Полная версия
Следующая конвергенция. Будущее экономического роста в мире, живущем на разных скоростях
Изучение контрастов
Контрасты, с которыми сталкиваешься в развивающемся мире, в некоторых отношениях столь же поразительны, как и ускорение роста в особой подгруппе стран. В 1950 г. и Африка, и Азия были очень бедны; доходы в Африке были выше, чем в Азии потому, что Африка богаче природными ресурсами. Экономический рост в Азии поначалу ускорялся медленно, затем быстрее, тогда как в Африке рост оставался медленным. Экономисты полагали, что доходы и перспективы в развивающихся странах зависят в основном от природных ресурсов. Так, вероятно, и было до того, как глобальная экономика стала открытой для торговли товарами промышленного производства. Но после того, как она сделалась открытой, оказалось, что в национальное богатство входят и человеческие ресурсы, ценность которых резко возросла после того, как они стали доступны глобальной экономике. Использование человеческих ресурсов явилось основой азиатского роста. И, как мы увидим позднее, богатство природных ресурсов само по себе не является залогом устойчивого роста.
К 1990 г. рост в развивающихся странах уже шел полным ходом. «Азиатские тигры» (Южная Корея, Тайвань, Сингапур и Гонконг) достигли средних уровней доходов и уверенно шли к уровням доходов в развитых странах. Ряд других азиатских стран (Индонезия, Таиланд) переживали устойчиво высокий рост. Китай завел двигатель в 1978 г. и тоже вошел в режим быстрого роста. Индия находилась на ранних стадиях ускорения роста.
Позднее мы подробнее рассмотрим этот вопрос и установим, где проявился феномен высокого роста и почему это случилось. Но некоторые примеры контрастов интересны.
Так, ВВП Южной Кореи на душу населения 50 лет назад составлял примерно 350–400 долларов (т. е. немного превышал доллар в день и был равен доходу в бедных странах Африки). По уровню доходов Северная и Южная Кореи были примерно равны. Сегодня ВВП в расчете на душу населения в Южной Корее приближается к 20 тысячам долларов, прогресс в Северной Корее практически нулевой, а в большинстве стран Африки южнее Сахары рост после 2000 г. ускорился, повторив путь, на который Южная Корея ступила в конце 1950-х годов. На протяжении большей части послевоенного периода Азия и Африка шли по расходящимся путям, но сегодня ситуация начинает меняться.
В Китае рыночно ориентированные реформы начались в 1978 г., и ВВП в расчете на душу населения вырос с примерно 400 долларов в 1978 г. до 3500 долларов в настоящее время, удвоившись более чем трижды. В результате сотни миллионов человек смогли вырваться из нищеты. До реформ 1978 г. Китай был страной с централизованным планированием, ничтожным ростом и периодическими катастрофами вроде «Великого скачка вперед», в ходе которого 30 миллионов человек (а возможно, и больше) погибло от голода. «Культурная революция», начавшаяся в 1965 г. и продолжавшаяся 10 лет, не была, в сущности, вариантом экономической политики, но имела существенные отрицательные экономические последствия. В ходе «культурной революции» погибли многие талантливые специалисты, или же они были отодвинуты на периферию и использованы не в полной мере.
Индия начала экономические реформы в 1980-х годах. После того как эта страна успешно преодолела финансовый кризис начала 1990-х годов, темпы роста индийской экономики стали превышать 6 % в год. В последнее время, непосредственно перед финансовым и экономическим кризисом 2008–2009 гг., они дошли до отметки в почти 9 %. Такие темпы роста опять же создали перспективу выхода из нищеты сотен миллионов людей.
В 1960 г. небольшое островное государство Сингапур, соседствующее с Малайзией, было рыбацкой деревушкой со средним ВВП на душу населения, равным 427 долларам. В 1960 г. Сингапур добился независимости от Малайзии, и ныне его средний ВВП на душу населения равен 38 тысяч долларов и является одним из самых высоких в мире. Рыбацкая деревушка превратилась в один из крупнейших портов мира и в важный финансовый центр. В другом островном государстве, на Кубе, произошла революция, и были проведены крупные изменения жизни рядовых граждан, которым были предоставлены услуги здравоохранения и образования. Но затем на Кубе решили последовать советской версии централизованного планирования, в результате чего рост и выход из нищеты замедлились.
Общая картина мира после Второй мировой войны
В послевоенный период экономический рост в развитых странах шел сравнительно быстрыми темпами, во многом благодаря успешным открытиям, которые были сделаны как в странах-победительницах, так и в странах, потерпевших поражение. Впоследствии и те и другие восприняли модель устойчивого роста, темпы которого составляли от 2 до 2,5 % в год. Кроме того, в конце ХХ в. наблюдалось ускорение роста, которое продолжилось в XXI в. и было связано с очень значительными увеличениями производительности, возникшими в результате распространения информационных технологий. К этой теме мы вернемся позднее.
Некоторые развивающиеся страны росли быстрыми темпами, и они будут более подробно рассмотрены во второй части книги. Но рост в первые десятилетия после 1950 г. не слишком затронул огромное большинство, так что разрыв между развитыми и развивающимися странами поначалу увеличился.
Прогнозы экономистов
В результате непредвиденного финансового и экономического кризиса у нас, экономистов, появилось множество причин умерить свой пыл. Но смирение требовалось и раньше. Интересно оглянуться на построенные экономистами проекции роста в различных частях развивающегося мира. Разумеется, экономические прогнозы и люди, занимающиеся таким прогнозированием, стали объектами множества шуток («Экономисты предсказали 9 из 5 последних рецессий»). Но любопытно посмотреть, какими были прогнозы развития разных регионов, в частности Китая и Индии, делавшиеся в начале 1990-х годов, и сравнить их с тем, что произошло на самом деле.
Приведенная ниже диаграмма демонстрирует прогнозы, сделанные экспертами в 1990-х годах, в сопоставлении с реальными изменениями, и разрывы между прогнозами и реальными результатами. Вообще говоря, низкая эффективность корреспондировала с низкими темпами роста (реальными и прогнозными). Для Африки это было потерянным десятилетием. Затем положение улучшилось впечатляющим образом. Для стран Восточной Европы, вышедших из холодной войны, это десятилетие также было трудным. Большая (и лучшая) часть десятилетия ушла, вероятно, на переход к рыночной экономике и соответствующей ей политике. После 2000 г. функционирование экономики этих стран улучшилось. Особенно стремительными темпами шло развитие экономики Китая. Практически никто не ожидал устойчивых темпов роста, превышающих 9 % в год. Это было чем-то доселе невиданным.
В сущности, аналитики зачастую – и раньше, и сейчас – ставят против Китая. Хочу напомнить скептикам, что в прошлом ставки против Китая были не очень выгодными. Может быть, на сей раз дела пойдут по-другому. Вероятно, тот факт, что китайская модель государственного управления очень отличается от привычной нам модели, заставляет нас думать, что она не будет работать. Но, перефразируя Ден Сяопина, скажу: кошки другого окраса тоже могут ловить мышей.
Если раздвинуть временной горизонт, можно сказать, что в период, последовавший сразу же за Второй мировой войной, среди знающих экономистов, специализировавшихся на проблемах развития, и аналитиков существовал консенсус, согласно которому перспективы были весьма радужными для Африки и довольно удручающими для Азии. Восточная и Юго-Восточная Азия была и остается наиболее густонаселенным районом мира. В 1950-х годах Азия была также беднейшей частью мира. К тому же регион обделен природными ресурсами по сравнению с Африкой южнее Сахары, Латинской Америкой и Средним Востоком. Это казалось скверным началом.
Результаты, достигнутые за следующие 50 лет, были почти диаметрально противоположны этому прогнозу. Азия нашла путь включения в глобальную экономику и смогла развиваться невиданными прежде темпами. Африканские страны бились с проблемами строительства государства и государственного управления, и между ними существовало множество различий. Огромные природные богатства Африки оказались для нее проклятием, стимулируя захват богатства или потоков доходов, генерируемых этими богатствами, а не достижение более широких и долгосрочных целей, направленных на обеспечение роста.
Получив считающееся несправедливым преимущество, позволяющее учиться на опыте других и избежать ошибок, совершенных другими в прошлом, Азия инвестировала в то единственное, что у нее было, – в людей. Это и позволило ей постепенно ускорить и стабилизировать темпы своего роста. Азия также извлекла выгоды из открытия глобальной экономики и начала торговать все более широким спектром товаров. Особенно важным для Азии было глобальное снижение барьеров для торговли товарами промышленного производства. В этом опыте заключено несколько уроков.
• Во-первых, наши модели ограничены (как и наша способность заглядывать в будущее), и неожиданности – скорее норма, чем исключение.
• Во-вторых, неблагоприятные условия на удивление часто оказываются причиной успешных изменений.
• В-третьих, устойчивое создание богатств основывается, в конечном счете, на людях, человеческом капитале и знаниях, на постоянных изменениях структуры экономики и на системах экономической и политической организации, позволяющих производительно использовать эти активы.
• Государственное управление имеет решающее значение. Одних лишь благоприятных экономических условий недостаточно.
4. Истоки глобальной экономики
Краткая история Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ) и Всемирной торговой организации (ВТО)
Зерно, из которого впоследствии проросли два основных строительных блока глобальной экономики, было посеяно сразу же по окончании Второй мировой войны, на что тогда не обратили особого внимания. После войны лидеры развитых стран решили создать иной международный порядок, скорее надеясь на построение более милосердного и открытого мира, нежели будучи уверенными в успехе подобного начинания. Вероятно, такую возможность породили ужасы войны и принесенные ею опустошения. Это был настоящий кризис. Говоря вообще, кризис – это возможность перемен, ибо кризисы ослабляют господство истеблишмента и его сопротивление. Но эти возможности не всегда используются.
ООН была частью новой международной структуры, ответвлением которой стало Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ). Эту структуру создали в 1947 г. для снижения таможенных тарифов, которые являются налогами на торговые потоки и, следовательно, частично препятствуют торговле.
Таможенные тарифы можно рассматривать двояко. Будучи налогами на международные сделки, они являются источником доходов правительства страны, импортирующей товары, пусть и не очень важным. Главная цель таможенных тарифов заключается не в генерировании доходов, а, скорее, в том, чтобы делать товары иностранного производства более дорогими, чем они были бы без таможенных пошлин, и тем самым отчасти ограждать товары, произведенные собственной промышленностью, от внешней конкуренции. (Если бы целью таможенных пошлин были поступления в казну, мы, вероятно, имели бы более высокие таможенные пошлины и на экспорт. Такие таможенные пошлины существуют, но они не слишком распространены.)
Структура ГАТТ была учреждена в целях снижения таможенных барьеров. Поначалу основной акцент делался на послевоенном восстановлении индустриальных экономик, а не развивающихся стран. Однако выгоды быстро распространились на более широкую группу государств. Почти по всем показателям это начинание оказалось весьма успешным, хотя работа остается незавершенной, а риски регресса в посткризисных условиях 2010 г. довольно велики. Предполагалось, что ГАТТ станет частью общности, называемой Международной торговой организацией, создание которой так никогда и не было ратифицировано сенатом США. Поэтому она так и не возникла.
В конце концов ГАТТ в 1990-х годах превратилось во Всемирную торговую организацию (ВТО). Структура ГАТТ представляла собой преимущественно клуб индустриальных стран, созданный и управляемый в их же интересах. ВТО – более широкая организация, более похожая на ООН, чем на «Большую семерку». Большинство стран мира являются членами ВТО. Этот сдвиг отражает изменения размеров, мощи и влияния некоторых развивающихся стран. Он также должен обеспечить малым и бедным странам возможность участия в процессе модификации правил, регулирующих глобальную торговлю. Широкое представительство разнообразных интересов – хорошее, в принципе, дело, которое, однако, затрудняет достижение консенсуса и, по-видимому, замедляет процесс дальнейшего снижения таможенных барьеров.
Членами ВТО являются 153 страны, а статус наблюдателей имеют еще 30 стран, по большей части дожидающихся приема в члены. Россия – крупнейшая страна, которой еще предстоит вступить в ВТО, но это положение, скорее всего, изменится в ближайшем будущем.
В настоящее время главный раунд переговоров в рамках ВТО, называемый Дохийским (по месту первого заседания в Дохе), приостановлен, и его будущее неопределенно. Предполагалось, что основной проблемой этого раунда станут потребности и интересы развивающихся стран, особенно наиболее бедных. В ходе переговоров возник вопрос, сможет ли новая структура эффективно способствовать расширению глобальной торговли. Мы вернемся к этому вопросу в третьей части книги.
Знание истории дает нам ряд преимуществ: трудно переоценить важность описываемого здесь послевоенного процесса изменения основных параметров глобальной экономики совместными усилиями, направленными на сотрудничество. ГАТТ стало началом создания того, что мы ныне называем глобальной экономикой, – некоей системы, вход в которую открыт не только для богатой одной шестой части суши, но и для остальных пяти шестых. Произошла вторая экономическая революция, катализатором которой явилось удачное сочетание таких двух факторов, как технологический прорыв в транспорте, средствах и путях сообщения и деятельность ГАТТ. Благодаря этой революции сотни миллионов человек смогли наконец почувствовать как выгоды, так и турбулентность роста. Сегодня ход и последствия второй экономической революции легче оценить, чем поначалу, и становится очевидным, что именно она формирует образ нашей жизни.
Шаг за шагом к глобальной экономике
По мере того как в послевоенном мире возникала глобальная экономика, колониальная система исчезала. Старые колонии преобразовались в новые молодые государства. Некоторым из них свойственны причудливые очертания и странное географическое положение. Не имея истории самоуправления в качестве национальных государств, новые страны боролись за экономическую самостоятельность и стабильность государственного управления. Индия создала самую большую и самую сложную в мире демократию, ставшую чудом современности. Китай обратился к коммунизму, избрал модель централизованного планирования в качестве своей экономической организации и за 29 лет проделал очень незначительный экономический путь, но, может быть, посеял в тот период зерна будущего роста, предоставив бесплатное образование большинству своих жителей. В 1978 г. Китай впечатляющим образом изменил направление своего движения и стал крупнейшей по численности населения и самой быстрорастущей страной в истории.
Никто отчетливо не понял, что в послевоенную эпоху к исполнению экономической роли, которую в течение двухсот лет играла малая часть населения планеты, вот-вот должна была присоединиться бо́льшая часть остального мира.
Последствия этой новой конвергенции фундаментальны и обширны. Цена вещей изменится. Товары и услуги, производство и предоставление которых требуют человеческого времени и человеческих усилий, станут относительно дороже, что будет неизбежным следствием возможного конечного сокращения дешевой, не полностью занятой рабочей силы в глобальной экономике. Экономические силы и стимулы, может быть, позволят сделать товары и услуги еще дешевле, выделяя больше капитала на труд и тем самым сокращая необходимые затраты труда. Но у замещения труда капиталом есть свои пределы, хотя, по мере того как технологии изменяют искусство возможного, эти пределы смещаются. Обилие не полностью занятой рабочей силы в мировой экономике в каком-то смысле замедлило пришествие трудосберегающих технологий. Но в XXI в. этому придет конец. И хотя мы по-прежнему видим дешевые товары в супермаркетах Walmart, Target и т. п., это не будет длиться бесконечно.
Промышленная революция получила удачное и точное название. Это действительно революция (длительная), имеющая много измерений. Это революция уровня жизни, сокращения бедности, роста знаний, доступа к информации, возможностей и применения достижений научной мысли к экономическим процессам производства, сообщений, здравоохранения и распределения ресурсов. Ныне все эти знания и технологии распространяются на весь мир.
Для наших детей и внуков «новый мир» стал нормой. То, что прежде было доступно лишь привилегированному меньшинству, отныне составляет часть жизни нового, имеющего высокие доходы большинства. Возможно, останется значительное число людей, которые по-прежнему будут жить в условиях низкого роста. На этой стадии мы попросту не знаем, что ждет нас впереди, но есть надежда, что рост ускорится и для них. Тем не менее по разным причинам они, как и раньше, могут сталкиваться с трудностями на пути к глобальной экономике, к процветанию и использованию все больших возможностей. Если это все же произойдет, возникнет серьезная проблема, к разговору о которой я вернусь позже.
5. Экономический рост
Почему мы заинтересованы в росте?
На самом деле люди не заботятся о росте в прямом смысле этого слова. В конце концов, это всего лишь статистика, которая описывает определенный аспект изменений. Как правило, людей большое беспокоят нематериальные вещи – нравственные ориентиры, религия, отношения с другими людьми. В сфере материального им важны шансы на продуктивную и созидательную занятость, способность быть ценными для общества, образование и здоровье – словом, все то, что создает свободу и возможность самореализации.
Рост интересен тем, что свобода и самореализация соотносятся с доходом и богатством, которые делают эту самую свободу возможной. Точнее, на свободу и самореализацию влияют уровни дохода и богатства. Между прочим, очень богатые ценят богатство больше потому, что оно подтверждает их успех – за какой-то гранью израсходовать богатство практически невозможно. В нашем мире солидное богатство – это отчасти очевидный всем признак достижений, и только потому оно считается престижным. Но большинство людей придает богатству гораздо меньшее значение. Они уверены, что материальная обеспеченность – это гарантия от неопределенности, нестабильности и периодов, когда у них «нет денег». Для многих из нас главной целью является достойный уровень дохода.
Устойчивый, долговременный быстрый рост интересен нам лишь потому, что именно такой рост позволяет повысить уровень доходов до величины, достаточной для снижения бедности и расширения возможностей быть производительными и творческими работниками. Хотя политики, инвесторы, компании и акционеры постоянно твердят об экономическом росте, в действительности же рост – это всего лишь средство достижения цели.
Есть еще одна причина, по которой рост важен для многих людей. Эта причина имеет отношение к другой почти всеобщей ценности. Большинство из нас хочет, чтобы наши дети и внуки имели более богатый выбор и лучшие возможности, чем те, что были у нас. Особенно сильно это желание в бедных странах. Судя по моему личному опыту работы в бедных странах, если их жители считают, что могут открыть для своих потомков новые возможности, они идут на совершенно необычайные жертвы. В этом смысле рост – устойчивый рост – имеет для большинства этих людей непосредственную важность.
Есть люди (и число их растет), особенно в развитых странах, которые отвергают эту систему ценностей. Они считают, что погоня за ростом и материальными богатствами зашла слишком далеко. Необузданное стремление к более высоким доходам привело к тому, что мы пренебрегаем окружающей средой и стабильностью нашего образа жизни, преувеличиваем ценность дохода и материальных богатств в ущерб счастью и создаем систему ценностей, которая ведет к бесконечной погоне за успехом, а не способствует достижению более глубокой удовлетворенности. Растет число любопытных исследований счастья, лишь подтверждающих данную точку зрения.
Дискуссия о ценностях важна. Со временем она может привести к значительному смещению наших приоритетов и к сдвигу в выборе вариантов экономической политики, чему будут способствовать климатические изменения и ухудшения условий окружающей среды. Однако в настоящий момент эти споры касаются лишь одного миллиарда людей, живущих в развитых странах. Остальное же человечество хочет нагнать этих счастливцев, и стремление это вполне оправданно. Если ваш годовой доход составляет 800 долларов, то для вас дополнительная 1000 долларов дохода, вероятно, будет иметь намного большую ценность, чем для человека с доходом в 40 000 долларов. Для бедняка увеличение дохода в процентном отношении окажется намного большим, хотя абсолютные суммы останутся одинаковыми. Еще более важно, что эта дополнительная 1000 долларов, возможно, позволит бедному человеку дать хорошее образование своим детям.
Данная асимметрия важна и является потенциальной причиной недоразумений. Нам следует приветствовать сомнения в материалистических ценностях, господствующих в развитом мире, и задаваться вопросами о выгодах и издержках автоматически исповедуемого материализма. Однако не нужно думать, что такие сомнения присущи всему человечеству или что они не зависят от конкретных условий жизни людей. Развивающийся мир определенно озабочен многими аспектами устойчивости. Но стремление жителей развивающихся стран к снижению темпов роста или к иным моделям роста будет усиливаться по мере роста их доходов и приближения этих доходов к порогу, за которым возникают возможности, ныне предоставленные меньшинству живущих в передовых странах.
Лидерство и политика
Начиная исследование и изучение роста в развивающемся мире, я думал, что предметом изучения будет преимущественно или даже исключительно экономика. Теперь же я так не считаю. Дело не в том, что движущиеся части экономического механизма не интересны или не важны для динамики роста. Вовсе нет. Они составляют важную часть истории. Но не всю историю. Остальная картина имеет большее отношение к лидерству, государственному управлению, институтам, политике и взаимодействию этих факторов и процессов с результатами функционирования экономики.
Иными словами, рост требует инвестиций, а инвестиции означают жертву, которую приносят сейчас ради будущей выгоды. Задача лидеров отчасти заключается в формировании соответствующей команды, в поиске консенсуса, лежащего в основе перспективного видения и подпираемого ростом и внушающей доверие стратегией развития. Необходимо, чтобы в реализации этой стратегии охотно приняли участие разные классы и заинтересованные лица и общности, в том числе работники, профсоюзы, предприятия и предприниматели, организации гражданского общества и семьи разного уровня доходов.
В истории ряда стран были продолжительные периоды, когда их экономика или не росла вовсе, или росла медленными темпами. Это своего рода равновесие, которое необходимо разрушить, а затем перейти к новой устойчивой модели. Очевидно, что разрушение застойной модели необязательно происходит автоматически в экономической системе в прямом смысле этого слова. Для этого требуется толчок извне, изменяющий траектории движения и ожидания участников процесса. Такой толчок обычно исходит от руководителей, лидеров и нередко случается в условиях либо близких к кризису, либо откровенно кризисных. Иногда дополнительным импульсом служат благоприятные перемены во внешних экономических условиях. И мы знаем, как эффективна может быть сила примера. Глядя на то, что происходит в других странах (благодаря телевидению и Интернету делать это стало легче), лидеры и простые люди меняют свои представления о возможном.
Люди способны пойти поистине на невероятные жертвы, если поверят в то, что в результате этих жертв их дети и внуки будут жить лучше, чем они сами. Но они не обязаны верить в то, что динамика станет действовать и что в процесс изменений и улучшений будут вовлечены все и таким образом, чтобы большие группы не остались вне этого процесса. Граждане могут не требовать, чтобы правительство было непременно народным, чтобы правил народ, но крайне важно, чтобы правительство было эффективным, чтобы его воспринимали как правительство, действующее в интересах народа.