Роман о детективе. Любви неясные мотивы

– Сын, хочется вам того или нет, уважаемый или не очень господин, – все по вашему усмотрению, – с сарказмом заметил Ян. – Мать моя – Нина из Светогорска. Не знал, но, оказывается, у меня есть папашка и недавно… был проездом… в нашем городке, но… не зашел. Зачем вспоминать годы своей юности, девушку, любившую до самозабвения?! Соседка имела сомнительную честь видеть вас мельком, а матушка проплакала сутки, узнав об этом, и больше вытерпеть я не смог, уж простите! Девушки в аэропорту желают иметь хорошие колготки, поэтому я здесь. О! Они все рассказали, а остальное – дело техники… Такой сноб, как вы, мог селиться только в самом лучшем отеле и обязательно центре. И как же был я прав! Решил взглянуть в ваши бессердечные глаза и спросить, за что… за что вы так жестоки с ней? Понимаю, годы пролетели, любовь закончилась, особо не начавшись с вашей стороны, но… проявить… элементарное уважение, поинтересоваться… с вашими-то возможностями?! Вдруг бедняжке требовалась помощь, а вы были так близки, но так убийственно, цинично равнодушны и… не совершили… доброе дело?!

В этом месте обличительной, пламенной речи он заставил свой голос пресечься, будто от сильнейшего волнения. Надеялся, что угадал правильно, и это, и есть его особенный клиент, настолько осторожный, что побоялся нанять детектива там, где проживает. Вероятно, потому еще жив, что не делает «резких» движений! Но он ли приходил к нему ночью или кто-то другой, прикрываясь его именем, – вот задачка не из простых… Тот выглядел коренастым… Или одежда так выглядела? Может, оделся "капустой", чтобы не угадали по фигуре?!

Седовласый мужчина был ошарашен. Ян ждал реакции. Пауза затягивалась. Второй раз играть на публику желания у него не было, если ошибся и не тому высказал, кому надо. Никого, более подходящего на роль отца, в номере не наблюдалось. К тому же, администратор сам привел сюда – значит, знал, что делает. В порядке бреда можно рассмотреть бородача в роли "отца", но выглядел тот моложаво и как-то… недружелюбно, а клиент, ждущий детектива, как манну небесную, метать молнии в пришельца не будет. Мелькнула совсем глупая мысль, что Шумский решил отомстить и подстроил поездку. Но зачем ему глупая трата денег? Мог бы на благотворительность перечислить, если девать некуда. И за что бы ему мстить? Жена – в порядке! Вторая часть гонорара осталась в его кармане. Детектив раздавлен неудачей.

– Нина? – только и выдавил из себя мужчина, когда пауза стала невыносимой, и вскочил. Охрана качнулась в ожидании приказа, но тот предостерегающе повел рукой, шагнул к Яну, всмотрелся и, обнимая его, трогательно шепнул: – Ты так похож на мать, сынок!

– Папаня! – неожиданно для себя восторженно вскрикнул «сынок», нечаянно вспомнив мультфильм про волка и подрастающего бычка. Голос своего клиента он узнал сразу, стоило тому проявить эмоции; поэтому можно понять радость, с которой распростер свои объятия в ответ и уронил голову клиента на свое плечо.

– Позволь, дорогой! – вскинулась женщина. – Ты не рассказывал мне об увлечениях своей молодости. Какой сынок?! Настоятельно советую провести генетическую экспертизу.

– Да, да! – в некотором замешательстве вторил ей бородач. – Это может быть неправдой.

– У меня есть доказательства, – буркнул Ян, продолжая обнимать «отца». – К вашему сведению, я – начинающий юрист и знаю некоторые тонкости.

«Отец» поднял голову, посмотрел «сынку» в суровое лицо, выпяченные в обиде губы, сузившиеся глаза, и веселые чертенята заплясали в его глазах, но он тут же притушил их – момент для веселья был не самый подходящий.

– Какая экспертиза, дорогие мои?! Весь в мать, но что-то в нем мое: эта напористость, что была свойственна мне в юности, и выпяченная губа, когда злился я, и… Дело прошлое. Возможно, был не прав когда-то, но теперь у меня… сын. Я счастлив! Оставайся, сынок, живи, сколько хочешь!

Он так горячо, волнуясь, говорил, что Ян заслушался, и даже стал подумывать, может, и правда чего-то не знает, и нужно расспросить мать, но вовремя одернул свои фантазии, и спустился с небес на землю.

– Нет, нет! У меня только пять дней… свободных, – запротестовал торопливо. – Потом – домой. Я и так рискую, явившись сюда. В деловом мире скандалам не место. Репутация – превыше всего, как говорит мой шеф.

– Похвальное отношение к жизни, но можешь остаться и работать у меня. Дельные кадры везде нужны, а наследником, увы, я не обзавелся, и буду счастлив видеть тебя в этой роли.

– Не знаю, – засомневался Ян и растерянно повел глазами по комнате, осматривая внимательнейшим образом всех и все, – это так неожиданно. Польщен… чрезвычайно. Не думал, что встречу… теплый прием… Обида… за мать… порыв души… Вот дела! А почему бы и нет?!

И заметил, как глаза бородатого загорелись ненавистью, а «вертлявая» выглядела так, будто земля ушла из-под ног, и решил проверить свою догадку.

– Пожалуй, нет, – с некоторым сожалением и запинкой в голосе проговорил. – А как же… матушка? Волноваться будет, переживать, оставшись одна. Погощу немного, пока не надоест лениться, потом домой. Мне от вас ничего не нужно. Все, в чем нуждаюсь, желаю добиться сам. Знаю, вы и машинку мне предложите, и счетик поспешите открыть, чтобы не нуждался. Все богатые папашки так делают – в кино видел, но от всего откажусь, так и знайте. Руки, ноги имею… так вот… заработаю…

Явное облегчение читалось теперь во взглядах и принятых позах бородача и худощавой особы. Знать, внезапное появление возможного наследника, как кость в горле этой парочке, а это наводило на определенные мысли.

– Но, если… чуть позже, понадобится… – парочка вновь напряглась – … малюсенькая рекомендация, отец, (вдруг с работы выгонят), или фотография моя с тобой для матушки…

– Я все бы отдал тебе, наследнику, как только соберусь на покой, но нужно научиться управлять моей империей. Если бы остался, то… Но, как вижу, ты – гордый малый и не возьмешь ничего. Понимаю твои чувства. Трудно простить… предательство, – горестно выдавил «отец» и опустил голову. Постоял немного с грустным видом, потом улыбнулся и, будто опомнившись, торопливо проговорил:

– Познакомься, сынок. Жена моя, Виолетта, а этот симпатичный молодой человек – компаньон из Франции Серж. Некоторое время нам придется жить вместе, сам понимаешь, и знакомство – вынужденная мера, даже если тебе оно ни к чему.

– Ян, – нехотя проговорил детектив и слегка зевнул, не потрудившись прикрыться рукой, – производить благоприятное впечатление в его планы не входило. – Вы, случайно, не потомок Бонапарта, Серж?

– С чего вы взяли? – удивился тот нелепому вопросу.

– Как же?! В 1808 году вы захватили Мадрид и сейчас вас здесь вижу. Что-то тянет сюда, признавайтесь?!

Охрана зашевелилась, никак не выдав своих эмоций, но уголки губ многих предательски задрожали. Виолетта хмыкнула неодобрительно, как светская дама строгих правил. Серж криво усмехнулся и недобро посмотрел на Яна.

– Не стоит отвечать, – великодушно разрешил тот, наивно заглядывая ему в глаза. – Жаль, от Толедских ворот один фрагмент остался… Вы в курсе?

Ответную гримасу трактовать можно было по-разному, но одно очевидно – ему не рады. Охранники, как единая масса, казались большими, но добродушными. Кое-кто пытался спрятать улыбку, отворачиваясь или прикрываясь ладонью. И это определенный плюс! Приятное исключение из разряда врагов. Возможно, имеются другие, но это… потом…

– Есть определенная доля везения в том, что вы застали господина Корзун в Мадриде, – язвительно заметил Серж, не отвечая на его выпады. – Дела таковы, что большую часть времени он проводит в Андорре, в деловом кругу и чуточку в семье. Да, Виолетта?! Не будет у него и на вас времени. Сожалею, но… воссоединению… рад.

– Я счастлив! – горячо заверил Ян, не поверив ни единому слову. – Отец не одинок больше, потому что я здесь, и могу приезжать в гости, когда пожелаю, да, отец?!

– Конечно, сынок! Буду ждать, приезжай, – улыбнулся Корзун и неожиданно подмигнул.

Ян хохотнул, обратив на себя недоумевающие взгляды Виолетты и Сержа. Эта парочка не была дружна. Живут вместе, в смысле, в одном доме, но Серж недолюбливал жену партнера по неизвестной пока причине и только делал вид, что принял новоявленного сына господина Корзун, однако, все же, нашел шпильку, чтобы уколоть. Яну его любовь или не любовь были ни к чему, а покопаться в прошлом и настоящем этих, неискренних людишек возле клиента, придется.

«Рад, как же! Так и несет от тебя радостью, – подумал. – Бедняжка Виолетта! А ее-то за что цепляет? К окошечку отвернулась, сердешная, дергается, как от зубной боли».

– Кстати, – не выдержал-таки Серж, – французы ворота не трогали. Тут вы не по адресу!

– А я и не утверждал! Королева Изабелла начудила. Все зло от женщин, верно?!

– В этом я с вами солидарен, – поддакнул Серж.

Ян вдруг явственно почувствовал, как в комнате сгустились тучи и недалеко до молний. Единственная женщина стояла к ним спиной, смотрела в синее небо, но напряженно поднятые плечи выдавали внутреннюю борьбу и желание поставить на место наглецов, посмевших в ее присутствии говорить уничижительно о слабых существах.

– Хотя… – протянул Ян в раздумье, – с ними хорошо по музеям ходить, в рестораны, если карман деньги жмут; ночные клубы… танцы-шманцы… девочки-припевочки…

– Наивная простота! – хмыкнул Серж. – Они для многого нужны… если… настоящие, а не подделка…

– Не знаю! Я ни с кем еще не дружил, а…

– Дела ведут нас в княжество, Серж? Что по новой сделке? – перебил полемику Корзун, делая вид, что дерзость партнера его не волнует. Тот помрачнел, так как, видимо, не все успел сказать, но подчеркнуто добро заявил:

– Ничего не ясно, Лев Иванович. На месте определимся.

– Выезжаем… Пойдем, сынок! Надеюсь, не возражаешь?

– Как сказать… Надеялся пожить в Мадриде, посмотреть площадь Пласа-дель-Сол, статуи, часы на Доме почты с четырьмя циферблатами, чтобы хвастаться было чем… потом…

– В другой раз! Сейчас задержаться, ну, никак нельзя… или у тебя другие планы?

– Планы предполагались, – насупился Ян. – В другой, так другой… Могу посмотреть, где живешь, а потом… сюда.

Не обращая внимания на недовольную Виолетту, Корзун подхватил под руку "расстроенного" Яна, отчего тот пришел в хорошее расположение духа, и повел на выход.

– Чудеснейший экземпляр сынка! Не его ли откопали археологи на берегу Мансанарес и так неудачно, что немного повредили мозг?! – прошипела оскорбленная невниманием дама, поспешая за ними. – "Отец не одинок больше… Я здесь".

– 100 тысяч лет в земле – срок немалый. Язвить вам привычно, Виолетта, но тут с вами согласен, – обронил сухо Серж. – Надо же. Начинающий юрист… Врет, как дышит!

– Работает он… Выглядит нищим. Говорит, как неуч.

– Да. Глупость на глупости. Явился за жирным куском. Поломается маленько, потом притязать начнет. Кто, в здравом уме, откажется от хорошего авто и денежек?

– Он же отказался! И был убедителен. С мозгами проблема. Матушка – то, матушка – се, фото подавай с отцом…

– Может, вы и правы, Виолетта! Привык жить впроголодь и не понимает счастья возможного: получить достаток.

– Достаток… Богатство! Отказывающийся от богатства – однозначно, идиот недоразвитый, – пробормотала Виолетта. – Про вас я такого сказать не могу. Денежки вы любите!

– Разве только денежки? Сегодня на вас чудеснейшее колье. А к нему что прилагается? Колечко, браслетик? О-о-о!

Обладая чутким слухом, Ян только порадовался. Кто теперь всерьез станет относиться к нему в тесном "семейном" кружочке, к пользе клиента?

– Отец, правда, что Мадрид в переводе никак определиться не может: то он «Лесная поросль», то «Большой мост», то просто «Город»?! А символ города – медведь и, жуткое дело, – земляничное дерево… Дерево! Разве такое возможно?

– Сын, откуда ты поднабрался этих глупостей?

– В самолете услышал.

Корзун рассмеялся. Ян присоединился. Они смеялись, а на них смотрели с кислыми лицами Серж и Виолетта, не находя причин к веселью. То ли с юмором проблемы, то ли имелись веские причины не зубоскалить?

В салоне автомобиля «сынок» оказался между Виолеттой и Сержем. Порывшись в кармане, вытащил открытую пачку печенья и с удовольствием захрумкал. Взглянув на пунцовых соседей, пояснил задорно:

– Проголодался…

И нисколько не сомневался, что именно в эту минуту нажил себе смертельных врагов, так как печенье, похоже, стало последней каплей, и это было неплохо. Рассеивая козни в нескольких направлениях, тем самым он ослаблял противника.

К вечеру были в Андорре…

Андорра-ла-Велья красовалась в живописной котловине, окруженной высокими горами. Трехэтажный таунхаус, расположенный в тихом жилом районе, буквально, в пяти минутах от центра; напичканный всеми удобствами, о каких только может мечтать человек среднего достатка, всеми окнами смотрел на горы; и, как сказал вечером хозяин, явно гордясь, – солнце в доме гуляет целый день.

И сейчас его лучик прокрался в распахнутое окошко, и помог Яну проснуться. Он тут же вскочил и выглянул наружу. Верхушки гор золотились, и солнце медленно ползло вниз, пожирая утренние сумерки. Чувствуя себя прекрасно отдохнувшим, он бросился в ванную комнату, принял душ с большим удовольствием и на лифте съехал вниз.

«Зачем ходить пешком, если не хочется?!»

Откуда-то тянуло свежим кофе и сдобой, и он пошел на запах. Дом был до странности тих и на кухне, кроме прислуги, никого не оказалось.

– Господа уже при делах, – сконфузилась молоденькая девушка в белом фартучке, приседая в приветствии на старинный манер. – А госпожа рано не встает.

– Ничего страшного – я привык к одиночеству, – сверкнул белозубой улыбкой Ян и сердце девушки затрепетало. Смущаясь, она подала кофе и блюдо с ароматными булочками.

– У тебя есть выходные?

– Да. Когда госпожа едет в города или салон красоты.

– Значит, отдыха почти нет. Часто ли она отлучается в другие города, если муж постоянно в Андорре, и достаточно молодо выглядит, чтобы пропадать в салонах. Хотел пригласить тебя на прогулку. Думал, покажешь город и окрестности, – притворно огорчился Ян.

– Сью, кофе, – прорезал тишину визгливый крик. Девушка вздрогнула всем телом, засуетилась, уставляя поднос, и почти бегом устремилась наверх.

С удовольствием поедая булочки, Ян размышлял. Девица простодушна и все выложит о правилах в доме и поведении жильцов, поэтому, чем раньше уведет ее на прогулку, тем быстрее получит какую-либо информацию. А еще найти доступ к базам данных и порыться в прошлом небезызвестной парочки. Определить, с кем общаются и поразмышлять, насколько далеко простираются их планы, если таковые имеются. Виновны – не виновны, но проверить следует. Нет страшнее врага, который улыбается, заглядывая вам в лицо, и творит, при этом, гадости!

На вернувшуюся Сью без сожалений было не взглянуть, но когда хлопнула дверь с другой стороны дома, завелись машины и, пророкотав, удалились, она чуточку повеселела.

– Свободна, до обеда, – жалким, извиняющимся тоном проронила, пряча глаза. – Знаете, вдруг захотелось прогуляться, немного развеяться, а вы, случайно, не передумали?!

– Нет! Никогда здесь не был, и чертовски рад этому шансу. Вовремя, признаюсь тебе, отец нашелся!

– Простите, я должна вас Яном Львовичем называть?

– Нет, конечно! У меня другое отчество. Мамина месть!

Они вышли на ухоженный двор, постояли, пока Ян осматривался. Затем, не спеша проследовали вдоль жилых домов, скульптур и административных зданий. По мощеным дорогам. Узкие, извилистые улочки, то поднимались вверх, то опускались. И они, то замедляли шаг, то ускоряли.

– Любопытное волнообразное движение, – заметил он с интересом. – Будто плывем на корабле, и море слегка волнуется. Море волнуется -раз, море волнуется – два…

– Это еще ничего, – пояснила Сью, воодушевляясь. – Есть улицы, где настоящий шторм: очень крутые на подъем и спуск. Есть тупиковые, и заканчиваются лестницами. И ступени у них, чаще всего, высокие, переходящие в каменный забор. Вы же видите, как нас сжимают горы, но жить здесь очень и очень интересно. Кстати, эту считалочку про море я тоже знаю.

– Не сомневаюсь. Детские игры, наверно, везде одинаковы… А Сью – это настоящее твое имя?

– Нет. Меня так назвал господин Серж. Хозяйка пыталась его поправить, но тот сказал как-то… слишком серьезно, что так желает, и она… замолчала.

– А что Лев Иваныч?

– Его не было дома.

– Бедняжка! Тебя оно смущает?

– Ко многому можно привыкнуть, если хорошо платят, но нужно еще знать язык хозяина. Лишь бы кто не может здесь служить. Правда, раньше госпожа Виолетта была мягче, добрее, но партнер хозяина, вероятно, ее раздражает, а иногда, мне кажется, она его боится. Ой, простите, простите, вы же сын хозяина! Меня выгонят с работы, а куда я пойду?! – перепугалась девушка. Она побледнела, задрожала, глаза ее увлажнились, обещая пролиться обильными слезами.

– Ты что?! – вскрикнул потрясенный ее реакцией Ян. – Перестань. Никому ничего не скажу, клянусь! Сама понимаешь, человек я здесь временный. Приехал случайно, в порыве, если можно так выразиться. Погощу, уеду, и все останется, как прежде. Тебе нечего опасаться.

– Правда? – успокоилась бедняжка. – Меня Соней зовут.

«Еще одна Соня, – вдруг с горечью подумал он, – но, хоть, не главная героиня. Уже хорошо! Однако, могла видеть и слышать многое. Так, между делом. Кто особо остерегается прислугу, этот бессловесный "предмет мебели"?»

Они продолжили свой путь мимо любопытнейших домиков. Кое-где между ними, будто случайно, оказывались небольшие скверики и дворики, неожиданным образом разветвлявшие улицу на три новых; где так же стояли жилые дома, красовались скульптуры и бродили люди… Тишина, буквально, обволакивала пространство и каким-то спокойствием, размеренностью веяло от этого погруженного в котловину маленького городка.

– Старый квартал, говорят, сердце нашего города. Когда-то здесь была деревня. От нее все и пошло, а там… Дом долин – Парламентский дворец. Правда, красивый? Рядом здание суда. Кстати, единственное в нашей Андорре, а больше нам и не надо. Видите тот верхний этаж? В нем размещен филателистический музей. Может, сходим? – робко спросила она. – Я никогда там не была. Мой дедушка собирал марки. Мне нравилось.

– Сходим обязательно, но не сегодня – времени у нас на это мало, – заверил он, присматриваясь. – А это что за чудо-юдо?

– Ты будешь смеяться, – вдруг перешла на «ты» Соня, – но называют его Сундуком на семи ветрах, потому что в нем, в старые времена, хранили государственные документы Андорры.

– Смешно, действительно, – улыбнулся он. Она, глядя на него, тоже улыбнулась, и они так свободно себя почувствовали, будто всегда были друзьями. Он вздохнул удовлетворенно и оглянулся, внезапно почувствовав чье-то назойливое внимание.

«И снова этот ребенок… Ему, вероятно, скучно одному. Идет за нами из любопытства, но ведет себя как-то… неестественно, по-взрослому: дергается, останавливается внезапно, замирает или склоняется над обувью. Я тоже так делаю, когда следую за объектом наблюдения, но… ребенок… Ребенок – сыщик? Кто слышит мою мысль, ущипните меня?!»

– Домой пойдем… другой дорогой, – заявил решительно, надеясь понаблюдать немного за мальцом. – Надеюсь, есть еще красоты? Средневековые здания хороши… А там церковь?

– Много всего! – воодушевилась Соня и вновь затараторила: – Осмотрим церкви в другой раз. Немного в стороне, смотри туда, чуть левее, административный центр. Многие здесь работают. Хозяин тоже. Он очень важный! Пройдем через площадь Пласа-ла-Побле? Здесь у нас культурный центр. Вечером, кто не хочет сидеть дома, приходят сюда, а можно в Государственный музей или Музыкальную академию. А рядом, ты еще не знаешь, расположен самый крупный в княжестве торговый центр и его владелец – господин Корзун. «У него сеть магазинов», – говорит, хвастаясь, хозяйка, когда есть перед кем. Думают, у прислуги атрофирован слух, поэтому не стесняются говорить всякое. Чего только я не наслушалась! Примолкнут, пока у стола, а отойду на шаг, будто растворилась для всех. С Сержем беседы часто ведет, в отсутствие хозяина. Как отойдет, сразу: шу-шу-шу, шу-шу-шу…

– Вдвоем?! Интересно! И рядом никого, – меланхолично заметил Ян, скорее для себя. – Мой… отец… настолько богат?

– Тише! – испугалась Соня. – Могут услышать и… я… мне… не поздоровится. Уволят и не вспомнят через час.

– Ты под моей защитой, запомни. Захочу, останусь в Андорре навсегда и приму дела, когда отец решит удалиться на покой. Как считаешь, хороший из меня получится хозяин?

– Думаю, самый лучший! – расцвела девушка и Ян, взглянув на нее пристально, подумал, что мог влюбить ее в себя за считанные дни, но решил не усложнять никому жизнь. Здесь он временно. И поменьше болтовни на щекотливые темы! Лишние знания ей могут навредить, если внезапная дружба с сыном хозяина покажется подозрительной. Ощутив затылком недобрый, сверлящий взгляд, он резко обернулся и заметил малыша, исчезающего за тумбой.

«Какой проказник! Неужели подслушивает?»

– На площади по праздникам устраивают танцы, и мы часто пляшем контрапас. Это народный танец коренных андоррцев, потомков древних каталонских крестьян, но танцевать его любят все, – восторженно рассказывала Соня, поблескивая мечтательно глазами. – Туристы наезжают, чтобы покататься на горных лыжах, и тоже приходят танцевать. Это целых четыре месяца! Представляешь, какое развлечение? Правда, не сезон пока. Жаль… Снегопады, за редким исключением, каждый год, и это хорошо для туристов… и нас… В январе около минус пяти и приезжие веселятся. Может, у них совсем нет зимы или она сильно морозная, поэтому едут к нам; а я, вообще, не люблю никаких холодов, потому что нужна лишняя одежда; но здесь особый случай: когда много людей, так весело… Может, сходим как-нибудь, потанцуем?

– Может…

Он отвечал задумчиво, не переставая думать о странной слежке, и девушка, неожиданно оробев, потупилась и замолчала.

Рев моторов разорвал тишину почти сразу, как вошли во двор. Соня бросилась к дому, будто за ней гналась свора собак, а в ворота медленно въехали два автомобиля. Из недр роскошного салона серебристого авто показались две ноги в шикарных туфлях. Виолетта с новой прической и необычайно розовым лицом, что удивительно, учитывая кондиционер, которого в автомобиле не могло не быть, подала охраннику руку и ее сухощавое тело, буквально, выдернули из машины. Виляя всем телом, то ли от долгого сидения, то ли присутствия мужчин, она вошла через парадный вход, и оттуда долетел пронзительный, слащавый голосок чрезмерно довольного собой существа:

– Сью!

Ян решил задержаться. Желая привлечь к себе максимум внимания, посвистел тоскливой кукушкой; попинал круглый камешек, изображая футболиста на тренировке; вздохнул несколько раз горестно, прошелся по двору взад-вперед… Ноль внимания! На все его ухищрения – никакой реакции. Никому он не был интересен до такой степени, чтобы смотреть только на него. Никто не метнул злобный взгляд, обещая адовы круги, когда придет время; поэтому с легким сердцем отправился на кухню. Ближе к булочкам. Быть неинтересным во враждебной среде, значит, быть своим. Соня спускалась по лестнице, немного взвинченная.

– Видел Виолетту… до странности розовое лицо. Как у поросенка. Вроде, солнце так не может… Что-то случилось?!

– В косметическом салоне все возможно, – с горечью воскликнула та. – Пытается омолодиться! Уехала однажды на месяц, а вернулась совсем другая: лицо без морщин, кожа, будто отутюжена, и жирок пропал. Хозяин работает, как проклятый, ничего вокруг не замечая, и ее фокусы, в том числе, а она тратит деньги, как помешанная.

– Опять ругалась? – посочувствовал Ян. Соня не ответила, чересчур активно громыхая кухонной утварью, и он ушел в свою комнату. Повалялся немного на кровати, вспомнил малыша, играющего в детектива. «Неужели в Андорре до того скучно, что новое лицо даже ребенку кажется интересным?!» – подумал неожиданно и сам удивился этой глупости, но сомнение еще долго бродило в его голове. Когда надоело лежать, отправился бродить по этажам, заглядывая в приоткрытые двери. Охранники смотрели вопросительно, но молчали, не выпуская его из поля зрения. Хозяйка, как выяснил Ян, не желала доверить свои владения какому-то «прохвосту», поэтому, где находился он, там непременно возникал кто-то.

Убранство большого дома ему понравилось.

Пышные растения с экзотическими цветами, собранные, похоже, со всего света, по углам и вдоль стен. Традесканции, синеющие возле окон и зеленеющие на расстоянии. Обилие разнообразнейших орхидей – настоящий тропический рай, который оценил с восторгом, сожалея, при этом, что не в состоянии позволить себе подобную роскошь ни в неказистом своем офисе, ни в малюсенькой комнатушке коммуналки, где проживал вместе с мамой, сколько себя помнил.

"Что имеем?! Хозяев – полтора человека, обслуги – на все случаи жизни. Рай – снаружи, рай – внутри, и оранжерея, наверняка имеется. Есть что терять, и есть чему завидовать", – размышлял он над непростой задачкой.