Бывшие. Папа для Оливки

Мы не можем оторваться друг от друга и в какой-то момент просто отрубаемся. В обед все же воскресаем и вынужденно расстаемся – у меня второй день конференции, а Дина снова идет к морю и занимает свой пост. Вечером я там ее и нахожу. Только с одной помаркой – на этот раз она в таком соблазнительном бикини, а на бледной шелковистой коже поблескивают капельки воды, что мне приходится пиджаком прикрыть свои бедра.

Больше мы не расставались. Просто Дина перетащила вещи в мой номер и стала ночевать в моей постели.

Целых семь дней безграничного счастья, страсти и лучшего секса в моей жизни.

А потом она исчезла.

Дина просто не пришла ночевать, и ее вещи испарились из моего номера. А свой она сдала, как и полагается, до полудня. Просто уехала, вычеркнув меня из своей жизни. Без объяснений, скандалов, смс и регистрации. Поимела и растворилась.

Вернувшись в Россию, я забил на все болт и просто по-черному, беспробудно бухал. Вот только алкоголь не глушил ту боль, что сжирала меня изнутри. Почему? Все же было хорошо…Я даже хотел…

Впрочем, уже неважно.

Разумеется, я пытался ее найти. Учитывая, что у меня был только ее номер телефона, и тот зарегистрированный на какого-то левого мужика, было сложно. Задачу со звездочкой задала мне Дина. К концу второй недели мне стало казаться, что я вообще ее выдумал.

Но все же нашел ее.

И я со всего размаху врезался в реальность. Ска, падать с Олимпа, оказывается, так больно.

Дина просто оказалась такой же, как все – лживой дрянью. Шл**ой, которая строила из себя святую невинность. Актрисой МХАТа. И стоит признать, талантливой актрисой, раз я так и не смог ее раскусить.

Я плохо помню следующий месяц.

Было много работы, я загружал себя как мог. Брался за самые сложные, неперспективные проекты и успешно их реализовывал. Было много алкоголя, чтобы заглушить те чувства, что приходили ко мне по ночам.

Я пытался раствориться в работе. Уйти от реальности максимально легальными и доступными способами.

Ушел.

А очнулся я с кольцом на безымянном пальце и с женой под боком. С Яной. Она, почувствовав, что я наиболее уязвим в этот момент, смогла добиться желаемого. Продавить. Не без помощи влиятельного отца, конечно же.

Морщусь, вспоминая то время. От себя тошно.

Это сейчас я понимаю, что поступил, как пацан сопливый.

Назло Дине. Дурак.

Наша семейная жизнь с Яной напоминает фарс. Цветную мишуру, что прикрывает гнилое нутро.

Я все эти годы задавался вопросом, что делаю рядом с ней, но так и не нашел ответа. Мы с ней разные. Яна хотела за меня замуж принципиально. Ради штампа в паспорте, красивых фото в инстаграме и хвастаться мной своим подружкам в салонах красоты или ресторанах. Каприз избалованной папиной дочки. И она получила свое.

Пару дней назад, поразмыслив, дал отмашку своим юристам, чтобы подготовили бумаги на развод.

Хватит. Накушался семейной жизни.

И Яна как будто почувствовала, что я собираюсь с ней порвать, заявилась ко мне прямо в офис с тестом на беременность.

Вот только она не подозревает, что я предполагаю, о том, что у меня растут ветвистые рога. Я давно подозревал – мы уже много месяцев живем как соседи.

Мы могли по несколько дней не ночевать дома и даже не поинтересоваться местонахождением друг друга. Нам стало резко плевать.

Никаких объятий и поцелуев. Лишь дежурные фразы. Дежурный секс для снятия напряжения. Впрочем, так было всегда. Со штампом в паспорте в нашей жизни изменилось ровным счетом ни-хре-на.

Но я всегда предохраняюсь. Потому что не планировал семьи именно с Яной.

Потому что любви и близко не было и нет в нашем союзе. Обида, боль и нереализованные желания, – вот основа нашего брака. Дерьмовая, надо признать, основа.

Поэтому после новости о скором пополнении я не кинулся радостный с объятиями, а холодно поинтересовался, уверена ли она. Проглотив очередную истерику, я на следующий день по протекции знакомых и лично владельца клиники веду жену к доктору.

А тут она – та, которая душу мне вытряхнула за все эти годы и ни разу мыслей не покинула. И всегда была в нашей супружеской постели между мной и Яной.

Моя Дина.

Эта встреча – как насмешка судьбы. Чтобы показать мне, что я упустил. И с кем мог бы быть счастлив. Если бы госпожа Смоленская не оказалась лживой дрянью.

– Я рожу тебе сына. Мальчика с темными глазами и кудряшками…Девочки – это отстой, – как сквозь толщу воды доносится треп жены.

Растягиваю губы в, подозреваю, мерзкой усмешке и нарочито медленно выдыхаю прямо в лицо:

– Для начала я хочу убедиться, что ребенок мой, Яна.

Глава 5

Дина

Я с трудом досиживаю смену. Появление странной семейки Исаевых просто выбивает меня из колеи. Лишает покоя, а порой и здравого смысла. Пациентки, конечно, отвлекают, я все же умею переключаться, но мысли о Климе и воспоминания трехлетней давности преследуют меня весь остаток рабочего дня.

Бросаю заполнять карточки и отодвигаю их от себя, когда дважды чуть не выписываю пациентке направления на ненужные анализы и обследования. Чтобы не натворить дел, прячу документы в шкаф, отложив эту рутинную работу на завтра.

Отхожу к окну, обнимая себя за плечи. Злость накатывает, как волны на турецком побережье, где мы повстречались с Климом…

Чертов самоуверенный засранец! Кобель и лжец! В чем, собственно, я только что имела «счастье» убедиться.

Он ведь даже не вспомнил меня! Вернее, наверняка вспомнил, что мы где-то кувыркались, но где конкретно и когда – нет. А как пел о любви, о том, что не отпустит… Наверно, он так каждой заливает, а я уши развесила…Глупая!

Не узнал. Потому что, бьюсь об заклад, таких дурочек, с которыми Клим развлекается в отпуске, вагон и тележка. И я оказалась в числе этих глупышек. В тележке. В последнем ряду.

Да, я злюсь. Имею право. Однозначно! Потому что больше всего в этой жизни я ненавижу, когда мне врут и выставляют дурой.

Есть еще кое-что…Но в этом я боюсь признаться даже самой себе.

Роняю голову на руки и стону в голос от боли. За мою малышку. За себя. За то, что этот невозможный мужчина поселился в моей голове на столько лет. И это охренеть как мешает!

Ненавижу!

Ненавижу за то, что снова ворвался в мою жизнь и все перевернул с ног на голову!

Да, у него с женой странные отношения, но сам факт…Он поедет по своим делам, на всякие совещания, может, жена до него достучится, и они поедут отмечать эту чудесную новость в ресторан…

А я буду вариться в воспоминаниях и глушить слезы в подушке, чтобы Оливку не разбудить…А я ведь только недавно начала нормально спать…

– Дина Алексеевна, с вами все в порядке? – раздается от двери обеспокоенный голос медсестры.

Нет! Со мной ни черта не в порядке!

Но у меня нет такой роскоши как расклеиться и жалеть себя. Меня дома ждет маленькая кнопочка, которая очень нуждается в сильной и любящей маме. Тем более, она, кажется, заболевает, а значит, я должна быть начеку и сохранять трезвый рассудок.

Поэтому решительно отнимаю голову от рук и выдавливаю из себя что-то наподобие улыбки:

– Я…да…наверно, да…Я в порядке.

Но, кажется, вру я неубедительно. Медсестра хмурится и делает шаг вперед в кабинет.

– Вы что, плачете?

– Нет, конечно! – округляю глаза. и начинаю изображать бурную деятельность: выравниваю стопку карточек, раскладываю канцелярию, проверяю стопку анализов. – С чего ты вообще взяла?

– У вас щеки мокрые.

Обескураженная, потерянная, трогаю щеки, и действительно: подушечки пальцев утопают в соленой влаге.

– Да…Плачу, – бормочу, наверняка напоминая сумасшедшую, которая даже не заметила, что разревелась. – Голова разболелась…Мигрень. У меня так бывает.

– Пойдемте, может, я вам кофе сварю? Мы как раз собрались в ординаторской отметить день рождения нашей Нины. Собственно, я за этим и пришла – все уже собрались и ждем только вас.

Осторожно, чтобы не развалиться на куски прямо посреди собственного кабинета, поднимаюсь на ноги. Держу равновесие и только тогда выпаливаю:

– Боюсь, но сегодня без меня. Извинись, пожалуйста, перед всеми. Я и правда себя неважно чувствую. Я лучше домой. Чтобы…когда приступ накроет, быть рядом с лекарством…

Если перевести на нормальный язык: чтобы, когда меня накроет очередное воспоминание о Климе, я буду рядом со своим персональным лекарством – дочкой. Буду вдыхать ее запах и слушать сокровенное: «Мамоська, я так сильно тебя лублу».

Моя доченька – мой якорь. Благодаря ей я до сих пор держусь.

– Поняла. Поправляйтесь, Дина Алексеевна.

Я стою на светофоре в ожидании зеленого сигнала, когда телефон напоминает о себе громким звонком. Морщусь, чувствуя, что стандартная мелодия шарашит по мозгам и отдает в виски. Спешу поскорее ответить, не глядя на экран.

– Слушаю.

– Привет, солнышко, – раздается бархатный голос Димы, и я морщусь еще сильнее. Потому что за весь день ни разу не вспомнила о своем мужчине. – Я выезжаю в сторону парка, вас встретить?

Прикрываю глаза и обессиленно откидываю голову на спинку сидения.

Черт! Я совершенно забыла, что мы с Димой договорились выгулять Оливку в парке, покатать на аттракционах, пока сезон не закрылся. Я настолько увлеклась воспоминаниями, что ни разу не вспомнила о нем и не позвонила.

– Черт, я забыла предупредить – Оливия заболела, прости, сегодня не выйдет.

На том конце провода воцаряется тишина, и я буквально слышу, как недовольство Димы окутывает меня ядовитыми путами.

– Ну…хорошо, – выдавливает из себя мужчина.

А я к своему ужасу ловлю себя на мысли, что радуюсь, что мы сегодня не увидимся…

Черт бы тебя побрал, Исаев! Ты снова ворвался в мою жизнь и снова все разрушил!

Глава 6

Дина

Я едва успеваю переступить порог своей квартиры, как меня чуть не сбивает с ног маленький ураганчик.

Оливка вылетает из комнаты, ее кудряшки смешно подпрыгивают, а сама дочка, покашливая и шмыгая носом, но до безобразия счастливая врезается в мои колени.

– Мама! Моя мамоська пришла! Я тебя так сильно люблю! – щедро выливает на меня ведерко нежности.

– Ох, полегче, солнышко, я сейчас упаду…

– Падай, – хихикает дочка, подпрыгивая на месте.

И я действительно падаю. Неуклюже оступаюсь и плюхаюсь прямо на пятую точку под заливистый смех моей доченьки.

Маленькая егоза сразу же взбирается по мне, как обезьянка, и крепко обнимает руками и ногами.

И все.

Я дома.

Держу самое главное сокровище в своих руках, вдыхаю детский ванильный запах и расцеловываю пухлые щечки.

И это абсолютное счастье. Мое лекарство и самое волшебное средство, дающее поверить, что я могу, если не все, то очень многое.

– Что купила? – Оливка с любопытством тянется к пакету.

Но я с ловкостью успеваю его перехватить и спрятать за спину. Легонько щелкаю по носу, попутно утирая сопельки и прикладывая ладонь к спинке дочери, чтобы проверить хрипы. Это уже дежурное движение во время всех ОРВИ Оливки, оно заложено во мне на уровне инстинктов. Потому что, если упустить момент, начинается мой персональный ад…

Отгоняю дурные и мрачные мысли и растягиваю губы в улыбке, хитро подмигивая.

– Давай я сначала разденусь, мы с тобой помоем руки, и позже я покажу тебе сюрприз.

– Сюрприииииз? – с предвкушением тянет егоза и тут же подскакивает на месте. Ее кудряшки подскакивают вместе с ней, заставляя меня умиляться.

Я только успеваю сбросить обувь и плащ, а моя кнопка же тянет за руку в ванную, где мы сначала, балуясь мылом – пенкой, моем руки.

Переодеваюсь и иду в гостиную, чтобы отпустить няню, которая деликатно дала побыть нам наедине, убирая разбросанные по всей комнате игрушки.

– Завтра как обычно? – робко интересуется Маша. Маша – студентка педагогического университета. Она из простой небогатой семьи, поэтому ей приходится работать, чтобы иметь возможность содержать себя.

Машенька – мое спасение и палочка-выручалочка. Эта девушка – единственная, кого приняла дочь. Моя Оливия очень своенравна, и с такого малого возраста уже четко очерчивает личные границы. И подпускает к себе только избранных. Машу я рассматривала в последнюю очередь из-за отсутствия опыта. Даже не понимала, зачем я пригласила ее на собеседование. Но что-то меня в ней зацепило. Может, добрые, слегка грустные глаза?..

Но, как оказалось, не зря.

Потому что именно ее выбрало сердечко моего ребенка. И сейчас они очень весело проводят время, но при этом Оливке не удается вертеть девушкой, потому что Маша незаметно для ребенка проявляет твердость характера. Просто поразительно!

– Если Оливка не разболеется, – вздыхаю, глядя на дочь, которая стоит в дверях кухни и стирает рукавом бегущую соплю. – Я позвоню, хорошо?

– Хорошо, Дина Алексеевна. Но если что, вы можете на меня рассчитывать.

– Спасибо, Маша!

Мы с Оливкой провожаем девушку домой. Они трогательно прощаются, а когда закрывается дверь, дочь хитро поглядывает в мою сторону.

– Ну, что, какой там сюрприз?

Я принимаю такое же хитрое выражение лица.

– Мммм, а, может, поможешь мне сначала приготовить ужин? Я оооочень голодная.

– Ну, конечно! – Оливка радостно хлопает в ладоши. Она с малых лет обожает возиться со мной с готовкой.

Мы, держась за руки, проходим на кухню, где я помогаю юному поваренку надеть детские колпак и фартук, подаренные на прошлый новый год. Дочь забирается на стульчик, чтобы доставать до столешницы и потирает ладошки в предвкушении.

В тот самый момент, когда мы с Оливкой снимаем пасту с лососем с огня и вдыхаем аппетитный запах, в наш мир врывается протяжный дверной звонок.

Вскидываю голову и напрягаюсь. В голове мелькает шальная мысль, что все же Клим нашел меня и приехал, чтобы поговорить.

Но тут же отметаю ее. Ага, как же! Наивная! Столько лет была не нужна, а тут вдруг приперся. Еще и адрес откопал за несколько часов!

Тогда кто это может быть?! Мы с Оливкой гостей не ждем…

– Маша? – встрепенулась Оливка. – Маша вернулась?!

– Не знаю…Может, забыла чего? Пойдем, проверим.

Воодушевленная, дочь бежит в коридор. Подпрыгивает на месте, пока я проворачиваю замок.

Но куксится и окончательно сникает, когда видит незваного гостя.

Глава 7

Дина

Это не Маша.

И не Клим.

– Привет, Оливка! – весело скандирует Дима и, не обращая внимания на наши не очень радостные лица, проходит в квартиру. Не разуваясь, подходит к моей дочери, присаживается на корточки и протягивает пакет из известного детского магазина.

Дочь смотрит сурово, насупившись. Складывает ручки на груди и дует губы.

– Я хотела Машу! Уходи! – от обиды и разочарования даже притоптывает ножкой. Разворачивается и шлепает босыми ножками в гостиную, даже не заглянув в пакет. Через несколько секунд оттуда доносится песенка из известного мультика.

И Дима – единственный, с кем она так паршиво себя ведет. Потому что моя дочь обожает подарочки, гостинцы, да и в принципе любых гостей, которые могут с ней поиграть.

Но Дима – исключение. А причина банальна – Оливка жутко ревнует меня к нему. Потому что этот мужчина, игнорируя мои просьбы, постоянно показывает, что имеет на меня виды – касается, обнимает, целует. Пару раз даже шлепнул по попе.

Разумеется, Оливка, которая так привязанная к маме, боится, что дядя Дима отберет ее у нее. Отсюда и такое непринятие и даже злость на мужчину.

Я много раз говорила Диме, терпеливо, как ребенку, объясняла, но все бесполезно. Он как будто нарочно меня не слышит. Соревнуется с маленьким ребенком за внимание. Абсурд!

Поэтому мужчина вот уже девять месяцев не может найти подход к моей Оливке. Честно говоря, именно это и останавливает меня от дальнейшего сближения, хоть мы с Димой уже и встречаемся девять месяцев. Он давно предложил переехать к нему и не раз, но я отказалась, сославшись на то, что это будет большая травма для Оливки, да и мне на работу отсюда ближе. Дима обиделся и неделю не писал и не звонил.

А вот самого Диму в настоящий момент, похоже, мало что смущает. Он как танк прет напролом.

– Извини, я очень хотел тебя увидеть, – мужчина прижимает меня к стенке и покрывает лицо нежными поцелуями. – Не удержался. Заразы не боюсь, если что. Я очень соскучился, – понизив голос, шепчет и блуждает по телу ладонями, то сжимая, то касаясь чувствительных местечек.

– Дим…Пожалуйста…Не сейчас…Не надо…

Но зайти далеко не получается, потому что одна маленькая сопливая и кашляющая амазонка, как обезумевшая, выскакивает из гостиной и со всего размаху бьет кулачком Диму по ноге. Еще и пинает со всей дури по голени.

– Ай! Ччччерт!

– Моя мама! Уйди!

Дима отскакивает, потирая травмированную конечность, и недовольно глядит на Оливку, которая тянет ко мне ручки. Поднимаю дочь и прижимаю к себе, автоматически проверяя на наличие хрипов.

– Извини, – чмокаю Диму в щеку, мысленно восхищаясь моей маленькой защитницей. – Оливка все же разболелась, поэтому не в духе.

– Ничего страшного, – вздыхает, но во взгляде явственно читается недовольство. – Держи пакет с игрушкой. Возьмешь, когда будешь в настроении, хорошо? – подмигивает Оливке. – А это тебе. Тут фрукты, твоя любимая панна-кота с манго и свежие клубника с малиной.

– Ох, ты нас балуешь…

– Мне приятно баловать моих девочек.

Эта фраза режет меня. Мы не его, – проносится в голове. Есть мы с Оливкой, и есть он. Каждый сам по себе. Мы вместе, потому что…

А почему, кстати?..

Но я стараюсь отмахнуться от всех этих мыслей. Тем более, у Оливки урчит в животе.

– Мы приготовили пасту с красной рыбой, поужинаешь с нами? – все же спрашиваю, не обращая внимания на недовольное сопение дочери.

– С удовольствием, – не успеваю отклониться, и Дима чмокает меня в щеку. Разувается и, что-то напевая себе под нос, проходит в ванную мыть руки.

Ужин проходит более-менее. Мы непринужденно болтаем с Димой обо всем подряд. Вот только Оливка ковыряется вилкой в еде, а потом и вовсе просится спать, повышая градус моей тревоги.

Я чищу зубы дочке, с диким скандалом промываю нос и обнимаю, укладывая малышку спать. Обычно я лишь целую ее перед сном, и дочь засыпает самостоятельно, но, когда она болеет, мне очень хочется быть рядом, дать ей максимально любви и тепла.

Глажу дочь по кудряшкам. Она такая милая, такая сладкая, ну, как можно ее обижать? Как можно соревноваться за ее внимание и не пытаться понять, что она переживает, что у нее отнимут то единственное и дорогое, что есть – маму?!

Как у любой матери, когда обижают ее ребенка, во мне мгновенно поднимается десятиметровая волна злости.

Я почему-то отчаянно хочу, чтобы Диме надоело ждать, и когда я выйду, его уже не будет на нашей кухне.

Но все же обнаруживаю его стоящим у окна в гостиной в расслабленной позе, с расстегнутой рубашкой. Кажется, мужчина вообще никуда не собирается.

С горящим взглядом в два шага Дима оказывается рядом. Молча, не замечая моего недовольного лица, он наклоняется и жарко целует. Сжимает мою грудь, ягодицы, второй рукой избавляя от одежды.

Раньше я заводилась с ним в пол-оборота, но сегодня…я сухая.

Стою столбом. Руки опускаются вдоль туловища.

Перед глазами насмешливый взгляд Клима с кривоватой ухмылкой. Разочарование в его глазах. Как будто…я изменяю ему. Он медленно качает головой из стороны в сторону, как будто предостерегает от глупостей.

– Что сегодня с тобой? – хрипит Дима. – Детка, я же не железный… Нет, я конечно, могу постараться, но…

– Все в порядке, – перебиваю, суматошно поправляя одежду. – Извини, я не могу. Не сегодня. Просто за Оливку переживаю очень.

Дима раздраженно закатывает глаза, с психом поправляя брюки и застегивая рубашку.

– Ты очень утрируешь. Все дети болеют.

– Оливка – не все! – рявкаю, отходя к окну и становясь спиной к Диме. Складываю руки на груди. Закрываюсь от мужчины. Перехожу на жесткий тон. – Ты же знаешь, что у нас особый случай. И, если честно, меня в последнюю очередь волнуют все остальные дети. Я переживаю за жизнь и здоровье своего ребенка.

Позади гробовая тишина. Я кожей чувствую его недовольство.

– Что сегодня с тобой? ПМС, что ли?!

Нет, просто прошлое постучалось в дверь…

И что-то мне подсказывает, что мы встретимся еще. И очень скоро.

Глава 8

Дина

– Ты какая- то пришибленная сегодня, – многозначительно заявляет Даша. Облизывает ложку с шоколадным кремом от торта так, что, как минимум, трое мужчин, что давно глазеют на подругу, пожирая глазами, роняют челюсти на стол.

Даша – моя самая близкая подруга и по совместительству крестная моей Оливки. Мы с ней ходили в одну группу садика, подрались в первый же день из-за куклы, а потом стали не разлей вода и дружим вот уже…в общем, очень много и долго дружим.

Даша, она очень эффектная. Светлые, длинные волосы, пухлые от природы губы, «татарские» скулы и пронзительный голубой, как чистое небо, взгляд. Все это дополняется высокой фигурой, упругой соблазнительной грудью и округлыми бедрами. Сколько себя помню, парни и мужчины за ней оборачиваются толпами.

Вот только Даша их не замечает совершенно. Ее сердце вот уже десять лет занято мужем. Они поженились, будучи студентами и успели многого достичь вместе. Я горжусь и восхищаюсь их семьей. Они для меня эталон, флагман, на который я всегда ориентируюсь.

– Я вчера встретилась с отцом Оливки.

Даша замирает. От удивления перестает даже жевать свой торт. С трудом сглатывает и скашивает взгляд на Оливку, которая с особым удовольствием уплетает свои любимые макароны. Заметив на себе заинтересованный взгляд обожаемой крестной, дочь широко улыбается и протягивает ложку, чтобы поделиться любимым блюдом.

– Спасибо большое, солнышко, – голос подруги растерянный и сиплый. Как будто она резко подхватила простуду. – А ты уверена, что это был он? Столько лет прошло…

– Я видела Клима как тебя сейчас.

Даша давится кофе. Наша заботливая девочка тянется, чтобы похлопать ее по спине, как обычно делаю я, если у Оливки застревает что-то в горле.

– Где?!

– Он на днях приходил ко мне на прием. С женой. Они ждут ребенка, – как гвозди в собственный гроб вколачиваю слова.

– Оливушка, закрой уши, детка. Тетя Даша сейчас будет ругаться, – бормочет подруга. Под веселое хихиканье дочери накрывает ладонями ее уши и смачно матерится.

Выпустив пар, она громко выдыхает. Прикрывает на миг глаза и через несколько секунд возвращает ко мне острый, как бритва, и решительный взгляд.

– Ты собираешься ему рассказать об Оливке?

– Нет, – веду плечом и, закусив губу, отворачиваюсь к окну. Даша очень проницательна и знает меня тысячу лет, она сразу все прочтет по глазам.

И в миллионный раз я в этом убеждаюсь.

Крестная моей дочери барабанит пальцами по столу и выпаливает:

– Погоди-ка…А он вообще узнал тебя? Вспомнил?

– Не думаю. Он разглядывал меня, конечно… Но не думаю, что вспомнил, где и когда мы встречались. У кобелей так бывает, знаешь ли, – поджимаю губы, чтобы ругательства похлеще не сорвались с языка.

Перед глазами снова всплывают грязные кадры из прошлого, и я морщусь, как будто меня стошнит прямо на стол. Именно поэтому я и не сказала бы ему о дочери, даже если бы этот чудак на букву «М» меня вспомнил.

Лицо Даши чернеет буквально за считанные секунды. Глаза мечут молнии, а пухлые губки бантиком сжимаются в жесткую линию.

– Оливка, душа моя, – обманчиво ласково тянет крестная. – Тетя Даша сейчас опять прикроет тебе ушки. Потому что не может сдержаться.

Подруга смачно матерится, некоторые слова я слышу впервые и даже беру на заметку. Оливка ничего не понимает, хихикает и вертит головой, глядя то на меня, то на Дашу. Она думает, что это игра и тянется ручками к крестной, чтобы и той закрыть уши.

– Я ничего не слышу, – весело бубнит Оливка, корча рожи нам с Дашей. Подруга показывает ей язык, заставляя хохотать на все кафе.

– Да даже если бы и узнал, дырка ему от бублика, а не дочь! – с жаром выпаливаю, не сумев сдержать эмоций. – Зачем я Климу? У него вон жена беременная. Да и за три с лишним года он даже банально не соизволил позвонить мне! А я не меняла номера…

– Мамоська, а кто такой Клим? – нахмурив бровки, со всей серьезностью выдает Оливка. Я бы сказала, она даже выглядит суровой. Готовой покарать его сиюминутно. – И почему ты ему не нужна?

Мы переглядываемся с Дашей. Синхронно закусываем губы, чтобы не расхохотаться и выиграть время для подборки правильного ответа.

– Дядя Клим, солнышко, это…

– …это дядя – дурачок, – весело заканчивает мою мысль Даша. Я, конечно, хотела не так выразиться, помягче, не приучать ребенка к ругательным словам, пусть и таким безобидным. Но в целом Даша довольно четко выразила мою мысль.