопросам содержания норм иностранного права содержит необходимые и достаточные сведения и не опровергнуто при этом другой стороной путем представления сведений, свидетельствующих об ином содержании норм иностранного права.

Вместе с тем, принимая во внимание закрепленный в российском законодательстве подход о применении иностранного права ex officio, в том числе при возложении обязанности по установлению содержания норм иностранного права на стороны, российский суд не может самоустраниться и не предпринимать действий по установлению содержания норм иностранного права.

Так, отменяя судебные акты нижестоящих судов[92], Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ отметила, что предмет судебного исследования о содержании норм иностранного законодательства касается исключительно вопросов права. Следуя принципу “Jura novit curia” («Суд знает законы») и п. 1 ст. 168 АПК РФ (обязанность суда по определению законов и иных нормативных правовых актов, подлежащих применению при принятии судебного решения), процессуальная активность суда по исследованию вопросов права должна быть существенно выше, чем при решении вопросов по фактическим обстоятельствам дела.

Так, в данном случае вопрос о содержании шведского права мог быть эффективно разрешен судом посредством судебного запроса в компетентные органы или организации или получением заключения эксперта (пп. 44–46 Постановления Пленума ВС РФ № 23, п. 8 постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. № 23 «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами законодательства об экспертизе»). При этом быстрота и качество решения вопроса достигались бы тем, что в сфере судебного контроля оказываются компетентность и непредвзятость экспертов; суд заблаговременно предъявляет специальные требования к заключению (наличие ссылок на нормы иностранного права, практику их официального толкования и применения, включая разъяснения судебных инстанций, примеры разрешения сходных конфликтных ситуаций, выдержки из правовой доктрины); во избежание последующего упрека экспертов в разрешении конкретного дела вопросы о содержании норм иностранного права формулируются судом применительно к абстрактной правовой ситуации (в данном случае, например, вопросы об исковой давности применительно к предпринимательским правоотношениям по договору поставки, возникшим на определенную дату).

Вопреки указанным правовым нормам, при разрешении данного обособленного спора арбитражный суд первой инстанции, столкнувшись с правовым вопросом, фактически самоустранился от принятия необходимых мер для уяснения содержания норм иностранного права: суд не обратился за содействием и разъяснением в компетентные органы, не привлек экспертов, не возложил обязанности по предоставлению сведений об иностранном праве на стороны спора, отказал в удовлетворении ходатайств компании о проведении судебной правовой экспертизы по вопросу о сроках исковой давности по шведскому законодательству и о запросе в компетентные органы для разъяснения данного вопроса. Обращение в региональное управление Минюста России явно недостаточно, учитывая ответ о его некомпетентности в этом вопросе.

Если же, несмотря на принятые в соответствии с вышеуказанными нормами меры, содержание норм иностранного права в разумные сроки не установлено, то в силу ч. 3 ст. 14 АПК РФ, п. 3 ст. 1191 ГК РФ арбитражный суд применяет соответствующие нормы российского права[93]. При этом ссылка на длительность процесса как оправдание невозможности разрешения вопроса о применимом праве несостоятельна, поскольку данный вопрос носит первоочередной характер, и правовой механизм его разрешения должен быть запущен самим судом еще в самом начале разрешения судебного спора[94].

Таким образом, в случае, когда содержание иностранного права не выяснено, отказ от иска не допускается, что соответствует, в том числе и современной мировой практике.

Стоит отметить, что неправильное установление или неустановление судом содержания норм иностранного права в силу ч. 2 ст. 270 и ч. 2 ст. 288 АПК РФ являются основанием для отмены соответствующего судебного акта.

Список литературы

1. ГК РФ. Ч. 3. Раздел VI «Международное частное право». Комментарий и постатейные материалы / Отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2004.

2. Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. 4-е изд., перераб. и доп. М., 2018. 680 с.

3. Шак Х. Международное гражданское процессуальное право. М., 2001. 560 с.

4. Fentiman R. Foreign Law in English Courts. Oxford. 1998. 368 p.

5. Zoller. Zivilprozessordnung. Koln, 2004. 2871 p.

В.Ф. Борисова

Оценки допустимости электронной переписки как доказательства в цивилистическом процессе

Саратовская государственная юридическая академия, Саратов, Россия; [e-mail]

Виктория Федоровна Борисова – доцент кафедры гражданского процесса ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия».

Статья посвящена вопросам установления требований допустимости к электронным документам, а также к иным электронным доказательствам в гражданском, арбитражном процессе и административном судопроизводстве. В результате проведенного исследования автор сформулировал требования, предъявляемые к аутентифицированным электронным документам, а также установил критерии допустимости переписки сторон судебного разбирательства, зафиксированной в скриншотах экранов электронных устройств, не отвечающей требованиям аутентифицированного электронного документа как доказательства.

Ключевые слова: электронный документ; электронное доказательство; допустимость; скриншот.

Electronic correspondence admissibility as evidence in the civil procedure

V.F. Borisova

Saratov State Law Academy

Victoria F. Borisova – Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Civil Procedure of the Saratov State Law Academy.

The article is devoted to the issues of establishing the admissibility requirements for electronic documents, as well as for other electronic evidence in civil, commercial and administrative proceedings. As a result of the research, the author formulated the requirements for authenticated electronic documents, and also established the criteria for the admissibility of correspondence between the parties, recorded in screenshots of screens of electronic devices that do not meet the requirements of an authenticated electronic document, as evidence.

Keywords: electronic document; electronic proof; admissibility, screenshot.

* * *

Использование электронных доказательств в гражданском и арбитражном процессе в настоящее время является одной из насущных проблем правоприменения, обусловленных отсутствием надлежащего правового регулирования правил принятия судом таких доказательств. В сложившихся условиях возникают трудности, связанные с пониманием участниками спора допустимости электронных доказательств как средств доказывания и механизма оценки электронных доказательств в судебном разбирательстве[95]. Эти обстоятельства актуализируют потребность в анализе правовой квалификации электронных документов, требований, к ним предъявляемых, а также электронных доказательств, не отвечающих требованиям аутентифицированного электронного документа.

Согласно п. 1 ст. 71 ГПК РФ к письменным доказательствам помимо документов, выполненных в традиционной графической форме на бумажном носителе, относятся материалы в форме цифровой, графической записи, в том числе полученные посредством факсимильной, электронной или другой связи, с использованием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет»; документы, подписанные электронной подписью. Основное требование, предъявляемое к ним законом, – это использование способа выполнения, позволяющего установить достоверность доказательства. Перечень исследуемых доказательств в гражданском процессе является закрытым, и возникновение новых доказательств, связанное с цифровизацией общества, провоцирует «приспособление» сведений, полученных из электронных источников и/или в электронном виде, к классическим средствам доказывания.

В п. 3 ст. 75 АПК РФ сформулировано несколько иное правило, согласно которому документы, полученные при помощи факсимильной, электронной или иной связи, в том числе сети «Интернет», документы, подписанные электронной подписью, допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и порядке, предусмотренных законом или договором. Близкое по смыслу положение закреплено в п. 1.1 ст. 70 КАС РФ.

В п. 1 ст. 70 КАС РФ дополнен технический способ получения документов. Помимо указанных в п. 1 ст. 71 ГПК РФ и п. 3 ст. 75 АПК РФ способом передачи информации посредством факсимильной, электронной, иной связи, в том числе сети «Интернет», законодатель допустил передачу документов по каналу видеоконференц-связи при наличии возможности и соблюдения требования достоверности.

Е.Н. Сердитова акцентирует внимание на необходимости установления норм материального права, предусматривающих использование электронных документов. Ученый констатирует, что возможность заключения договора путем обмена электронными документами зафиксирована в п. 2 ст. 434 ГК РФ[96]. Актуальная редакция этой нормы предполагает заключение договора в письменной форме путем составления одного документа (в том числе электронного), который подписывается сторонами, а также путем обмена письмами, телеграммами, электронными документами либо иными данными в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 160 ГК РФ. Сделка признается заключенной в письменной форме, если она совершена с помощью электронных или иных технических средств, позволяющих воспроизвести в неизменном виде содержание сделки на материальном носителе. Способ подписания может быть любым. Главное требование, предъявляемое к подписи, – возможность достоверно определить лицо, выразившее волю на совершение сделки. В целях достоверного определения подписанта допускается использование специальных способов, предусмотренных законом или соглашением сторон.

Пункт 2 ст. 160 ГК РФ разрешает использование факсимильного воспроизведения подписи или иного аналога собственноручной подписи (кода дилера, различных шифров, персонального идентификационного номера владельца кредитной или дебетовой платежной карты (PIN-код) и др.) в случаях, предусмотренных законом[97]. В условиях слабого правового регулирования случаев использования факсимиле, стороны прибегают к соглашению по этому вопросу. Целесообразность заключения такого рода соглашения объясняется перспективой принятия судом документа, заверенного факсимиле, в качестве допустимого доказательства при возникновении спора.

Исходя из сказанного, определим ряд требований, отраженных в материальном законе, применительно к электронному документу как допустимому доказательству:

• обмен юридически значимыми электронными сообщениями между сторонами предусмотрен законом или договором;

• возможность достоверно определить лицо, выразившее свою волю в документе и являющееся участником обмена электронными сообщениями;

• исполнение требований к подписанию документа, а также запретов на использование определенных способов подписания.

Документ, отвечающий перечисленным критериям, выглядит как зеркальная модель электронного доказательства, пригодного для приобщения к материалам судебного дела и мотивировки судебного решения. Л.Г. Ефимова именует электронный документ, достоверно направленный по электронному каналу связи стороной по договору, аутентифицированным документом[98]. Однако, как показывает практика, оборот аутентифицированных электронных документов – прерогатива организаций в договорных отношениях. В договоре, содержащем условия о порядке обмена юридически значимыми сообщениями, указываются адреса электронной почты, предназначенные для отправки и получения рабочей корреспонденции, будь то официальный адрес организации либо адреса уполномоченных сотрудников. В связи с этим получила распространение презумпция совершения действий по отправке сообщений тем лицом, на чье имя зарегистрирован электронный почтовый ящик[99].