Песнь Гилберта

– Тед, Тед, это ведь сегодня, да?! – Гилберт с радостным криком вбежал в комнату к другу с воодушевлением маленького ребёнка. – Мы скоро идём в город на праздник?!

– Да, Берт, скоро, – невесело отозвался парень.

 Он задумчиво смотрел в потолок, лёжа на кровати. Ему вспоминался последний Харвест с друзьями. Сегодня из всех в живых остался только Ирвин, и то отношения с ним окончательно и бесповоротно испортились. Да, Теда окружало много приятелей, и все относились к нему по-доброму, но по-настоящему близких людей – наперечёт. Ирвин, с которым так много воспоминаний в прошлом, и Гилберт, который помогал создавать ему будущее. Как бы он хотел провести этот праздник втроём. Но Ирвин по-прежнему оставался непреклонным в своём отвращении к птицеголовому созданию и не желал даже оставаться с ним в одной комнате. Все попытки Теда убедить друга в том, что си́рин не опасен, закончились оглушительным провалом и только сильнее ухудшили их отношения. Гилберта он не мог бросить. Даже не считая всей той пользы, что он приносил шайке, у этого птицеголового парня не было никого, кроме Теда. Совершенно не секрет, что си́рина от открытой неприязни, а, может быть, и жестокой расправы, спасал лишь авторитет Клыка.

 Гилберт нарушил ход мыслей друга своим вопросом:

– Что-то случилось?

 Тед встрепенулся, вышел из задумчивости и, улыбнувшись, ответил:

– Нет, всё в порядке. Пора собираться на праздник.

 Когда они добрались до города, веселье было в самом разгаре. Всюду сновали люди в пёстрых костюмах, доносились весёлые песни, играли музыканты. На главной площади установили ярмарочные развлечения. У Гилберта захватило дыхание от восторга при виде буйства украшений и музыки. Он вертел головой по сторонам, совершенно забыв, какими опасными для него могут быть люди. Впечатления переполняли и будоражили, и, казалось, си́рин пытался вобрать их в себя всеми фибрами души.

– Эй, Берт, тебе не кажется, что сегодня как-то слишком много хранителей порядка? – настороженно поинтересовался Клык, но си́рин ничего не ответил.

 Он слишком увлёкся происходящим. Тед посмотрел на своего друга и улыбнулся. Парень ещё никогда не видел Гилберта таким воодушевлённым и радостным. Как мог он увести его с этого праздника обратно в тёмный подвал их логова? Может быть, на улице так много хранителей порядка для предотвращения возможного хаоса и всё обойдётся? Тед решил, что просто накручивает себя. В конце концов, Харвест не праздновали уже довольно давно. Возможно, в прошлый раз хранителей порядка на улицах было столько же, просто это не запомнилось. И снова воспоминания омрачили парня, но тут Гилберт потянул его за рукав, указывая на лошадей, украшенных к празднику, и восторженно спросил:

– Тед, мы можем посмотреть на них по-ближе?

 Парень засмеялся и ответил:

– Конечно! Мы даже можем на них покататься. Ты когда-будь ездил верхом?

– Нет, я только видел этих животных издалека.

– Отличный повод научиться. Пойдём.

 В Гилберте проснулась невиданная любознательность, и он сводил с ума владельца лошадей, задавая ему миллион вопросов. Узнав назначение каждого ремешка и крепежа, си́рин забрался на лошадь. Необычный опыт. Сирин возвышался над пешими людьми и смотрел на них сверху вниз. Лошадь легко слушалась его, и, казалось, Гилберт стал единым целым с этим высоким статным животным. Они прошлись шагом пару кругов, а затем рысью и даже галопом. После этого, спешившись, си́рин, улыбаясь от уха до уха, подошёл к Теду. Друзья направились дальше в шум толпы. Владелец лошадей выдохнул с облегчением, ему ещё не попадался такой любопытный посетитель, как Гилберт.

 Друзья уже обошли несколько музыкантов, потанцевав под разные мелодии, купили уличные лакомства и, казалось, уже увидели всё, что только можно найти на этом празднике. Но тут си́рин указал на лавку с мишенями и восторженно спросил:

– Тед, что это? Пойдём туда!

 Клык проследил взглядом в направлении руки друга и увидел лавочку с метанием дротиков по целям. Парень улыбнулся, подумав: «Да, Берт, тебе это понравится. Ножи в лесу ты бросал удивительно метко». Они заглянули в эту лавку и ещё в несколько других, забрав несколько ценных призов. Гилберт радостно смеялся от каждой победы, и Тед, наблюдая за ним, ощущал себя больше отцом с маленьким ребёнком, нежели другом. Крайне непривычное ощущение, и парень не мог сказать, что оно ему не нравилось. Возможно, когда-нибудь он накопит достаточно денег на честную жизнь, оставит воровские привычки, женится и станет отцом. Мысль начать всё с чистого листа разжигала надежду в сердце. В этот момент один из хранителей порядка окликнул его:

– Доброго вечера, счастливого Харвеста, не могли бы вы с другом снять маски?

 Гилберт хотел приготовиться к бегству, но Тед крепко взял его за локоть. Спокойно он ответил:

– В чём дело? Мы просто гуляем на празднике, никого не трогаем.

– Тем более, Вам нечего опасаться.

 Тед снял маску и заговорил:

– Вот, раз вам так хочется, пожалуйста. Только не заставляйте снимать маску моего друга. У него ужасно обезображено лицо. Боюсь, ему это испортит весь праздник. Знаете, Вам и самому не понравится смотреть. Так что вечер будет омрачен и для Вас. Кто знает, может, не сможете потом заснуть ночью…

 Тут его схватил другой хранитель порядка и завернул руки за спину с криком:

– Это он! Я узнал его! В прошлый раз его у меня отбил тип в маске ворона! Он был с мальчишкой Джо в доме казначея! Помогите мне его удержать!

 Гилберт хотел нанести удар, но его тут же схватил другой мужчина. И охрана начала подтягиваться к ним, окружая Теда плотным кольцом.

– Стойте! Вы не того схватили! Вы должны были поймать чудовище, а не этого парня! – послышался знакомый голос. Си́рин не сразу понял, кто это, зато Тед узнал мгновенно и с отчаяньем и злостью душераздирающе закричал:

– Ирвин, что ты творишь?!!

– Они знакомы, задержать и его тоже! – скомандовал один из хранителей порядка.

 Прежде чем остальные мужчины успели схватить парня, тот уже рывком сорвал с Гилберта маску. Конечно, Ирвин рассказывал им, как выглядело дьявольское отродье, но одно дело – описание и совсем другое – увидеть вживую. На секунду все оцепенели в молчании. Хранитель порядка, который держал си́рина, ослабил хватку от удивления, и тот незамедлительно этим воспользовался. Ударив его ногой, Гилберт вывернулся из захвата и направился к Теду, но тот, сверкнув глазами, надрывно закричал:

– Беги, Берт! Ты обещал!

 Вокруг Ирвина и Клыка уже стеной стояли несколько хранителей порядка, отрезая путь к ним. И Гилберт ринулся прочь. Простые люди с криками ужаса шарахались от него, освобождая дорогу. За си́рином увязалась погоня, и он чувствовал себя затравленной дичью, отчаянно пытаясь в беге спасти свою жизнь. Чудом ему всё же удалось оторваться от хвоста, и теперь он стоял в тёмном переулке, жадно глотая воздух. Восстановив дыхание, он ринулся в логово. Си́рин уже жалел, что послушался Теда и оставил его там, но вдруг всё ещё можно исправить. Только сейчас он заметил, как много хранителей порядка патрулировали город. Все они жадно высматривали его в толпе. Дорога заняла куда больше времени, чем обычно, но си́рин отчаянно надеялся, что не опоздал. Поглубже натянув капюшон на голову, он как мог незаметнее прошмыгнул мимо пьяных гуляк в зале. Скорее. Вниз. В логово воров. В зале их секретного убежища было мало народу. Бо́льшая часть людей гуляла на празднике.

– Теда поймали! – выкрикнул с ходу Гилберт.

 Мужчины в зале зашумели: «Что, Клык в неволе?! Не может быть! Как так случилось?» Гилберт вкратце рассказал, что произошло, и с мольбой обратился к собравшимся:

– Помогите мне его спасти! Я уверен, вместе мы справимся!

 Воцарилась напряжённая тишина. Гилберт переводил растерянный взгляд с одного лица на другое. Один из мужчин выразил общую для всех мысль:

– Клыка уже нет с нами. И больше мы его не увидим. Пойманный вор – мёртвый вор. И виноват в этом ты, дьявольское отродье! Из-за тебя мы лишились лучшего главаря, что когда-либо был здесь! Собирай свои вещички и убирайся прочь, пока мы сами над тобой не учинили суд!

 Гилберт не сдвинулся с места. Он не сводил глаз с этого человека и раздражённо закричал:

– Да! Я никогда не был для вас другом, но как же Тед? Помогите мне ради него!

 Другой мужчина достал нож и с угрозой проревел:

– Ты слышал, что тебе сказали, тварь?! Клык мёртв! И ты убирайся по добру, по здорову, пока мы тебя на куски не покромсали!

 Си́рин в ярости плотно сжал клюв. Он быстро прошёл в их с Тедом комнату, наспех собрал вещи, прихватив в том числе и увесистый мешок с золотом, который накопил за всё время своей воровской жизни, и отправился прочь. Проходя мимо бывших соратников, он даже не взглянул на них. Си́рин миновал коридоры и уже был близок к выходу в зал кабака, как услышал оттуда голоса:

– …Да, мы приносим извинения, что потревожили Вас в этот чудесный праздник, но нам поступили сведения, что в этом здании может скрываться ужасное чудовище. Мы бы хотели осмотреть тут всё для Вашей же безопасности.

 Гилберт отшатнулся в тень, но оказалось уже поздно. Его манёвр заметил один из хранителей порядка и с криком: «Вон там! В коридоре!» – погнался за си́рином. Тот, ни секунды не медля, побежал обратно. Смутно он помнил, что на другой стороне дома располагалось окно, через которое можно выбраться наружу. Маневрировать в узком пространстве не представлялось возможным. Хранитель порядка начал уже нагонять беглеца, как вдруг дверь в логово открылась, и из неё вышел тот самый мужчина, что несколько минут назад угрожал си́рину ножом. Гилберт едва умудрился разминуться с ним и побежал дальше. Человек, который гнался за ним, такой ловкостью не обладал и на всём ходу врезался в вора. Гилберт не оборачивался. Только за спиной слышались ещё больше голосов и возглас: «Да это же грабитель! Я позавчера его чуть не поймал! Ускользнул от меня в последний момент! Давайте-ка посмотрим, что тут за этой дверью. Кажется, мы наконец-то нашли крысиное гнездо этих ворюг!»

 Си́рин продолжал бежать, пока, успешно миновав окно, не выбрался наружу. За спиной он всё ещё слышал шаги преследователей. Дыхание сбилось, и Гилберт чувствовал, что скоро выдохнется совсем. Краем глаза он увидел лошадь в конюшне. Вероятно, её только что привели и ещё не успели расседлать. Си́рин понял, что это его шанс на спасение. Он вскочил в седло и, пришпорив лошадь, отправился прочь из города.

Впоследствии тяжёлый груз вины терзал его сердце. Верно ли он поступил? Смог бы он в одиночку спасти Теда? И что случилось, если б он попытался? Поймали бы его хранители порядка и казнили вместе с другом? Или ему всё же удалось совершить невозможное и освободить Теда? И он упустил этот шанс навсегда? Когда Гилберт мысленно возвращался в тот день, казалось, что у него была тысяча возможностей спасти товарища. И ни одной из них он не воспользовался. В голове кругами ходили бессмысленные «если бы… если бы… если бы…», омрачая каждый день пути. Он ехал вперёд, делая лишь небольшие привалы на сон, пытаясь убежать от тяжёлых мыслей. Но в конце концов, измученный долгой дорогой и голодом, загнав лошадь до седьмого пота, он остановился на длительный отдых. Горечь потери всё ещё мучила си́рина, но пора уже перестать копаться в прошлом и подумать о насущных проблемах. Теда уже не вернёшь, а Гилберт ещё жив. Остались деньги, но си́рин не мог ими воспользоваться. Неужели ему опять придётся питаться одним мясом и спать под открытым небом? А что он будет делать зимой, когда лютый холод начнёт пробирать до костей? Гилберт уже лучше освоился среди людей и, если б не его приметное лицо, он вполне мог снимать комнату в гостинице, по ночам воровать золото, а на утро уезжать в другой город. Верхом на лошади передвигаться куда быстрее, чем пешком, и он мог шустро скрыться в случае опасности. Но как можно жить среди людей, не вызывая у них страха? Здорово гулять во время праздника в маске, но ведь не каждый же день Харвест! Он напряжённо думал, как дальше жить, но все его размышления оказались такими же бесплодными, как и мысли о возможном спасении Теда. А пока он просто двигался вперёд, делал привалы для отдыха и охоты, а затем вновь пускался в путь, надеясь, что ответы придут позже. И действительно, одной тёмной ночью решение пришло. В карете, запряжённой парой вороных лошадей.

Гилберт дремал, привалившись к дереву. Ужин плотным комком тяготил желудок. Костёр уже давно догорел, и угли медленно пульсировали красными огнями. Какой-то непривычный шум в ночной тишине потревожил чуткий слух си́рина. Сонно он открыл глаза и прислушался. Сомнений не оставалось. Нарастая, по дороге раздавался топот копыт. Гилберт окончательно проснулся и резко встал. Впервые кто-то ехал по этим заросшим тропам. Волнение наполнило си́рина до самых кончиков перьев. Времени на раздумья нет. Считанные минуты оставались до появления загадочного экипажа. Вряд ли люди будут рады видеть его и с удовольствием укажут одинокому путнику с ужасающей внешностью, как добраться до моря. Скорей всего, они поведут себя также враждебно, как и все остальные. Недолго думая, Гилберт достал нож и, ещё сам не зная, как подступиться к делу, залез на ближайшее дерево для лучшего обзора. Совсем скоро на дороге появилась карета, запряжённая парой вороных лошадей. Кучер вёл их неспешной рысью. С высоты дерева си́рин прыгнул на человека и, повалив его, заломил руки за спину. От удивления тот не успел ни вскрикнуть, ни оказать сопротивления. Во рту у него уже оказалась перчатка в качестве кляпа. Лошади, оставшись без кучера, начали сбавлять темп, а вскоре и вовсе остановились. Внутри кареты послышалась недовольная возня. Чей-то сердитый и властный голос вопрошал, в чём дело. Гилберт, держа перед собой кучера, рывком открыл дверцу. Возможно, человек увидит своего компаньона беспомощным и не будет оказывать сопротивления, опасаясь за его жизнь. Раздался оглушительный резкий звук. Гилберт почувствовал, как судорожно дёрнулось тело кучера. Злость промелькнула в голубых огнях си́рина. В следующий момент он выбил чёрное дуло из рук сидящего в карете человека и заломил ему руки. Тот яростно закричал:

– Как смеешь ты нападать на Священника Прихода Мага?! Сам дьявол тебя не спасёт от кары Всемогущего! Ты сгинешь в геенне огненной!

 Гилберт, не слушая, схватил первую попавшуюся тряпку и завязал мужчине руки за спиной. Потом окинул взглядом упавшего на землю кучера. Он едва слышно стонал в луже собственной крови. Си́рин попытался приподнять раннего, но тот лишь что-то промычал в муках боли, а через мгновение обмяк без движения, уставившись бессмысленным взглядом в звёздное небо. Другой мужчина всё ещё сыпал проклятиями, и в конце концов си́рин запихнул ему в рот другую перчатку. Из части сбруи Гилберт сделал верёвки и, вытащив человека из кареты, привязал его к дереву. Постояв с минуту в растерянности, созерцая учинённый им хаос, си́рин решил распрячь лошадей и привязать их рядом со своей кобылкой, а также осмотреть содержимое кареты. Внутри нашёлся сундук с небольшим мешочком золота, одеждой и книгами. Последние не представляли для него ценности. Читать он не умел, поэтому сразу отбросил их к костру на растопку. Золото по привычке запихнул себе за пазуху. Среди вещей Гилберт обнаружил очень странную маску. Она полностью надевалась на голову, скрывая затылок и даже часть шеи. В маске имелся длинный кожух, куда свободно влезал его клюв. Внутри пахло травами. В комплекте шли длинный чёрный балахон в пол с капюшоном, расшитый золотом, и плотные перчатки. Гилберт аккуратно отнёс одеяние к своим вещам. В этот момент он поймал себя на мысли, что действует как вор, а ведь у него была совсем другая цель. И напал он на этих путников, потому что не видел возможности мирно начать с ними разговор. Гилберт вернулся к связанному мужчине. Он надменно и озлобленно смотрел на си́рина. Удивительно, но страха в глазах человека не было. Гилберт вынул кляп изо рта незнакомца, и тот мгновенно начал сыпать угрозами:

– Развяжи меня немедленно! Ты что, не слышал, кто я такой?! Ты будешь уничтожен всей мощью Величайшего и Орденом Прихода Мага!

 Си́рин призадумался. В памяти смутно всплывали рассказы Фергуса об опасности Священников и их безграничной власти. Сам правитель города трепетал перед ними, а простой народ и подавно. Возможно, Гилберту тоже стоило поостеречься связываться с этими людьми. Но что сделано, то сделано. Обратной дороги нет. К тому же, как вор, он и так ходит по лезвию жизни и смерти. «Пожалуй, я стал слишком дерзким, чтобы бояться. Да и терять уже нечего», – ухмыльнулся про себя Гилберт. Вслух же он сказал:

– За всё время, что я путешествую, ни разу не видел, чтобы люди ездили по дорогам. Ими пользуются Священники Прихода Мага или кто-то ещё? Почему так редко?

– Это не твоё дело! Лучше отпусти меня по добру по здорову и благополучно доставь меня в город. Возможно, тогда твоя смерть будет не такой мучительной!

– Хм-м… А как насчёт моря? Ты знаешь, в какой оно стороне?

– Не «ты», а «Ваше Преосвященство»! Я ничего тебе не скажу!

 Гилберт глубоко вздохнул. Си́рин так долго ждал ответов, и теперь, когда, казалось, всё наконец-то прояснится, его вновь ставили в тупик. Он сел рядом на траву и устало спросил:

– Почему?

– Не смей задавать мне вопросы!

– Ты не боишься меня? – без всякой надежды спросил Гилберт.

– Я?! Это ты должен трепетать передо мной, кем бы ты ни был! Тебя найдут, и ты пожалеешь, что связался с Орденом Прихода Мага!

– Ладно. Может быть, ответишь на последний вопрос: что это за чёрная трубка, которой ты убил своего друга?

– Он мне не друг, а слуга, – буркнул Священник.

 Всё оказалось напрасным. Риск. Смерть человека. Гилберт ничего не добился. Ни одной ниточки полезной информации. Си́рин вставил кляп в рот Священника. Всё равно тот не собирался ничего ему говорить. Может быть, завтра этот человек образумится и пойдёт навстречу? Гилберт не собирался причинять вред незнакомцу. Си́рин просто хотел вернуться домой. Но наутро Священник оставался всё таким же гордым и непреклонным. И на следующий день тоже. Си́рин чувствовал полный провал, бессмысленность всей этой затеи. В конце концов, он отпустил на волю вороных лошадей, взял с собой одеяние с маской и, оставив высокомерного человека связанным у дерева, отправился в путь. Помня об угрозах Священника, на всякий случай он решил не останавливаться в следующих двух городах. И лишь в третьем, облачившись в балахон Священника Прихода Мага, в маске и перчатках, с бешено колотящимся сердцем, си́рин вошёл в гостиницу. Он сразу почувствовал, как новое одеяние поменяло отношение к нему. Люди трепетали и благоговели перед его мантией. Не задавая лишних вопросов, стараясь не глядеть ему в глаза, хозяйка гостиницы почтительно проводила его до комнаты и, отдав ключ, с низкими поклонами удалилась. Гилберт закрыл дверь на замок и зашторил окно. После чего снял с себя одежду и устало повалился на кровать. Облегчение огромной волной прошлось по всему телу. Он переживет эту зиму в тепле и сытости.

Птенец

Вновь новый город, но всё те же лабиринты улиц и домов. И по-прежнему нет намёка на верный путь. Удивительно: люди рождались, умирали в одних и тех же поселениях, никуда не уезжая. Даром, что города были соединены дорогами. Но какая из этих грунтовых нитей ведёт к дому? Никто не мог дать ответ на этот вопрос. Даже приблизительно си́рин не знал, где он находится и в верном ли направлении движется. И это камнем тяготило сердце, пока он задумчиво шагал по вечерним улицам поселения. Город давно уже остался позади, и теперь Гилберт оказался среди небольших домов, окружённых садами. Под ногами что-то неприятно хрумкнуло, выдернув си́рина из его бесплодных размышлений. Яблоко. Он раздавил переспелый плод, упавший на землю. Фруктовое дерево росло прямо на улице и, по-видимому, никому не принадлежало. На вершине ветвей свисали спелые яблоки. Как Священнику Прихода Магов Гилберту не пристало лазать по деревьям, но как си́рину с дикого острова его так и подмывало добыть себе несколько фруктов. Уже вечерело, и в тусклых сумерках его могут и не заметить несовершенные человеческие глаза. Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто его не видит, си́рин забрался на дерево и собрал несколько плодов в сумку. Яблоки пахли ароматно и давали слабую надежду быть сладкими. «Неплохое начало…» – подумал Гилберт, и тут мысль оборвалась на полуслове. Он увидел её. Среди благоухающих цветов роскошного сада на скамье сидела рыжеволосая девушка, читая книгу. Сердце си́рина пропустило удар от её красоты. Да, это прелестное создание не было ровней жрицам любви, которых предлагал ему Тед Клык. Те были потасканные женщины с множеством болезней, а эта девушка вся лучилась чистотой и невинностью. Желание слиться с ней вихрем вскружило ему голову, возродив животный инстинкт си́рина. Едва осознавая, что он делает, Гилберт поднял Песнь и медленно по ветвям яблони начал приближаться к забору, охранявшему прекрасную незнакомку. Когда мелодия достигла ушей девушки, её прекрасное лицо исказилось гримасой неприязни. Книга выпала из рук. Она попыталась встать, но ноги предательски подкосились, и девушка упала на траву. Что-то не так. Песнь должна мгновенно усмирять и обездвиживать. Девушка же пыталась на четвереньках уползти. Гилберт, меняя тембр, скорость и ритм Песни, интуитивно подобрал нужную мелодию. Незнакомка остановилась и безвольно обмякла на земле. Си́рин к тому времени перемахнул через забор и подобрался уже совсем близко. Он взял девушку на руки и отнёс в тёмный угол сада. В этот раз неподвижно открытые, застывшие глаза не заставили его колебаться. Он стал взрослее и увереннее в себе. К тому же уже давно пора участвовать в ритуале соития, и лишь похищение си́рина с острова отодвинуло это событие на несколько долгих лет. Годы тренировок на острове не прошли даром, и, даже несмотря на отсутствие практики на материке, он всё ещё держал Песнь сильной и непрерывной. Си́рин не переставал петь ни во время соития, ни после того, как, перемахнув через забор, вновь оказался на улице. Он опустил Песнь лишь оказавшись на достаточном расстоянии от сада, как учили его старшие сородичи. Только тогда он смог выдохнуть и осознать произошедшее. Ликование наполняло сердце. Теперь он не понаслышке познал сладость женского тела. И это был воистину нектарный опыт, который хотелось повторить вновь. И, пожалуй, он вернётся в этот сад ещё раз.

 В последующие недели он захаживал к этой девушке. Довольно часто он не заставал её в саду. Иногда незнакомка имела неосторожность выходить погулять и попадала под Песнь си́рина. Тот, как было заведено в его племени, овладевал ей. В конце концов, девушка вовсе перестала выходить из своей комнаты, и Гилберт видел её прелестный силуэт в окне комнаты издалека. Всё такую же красивую, но очень несчастную.

 По городу поползли слухи, что дочка одного из самых богатых людей опорочена и беременна. Отец, который берёг девушку как зеницу ока, был в ярости, но почему-то не предпринимал действия, чтобы найти обидчика. Поговаривали, что сам Маг в этом замешан. Иначе почему такой влиятельный человек опустил руки и не стал мстить? Слушая россказни пьяных гуляк в таверне, Гилберт узнал и имя своей прелестной незнакомки. Её звали Джаннет. «Красивое имя, – подумал он, – жаль только, что она больше не появляется в саду». Впрочем, заботила его и другая мысль: если девушка беременна, значит, родится птенец, которого он не мог оставить на растерзание ей. Гилберт не знал, как поступают человеческие женщины со своими детьми, но точно помнил, что сирены его племени оставляли в живых только девочек, а птенцов мужского пола разрывали когтями. Тех, кому посчастливилось вылупиться во время визита си́ринов, забирали с острова на остров и воспитывали общиной. Инстинкты заботы о потомстве оказались очень сильны и в нём. Хотя Гилберт понимал, что не стоит долго задерживаться в городе и путешествовать с птенцом будет гораздо сложнее, но всё же не мог заставить себя уехать.

 Время шло. Лето сменила осень, да и зима уже подходила к концу. Гилберт томился ожиданием и тоской по сладостному соитию с Джаннет. Теперь он понимал, почему старшие си́рины на острове рисковали своими жизнями, летая к свирепым сиренам. «Ради такого наслаждения можно отправиться на любую опасную авантюру», – мечтательно думал он, сидя за столиком таверны и отстранённо глядя в окно.

– Эй, гляньте-ка! Невест Мага ведут! – сказал кто-то из сидящих рядом мужчин, указывая в дальний конец улицы. Действительно, через пару минут за окном прошла колонна прекрасных юных девушек.