Роман о детективе. Любви неясные мотивы

– Что с тобой, Яна? – спросила однажды Софья, вызвав ее для душевной беседы. – Сама на себя не похожа. Неужели влюбилась? В кого? Не в этого же детективчика?!

– Не говори мне об этом глупом чувстве! – взвилась та. – Зачем я ввязалась в эту авантюру? Зачем поддалась тебе?

– Помогала,– воскликнула подруга, воодушевляясь. – Кирилл попросил прощения и обещал, что подобное не повторится. И все благодаря тебе. Думаю, понял, что слежка – затея бессмысленная, если за дело возьмемся мы. Теперь верит.

– Верит… Конечно, верит и понимает, что беременная никому не нужна, хоть загуляйся в парках и аллеях!

– Какая ты злая! – обиделась Софья. – Не ожидала от тебя.

– Извини, плохо мне, – прошептала Яна и заплакала. – Столько времени прошло, а он молчит… Пыталась звонить, желала объясниться, но все бесполезно… Я, наверное, уеду – тяжело… мне… здесь…

Это признание огорошило Софью, не ожидавшую, что ее глупое суеверие так больно ударит по подруге. Она вскочила со своего кресла, подошла к сидящей за столом напротив девушке; неловко погладила по плечу; посмотрела на улицу, хмурое небо, где вновь собирались дождевые тучи; и от того, что в мире все так неустойчиво, переменчиво, зарыдала в голос. Присела рядом. Опустила голову. Плакали вместе, потом утешали друг друга и пили чай с пирожными. Снова плакали, глядя в стучащие от струй дождя окна. Пытались объясниться, сетуя заодно на осень, внезапно явившуюся проливными дождями и порывистыми ветрами, от которых гнуло и ломало зонтики. Жаловались на недоверчивых и ничего не понимающих мужчин. Пытались выговорить все, что наболело и мучило, но, как оказалось, проблему это не решило – на следующий день на рабочем столе Яны обнаружили заявление об увольнении, а ее самой не оказалось ни дома, ни у тетки…

В тот роковой день, вернувшись из турфирмы, где великий обман явил свою отвратительную суть, Ян встретил у дверей детективного агентства озабоченную старую даму. Нутром понимая, что иметь дело с ней суждено "до чьей-либо кончины", тем не менее, попробовал отказать, не имея ни желания, ни сил чем-либо заниматься, но робкий протест его решительным образом пресекли:

– Я так ждала вас, молодой человек, так ждала, что ужимки совершенно неуместны. Скорбь переполняет душу! Капля точит камень, а я человек! Ах, горе-то какое!

– Что случилось? – смирился, отворяя перед ней дверь и пропуская. Если бы знал, в чем состоит "горе", не оказался так сговорчив, но понимая себя, проникся и ее бедой.

– Ах, эта гадкая… канарейка! Покинула меня в неизвестном направлении. А я так страдаю, спать не могу, кусок в горло не лезет и любимый тортик не в радость.

Это было уже слишком! Но он задал тот вопрос, за которым следует только дело. Кое-как постарался унять раздражение и клятвенно обещал начать со следующего дня, так как в глазах дамы, все же, стояли слезы, которые, однако, могли ничего не значить. Она в ответ победно улыбнулась, будто не пыталась плакать только что, и ушла, напевая игривую песенку. Знала, что теперь-то все будет в полном порядке и "ветреница" скоро будет доставлена в лоно квартиры; и все простится, и забудется, и вернется на круги своя.

«Все об меня вытирают ноги!» – неожиданно разозлился он, глядя ей вслед почти с ненавистью. Сбросил со стола все, что там было. Разбил щербатую чашку, из которой постоянно пил кофе, и решил, что с утра начинает новую жизнь, где подобным вещам – не место, обману – тоже… Потом злился, глядя на осколки потерянной навсегда утвари, служившей верой и правдой несколько лет… Домой в эту ночь не пошел. Спать улегся на пустой стол, подсунув под голову два толстенных тома о великих сыщиках прошлого века. Утром встал злой, так как отчаянно болела голова, и ломило все тело, но ожесточенно растертое лицо, энергично почищенные зубы и полведра, вылитые на гудящую голову, свое дело сделали. На время! Только отчаянно хлопнув дверью на выходе из детективного агентства, окончательно проснулся, чтобы ощутить реальность, но вернувшаяся головная боль заставила об этом пожалеть.

Отправляясь к клиентке пешком, злился, что придется идти к кафе и забирать свою машину – с деньгами всегда было туговато, и тратиться не по делу не считал правильным. Злился, вспоминая, что заставило его оставить там это злосчастное средство передвижения. Злился, что ничего не заработал на последнем "позорном" деле, так как аванс почти весь истратил: на билеты, жизнь в деревне и помощь маме. Голова трещала, а он продолжал идти по городу, злясь на все вокруг, и успокоился немного, только свернув в зеленый двор старой дамы.

Ясное голубое небо, на которое взглянул, входя в подъезд, не понравилось – слишком вызывающее!

И деревья недостаточно давали тени!

И солнце отражалось в ржавых лужах после ночного дождя ослепляюще!

И слишком наглый черный кот пытался испортить настроение, которого и так не было, так как терся о штанины, оставляя на них свои шерстинки; путался в ногах, пытаясь проскочить первым в подъезд, и зажатый в дверях ногой имел наглость шипеть, и хватать ее когтистой лапой!

Несколько дней, посвященных новому делу небезызвестной клиентки, которая, похоже, специально купила канарейку без клетки, чтобы Яну было чем заняться, вернувшись из деревенской командировки; отвлекали от мрачных мыслей, из-за которых он столько злился. Подсознательно понимал, что злится и не может простить, в сущности, некий пустяк, недоразумение, ошибку, которую нужно бы учесть и жить дальше спокойно, но уязвленное самолюбие, тщеславие управляли его жизнью, а глупое самомнение считало, что только он может быть прав. Однажды вдруг подумал, что ведет себя, как настоящий идиот, что, в принципе, так и было, но тут же одернул себя, не посчитав эту мысль гениальной… Как-то взгрустнулось ему, и перед внутренним взором явилась она, такая… нежная… необыкновенная… под яблоней… Смеется, и смотрит в небо. В реке плещется, и поет… но… внезапно, появилась модная офисная красотка… покрутилась… подбоченилась… полыхнула зеленью глаз… и все разрушила. Все! Он раздвоился в своих чувствах и начал страдать из-за этого. Страдал, не мог простить и потому продолжал злиться…

Злился, но работал… Искал возможные перышки вокруг дома. Поговорил с компанией подростков, которые могли что-то видеть, так как постоянно находились на улице. В последнюю очередь прошелся по подъезду…. Канарейка нашлась у соседского мальчика, так как птица без собственного домика – вольная, но лететь в дальние страны ей не по статусу, поэтому обретаться могла где-то неподалеку; что и сделала, перелетев по коридору в соседнюю квартиру.

– Она сама к нам залетела! – уверял мальчик громко, тоскливо оглядывая яркую «шалунью», с которой обстоятельства свели его ненадолго, и Ян с ним согласился. К старой даме никто в гости не ходил, а широко открываемая ею при передвижении дверь могла выпустить не только шуструю птичку, но и кого-то менее шустрого, если бы имелся в наличии.

– Не волнуйся, сынок, – успокоила сыночка мать. – Нужно отдать. Она чужая. Приблудилась. Купим себе такую же.

– Подобной больше нет! – горделиво заметила клиентка. – Моя – самая лучшая и не может приблудиться. Она – порядочная птичка, не вертихвостка какая-то.

– Конечно, она – вне критики! А мы, какую найдем, такую и купим, – успокоила и ее соседка. Видимо, не впервой было угождать привередливой старушке. Сынок понимающе кивнул головой, открыл, было, рот, чтобы что-то добавить, но строгий взгляд матери пресек вероятные разглагольствования.

– Вам нужна клетка. Конечно, самая красивая и единственная, – подсказал Ян, оглядывая всех поочередно. Соседи тут же закивали головами, признавая здравую мысль.

– Зачем? – удивилась старушка, не желая воспринимать совет детектива и явное одобрение соседки с ее сынком. – Целая квартира в нашем распоряжении. Она летает, я хожу. И ей не скучно, и мне весело! Она чирикнет, я отвечу… Ах, как мило!

– А если коты вашего двора об этом узнают и придут в гости без приглашения? – предположил Ян, еле сдерживаясь от душившего его смеха. – Форточки у вас, заметьте, иногда открываются, а во дворе роскошнейшие кошачьи экземпляры выгуливаются. Можете потерять пернатую красотку навсегда, если, конечно, не мечтаете о ее перышках в своей шляпке.

– Ваша правда, молодой человек. Клетка – это так пошло! Куплю ей особнячок, а сегодня пусть в коробочке поспит.

– Не забудьте коробочку вверх дном поставить, иначе ваша непоседа удерет снова. И кто знает, куда ее романтизм заведет в следующий раз? Освоив прилегающие к вашему жилищу квартиры, может приняться за летние окрестности, а не за горами осень, зима… Бедняжка любопытствующая у вас!

Клиентка хмыкнула. Детектив хохотнул, подмигивая соседке от чрезмерного озорства, и почти сразу покинул озадаченную даму, захрустев в кармане новыми «бумажками». Она допустила непростительную ошибку, выдав оплату без нотаций, морали, подколок, так как, вероятно, всерьез озаботилась безопасностью "члена своей семьи", но Ян не стал напоминать об изначально заведенном порядке завершения ее дел. Шутка могла сработать против него, а "найденное" настроение лучше сохранить, как можно дольше.

Возвращаясь в офис, меланхолично крутил баранку своего авто и насвистывал некую мелодию, пока не понял, что это – похоронный марш. Временно ушедшее в тайники души плохое настроение, вернулось обратно, но просидевшее невостребованным несколько дней, в полнейшем забвении, не так остро подействовало… Скрипучая лестница на второй этаж скрипела недолго, потому что он промчался по ней, перепрыгивая через ступеньки. Вошел к себе, постоял немного у двери, размышляя, зачем приехал сюда: отчет писать не нужно, так как дело расследовалось в присутствии клиентки… почти в ее присутствии, потому что каждые полчаса она умудрялась справляться, как продвигается дело и получала исчерпывающий ответ… Стоял, пока не надоело смотреть на помещение, остро требующее ремонта. Затем прошел к многострадальному столу и присел возле него. Задумался. Легкая печаль, и душевная горечь заставляли хмуриться, теребить волосы на голове, вздыхать… Думал он обо всем сразу и мешанина мыслей, образов вводила его в ступор. Рука неосознанно шарила по столу, пытаясь нащупать чашку, которую он так и не завел. Около полуночи стал собираться домой. Дел больше не было. С тоской подумал, что свободное время сейчас только во вред.

«Высплюсь с учетом будущих дел и на годы вперед», – решил мрачно. Встал. Попил затхлой воды из кувшина, но так и не понял, почему та пахнет неприятно. Осмотрел неуютную комнату, будто впервые увидел, и пошаркал, как старик, на выход. Окно успело захватить сгорбленную спину, будто на нее свалился тяжелый груз прожитых лет, бесстрастно отразило лохматую голову и осталось один на один со всем ночным миром… Перила цеплялись за пальцы старой краской, царапали кожу, ступеньки стонали, скрипели. Шел наощупь, потому что забыл сменить лампочку в коридоре – днем об этом помнил, но чуть позже забыл, снова утонув в своих переживаниях. Подозрительное шевеление неподалеку от уличной двери остановило его. В тени кто-то таился… тот, кто не желал быть обнаруженным раньше времени. Ян замер и настороженно всмотрелся. Тело его напряглось. Плечи распрямились. В голове закрутились догадки, кто бы это мог быть. Вроде, дел с криминальным уклоном пока не было, а то, чем до сего времени занимался, годилось только для журнала комиксов… Правда, наследное дело старой «интриганки» могло дурно пахнуть, но его роль там оказалась ничтожна: найти некоторых родственников. Никого не убил, не ограбил, не заставил ценой жизни отказаться от притязаний. Тем более, почившего миллионера не он упросил уйти в мир иной и не он командовал его состоянием. На то есть юристы! Настоящие юристы, не то, что он – «зеленый», никому до сего времени особо не нужный. Деловой мир был перенасыщен юристами, и потребность в них отсутствовала на данное время, поэтому Ян выбрал иную сферу деятельности, но консультировать при необходимости мог…

Коренастая фигура в ночи выглядела нелепой до абсурда: шляпа, надвинутая по самые брови; бесформенный плащ, будто снятый с толстяка; очки на пол-лица – и это темной ночкой; взгляд исподлобья, подбородок, утопающий в высоко поднятом воротнике… Лет сто назад Ян вполне мог не обратить внимания на подобный экземпляр рода человеческого – в то время было полно таких личностей, но сейчас это вселяло тревогу. Подумал о возможном ограблении, но мелочь в кармане не стоила усилий вора. Если попросят, сам поделится. Может, кто-то голоднее его. Опять же! Брести на окраину, чтобы ограбить, – смешно! Кого он мог обидеть, чтобы тот послал разобраться? Никого! Шумский, если бы питал неприязнь, мог это сделать еще раньше, а не тратиться на коньяк, катать на дорогущем авто, знакомить с женой… Кто тогда?! Старушка – божий одуванчик? Нет-нет! Ей нравится над ним издеваться. Зачем лишать себя удовольствия? Понадобится – дело найдет и оторвется на нем по полной программе. Оставались: либо обиженная канарейка, либо кот, придавленный слегка в двери, но тот, скорый на расправу, сразу вонзил когти в ногу, а еще пошипел, дабы устрашить. Из живых – все. Стаканы и прочая утварь мстить не умеют… Так, кто этот клоун и что ему надо?!

Заметив его появление и неожиданное колебание, субъект кинулся навстречу, но судорожно сжатые кулаки и бойцовская стойка его остановили.

«Значит, не маньяк и не поборник за некую справедливость», – с облегчением подумал Ян.

– Простите, что напугал, – неожиданным фальцетом выкрикнул мужчина. – Вы… настоящий детектив?

– Смею надеяться, что так, – осторожно ответил Ян.

– У меня к вам дело.

– Почему так таинственно? Если нашли вывеску, могли зайти и пояснить дело при свете, допустим, лампы, если яркий свет неприятен вам.

– В том и дело, что не могу. Боюсь, за мной следят, и малейший неверный шаг отразится на дальнейшей жизни, которая может значительно сократиться. Точнее, оборваться внезапно и окончательно!

– Но вы сделали этот шаг, когда явились сюда.

– Я принял некоторые меры.

– Если приняли меры, могли подняться в агентство, но… вам виднее, простите! Позвольте полюбопытствовать, какие же это меры? Профессиональный интерес, не более того.

– Береженого и Бог бережет, знаете! Снотворное для жены и охраны, черная лестница, мрак ночи и темные подворотни, и, что особенно по нраву, ваша темная улица. Точнее, закоулок, оторванный, будто, от самой жизни. Уж, простите за уточнение.

– Лаконично, но доходчиво. Человек вы состоятельный, но недоверчивый и осторожный. С чего решили, что буду на месте в такое позднее время?

– Окраина города… Значит, достатка нет, помощника нет и, как следствие, изнурительный труд допоздна.

– Вам не откажешь в проницательности. Зачем вам детектив, если сами в состоянии все распутать?

– Времени тоже нет. Дела фирмы таковы, что рабочее время проходит за столом и телефонным аппаратом, а выезд только по делу. Пытаясь разобраться в том, что происходит вокруг меня, нужно много суетиться. Это вызовет подозрения. Так вы беретесь за дело?

– Не сказали, в чем оно состоит. Вдруг не ко мне вам?!

Приближающиеся тяжелые шаги со стороны пустыря заставили нелепое существо вжаться в стену и прикрыть шляпой лицо. Ян отступил с натоптанной молодежью тропинки, пропуская дюжего молодца, который никак не проявил свое любопытство, занятый только висящей на его руке тщедушной особой в коротенькой юбчонке и кожаных мокасинах. Они прошли по улице дальше, завернули за угол и потерялись в свете ближайшего фонаря.

Странный будущий клиент – в этом он больше не сомневался – был прав. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы сделать вывод о его доходах и роли детектива в деле, где и сам клиент мог быть детективом, но из чувства самосохранения вынужден нанимать работника.

– А впрочем… Подвезти?

– Нет! – вскрикнул клиент, отвергая помощь. – Как пришел, так и уйду. Свои данные я записал на клочке бумаги, пока ждал в этой жуткой темноте. Сами понимаете, заранее приготовить не мог. Надеюсь, разберете каракули. Прилагаю аванс и жду с нетерпением. Назоветесь внебрачным сыном, тогда смогу ввести вас в курс дела, не вызывая подозрений.

– Почему сыном, а не кем-то еще? – заинтересовался Ян. – Или искали детектива определенного возраста?

– Совершенно верно! Любой каприз исстрадавшейся души взрослого сына будет исполнен счастливым отцом и понят окружающими правильно. Судя по вопросам, решились?!

– Не устаю поражаться вашей интуиции. Согласен, даже не зная деталей, – вы меня заинтриговали.

– Прощайте, – прошелестел голос клиента, и тень его растворилась на пустыре. Вероятно, пришел сюда одному ему известным маршрутом и им же удалился.

Не всякий горожанин знал ходы-выходы в хитросплетениях улиц и закоулков города. Приезжий, тем более. Может, бывал тот здесь или проживал? Об этом Ян тоже собирался узнать, но потом… Потом…

Светогорск раскрасился осенними красками, сменив зеленую листву буквально за несколько дней до его отъезда, и долгое время еще будет радовать впечатлительное население, но детектив не оценит порывы природы, так как отсутствовать будет, судя по всему, длительное время и когда вернется на родину, сам не знает. Этому, в сложившихся обстоятельствах, был только рад. Путь предстоял в центральную часть Пиренейского полуострова, большой город, включающий в себя двадцать один административный район с прекрасными скоростными дорогами, железнодорожными путями, аэропортом, одним из крупнейших в мире. Он не мог упустить прекрасный шанс увидеть новые места и надеялся среди прочих великолепнейших чудес незнакомого края непременно посетить Центр искусств королевы… Софии, который из всех музеев мирового значения, расположенных в этом городе, выделил для себя особо и прекрасно понимал, почему.

«Чистейшей воды мазохизм!» – мрачно думал обо всем этом, так как имел препаршивейшее настроение, но решения своего менять не собирался. Ему нужны были перемены!

– 2 –

Мадрид. Знакомство. Андорра-ла-Велья. Внебрачный сын. Попытки убийства. Тайный враг, разрушающий империю. Бриллиантовое дело. Кража. Разоблачение. Ранение. Возвращение в Светогорск.

Мадрид прекрасен в любое время года, но осень показалась особенной. Точнее, осенью в этой местности и не пахло! Все так же светило жаркое, летнее солнце, зелень окружала всевозможнейшие постройки, предлагая благодатную тень. Все цвело, благоухало, восхищало, и Ян безмерно радовался, что так удачно, в непростой период своей жизни, кардинально поменял, на время, образ жизни и даже страну…

Центр – самое лучшее место в любом городе, где бы тот ни находился. Он и красив, и ухожен, и застроен специально для привлечения важных особ. Мадрид не был исключением. Сюда стремились богатейшие люди разных стран и, подтверждая свой статус оплатой невероятных счетов по обслуживанию в сногсшибательных по красоте и величественности отелях, заключали выгоднейшие сделки. Находиться у всех на виду – что может быть лучше для успешного бизнеса!

Представляя себя одним из тех… самых, детектив приосанился, придал лицу многозначительное выражение и взбежал по ступенькам отеля, как боящийся опоздать деловой человек.

– Пребывает ли в сиих роскошных апартаментах господин Корзун? Желаю встретиться и иметь разговор.

– Вас… приглашали? – с сильным акцентом уточнил швейцар, закрывая собой дверь перед скромным посетителем – пятизвездочный дорогой отель бродяг не жаловал. Кто он такой, в скромной одежде, с потертой сумкой через плечо, без машины, охраны?! Конечно, невоспитанный провинциал без понятий, к тому же, жутко самонадеянный. Будто ему позволят сюда войти!

– Нет, но он должен быть рад. Очень рад! Сын приехал, – беспечно заявил Ян. – Прямиком из аэропорта Барахас. С терминала на терминал, а потом – метро. Как все просто у вас и доступно! Прошу подсуетиться, приятель.

– Сын? Не шутите? Что-то не похоже.

– С какой стати мне шутить, любезный? Делать больше нечего, чем сотрясать воздух без причин?! Подсуетитесь, чтобы не пришлось сожалеть об упущенных возможностях.

– Сейчас узнаю, – швейцар осмотрел посетителя с ног до головы, но прогнать не посмел. Кто знает этих богачей?! Рядятся в дерюжки и примеряют на себя простую жизнь. Экзотику подавай! Наслышан он о причудливом отдыхе "отдельных заевшихся" и только мечтал оказаться на их месте: чтобы… и казино, и рестораны, и скачки лошадиные, и рев моторов на катерах, и брызги соленые в лицо, и девочки, роскошные, пухленькие, щекастые…

Надеясь, что невинный вопрос не вызовет гнева состоятельного постояльца, если что не так; а за добрую весть принято… вознаграждать и… все может быть… поэтому оставил посетителя за дверьми и направился к внутреннему телефону.

Дожидаясь его возвращения, Ян спустился вниз, на последнюю ступеньку широченного крыльца, и, позевывая, стал наблюдать за проезжающими машинами и такими же простыми, как сам, людьми. Никто рядом не стоял, и вблизи не наблюдалось желающих остановиться, поэтому зевал, не стесняясь, – бессонная ночь настойчиво напоминала о себе.

«Чашечка крепкого кофе успокоила бы тебя», – благодушно подумал о неприличной зевоте, похлопал себя по щекам и поморгал глазами для прояснения зрения.

«Сейчас бы холодненький душ… Знойно в чужой, но прекрасной стране…»

И вновь широко зевнул, обнажив чуть ли не все зубы.

Внезапно в двух шагах остановилось роскошное авто и его непосредственность презрительно скривила лицо худенькой, вертлявой женщины, вылезающей из салона. Он ухмыльнулся, заметив ее реакцию, зевнул парочку раз назло, и шустро взбежал по ступенькам к двери. Кто знает, кто она?! Пусть сразу «поймет», что собой представляет молодой человек, если доведется контактировать по какой-либо причине. Если же пути не пересекутся, – она его больше не увидит, он – ее, а душа легко освободится от ложного стыда, присущего только девицам на выданье, но не «матерому волку-детективу», для которого все средства хороши, если требует дело. Судя по всему, дама была достаточно богата, чтобы содержать телохранителей. Те высыпали из другого автомобиля и окружили ее. Проходя мимо Яна, стоящего в позе ожидания, она слегка кивнула, не глядя ему в глаза. Будто в обязанности ее входило быть вежливой и творить, непременно, добро; которое творить не желала, судя по мимике, но статус знатной дамы требовал; поэтому, подчиняясь светским правилам, сначала полезла в свою сумочку, покопалась; потом, не найдя там чего-то важного, сделала знак телохранителю. Тот достал из кармана и сунул в руку ничего не подозревающего Яна доллар. Детектив оторопел. Никогда прежде даже помыслить не мог, что может выглядеть нищим в чьих-то глазах – то ли усталость брала свое, то ли вынужденное ожидание сказало все без слов посторонней женщине, то ли простая одежда, не сочетающаяся с величественным, богатым отелем или же… все вместе. Возможно, среагировал бы он как-то иначе, будь у него время, но в эту же минуту появился многозначительный швейцар и отвлек на себя внимание.

– Господин Корзун ждет вас, – вежливо склонив голову, сообщил он. Входящая в вестибюль женщина удивленно оглянулась на него, посчитав, вероятно, за идиота: презрение так и сквозило в ее взгляде, но тот, несколько смущенно, смотрел на Яна и ничего не заметил. Похоже, по ее мнению, здесь не было достойного лица, кого мог ожидать Корзун. Не потрепанного же бродягу, в конце-то концов?!

Ян понял, что дама приняла слова швейцара на свой счет, но разубеждать ее не поспешил. Кивнул в знак признательности и сунул в ладонь служаке злосчастный доллар, а про себя отметил, что она, возможно, имеет какое-то отношение к его клиенту, иначе не отреагировала бы так, будто швейцар сообщил прописную истину… Тем более, запоздало… в спину… что само по себе оскорбительно для «тонкой натуры» разнеженной вниманием особы… Размышлять дольше он не собирался, оставив все загадки на потом, так как и времени на это не осталось: в вестибюле его ожидал вежливый и предупредительный администратор, с зачесанными наверх и напомаженными черными волосами. Стройный, величавый, он, явно, гордился своей должностью, судя по выражению лица.

– Пройдемте за мной. Господин Корзун – очень важный клиент и его гости – наши гости. Тем более, сын господина, – указав направление оттопыренным слегка пальцем левой руки, прошел вперед, довел до нужного номера, постучал осторожно и ушел, когда на стук открылась дверь, и выглянул охранник.

Хмурый черноволосый «качок», размером с дверь, которую он открыл, прошелся тяжелым взглядом по Яну с ног до головы и посторонился. Тот не замешкался, не стушевался, как неуверенный юнец, – вошел с претензией во взоре и каменным лицом, будто сам визит ему неприятен. Осмотрев каждого вызывающим взглядом, гордо вскинул голову и прищурился. Казалось, еще немного и он сплюнет в знак наивысшего пренебрежения к присутствующим и запоет, если не «Мурку», то нечто подобное.

– Мне сказали, вы – мой сын, но у меня никого нет, – усталым голосом произнес и недоуменно подался к нему грудью щупловатый седой мужчина, сидящий в кресле. Оперевшись локотком на высокую спинку, рядом с ним держала царственную осанку «вертлявая особа», а с другой стороны подпирал стену более молодой, основательно обросший мужчина… С усами, бакенбардами, коротко подстриженной бородкой и лысоватым черепом с собранными сзади на резинку остатками волос… «Черные костюмы» стояли в напряжении, готовые в случае необходимости защитить своих хозяев. Горе тому, кто окажется под этой кучей малой! Целостность костей будет трудно сохранить: смолотят в муку своим весом!