Песнь Гилберта

– Пойдём, я покажу тебе комнату, где ты будешь спать, – обратился Тед к Гилберту и повёл его за собой.

 Оказалось, что в конце зала прятался ещё один дверной проём, завешенный гобеленом. За ним располагался короткий коридор с четырьмя дверьми. Тед достал ключ и открыл самую дальнюю из них. Перед Гилбертом предстала довольно маленькая комната. Две кровати теснились друг напротив друга. Между ними стояла крохотная тумбочка с несколькими ящиками, каждый из которых запирался на ключ. А в углу втиснулся небольшой узкий шкаф. В общем-то, вот и весь скарб. Тед вручил си́рину ключ со словами:

– Я скоро вернусь и принесу тебе еды. Всё, что ты захочешь, целую кучу. Выпивку будешь? И да, сегодня тебе лучше закрываться на замок. Я переночую в другом месте, завтра сделаю копию ключа, и мы тут будем вместе хозяйничать.

 Гилберт отказался от алкоголя, попросил больше фруктов и что-нибудь на вкус Теда. Его новоиспечённый друг кивнул. Через некоторое время парень вернулся с целым подносом еды и вновь удалился, оставив си́рина в одиночестве. Свежих фруктов в кабаке не оказалось, но зато нашлись вымоченные в меду лакомства, что очень порадовало Гилберта. Помимо них среди угощений он обнаружил рагу из баранины с овощами, орехи, пару пирогов с тыквой и клюквой и несколько кусков вяленого мяса, которое си́рин сразу отодвинул в сторону, решив даже не прикасаться к ним. Джеймс накормил его этими мерзкими солёными ломтями до конца жизни. Гилберт больше ни куска не возьмёт в рот этой гадости по доброй воле. Всё остальное он с большим удовольствием съел, запив сладким фруктовым напитком с мёдом. Давно си́рин так вкусно и разнообразно не ел. Довольный и сытый, Гилберт, заперев дверь, лежал на кровати, глядя в потолок. Как хорошо иметь кров над головой, спокойно отдыхать без назойливых насекомых и вероятности промокнуть под дождём ночью. Вспоминая прошедший день, Гилберт и сам удивлялся, как так сложилось. Почему решил заговорить с незваными гостями в чужом доме, отбить Теда у хранителя порядка, согласился пойти с незнакомцем в его логово, не думая, что это могла быть западня? Казалось, что все поступки си́рина были неосторожны, и он подвергал свою жизнь всё большей опасности с каждым новым решением. Хотя кто знает? Может, и сейчас люди наверху что-то замышляют против него? Перед глазами всё ещё стояли их лица, полные гнева и отвращения. «Должно быть, лучше всё-таки сбежать из этого места, пока не поздно…» – сонно подумал Гилберт, но сытость и усталость навалились на него и погрузили в глубокий сон.

Наверху веселье только разгоралось. Помещение кабака явно не рассчитано на такое количество людей и трещало по швам от гогота и пьяных криков. Шайка воров забыла про ужасного незнакомца в подвале и жизнерадостно наслаждалась выпавшим везением богатой добычи. Народ уже охрип от смеха и песен. Несколько часов кряду люди буянили и веселились. Некоторые парни, несмотря на шум, уснули прямо на стуле. Уже светало, и мало-помалу кутёж утихал. Кто мог, уползал в свою комнату. Хозяева кабака ворчали, но не слишком серьёзно. Выручка за вечер оказалась солидной.

 Тед Клык, шатаясь, спустился в подвал и сидел возле потухшего камина. Он уже начинал дремать, как почувствовал, что кто-то подошёл к нему. Тед сонно открыл глаза и увидел озабоченное лицо Ирвина. Он был на удивление трезв и серьёзен.

– Клык, что ты творишь? Зачем ты притащил сюда этого дьявола? Он же не человек. Неизвестно, какие беды он на нас навлечёт! У меня дрожь по телу идёт, когда я смотрю на это чудовище.

 Тед тяжело вздохнул. Он был слишком уставшим, чтобы пререкаться, но момент был важным. Его нельзя спускать с рук. Парень собрался с силами, отогнав пьяный туман, и как можно серьёзнее сказал:

– Этот дьявол спас мне жизнь. Он обеспечил нашу сегодняшнюю пирушку и еду на ближайший месяц. К тому же тебя там не было, Ирвин. Он бесшумно передвигается по дому. Когда Гилберт заговорил, я думал, что сама тьма взывает ко мне! Я не мог понять, где он находится, и не слышал, как передвигается. Ни единого шороха! Знаешь, Ирвин, если это существо и дьявол, то он наш дьявол. И я чувствую, что Гилберт принесёт нам удачу.

Тед Клык оказался прав. Дела действительно шли в гору. Из Гилберта получился превосходный вор. Тед научил его, как изготавливать и пользоваться воровскими отмычками, аккуратно взламывать замки, заметать за собой следы. Слух, ориентация в темноте, бесшумное передвижение у Гилберта были превосходны. Даже лучшие из лучших воров их шайки казались неповоротливыми громкими медведями по сравнению с ним. Тем не менее росло не только количество денег, но и известность шайки. Слишком уж много убытков эта скромная компания стала приносить горожанам. Власти серьёзно взялись за поиски нарушителей спокойствия. Впрочем, кражи слишком идеально проходили, чтобы дело продвигалось быстро и удалось напасть на след грабителей. Тед Клык и Гилберт стали напарниками, ходили на дело вместе. Хитроумные стратегии поиска богатого дома для воровства и бесшумность Гилберта сделали их главными золотодобытчиками шайки. Это немного сгладило впечатление от странной внешности си́рина, и остальные участники их команды относились к нему с чуть меньшей неприязнью. Хотя до конца животный страх так и не удалось вырвать из них. Тед же довольно быстро привык к си́рину и тепло относился к нему, как к другу. «Я чувствую себя почти как дома. Снова в обществе, снова полно еды», – с облегчением думал Гилберт. Правда, и то, и другое оказалось не лучшего качества. Среди людей не нашлось душевной искренности, а в меню кабака нет свежих фруктов. Да и ночной образ жизни не слишком нравился си́рину. С вылазки обычно они с Тедом возвращались ближе к четырём-пяти часам утра, а после кутили ещё несколько часов. Особенно долгие пирушки закатывали, когда люди в воровской шайке уходили на дело и не возвращались. Алкоголь лился рекой, а на следующий день все чувствовали себя скверно, что, собственно, неудивительно. Гилберт не пил с остальными. Вкус алкоголя ощущался резким и совершенно ему не понравился.

– Как будто гнилые фрукты, в которые добавили перца, – поделился своим впечатлением си́рин, как только откашлялся после глотка вишнёвой настойки.

– Зато какую легкость чувствуешь потом, – возразил вор. – К тому же выпивка помогает забыться.

– Зачем тебе это?

– Как зачем? Разве ты не хотел что-нибудь забыть, что-то ужасное и неприятное?

 Си́рин промолчал, уставившись в стол. Конечно, тяжёлых воспоминаний у него накопилось в избытке. Гилберт часто просыпался в поту от кошмаров. Но никогда не думал, что есть возможность всё это забыть. Или как там Тед сказал? Забыться? Хочет ли си́рин этого? Ведь даже болезненные события – часть его жизни, личности и характера. Что будет, если Гилберт забудет то, что так сильно повлияло на него?

– И вы после этих пирушек совершенно ничего не помните? Плохие воспоминания больше не тревожат? – осторожно уточнил си́рин.

– Нет, конечно, они возвращаются, – засмеялся Тед, – мы забываем лишь на время. Алкоголь притупляет боль, отдаляет суровую реальность.

– И в чём же тогда смысл?

 Тед мрачно ответил:

– А смысл в том, что посмотреть в глаза своей жизни бывает очень жутко, и ты отворачиваешь взгляд, юлишь. А потом она припирает тебя к стенке и пристально смотрит прямо в душу. Ты не можешь отвертеться, убежать, и становится невыносимо. – Тед замолчал, глядя в свою кружку, и тихо добавил: – Ты ведь замечал, что иногда люди из нашей шайки не возвращаются? Да, со временем приходят другие, но те, кто ушли, ушли навсегда. Знаешь, почему? Конечно же, не знаешь! Их повесят, Берт. Хранители порядка города их сажают в тюрьму, стерегут там как зеницу ока. А потом вешают на базарной площади в назидание всем остальным. Пойманный вор – мёртвый вор. Будь неуловимым, чтобы остаться живым. Не важно, что ты украл: мешок золота или кусок хлеба, если тебя поймают, наказание одно – смерть.

 У Гилберта всё похолодело внутри. Си́рин никогда не был дружен с остальными ворами из шайки. Ведь они его сторонились. Но всё-таки невыносимо думать, что так много тех, с кем он сидел рядом, перекидывался парой-тройкой фраз, уже мертвы.

– Почему же тогда мы не пытаемся освободить пленённых товарищей?

 Тед ухмыльнулся и невесело сказал:

– Хранители порядка крайне редко ловят воров, но если поймают, то добычу свою они уже не упустят. Охраняют её такой толпой, что будь ты самым лучшим из лучших, тебе всё равно не прорваться. Просто станешь очередной бессмысленной жертвой. В этом городе никто не любит воров. Мы – отбросы общества. Правопорядочные граждане считают, что мы легко отбираем то, что они заработали с трудом. Может быть, в чём-то они и правы… – Тут Тед хлопнул ладонью по столу и произнёс: – Но так ли нам тут легко? Я пытался зарабатывать на жизнь честным трудом. Не так-то просто найти хорошую работу, когда у тебя нет связей и рекомендаций влиятельных друзей. Ты знаешь, я делаю вид, что подрабатываю помощником хозяев этого кабака, чтобы обеспечить себе прикрытие. Так вот, этих денег не хватило бы даже на оплату комнаты, не говоря уже об одежде. Я не хочу вновь оказаться на улице, Берт.

 Тед положил голову на руки, воспоминания придавили его. Гилберт чувствовал, возможно, парень что-то упускает, и в то же время си́рин не достаточно хорошо понимал общество людей. Можно ли найти другой выход? Во всяком случае, для себя он его пока не видел. И тем не менее Гилберту отчаянно хотелось подбодрить друга.

– Может, всё не так плохо? Теперь ведь я с вами. Я могу помочь освободить тех, кого поймали… – неуверенно начал си́рин.

 Клык встрепенулся и резко схватил Гилберта за ворот рубашки. Пьяный дурман, казалось, отпустил парня. Сейчас его глаза поблескивали сталью и смотрели прямо в голубые огни глаз си́рина. Чеканя каждое слово, Тед тяжело сказал:

– Не смей, Берт, слышишь?! Никогда не смей возвращаться за теми, кого схватили! Это верная и глупая смерть! Я не хочу терять напрасно людей. Обещай мне, что никогда не пойдёшь освобождать пойманных воров! Даже меня! Обещаешь?!

 Си́рин был ошарашен. Никогда прежде его друг не обращался с ним так жёстко и резко. Он колебался, не зная, что и предпринять.

– Берт, обещай мне, что не будешь возвращаться даже за мной! – повторил Тед Клык.

– Ладно… Я обещаю…

 Парень тут же расслабился и обмяк. Суровость сошла с его лица, уступив место огорчению и усталости. Немного помолчав, он промолвил:

– Прости, Берт. Слишком многих мы потеряли в таких вот глупых попытках. И это куда тяжелее видеть, как их хватают на твоих глазах, чем когда люди просто не возвращаются с вылазок. Много хитроумных планов спасения предпринималось со мной и без меня. И все они закончились одинаково. Напрасными жертвами. Берт, реальность такова, что мы ходим по острию ножа, на грани жизни и смерти. И исчезновение ещё одного человека лишь напоминает об этом.

 Тед сделал солидный глоток из своей кружки и вновь опустил голову на руки. Наступило тягостное молчание. Гилберт не знал, какие слова подобрать, лихорадочно обдумывал услышанное и пытался найти хоть какую-то надежду. Потом его мысли перебил храп друга. Тед Клык забылся сном.

Тед ежедневно поддерживал свою физическую форму в тонусе и брал Гилберта с собой на тренировки. Они уходили прочь из города, глубоко в лес, где никто не мог их увидеть. Разминка напоминала те упражнения, что си́рин привык делать с Фергусом, но после Тед обучал его совершенно новому навыку – искусству уличной драки. Из Гилберта вышел отличный спарринг-партнёр, он всё схватывал на лету. И если в начале Тед ещё одерживал над ним верх, то впоследствии Гилберт всегда выходил победителем. Парня это только подзадоривало, и он ещё усерднее занимался, становясь ещё сильнее и выносливее. Насколько это возможно для человека.

 После очередной дружеской схватки ребята устало повалились на траву, восстанавливая дыхание.

– Тед, – начал Гилберт, глядя на безоблачное небо, – а почему у тебя прозвище Клык?

– Знаешь, я как-то не люблю клички, чувствую себя дворовой собакой или чумазым мальчишкой, – неохотно ответил парень. – На самом деле мне больше нравится, когда меня зовут по имени, но остальные настойчиво называют меня Клыком. Так что, пожалуй, я и сам к этому привык. К тому же вору лучше не светить своё имя лишний раз. Чем меньше тебя знают, тем лучше.

– И всё-таки, – не унимался Гилберт, – почему именно Клык?

– А ты настойчивый, – с улыбкой ответил Тед и продолжил: – Когда я только начинал обучаться воровскому ремеслу, прошлый вожак хотел меня унизить, заставить делать всякую грязную работу. А я отказался, да так рьяно, что один из его людей сказал: «Этому мальцу палец в рот не клади. И палец, и руку распорет, как клык дикого зверя!» Всё же меня тогда сильно побили, но заставить что-то сделать так и не смогли. А сейчас уже никого из них нет в живых. – Он ухмыльнулся и продолжил: – Теперь уже нет этих мерзких порядков, когда главари унижали новичков, демонстрируя своё превосходство. И, на мой взгляд, стало значительно лучше. Сила не всегда даёт истинную власть.

– А у нас в шайке есть главарь? – спросил Гилберт и посмотрел Теду в лицо.

– Конечно, – засмеялся парень в ответ, – вообще-то это я. Разве ты не заметил, как меня все слушаются?

 Си́рин вспомнил, что, несмотря на то, что Тед почти никогда не повышал голос, не демонстрировал свою власть, все без пререканий выполняли его просьбы.

– Ты как-то не похож на главаря, – тихо промолвил Гилберт.

– А кто, по-твоему, похож? – ухмыльнулся Тед и хитро подмигнул. – Как, по-твоему, должен выглядеть главарь?

– Хм-м… Мы как-то с тобой видели украдкой правителя города. Он был весь такой важный, его боялись, перед ним трепетали. Эту важную птицу легко заметить среди других людей из-за роскошного наряда. Наверное, так должны выглядеть главные среди людей…

 Ха, он просто скоморох в пышных одеждах власти. Если бы он действительно был хорошим правителем, то нас не мучили бы такие вопиющие бедность и безработица в городе. Он гребёт всё под себя, упиваясь своей властью, и совершенно не умеет решать вопросы горожан. А я умею. Я знаю, как управлять своими людьми, чтобы все остались сыты и довольны. Мои решения справедливы и приводят к хорошим результатам для всех. Никто не чувствует себя ущемлённым или не услышанным. Именно поэтому я так долго стою во главе нашей шайки. Важно не то, как ты выглядишь, а как ты умеешь решать вопросы своих подопечных.

 Гилберт ничего не ответил. Он задумчиво смотрел в небо, обдумывая услышанное. Тед прервал его размышления вопросом:

– Знаешь, Берт, у нас обычно не принято спрашивать о прошлом. Неважно, что случилось до того, как ты попал в шайку. Но всё же… Могу я тебя спросить, откуда ты? Я никогда не встречал подобных существ.

 За последние несколько недель Гилберт впервые вспомнил о родном острове. Сердце тут же сжалось от тоски. Как будто он предал свой дом, оставаясь здесь, с Тедом, вместо того, чтобы искать путь на остров. Тихо и с грустью си́рин рассказал свою историю, спросив под конец, не знает ли он, в какой стороне находится море и кто пользуется дорогами. Но Тед сказал, что не в курсе ни того ни другого. У Гилберта стало совсем тяжело на сердце. Значит ли это, что он не сможет вернуться домой, не увидит никого из своих сородичей и никогда не сможет стать счастливым, как в те далёкие дни своего юношества? Тед видел, что его друг совсем погрузился в мрачные мысли, и решил поменять тему:

– А не хочешь ли расслабиться в компании прекрасной куртизанки? Развеять с ней свои печали? Мне кажется, тебе понравится. Поискать какую-нибудь слепую девочку, а? На них и цены ниже, и пугаться она тебя не будет. Главное, не давай ей руки сильно распускать, чтобы не трогала клюв.

 Си́рин молчал. Он ведь так и не познал женщины. В день его созревания он был пленён, а его сородичи убиты. С тех пор он пережил так много горестей, что мысли о женщинах не приходили ему в голову. Сладкая нега удовольствия, которая бередила фантазию давным-давно, так и осталась байками старших си́ринов. Стоит ли получить этот новый опыт с человеческими женщинами? Гилберт вспомнил продажных девушек, которых он мимоходом видел в кабаке. Страстное желание они не вызывали. К тому же он часто слышал жалобы других мужчин из шайки на всякие болезни, которые они периодически получали от продажной любви.

– Спасибо тебе за предложение, но я, пожалуй, обойдусь без куртизанок, – твёрдо решил для себя Гилберт.

– Может, оно и к лучшему, – с облегчением ответил Тед. – Организовать нечто подобное непросто. Но если бы ты захотел – не сомневайся, я достану тебе даму сердца из-под земли.

 Гилберт улыбнулся. Приятно ощущать заботу друга, пусть даже и такую необычную. Как бы то ни было, он всё равно не знал, в какой стороне остров. Да и возвращение туда с каждым днём казалось всё более призрачным. Здесь у него есть крыша над головой, кусок хлеба и дружеское плечо Теда. А за пределами этой воровской жизни только неизвестность, одиночество и, вероятно, новые страдания. Он боялся сам себе признаться, что не готов встретиться со всем этим вновь.

Тед Клык неоднократно звал Ирвина на тренировку вместе с Гилбертом, но парень всегда хмуро отказывался. Раньше друзья проводили много времени вместе, но с появлением си́рина отношения у них совсем разладились. Ирвин негодовал: «И зачем только Тед возится с этим уродом, как с любимым псом? Как может доверять этому чудовищу? Ходить с ним в паре на дело? И самое главное, как смог Клык променять его, Ирвина, на это дьявольское отродье?» Гнев и обида всё сильнее разрастались в сердце парня. И он становился всё более раздражительным. Это не осталось незамеченным, и в один из дней Клык попросил Гилберта остаться в логове, а сам отправился на тренировку с Ирвином. Они молча шли к лесу под тёплыми лучами солнца. Тед улыбался ласковому погожему деньку. Ирвин же хмурился и смотрел себе под ноги. Когда они пришли на место, парень уже не смог сдерживать недовольство и ядовито выпалил:

– С каких это пор мы теперь тренируемся так далеко от логова? Мы с тобой полдня топали в этот лес. Раньше ведь тренировались во дворе кабака.

 Клык внимательно посмотрел на друга и спокойно произнёс:

– Здесь нас никто не услышит. Это важно для безопасности Берта. Ты ведь о нём хотел поговорить?

 Ирвин судорожно сжимал и разжимал кулаки. Лицо его залила краска. Он не думал, что Клык прочитает его мысли. Укажет на самую суть его злости. Проницательность главаря застала Ирвина врасплох, и это ещё сильнее разжигало ярость. Тем временем Клык, не дождавшись ответа друга, принялся разминаться. Это вывело Ирвина из оцепенения. В конце концов, они же хотели вместе потренироваться, как в старые добрые времена, до появления этой пернатой твари, которая разрушила всё. Ирвин тоже начал разминаться, и вскоре они приступили к тренировочному бою. Клык был в отличной форме. Упражняясь в паре с Гилбертом, который превосходил человеческую реакцию и ловкость, Тед и сам стал значительно сильнее и маневреннее. В то же время Ирвин, забросивший совсем любые физические занятия, растерял былую удаль. Попав под очередной удар, он обвинил во всём Гилберта. Из-за него он лишился тренировок с Тедом и теперь стал слабее!

– Так ты расскажешь мне, в чём твоя проблема? – вытащил его из задумчивости голос главаря.

– Моя проблема?! – рассвирепел Ирвин и попытался сделать выпад, но Клык вновь увернулся. – У меня проблем нет! Это у тебя проблемы с этим уродом! Зачем ты его притащил к нам? Поселил в свою комнату, кормишь с нашего стола! Возишься с ним, как с любимой зверушкой, целыми днями!

 В этот момент Тед, не рассчитав силу, нанёс Ирвину мощный удар. Тот отшатнулся на несколько шагов назад и удивлённо посмотрел на друга. Прежде чем Клык успел извиниться, Ирвин бросился на него, не сдерживая всю накопившуюся злость. Тед едва успевал уворачиваться под градом ударов товарища. В конце концов, обессиленный Ирвин осел на землю, тяжело дыша. Клык тоже сбил дыхание и, присев рядом с другом, проговорил:

– Прости, я не хотел тебя так тяжело ударить, не рассчитал силу.

– Ты и с тварью этой пернатой просчитался, – сквозь зубы процедил Ирвин.

– Может, хватит? – в голосе Клыка появилась угроза. – Берт – отличный вор, лучший из нас. Благодаря ему мы процветаем, как никогда прежде! Это факт, Ирвин. К тому же, если бы ты позволил себе заглянуть за его пугающий вид, то понял, что Берт – хороший парень. Мы можем тренироваться все вместе, ты бы лучше его узнал и смог подружиться. Я ведь тебя неоднократно приглашал заниматься с нами. Но ты не даёшь шанс… Ни ему, ни мне, – тихо закончил Тед.

– Почему я должен давать шанс этому дьявольскому отродью? Я просто хочу, чтобы всё стало как раньше! Пусть этот урод уйдёт, мы прекрасно справимся без него!

 Тед задумчиво наклонил голову и внимательно посмотрел на Ирвина. Тихо и печально главарь произнёс:

– Ты совершенно меня не слышишь. Ведёшь себя как ребёнок…

– Это я себя веду как ребёнок?! Да это ты ведёшь себя как ребёнок! Променял меня на это чудовище!

– Хватит! – рявкнул Клык. Терпение его закончилось. – Прекрати скулить! Я тебя не менял на Берта. Ты сам обходишь меня стороной! Я тебе уже всё сказал! Берт остаётся с нами, нравится тебе это или нет! Больше я повторять не буду! Ты просто меня не слышишь!

 С этими словами Клык встал и направился обратно в сторону города. Он был зол на себя и на Ирвина. Впервые он не смог уладить конфликт. И в довершении ко всему совершенно потерял над собой контроль, накричав на друга.

 Ирвин молча провожал Теда свирепым взглядом. «Совсем этот пернатый уродец запудрил мозги нашему главарю. Пора уже принимать решительные меры», – подумал парень и встал с земли.

 С этого момента все его мысли были направлены на поиски способа избавиться от си́рина. Ирвин говорил с другими товарищами в шайке. Между собой они тоже называли Гилберта ручным монстром Клыка. С одной стороны, они считали, что их главарь слишком уж много возится с этим жутким созданием, с другой – очевидно, как много золота они стали получать благодаря появлению этого чудовища. Поэтому вслух и открыто своего недовольства никто не высказывал. Сохранялся хрупкий баланс между желанием избавиться от мерзкой твари и роскошью, которую они могли позволить благодаря добытому Гилбертом золоту. К тому же, как ни крути, Клык был обязан этому дьявольскому отродью жизнью. И идти против пернатого урода означало выступать против главаря шайки. А этого никто не хотел делать. Так Ирвину и не удалось найти союзников против си́рина. Но и делить кров с этим монстром парень не хотел. Особенно теперь, после разговора с Клыком. Решение избавиться от мерзкого пернатого создания было неумолимо.

– Эй, Гилберт, у меня для тебя прекрасные новости! – с воодушевлённым криком влетел в комнату Тед. – В этом году богатый урожай!

– И? – недоуменно спросил Гилберт и развёл руками.

– Что и? Конечно же, будет Харвест, праздник лесных чудищ! – увидев недоумение на лице друга, произнёс Тед. – Ты что, не в курсе? Да ведь откуда ж тебе… Не знаю, чья это была дурацкая идея, но уже довольно давно люди в урожайный год устраивают праздник. Наряжаются во всяких жутких существ, которые, по слухам, живут глубоко в диких лесах, едят всякие вкусности, устраивают ярмарочные развлечения и танцуют на улицах. На самом деле чушь полнейшая, но, Берт, ты сможешь спокойно погулять по городу, и никто не будет на тебя косо смотреть.

 Гилберт ещё ни разу не гулял в городе днём, когда жизнь в нём бьёт ключом: торговцы зазывают в свои лавки, кругом ходят люди, повсюду вкусно пахнет свежеприготовленной едой. Эти мысли начинали будоражить воображение си́рина.

– Только тебе нужно купить маску, чтобы люди с ума не сошли от реалистичности твоего костюма, – сказал Тед и подмигнул. – Чем-то прикроем тебе глаза. Уж очень они заметно горят и привлекают внимание. А про клюв скажем, что это часть твоего костюма, состоящий из двух половинок, и поэтому открывается и закрывается. Впрочем, в праздник будет настолько много народа в различных странных нарядах, что никто не будет присматриваться.

 Всю следующую неделю друзья готовились к празднику. Испортив гору дерева, ткани и кожи, Тед оставил попытки сделать костюм своими руками и решил купить готовые одеяния. Для себя он выбрал маску волка, усилив образ тяжёлым серым плащом, отделанным мехом у ворота. Для Гилберта он купил несколько птичьих масок и огромные крашенные перья, полностью скрывавших голову. Широкий шарф прятал шею. Даже если натуральные перья си́рина и будут видны людям, то они скорее подумают, что это карнавальный наряд. Самым сложным оказалось спрятать глаза. Пылающие голубые огни казались слишком живыми, и их сложно выдать за часть маскарада. В конце концов, побродив по лавкам торговцев, Тед купил большие круглые очки. Отсветы глаз си́рина создавали причудливую игру света за тёмными стёклами. Разглядеть, что за очками, практически невозможно. Оставалось всего несколько дней до праздника, и Гилберт сгорал от нетерпения, отсчитывая часы до знаменательного события.