Зеркало Пророка

В последний момент она успела соскочить и приземлиться на корточки, когда Борзой резко полетел в дальнюю стену и своим крупом впечатал в стену двух зафирийцев. Затем окровавленный конский зад развернулся и тараном полетел прямо в сторону лестницы. Витольд как раз успел в пируэте разрубить одного из степняков, когда золотой конь влетел в него и в других двух его противников. Кондотьера отбросило. Он упал, выронив меч. Борзой резко остановился буквально в метре от колдуна, который, продолжая напевать заклинание, завертел коня так, что он стал сшибать всех вокруг не только золотым крупом, но и головой и копытами. Астрид еле успела накинуться на Сандро и прижать его к полу, когда голова статуи монаршего скакуна с размаху размозжила череп одного из южан, стоявшего рядом с ним.

Маг тем временем осклабился и подошел к телу капитана Черной Лилии, перевернул его. Пока жезлом он продолжал вертеть Борзого по реликварию, другой свободной рукой он заставил Зеркало подняться, выбраться из-под подола плаща наемника и приземлиться прямо ему в руку.

– Ну вот и все, – только и произнес он.

После этого конь резко застыл в воздухе и медленно полетел к магу. Он возвысился над Витольдом и вдруг перестал левитировать.

Копыта с грохотом впечатались в плиты.

Но Витольда там уже не было. Он лежал без сознания в двух метрах от Борзого.

Колдун почувствовал враждебную ему энергию, а затем стал бороться с острой пульсирующей болью в его висках.

Олира, Мадс и Тибор ворвались в зал как нельзя кстати и тут же приступили к истреблению всего, что не носило значка Черной Лилии. Вернее, этим занялись гнард и великан. Олира же подбежала к Витольду и прикоснулась к его лицу, а затем к шее. Пульс был слабый.

Маг успел избавиться от ее заклятья и в ответ решил ее наградить электрическим разрядом, самым мощным до этого момента. Чародейка не растерялась и создала вокруг себя и Ванштайна щит из пламени, которое она буквально высосала из лампы Сандро и факелов южан. Дуэль магов освещала крипту. Колдун-степняк продолжал напирать, прибавляя к силе жезла и свою руку. Олира же держала блок, направляя палочку двумя руками в его сторону.

Щит понемногу слабел и потихоньку начинал скользить все ближе к заклинательнице.

В пылу боя, пока Сандро, Мадс и Тибор заняли собой все внимание противников, Астрид резко перекатилась, выхватила кинжалы и напрыгнула со спины на зафирийца, собиравшегося рубануть гнарда по голове. Олира стала кричать ломающимся голосом заклинание и рисовать палочкой крест перед собой. Белый фосфоресцирующий крест впечатался в огненный щит, и тот, раздувшись, резко полетел прямо на атакующего мага. Но тот успел в последний момент перенестись в сторону и невидимой рукой схватить чародейку за горло и поднять над землей. Та отчаянно боролась с тем, что даже нельзя почувствовать и к чему нельзя прикоснуться.

Она почувствовала, что жизнь покидает ее. Хватка становится все сильнее. Все темнеет. Эмоции пересиливают над контролем тела и энергией вокруг.

Сандро с воплем пнул в коленную чашечку мага, и тот выпустил Олиру. Та упала рядом с Витольдом, откашливаясь и хватаясь за горло. Сандро тут же отогнали пятеро улюлюкающих степняков. Маг, противно рыча, взял Зеркало в одно руку, вычертил жезлом в другой овал в воздухе, и за его спиной в стене возник переливающийся пустынным пейзажем Элианополиса овал. Зеркало засияло. Реликварий снова посетил свет.

Воины колдуна в спешке стали оттаскивать его, когда он выкрикнул последнее заклинание. Из жезла вырвался мощный заряд электричества, превратившийся в шар, который молниеносно врезался в свод подземелья.

Все вокруг затряслось, градом посыпалась штукатурка. Овал закрылся за отступающими степняками, прежде чем с потолка на последнего зафирийского воина упал кусок камня и вмял ему шлем прямо в череп. Тибор схватил Мадса и притянул к себе, спасая товарища от такой же кончины. Обломки строения стали валиться то тут, то там, засыпая тела убитых и сокровища владык Империи.

Наемники тут же заспешили к выходу, но лестницу в одночасье завалило огромными булыжниками.

– Твою мать, твою мать, твою мать!!! – прокричал Сандро, увернувшись от огромного сапфира, чуть не упавшего ему на голову. – Не так, сука! Только не так, блядь!

– Ну что я говорил! – кричал в ответ Мадс, вырываясь из рук Тибора. – Легкие деньги! Плевое дело! Как же, курва!

Астрид резко опустилась на колени возле Витольда, закрывая его и голову Олиры золотым изысканным блюдом от града рубинов и изумрудов.

– Перенеси нас отсюда! – крикнула чародейке она.

– Я не смогу! – ответила так же громко та. – Я еще никогда не переносила столько людей!

– Вот как! Ну, тогда ничего страшного. В следующей жизни, может, сможешь!

Олира спрятала палочку и закрыла глаза, начав шептать.

Реликварий продолжал рушиться. С потолка летели куски камня разных размеров, мозаика из драгоценных камней продолжала осыпать все вокруг градом, о котором только могли мечтать скупцы. Тибор и Сандро схватили еще два блюда и встали над Витольдом и Олирой, закрывая их словно щитами. Мадс тем временем стал набивать карманы бриллиантами.

– Какого хрена ты делаешь?! – рявкнул ему Сандро.

– Если выживем – заживу, как хотел. А помру – так с набитым карманом.

– Мне отсыпь тоже!

– Вот еще! Сам себе собирай!

– Соберись, колдунья… – шептала Астрид, – прошу тебя… Ты должна это сделать.

Олира стала громче кричать заклинание, сопровождая его произнесения размашистой и плавной жестикуляцией.

– Auferte nos hinc! Etiam in asino!

Потолок стал падать целиком.

Резкая вспышка.

И тьма.

***

Мира уже битые два часа продолжала наблюдать за городом, крепко сжимая в своих бледных ладонях деревянную десницу. Петр был рядом. Он ходил из стороны в сторону: то к импровизированной им самим же коновязи, то к обрыву, на краю которого сидела девушка.

Он посмотрел на небо – солнце скрыли тучи. Прогремел гром.

Или не гром?

Вглядываясь вдаль можно было увидеть, как дворцовый комплекс Айрескристов с гулким грохотом рушится на своем скалистом острове, поднимая целые тучи пыли.

– Нет.... только не это… нет!!!

– НЕТ!!! – более звучно завопила Мира, вскакивая на ноги.

Девушка побежала к коновязи, начав отвязывать свою лошадь. Петр поспешил к ней.

– Что ты делаешь?!

– Мы должны спасти их! Мы должны помочь им!

– Мира… я не уверен, что…

Буквально в десяти метрах от них повыпадали из воздуха Олира, Витольд и остальные. А еще около сорока трупов степняков и зафирийцев. Их выбросило в наполненную песком и пеплом яму. Первыми из ямы вылезли Мадс и Сандро. Вернее, они хотели это сделать, так как безуспешно пытались взбираться друг по другу. Тибор перекинул свой меч и топор-ружье Мадса, а затем почти без труда вынес на руках Олиру, которую положил на край. Тут же спустился за Витольдом и Астрид, которую придавило телом южанина.

Мира и Петр подбежали к чародейке. Та была в сознании, тяжело дышала, из ее носа шла кровь. Мира положила ее голову себе на колени и дала попить из фляги с водой. Олира жадно присосалась к горлышку и через минуту выплюнула все обратно в перемешку с кровью прямо себе на воротник и бюст. Рядом с ними присела Астрид, которой Тибор помог подняться. Отирая кровь со лба, она, ухмыльнувшись, взглянула на Олиру.

– Смогла все-таки.

Олира ничего не ответила и лишь посмотрела в сторону. Туда, откуда, опираясь на плечо Тибора, поднимался на ноги Витольд. Великан помог ему подойти к остальным, после чего принялся вытаскивать бранящих друг друга Сандро и Мадса.

– Спасибо, – тихо произнес Витольд, с трудом наклоняя голову.

– Мы должны ведь работать вместе, господин Ванштайн, – через силу выдавила из себя Олира и откинула назад голову, жадно хватая воздух, – это условие… Это было ваше условие!

– Я помню… – признал тот, сокрушенно вздохнув.

Витольд посмотрел на восток. Местность была как на ладони, и он без труда заметил пятерых мчащихся куда-то на север всадников, под копытами которых поднимались ураганы пыли. Он тяжело вздохнул и покачал головой.

– Зеркало… – произнесла Олира.

– Что?

– Госпожа Бальнер спрашивает, добыли ли вы Зеркало? – озвучил вопрос чародейки Петр.

Кондотьер ничего не ответил. Он повернул голову и увидел вдали уносящуюся группу всадников, размытые на пустынном пейзаже точки, вздымающие ураганы пыли. Они уезжали на север.

– Нас ждет еще много работы…

Черная Лилия всем своим составом устремилась в погоню спустя непродолжительное время, как только Олира пришла в себя. Витольд взял ее к себе в седло и удерживал, чтобы та не свалилась, одновременно управляя лошадью и несясь самым первым по разрушенной мощенной дороге, ведшей из Анкиридона на север, к южным границам Империи и Ингервании. За ним следовали все остальные: Астрид с Мадсом, Петр с Мирой, Тибор и Сандро, взявшие под узцы двух лошадей.

Они не видели, они не подозревали, что им смотрят вслед. Раффаэль ди Рокко первым поднялся, шатаясь, на ноги, выплюнул кровь. И грозно оскалился.

Глава шестая, Святогавань II

Утром патриарх отправился за город на соколиную охоту. Он выехал, как всегда, на пологий холм, возвышавшийся к западу от Святогавани. Как всегда, его сопровождала свита: двести с гаком зийнцких гвардейцев, сотня дворян, целый взвод слуг и лакеев, несколько менестрелей и шутов. Бальтазар ехал в карете вместе с принцем Фернандом, который также любил соколиную охоту – да и вообще любил выезжать за пределы Небесного Замка. Рядом с каретой все время ехал Винченцо дель Фьоро, которому патриарх в целях конспирации назначил аудиенцию аккурат во время охоты. Официально верховный инквизитор был лишь гостем забавы, как и многие другие придворные.

С ним рядом ехал и угрюмый главный ловчий Святогавани, который отвечал за проведение охотничьих мероприятий для патриарха. Обычно в его обязанности входило следующее: выследить, поднять желаемую для патриарха дичь и сделать так, чтобы она сама напрыгнула на его рогатину47. В этот раз его делу помогали маги – было необходимо создать в воздухе барьер, из которого птицы не смогли бы улететь. К слову о магах – чуть поодаль от патриарха ехала группа чародеев во главе с Сальвадорой Альварос, которых Бальтазар также пригласил поучаствовать в этой забаве. Большинство из них были иллюзионистами, немалая доля которых являлась адептами Сальвадоры Альварос.

Устроив стоянку у подножия холма, Бальтазар сразу же в сопровождении нескольких гвардейцев, виночерпия, главного ловчего и Фернанда поспешил на его вершину, чтобы как можно скорее выпустить соколов охотиться. Винченцо же не успел даже спешиться, как заметил на себе дюжину взглядов придворных. Дамы, прикрываясь веерами, перешептывались друг с другом, а благородные господа недобро на него поглядывали. Дело было даже не столько в том, что он был верховным инквизитором, носителем сана, который был немногим лучше профессии палача в их глазах. Отношение знати к нему портили слухи о его прошлом и о его настоящей жизни. К примеру, постоянной темой для подобных толков был вопрос происхождения этого человека, который, к слову, чем-то таинственным и загадочным не был.

О личной жизни Бальтазара Третьего ходило немало слухов, которые ни разу – абсолютно – не делали чести его духовному сану. А вишенкой на этом торте было наличие у него, по меньшей мере, двух незаконнорожденных детей, старшим из которых был Винченцо, принявший распространенную для бастардов Риконны фамилию – дель Фьоро, – а затем не без содействия патриарха сан верховного инквизитора. Назначение было произведено собственно патриархом десять лет назад. Кроме того, обсуждалось: сколько за прошлый месяц он лично подписал указов об экзекуции, кого он завербовал шпионом и что сейчас вынюхивают его люди, кому в скором месяце ждать костер, а кому – лишь угрозу. Винченцо отнюдь не был кровожадным и фанатичным псом Церкви, однако он был человеком, честно выполняющим свою работу. И он выполнял ее, следуя инквизиционным уставам.

Винченцо погладил лошадь по загривку, одновременно ловя еще больше неприязненных взглядов. Особенно когда к нему подъехала Сальвадора Альварос без своих волшебников, принявшихся колдовать у подножия холма – они создавали магический барьер, внутри которого уже выпускали птиц.

Ее гнедой мерин был очень покорным, и, как только чародейка открыла рот, он тут же встал, как вкопанный. Винченцо заметил ее, замер на секунду, а затем почтительно улыбнулся. Он был к этому готов и все равно оказался застигнут врасплох.

– Сеньор дель Фьоро, помогите даме спешиться, – с игривой улыбкой проговорила Сальвадора, обратившись к верховному инквизитору.

Винченцо без лишних слов подал ей руку, и та, опершись на нее, ловко соскочила с седла, после чего едва уловимым движением расправила свой высокий пышный воротник, оголив длинную и гладкую шею. Изящество иллюзионистки признавал даже инквизитор, который тут же догадался, что это был лишь повод начать беседу.

– А не сопроводит ли сеньор меня на холм? Склон очень крутой, и я боюсь оступиться, – Сальвадора по-прежнему таинственно улыбалась.

– Боюсь, с этим стоит повременить, – ответил инквизитор и вежливо улыбнулся, – его святейшество сейчас начинает охоту, и ему хочется, чтобы в это время ему никто не мешал.

– О, поверьте, мы с вами ему точно не помешаем, сеньор, – с этими словами чародейка подала ему руку, под которую, по ее замыслу, инквизитор должен был ее повести на холм.

– Я буду идти рядом, сеньора, – лаконично ответил Винченцо и, сплетя пальцы за спиной, вместе с Сальвадорой стал подниматься по достаточно пологому склону холма.

Ему хватило меньше секунды, чтобы косо глянуть на недружелюбные ухмылки и колкие взгляды дворян. Сальвадора заметила это и прыснула, удостоив дам ядовитой улыбочкой.

– Неужели вас беспокоит мнение этих шутов? – спросила она, прикрывая рот появившимся из ниоткуда черным веером. – Знаете, что сейчас они думают? «Лис и гадюка – хорошая бы парочка из них вышла!»

– Вы прочли чьи-то мысли, сеньора?

– Да нет, у них на лицах написано, что они думают о нас с вами. О безбожной чародейке и человеке, отправляющим невиновных на костер.

– На костер попадают только еретики, сектанты, некроманты и гоэты, но не невиновные люди. Я стараюсь за этим следить лично.

– Я стараюсь в это верить.

– Моя работа заключается в том, чтобы выявлять и устранять заразу на самом ее раннем этапе, а не бороться с ее симптомами, – спокойно сказал Винченцо.

– О, так вы себя, значит, ассоциируете с доктором? – усмехнулась Сальвадора, украдкой взглянув на Винченцо.

– Не с палачом уж точно. Палач не может остановить эпидемию и тот хаос, что эта зараза может принести в государство. А доктор… он может. И я могу.

– Мне нравится ваша точка зрения, Винченцо. Очень нравится. Видимо, поэтому его святейшество так ценит вас… Как собственного сына, не иначе…

Винченцо промолчал. Перед ними встал невысокий, но крутой каменистый выступ. Инквизитор его легко перешагнул, а затем подал руку Сальвадоре, которая приняла помощь из-за того, что она сама разыграла этот спектакль, и ей было нужно доигрывать его до конца. Он знал, что уж кто-кто, а маг-иллюзионист мог в любой момент оказаться подле патриарха уже давно.

– Мне хотелось задать вам вопрос, – сказала она, опершись о руку Винченцо.

– Спрашивайте.

– Вы… доктор, решивший на начальном этапе обуздать эпидемию… Вы считаете, что ее начала я?

Винченцо еле заметно побледнел, но выдержал хитрый и колкий взгляд колдуньи.

– Я слышала, что вы прямо сейчас ведете расследование, – проговорила Сальвадора.

Винченцо сделал вид, будто не понял, о чем та только что сказала. Чародейка на это лишь усмехнулась и покачала головой.

– Ну, полно вам, полно, Винченцо! – улыбаясь, продолжила она. – Я прекрасно знаю это. И хочу заметить, что было очень нетактично и пошло подговаривать бедного мэтра де Чини на шпионаж! И еще какой! Вы заставили беднягу шпионить за мной… Вам не стыдно?

«Соколы уже в небе… Охота начинается», – подумал Винченцо, отводя куда подальше из головы мысли о том, что художник Леонардо де Чини либо сам проболтался, либо чародейка догадалась и раскусила его.

– Вы умеете пускать пыль в глаза. Но так нагло – мысли об охоте, когда дама задает вам прямой вопрос. Это очень грубо, – как будто равнодушно проговорила она.

– Сеньора? – приподнял брови тот, делая вид, что не понимает, о чем речь.

– Ну хорошо, хорошо, играйте в эту вашу игру, если вам это так хочется. Вот только скажу вам по секрету: вы забрасываете удочку не туда.

– Я вас не совсем могу понять.

Сальвадора остановилась и пристально всмотрелась в глаза верховного инквизитора. Его лицо выражало абсолютное, полное, искреннее непонимание. Но ее это не провело.

– Отдаю должное, вы неплохо держитесь, – не пожалев лести, улыбнулась иллюзионистка, – однако не пытайтесь играть со мной в игру обмана. Вы, конечно, могли научиться у тех, кого пытали и допрашивали, как правильно засунуть язык в задницу и сделать столь невинную мордашку, от которой даже ваш ручной псих Таркфельд прослезится. Однако это не пройдет со мной. Я, понимаете ли, почти что сама придумала эту игру. Я в ней гроссмейстер.

– Вот как? – Винченцо и не думал кончать играть в эту игру.

– Ах, ха-ха-ха, дорогой Винченцо, вы такой забавный!

Все это время он сопровождал ее смех вежливой улыбкой, по-прежнему держа пальцы, сплетенными за спиной.

– Ну что вы в самом деле! – улыбка чародейки, как мираж, исчезла, – я говорю как есть. И хочу также сказать еще одно: мы с вами на одной стороне. И я собираюсь вам помочь. Мне нет никакой радости в смерти коллеги, пусть она и была ветреной и самодовольной сукой. Но… она была, как и я, архимагом. К концу жизни она решила помочь Империи, которой преданно служу я. Только и всего. И на этой ноте, я еще раз вас прошу, перестаньте шпионить за мной. Вы узнаете лишь то, что я вам в эту минуту сказала. Только и всего… а сам виновник в это время будет наблюдать за вами и громко хихикать, хватаясь за живот и даже не скрываясь. Подумайте о моих словах, сударь верховный инквизитор.

Сальвадора вновь издала фальшивый смешок, прикрывая рот веером, словно бы верховный инквизитор ее рассмешил какой-то остроумной шуткой. Тот отвечал ей искренней – на первый взгляд – улыбкой. Дальше подъем проходил в молчании. Винченцо старался либо не думать вовсе, либо занимать голову мыслями о соколах, что вызывало у чародейки-иллюзионистки ироничную улыбку.

Наконец, через пять минут Винченцо дель Фьоро и Сальвадора Альварос поднялись на вершину холма и после этого пошли прямо к Бальтазару, который из подзорной трубы наблюдал за тем, как его любимый сокол Уберто пикирует на ничего не подозревающую семью уток. Уберто настиг мать семейства, а затем к охоте подключились еще два сокола: Цирон и Сакс, любимчики принца. Собственно рядом с патриархом стоял юный принц Фернанд Аннхаммер, который наблюдал за охотой с большим интересом и азартом, чем его опекун. Он очень любил соколиную охоту и в немалой степени самих соколов. Они напоминали ему о доме. Напоминали о его семье и ее без преувеличений триумфальной истории. Род Аннхаммеров избрал своим новым гербом золотого сокола на черном поле, после того как дед Фернанда Фридрих фон Аннхаммер стал королем Гроцланда.

– О, сын мой! – радостно воскликнул Бальтазар, оторвавшись от подзорной трубы. – Как мило, что вы пришли! Как вам охота?

– Очень увлекательно, ваше святейшество, – ответил Винченцо, который на самом деле не видел ничего увлекательного в подобном занятии.

– Именно! – самодовольно улыбнулся Бальтазар.

Винченцо заметил, что юный принц повернулся и недобро поглядел в его сторону.

– Ваше величество… – верховный инквизитор отвесил низкий поклон принцу.

Выпрямившись, он заметил, что мальчик по-прежнему волком смотрит в его сторону.

– Кхм… Госпожа Альварос, – обратился Бальтазар к чародейке, стоящей возле Винченцо, – вы не возражаете, если я попрошу вас оставить нас наедине?

Едва заметно он прищурил глаза. Сальвадора это без труда заметила и кивнула, после чего сделала изящный реверанс и растворилась в воздухе, не оставив после себя и следа ее присутствия.

Фернанд тут же повернул голову к небу, как только источник его недовольства и тревоги исчез из поля зрения. Теперь все его внимание заняла охота. С завороженной улыбкой он следил за тем, как соколы убивают в воздухе еще живых утят.

– Знаешь, какой у нас повод, сын мой? – спросил Бальтазар, поднося к глазу подзорную трубу.

– Он был нужен, ваше святейшество? – отозвался Винченцо.

– Выведя Лярэнс из игры, мы наконец-то смогли быстро расправиться с бунтующими графами и баронами, – проговорил Бальтазар, не обратив внимания на слова инквизитора. – Последние крепости сдались, послов и парламентеров уже выслали ко мне. Все герцоги на нашей стороне. А король Альбии не рискнет выступать против нас, не имея союзников в Империи. Он уже отправляет мне подарки, а с ними – предложение о мире и заверения в преданности императорской короне! Очень скоро, Винченцо, мы сможем собрать Империю воедино. Ту Империю, которую мог только мечтать построить Сигизмунд Аннхаммер!

– Что насчет Халь-Зафира и Асфахана? Юг тоже не дремлет, – спокойно заметил Винченцо, скрещивая руки на груди и поднимая голову.

Последний утенок, получив сокрушительный удар клювом по черепу, полетел камнем вниз.

– Асфахан и Халь-Зафир еще долго будут бодаться у себя на юге и мериться силой друг с другом, – ухмыльнулся патриарх. – Ты знал, что зафирийский султан и асфаханский шах даже завели каждый по борову, которых они назвали в честь друг друга? Ха! Бараны! Винченцо, помяните мое слово: южане обескровят друг друга сами, без нашей помощи. Как только мы пересечем Срединное море, нам останется лишь водрузить наши знамена на стенах их дворцов и замков. Но явимся мы туда уже тогда, когда, наконец, задавим расколькников в Империи и набьем морду ведьме из Свякивии.

– Говорят, под хоругви королевы Ольги перешло немало племен кочевников и горцев, которые бегут с востока в ее земли. И она охотно принимает их в свои подданные…

– Это все преувеличение, Винченцо! – отмахнулся Бальтазар. – Ни больше ни меньше, как и то, что в Свякивии уже набралось стотысячное войско. Будь это правдой, свякивы уже давно ворвались бы сперва в Белавию, потом в Гроцланд, в Лярэнс и наконец в Риконну. Но этого не произошло и не произойдет. Она слишком много на себя взяла, еще когда обвенчалась с Волибором Величем и раздвинула перед ним ноги! Она! Колдунья – за короля, да еще какого… узурпатора и братоубийцу!

– У нее есть сын от него, – вспомнил Винченцо, сузив глаза, – народ и князья ее признают, маги в Свякивии ей покорны, а власть Церкви как таковая отсутствует. Сбросить ее с трона будет очень непросто…

– Во-первых, сын мой, – Бальтазар резко посерьезнел, услышав, как тот отмечает сильные стороны его главного политического противника, – она – тиран, как и ее почивший полоумный муж – пусть он навеки не упокоится. Люди ее не любят, а боятся. Все, кто на ее стороне, – или маги-ренегаты, или кучка чумазых подкаблучников, которых можно удивить даже фокусом с картами. Во-вторых, то, что у нее есть ублюдок, проблемой не является. Хотя бы потому, что он наверняка не ее сын, а очередной бастард Волибора.

Винченцо вздохнул, опустив глаза. Ему не хотелось это никак комментировать.

– Маги не могут иметь детей, – продолжал Бальтазар, не заметив реакции Винченцо. – Если магия проникает в какое-то тело, то она делает его удобным для себя, исключая мешающие ей функционировать факторы. У женщин, к примеру, выравнивает гормональный фон, исключает менструацию, делает невозможным как таковое зачатие, вынашивание в своем чреве ребенка и, собственно, его рождение. У колдуний напрочь отсутствует проявление материнства и заботы.

– Я знаю…

– Тогда почему ты веришь в брехню о том, что она смогла понести от Волибора щенка? Пятьдесят лет он тыкал, тыкал, тыкал – не получалось. И вот перед самой смертью вдруг раз – и вышло. Так, по-твоему?

– И все же законный наследник Свякивии есть… даже если и номинальный, но он сын Волибора.

– Как только мы войдем в Мариград, я отдам приказ, чтобы его повесили у ворот.

В этот момент Фернанд радостно воскликнул, повернулся к Бальтазару и указал пальцем на соколов. Тот ему улыбнулся, а затем заговорил вполголоса.