Следующая конвергенция. Будущее экономического роста в мире, живущем на разных скоростях

Такой подход к проблеме неполон и несколько отдает самолюбованием. Я не говорю, что внешние связи с развитыми странами и их институтами не имеют отношения к росту и развитию. Но внешние катализаторы вступают во взаимодействие со сложной внутренней динамикой, элементы которой необходимы для полноты картины.

Вопросы, задаваемые мне во время путешествий по миру, отражают сбивающую с толку природу мозаики, о которой идет речь.

Где создается доход в глобальной экономике?

Большая часть дохода в глобальной экономике сосредоточена в группе стран, известной под названием «Большая двадцатка», может быть, чуть-чуть расширенной за счет крупных стран, которые пока не входят в этот клуб. В состав G20 входят развитые страны Евросоюза, США, Канада, Австралия и Новая Зеландия. Эта группа включает также большинство крупных развивающихся стран – Южную Корею (доходы в которой ныне приближаются к доходам развитых стран), страны БРИК (Бразилию, Россию, Индию и Китай), а также Аргентину, Южную Африку, Турцию, Индонезию и Саудовскую Аравию[3]. Системно важны Мексика, Египет и Нигерия, но они не входят в группу. Со временем они будут, вероятно, включены в ее состав.

На страны «Большой двадцатки» приходится от 85 до 90 % совокупного глобального дохода. В этих странах проживает примерно две трети населения мира. «Большая двадцатка», в прошлом пребывавшая в относительной тени, стала играть важную роль в результате финансового и экономического кризиса 2008–2009 гг. Причина этого возвышения вполне проста: лидеры, политики и наблюдатели осознали, что эффективное управление глобальной экономикой требует привлечения системно важных стран. Сдвиг от «Большой семерки» или «Большой восьмерки», группы развитых стран (в работе этого клуба частично принимала участие Россия) к «Большой двадцатке» произошел буквально мгновенно и практически без дебатов и разногласий. Остальной развивающийся мир рассматривает «Большую двадцатку» как группу заговорщиков и обеспокоен тем, что его интересы не будут должным образом учтены. Но то же самое справедливо и в отношении «Большой семерки». Удивительно, что может сделать кризис, устранивший препятствия и изменивший старые шаблоны мышления и взаимодействия.

На протяжении большей части послевоенного периода международные экономические приоритеты определяла «Большая семерка», а глобальной экономической и финансовой системами управляли институты, в которых господствовали развитые страны. Этот мир остался в прошлом. Однако новые институты не появляются единомоментно из ниоткуда, их создание требует времени. Таким образом, ныне мы находимся на территории, карты которой у нас нет, и при этом мы – на середине серьезного перехода в глобальном государственном управлении. На этом пути весьма велика вероятность ошибочных шагов и рытвин. Подверженность резким колебаниям и всплески нестабильности, которые мы испытываем после 2008 г., принято считать аберрациями, идеальным штормом, который случается раз в 100 лет. По-моему, эти явления были скорее сигналами или предвестниками продолжительного периода возможной волатильности и изменений, управление которыми станет вызовом и испытанием модели конвергенции роста, преобладавшей на протяжении последних 50–60 лет.

А что происходит с остальным миром? В мире 223 страны. Примерно в 200 странах, не входящих в «Большую двадцатку», проживает более трети населения Земли (около 2,2 миллиарда человек). Таким образом, в среднем в каждой из этих сравнительно малых стран проживает 11 миллионов человек, и на эти страны приходится менее 15 % мирового дохода. Конечно, есть исключения, но в среднем эти страны бедны. Население примерно 75 из этих 200 стран менее 2 миллионов человек. Это очень мелкие страны, и это усиливает их экономическую уязвимость во многих отношениях.

Если говорить о доходе на душу населения, то в «Большой двадцатке» он составляет около 10 тысяч долларов и стремительно растет. В остальных странах средний доход на душу населения составляет около 3300 долларов и растет намного медленнее. В обеих группах существуют значительные различия доходов.

На развитые страны (15 % упоминавшихся ранее стран), в которых в общей сложности проживает примерно один миллиард человек, приходится около 63 % совокупного дохода. На долю еще 3,2 миллиарда человек, проживающих в остальных странах «Большой двадцатки», приходится 20–25 % дохода. На долю 200 стран, не входящих в «Большую двадцатку», приходится 15 % дохода, а может, и того меньше. Очевидно, что значительный разрыв, возникший в первые 200 лет промышленной революции, далеко не преодолен.

Нищета в развивающихся экономиках?

Разные страны имеют очень разные определения бедности, разработанные для того, чтобы выявлять относительно обездоленных членов обществ. Но в целях развития и международных сравнений необходим абсолютный стандарт. Как принято считать, такой стандарт не превышает 1–2 долларов в день в расчете на душу населения.

Ниже приведена построенная на основании стандарта «доллар в день» карта распространенности нищеты в мире.

В развитых странах число бедняков невелико. Вообще, по мере роста и в его результате бедность сокращается, но на темпы ее сокращения влияет распределение доходов. В Латинской Америке и Африке наблюдаются самые высокие уровни неравенства доходов. Таким образом, бедность в этих странах по отношению к доходам обычно бывает выше. Но в действительности дела могут обстоять несколько сложнее. В очень бедных странах, где бедны все, измеримое неравенство доходов будет ниже. Затем, при условии роста, это неравенство начинает увеличиваться, поскольку в результате динамики роста доходы растут неравномерно.

Очевидно, что в странах с очень низкими доходами ключевым средством сокращения бедности является рост. Это совершенно очевидно в Азии, где быстрый рост привел к быстрому сокращению бедности. Та же иллюстрация, описывающая ситуацию двадцатипятилетней давности, имела бы намного больше темных пятен глубокой бедности на азиатском континенте.

Сравнительно много индийцев живет в бедности, поскольку ускорение экономического роста в Индии началось позднее. Ожидается, что доля бедных в Индии резко сократится в результате высоких темпов роста индийской экономики. Но вследствие огромной численности населения в этой стране по-прежнему сохраняется высокая концентрация бедности. Вспомните о том, что население Индии вдвое больше населения всей Африки южнее Сахары. Несмотря на высокие темпы роста, индийские граждане, особенно бедные, и индийские политики по-прежнему озабочены проблемой охвата населения ростом и его последствиями, т. е. обеспечением достаточно справедливого распределения роста, особенно в аграрном секторе (70 % населения Индии по-прежнему проживают в сельской местности).

Самую глубокую озабоченность вызывает нищета в бедных странах, которые страдают от отсутствия роста. Бедные, живущие в этих странах, образуют группу, которую Пол Коллиер называет «низшим миллиардом». В данном случае дело не только в нищете этих стран. Это крайне важное испытание правильности предположения о том, что наши внуки будут жить лучше, чем мы, и на примере нищеты очень бедных стран подобное предположение оказывается несостоятельным. Отсутствие роста и условий, делающих рост возможным, способствует тому, что сохранение нищеты становится вполне вероятным исходом.

Хотя рост – главный фактор сокращения бедности (а отсутствие роста – главное объяснение сохранения бедности), есть и другие важные факторы. В их числе – отсутствие доступа к основным услугам и системам, действующее как серьезный механизм исключения. В перечне таких помех одно из первых мест занимает отсутствие качественного образования. Примерно такие же места занимают вопросы, связанные с правами собственности, и ограниченный доступ к кредитам и финансовым услугам или полное отсутствие такого доступа. Последние из упомянутых препятствий серьезно мешают способности бедных сберегать и инвестировать, создавать предприятия или расширять их. Недостаточные инвестиции в инфраструктуру и в необходимые ей технологии в государственном секторе способствуют также устойчивому отставанию роста производительности в сельском хозяйстве многих стран, в которых сосредоточены бедные.

Глобальная нищета – явление преимущественно сельское. В известных случаях снижение бедности является результатом роста и урбанизации, которые приводят к сокращению сельского населения, сокращению избыточной рабочей силы в сельском хозяйстве и в конечном счете к росту производительности сельского хозяйства.

Однако есть и отклонения от этой модели. В значительной части Латинской Америки темпы урбанизации обгоняют темпы роста производительной занятости. В результате нищета сконцентрирована не столько в сельских районах, из которых произошел существенный отток населения, сколько в городских трущобах.

Насколько велика экономика Китая?

В настоящее время экономика Китая составляет чуть менее 35 % экономики США или Евросоюза, двух крупнейших экономик мира. По величине экономика Китая вот-вот потеснит экономику Японии со второго места в мире. Экономики Евросоюза и США сходны по размерам, и на долю каждой из них приходится чуть менее 22 % производства мировой экономики. Если предположить, что экономика Китая будет развиваться нынешними темпами, то она достигнет размеров экономик Евросоюза или США через 10–15 лет. Население Китая превосходит население США в 4 раза, так что доход на душу населения в Китае после того, как китайская экономика нагонит экономику США, будет примерно в 4 раза меньше, чем тот же показатель в США. Для того чтобы достичь уровня дохода, характерного для передовых стран, Китаю потребуется еще 15 лет, а если темпы роста китайской экономики замедлятся, то еще больше времени.

Один поразительный аспект этих расчетов заключается в том, что Китай превратится в крупную экономическую державу (кто-то может сказать, что это уже произошло) в момент, когда доход на душу населения в Китае будет довольно низким. Ранее такого не происходило потому, что ни одна страна со столь большим населением не развивалась такими головокружительными темпами. Китай оказывает глобальное воздействие и должен теперь также отвечать за поддержание стабильности мировой экономической системы, хотя по меркам развитых стран уровни доходов в Китае все еще низки. Наиболее развитые страны имеют роскошь и значительно большее время позволяют себе сосредоточиваться на собственном росте и развитии. Следовательно, Китай столкнется со значительными трудностями в сбалансировании внутреннего роста и развития со своей растущей международной мощью, своим усиливающимся влиянием в мире и своими растущими глобальными обязательствами. Это создает в Китае сильную внутреннюю напряженность, которая осложняет управление глобальной экономикой. В четвертой части книги я вернусь к этим проблемам.

Какое место занимает Индия по отношению к Китаю?

Рост Индии ускорился позднее, чем в Китае, и был скорее постепенным, чем стремительным. Рост Китая резко подскочил в конце 1970-х годов, а ускорение роста Индии началось в конце 1980-х. Если предположить, что достигнутые в последнее время, или подобные им, высокие темпы роста (не менее 9 % в год) сохранятся и в Китае, и в Индии, то в настоящее время Индия отстает от Китая примерно на 14 лет. Доход на душу населения в Индии ныне составляет около трети дохода на душу населения в Китае. Сокращение нищеты, произошедшее в Китае, в Индии зашло не так далеко. Но ситуация изменится. В течение ближайших 15 лет в Индии произойдет массированное сокращение бедности. Но в течение этого четырнадцатилетнего периода Индия должна воспроизводить модель роста, которую мы наблюдаем в Китае.

Есть одна существенная оговорка. В Китае и Индии разные темпы прироста численности населения. За последние 5 лет население Индии увеличивалось на 1,4 % в год, а тот же показатель в Китае равен 0,6 %. Более медленный прирост населения в Китае отражает принятую в этой стране политику «одна семья – один ребенок», действующую преимущественно в городах и современном секторе экономики. Эта разница в 1 % ежегодного прироста населения является причиной того, что доход на душу населения в Индии отклоняется от общей модели роста на тот же 1 %. Население Китая старше населения Индии (в сущности, в Китае быстро идет процесс старения населения), и в результате разрыв может возрасти. Более высокие темпы роста населения в Индии по сравнению с Китаем будут оказывать небольшое негативное воздействие на рост дохода на душу населения в Индии.

С другой стороны, по мере роста доходов и благодаря образованию, расширению возможностей трудоустройства и усилению власти женщин рождаемость обнаруживает тенденцию к снижению. Например, в Мексике коэффициент рождаемости стремительно снижается по мере развития экономики. Таким образом, вероятно, что по мере того, как Индия будет богатеть, темпы прироста ее населения снизятся, что вызовет ускорение роста личных доходов.

На долю Китая и Индии, вместе взятых, приходится около 8–9 % мирового ВВП. Со временем эта доля возрастет. В этих двух странах проживает около 40 % населения мира (население Китая – 1,3 миллиарда человек, Индии – 1,2 миллиарда человек).

Таким образом, можно сделать вывод, что в Китае и Индии проживает примерно 60 % населения «Большой двадцатки». Через несколько десятилетий доходы этих стран-гигантов сравняются с доходами в развитых странах. В это время (скажем, в середине XXI в.) Китай и Индия будут производить одинаковый объем продукции и на их долю будет приходиться почти 60 % дохода передовых стран мира. К тому времени на долю США и Европы будет приходиться примерно по 10 % совокупного дохода развитых стран. В настоящее время на долю Евросоюза и США, вместе взятых, приходится около 60 % дохода «Большой двадцатки». Размеры и, возможно, роли США и Евросоюза, с одной стороны, и Китая и Индии – с другой, поменяются. Как этот сдвиг скажется на поведении глобальной экономики и управлении ею, заранее знать невозможно. Но в смысле распределения экономической мощи мир будущего будет совсем другим.

Часть вторая

Устойчиво высокие темпы роста в развивающемся мире

7. Развивающиеся страны с высокими темпами роста в послевоенный период

ЧТОБЫ оценить высокие темпы роста в развивающемся мире, можно рассмотреть пример стран, достигших устойчиво высоких темпов роста, и выяснить, что же между ними общего[4]. Затем можно задаться вопросом, чем они отличаются от стран, в которых темпы роста ниже или рост равен нулю. Ответив на эти вопросы, мы получим не научные доказательства того, какие факторы являются стимулами роста, а полезные ключи к разгадке и ориентиры.

Есть 13 развивающихся стран, которым на протяжении 25 лет и более удавалось расти со средними темпами 7 % в год и более. Учитывая то, что в мире примерно 180 развивающихся стран, этот список не велик. Следовательно, на пути развития стоит очень высокое препятствие, которое любой стране необходимо преодолеть. Если бы это препятствие было преодолено, модель быстрого роста получила бы намного большее распространение. В сущности, до последних 50 лет высокие темпы развития должны были казаться невероятно высоким стандартом.

Список стран, поддерживающих устойчиво высокие темпы роста (в среднем 7 % в год на протяжении 25 лет), приведен в диаграмме на с. 77. Там же указаны периоды стремительного роста и доходы на душу населения, существовавшие в начале и в конце периодов ускоренного развития. При темпах роста, составляющих 7 % в год, доходы и объемы производства удваиваются за одно десятилетие. Если доход на душу населения в начале периода ускорения роста равен 500 долларам, то через 25 лет он достигнет 2700 долларов. Эта величина все равно намного меньше дохода, обеспечивающего подлинное благоденствие, но изменение огромно. При таких темпах роста бедность сокращается впечатляющим образом.

Как можно заметить, в список 13 стран входит и Япония, рост экономики которой обусловлен сочетанием послевоенного восстановления и экономического развития. Япония и Бразилия первыми продемонстрировали быстрый рост в послевоенный период. В этот же список входят «азиатские тигры» (Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань, что неудивительно) и ряд других азиатских стран – Индонезия, Таиланд и Малайзия. В этом же списке мы найдем Ботсвану, маленькую, лишенную выхода к морю африканскую страну с действующей демократией, которая благодаря вдохновенному руководству и здравой политике преодолела трудности национального строительства и конфликты, связанные с богатыми природными ресурсами (месторождениями алмазов). Таким образом, Ботсвана занимает в Африке особое место, хотя это, возможно, скоро изменится.

Китай – крупнейшая и самая быстрорастущая из стран, включенных в этот список. Индия и Вьетнам – страны, в которых ускоренный рост начался несколько позднее, – вообще не входят в число 13. Но они, по всей видимости, на пути к тому, чтобы через несколько лет стать членами этого элитного клуба. Не исключено, что в список войдут и другие страны. Глобальный рост вообще ускорился и в первом десятилетии XXI в. охватил новые страны. Экономический и финансовый кризис 2008 г. резко положил конец этой модели, но, возможно, лишь на время. Известно, что крупные, динамично развивающиеся экономики во время кризиса продемонстрировали поразительную устойчивость и, по-видимому, восстанавливают свою мощь почти до предкризисных уровней (подробнее об этом будет сказано в третьей и четвертой частях книги). Однако неизвестно, насколько широко распространена такая способность к быстрому восстановлению в более широкой выборке развивающихся стран.

Показатели, характеризующие доходы и снижение бедности в Китае, производят весьма сильное впечатление и иллюстрируют значение такого рода роста. Доход на душу населения, с 1949 по 1978 г. снижавшийся при централизованном планировании, сразу же начал расти в результате введения рыночных стимулов и проведения рыночных реформ. После этого первоначального всплеска производительности, произошедшего преимущественно в секторе сельского хозяйства, продолжающийся рост был связан с моделью, предполагавшей открытие китайской экономики остальному миру.

Эта динамика привела к тому, что доходы более 700 миллионов китайцев превысили 2 доллара в день. Такие изменения необычайны по числу затронутых ими людей, однако такая модель нетипична. Рост, сопряженный с моделью, которая предполагает разумное распределение выгод между всеми членами общества, – могущественное средство сокращения бедности. В сущности, в бедной стране с низкими средними доходами такое распределение арифметически существенно. Даже если распределение доходов очень справедливое или равное, большинство населения все равно остается в общем бедным.

В попытках понять динамику процесса, причины, запускающие модель расширяющегося роста, и факторы, связанные с такой моделью, полезно поставить два взаимосвязанных вопроса. Вопрос первый: почему процесс все более широкой и быстрой модернизации и роста начался в послевоенный период? Второй вопрос: что делают (и не делают) развивающиеся страны для поддержания высоких темпов роста и сокращения бедности?

Ответом на первый вопрос является глобальная экономика: растущая открытость торговле товарами и услугами, потокам капитала и, что важнее всего, передаче знаний и технологий.

Но хотя глобальная экономика, вероятно, необходимое условие, ее определенно недостаточно. Сильные различия в темпах роста, наблюдаемые в развивающихся странах, не согласуются с представлением о том, что нужно только получить доступ к глобальным рынкам и знаниям. Очевидно, необходимо что-то еще, а на самом деле – очень многое. Отсюда вытекает следующий вопрос: каковы внутренняя динамика, условия и политика, которые приводят к устойчиво высоким темпам роста? Вопрос можно сформулировать конкретнее: что делают и не делают страны для поддержания роста?

Ответ дать не так-то просто. Поиску этого ответа я уделю некоторое время после того, как рассмотрю, каким образом глобальная экономика создает возможность устойчиво высокого роста.

8. Открытие глобальной экономики

Примеры стран, экономика которых развивалась быстрыми темпами, стали возможны главным образом благодаря все большей открытости и возрастающей взаимосвязанности глобальной экономики. Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ) устранило политические барьеры на пути торговых отношений. Параллельно успехи в технологиях транспорта и коммуникаций снижали расходы на логистику, связь и координацию действий. Интернет – последнее важное явление этого долговременного тренда. С точки зрения экономики издержки, связанные с торговлей, трансакциями, коммуникациями, путешествиями и координацией экономической деятельности, снизились и продолжают снижаться, что способствует укреплению экономических взаимосвязей и все большей экономической интеграции.

Пользуясь этим снижением издержек на связь, транспортировку и координацию, транснациональные корпорации со временем научились управлять глобальными цепочками поставок. Экономические преимущества таких глобальных цепочек заключаются в способности использовать высококачественные и дешевые ресурсы (особенно рабочую силу), а также возможности, существующие в глобальном производстве, а теперь и в сфере услуг и предпринимательских функций. Недостаток же в том, что подобным цепочкам присуща большая внутренняя сложность. В результате такие логистические цепочки подвержены задержкам, ошибкам и издержкам, связанным с управлением и координацией сложного комплекса взаимосвязанных действий. Эти негативные моменты постепенно сокращаются в результате сочетания технологического прогресса, обучения управляющих и ликвидации формальных барьеров и торговых расходов в соответствии с ГАТТ.

Торговля, которая прежде была теоретически возможной, но экономически неэффективной, стала теперь экономически оправданной. Можно сказать и по-другому: товары, которыми можно было торговать в принципе, но которыми не торговали из-за того, что такая торговля была сопряжена с большими расходами или технически невозможна (или же вследствие существования политически обусловленных торговых барьеров), стали быстро переходить в категорию торгуемых товаров. Рабочая сила и наукоемкие услуги теперь смещаются в сектор товаров, торгуемых на международном рынке, чему опять-таки способствуют Интернет, технологии и средства связи. Рынки, которые прежде были ограничены локальными, региональными или национальными рамками, освобождаются от этих ограничений. Короче говоря, технологии и международная политика стимулируют глобализацию рынков. Сектор товаров на рынке – расширяющаяся подсистема мировой экономической активности.

Такая комбинация факторов (стремительного прогресса технологий и вариантов международной политики, направленных на расширение торговли, а точнее – на расширение спектра товаров, которыми торгуют передовые и развивающиеся страны) создает новый комплекс возможностей, дающих быстрый старт тому, что в развивающих странах стали называть догоняющим развитием.

9. Передача знаний и догоняющий рост в развивающихся странах

Прежде чем использовать знания в экономических целях, нужно создать теоретическую основу. Надо признать, что порой грань между созданием знаний и их использованием может быть размытой. Но, в сущности, сделанное выше утверждение правильно. Экономический прогресс порожден знаниями, технологиями и инновациями, которые мы коллективно создаем, а потом применяем для создания чего-то, что имеет экономическую ценность. Как известно, знания – сила, движущая долгосрочный рост в передовых странах.

Но если знания созданы, их можно использовать повсюду, причем снова и снова. Среди множества вещей, имеющих экономическую ценность, знания в этом отношении занимают исключительное положение. Если у индивида А есть знания и он передает их индивиду Б, то знаниями обладают оба. Этим знания резко отличаются от холодильников, автомобилей, лесоматериалов – да практически от всего прочего, что, по нашему мнению, имеет экономическую ценность.

Но люди, получающие знания в процессе их передачи, должны быть способны их воспринять. В любом поколении непременно распространяются старые знания, чтобы знания об основах нашей экономики и обществ со временем не обесценились. Значительная часть инвестиций в образование предназначена именно для этого.

Кроме того, разумеется, происходит создание новых знаний, которые затем распространяются. Научный прогресс и развитие технологий обходятся дорого и поглощают огромные человеческие ресурсы. Если бы не тот факт, что инвестиции в распространение старых знаний уже сделаны (или, как в развивающихся странах, уже появляются), распространение новых знаний было бы еще и весьма дорогим делом. Это означает, что дополнительные расходы на распространение новых знаний невелики, во всяком случае они меньше, чем расходы на создание новых. В известном смысле знания – образцовое общественное благо. Если знания доступны одному, они доступны всем, кто обладает достаточным для их усвоения уровнем образования.