Дорога цветов и огня

– Мари, я весь вечер хотела спросить, но все не находилось удачного момента, – промолвила со своей кровати Эмилия. – Как Делайл себя ведет в отношении тебя в последнее время? Не замечала ты за ним ничего необычного?

Ну началось…

– Да все с ним нормально, ведет себя как обычно, как вел себя все те годы, что я его помню. То есть всю мою жизнь, – заверила я подруг. – С чего вы взяли, что он как-то там по-особенному смотрел на меня, я так и не поняла.

– Но он правда смотрел! – настойчиво произнесла Эмилия, переходя на шепот – в соседней комнате были еще девушки. – Ну скажи, Герда.

– Я тоже это заметила, – поддержала она Эми. – На нашей с Эриком свадьбе мне порой казалось, что он сейчас своим взглядом проникнет тебе под одежду.

– Весьма точное определение, – хохотнула Эмилия.

– Ага, – промолвила я с сарказмом. – Только на свадьбе Ленара и Алессы, а потом и моего брата, никаких таких взглядов Дела вы уже не заметили.

– Честно говоря, да. Или просто мы были не столь внимательны, – призналась Герда. – Хотя иногда он все-таки стрелял украдкой глазками, но не так явно, как это было на моей свадьбе. Поэтому мы с Эми и подумали, что он, возможно, имеет к тебе некий интерес, как к девушке.

– Глупости все это, – отмахнулась я. – У нас прекрасные, близкие, теплые отношения. Родственные. Так что не придумывайте лишнего.

– А помнишь, как ты была в него влюблена в двенадцать лет? – вдруг вспомнила Герда.

– Помню, – ответила я. – И даже могу легко это объяснить. Он и Рейнар с детства меня восхищали. Я выросла с мнением, что это эталон мужчины, но в брата я не могла влюбиться, а в Делайла втрескалась. Но слава Богам, это длилось недолго.

– Но тогда ты была ребенком, а сейчас уже взрослая девушка, – рассуждала Герда. – Ничто не мешает тебе ответить ему взаимностью. Что в этом плохого?

– Как по мне, так ничего, – выразила свое мнение Эмилия.

– А по мне, так ничего хорошего, – возразила я. – Мне очень дороги эти теплые, родственные отношения между нами. Да мы с Ленаром выросли на руках Рейнара и Делайла! И я не хочу рисковать этим семейным теплом ради какой-то интрижки. И нет там никакого ко мне мужского интереса!

– Не думаю, что Дел отнесся бы к тебе таким образом, чтобы это можно было назвать интрижкой, – с жаром промолвила Герда.

А мне даже подумать было боязно о нем как о мужчине. Друг, брат, близкий. Тот, кто порой мог заменить мне даже отца. Ну разве после этого могу я смотреть на него, как на мужчину? Не представляю, чтобы мы ходили на свидания, держались за руку, проводили время наедине, целовались, не говоря уже о чем-то большем.

– Ну уж нет, – сказала я вслух и мыслям и подругам. – Никогда и ни за что! Тем более Дел после предательства этой стервы Айны от серьезных отношений бежит, как демон от храмовых благовоний. Так что между нами ничего не будет.

Эмилия и Герда, обладая чувством такта, лишь синхронно вздохнули в ответ. Мы еще немного поболтали, вспоминая лето, обсудили предстоящие репетиции в театре и практически одновременно уснули. Про Делайла подруги больше не заговаривали, тонко уловив мое настроение, и за это я была им премного благодарна.

Сложно сказать, сколько мы проспали, но когда я проснулась от странного звука, за окном все еще царила ночная мгла, только слегка развеянная ночными фонарями у пешеходных дорожек и беседок с мангалами.

– Что это еще? – сонно промолвила Эмилия, выбираясь из вороха одеяла. – Ты слышишь это?

– Угу, – ответила я, встав с кровати и подойдя к окну.

Почему-то мне казалось, что звук идет именно с улицы.

– Что-то случилось? – спросила, проснувшись, Герда.

– Да как будто что-то тихо играет, – ответила я, прислушиваясь.

В комнате на миг воцарилась тишина, в которой тихо и ненавязчиво звучала совершенно неземная мелодия, казавшаяся настолько тонкой, невесомой и нереальной, что я даже затруднялась определить, какой музыкальный инструмент порождал эти звуки. Как будто кто-то изредка прикасался к струне арфы, позволяя единственному звуку возникнуть и, прожив какие-то секунды, умереть, затихнув.

– Ну да, как будто издалека доносится, – согласилась Герда. – Вы, наверное, лучше слышите это, с вашим обостренным слухом.

Я не успела ничего ответить, потому что мое внимание вдруг привлек неясный шепот, звучавший вместе с неземной музыкой. Хотя именно музыкой это все же можно было назвать с трудом, скорее отдельные звуки, извлекаемые кем-то. Я напрягла слух, пытаясь расслышать тихие слова, но не смогла.

– Вы ведь тоже слышите этот шепот? – спросила у нас Герда.

– Да, – ответила ей Эмилия. – И я готова поспорить на свою новенькую гитару, что это снова какой-то знак именно для нас.

В памяти воскресли недавние события, пробежавшие вереницей, – таинственные исчезновения эсфирян, природные катаклизмы, нехарактерные для нашего мира, и черные следы чужеродной губительной магии. Мы смогли разгадать причину этих происшествий, которая крылась в проделках одной злобной дамы родом с другой планеты, но даже вспомнить тяжко, каких сил нам это стоило. Рейнар после того трясся надо мной еще месяц, боясь лишний раз отпустить на вечерний променад или в салон. Пережив однажды огромную потерю, он панически боялся снова пройти через это.

– Ох-хо-хо-о-о, – простонала я. – Опять знамения и прочее в этом духе! Честно говоря, я после недавних событий еще не совсем отошла. И хотелось бы пока что обойтись без этого всего.

– Боюсь, нас об этом не спросят, – тихо промолвила Эмилия.

– А как же, – согласилась я с ней.

– Что, идем на звук голоса? – уточнила я у подруг.

– А что делать? Идемте, конечно, – ответила Герда, надевая платье поверх ночной рубашки.

Мы тоже кое-как оделись и через пять минут уже вышли из нашего домика.

Вокруг стояла пронзительная тишина, как будто вся турбаза в этот час решила уснуть, что было редкостью.

– И куда нам идти? – подумала я вслух.

– Идите дорогой огней, – раздался словно из ниоткуда шепот: с нами говорили на древнем языке Эсфира. Мы его не учили, но каждая из нас поняла, что было сказано.

Впереди, шагах в десяти, маячили в воздухе светящиеся огоньки, похожие на крупных светлячков, и все же это точно были не светлячки. Они еще немного покружили в воздухе, после чего устремились влево по мощенной камнем тропинке.

– Идите дорогой огней, – повторил настойчиво шепот, и мы ему повиновались.

Я не ощущала страха, однако тень тревоги все же маячила на краю сознания, отчего по коже пробежали мурашки и тело неосознанно напряглось, словно в ожидании чего-то. Огни вели нас в сторону маленького горного озера, расположенного рядом с туристическим лагерем. Мы сошли с мощенной каменной плиткой дорожки и теперь ступали по траве, густо покрытой каплями росы. Огоньки все так же маячили на несколько шагов впереди нас, но когда я оглянулась по сторонам, то заметила, что за считаные минуты местность заполнилась туманом. Стало зябко, но не от страха, а оттого, что ночью в горах становилось значительно прохладней.

Совсем некстати вспомнилось старое поверье, что тролли – злобные, пакостные духи, якобы обитавшие в безлюдных гористых местностях или глухих лесных чащах – с помощью блуждающих огней заманивали одиноких путников в болота или горные озера, превращая в таких же злых духов. Так, стоп!

Я резко остановилась.

– Марьян, ты чего? – удивилась Эмилия. – Идем!

– А если это нас заманивают тролли? – высказала я вслух предположение, напомнив Эми об этом поверье.

– Сомневаюсь, что тролли знают язык древних, – промолвила Герда.

– Откуда тебе знать, ты же с ними не общалась, – возразила я.

– Идите дорогой огней! – вновь раздался шепот.

Я ощутила смятение. Идти или вернуться в дом? Вспомнился странный случай, произошедший со мной как раз за сутки до известия о гибели родителей. Тогда я тоже увидела огоньки и побежала за ними, пока Ленар задремал, а наши старшие братья упражнялись на мечах. Эти огни и привели меня на городское кладбище, где я услышала голос, сказавший мне: «Крепись, дитя!» Неужели это снова тот голос? Тогда почему на этот раз он говорит на языке древних? Хотя… Может быть, он и тогда говорил на этом языке, но я этого не осознавала.

– Слушайте, ну у нас ведь сильные защитные артефакты. Нам нечего бояться, – подбодрила нас Герда. – Мы ж не будем прямо в озеро окунаться. Неужели после цунами нас еще чем-то можно напугать?

– В конце концов, перед битвой с Адаилом неплохо бы поупражняться на троллях, – пошутила я, вызвав хихиканье у подруг.

Мы преодолели оставшееся расстояние до озера, спрятавшегося среди деревьев. Как только мы вышли на берег, огоньки закружили вокруг нас и разом метнулись к озеру, мгновенно уйдя под воду, отчего поверхность озера засветилась, но когда они ушли на глубину, вода снова стала темной. Озерная гладь задрожала, исказив отражение месяца, и замерла. Неземная мелодия незаметно сошла на нет. Вдруг воздух стал еще холодней, и при одиноком порыве ветра у меня даже защипало щеки.

– Что-то прям похолодало, – заметила Герда.

Стало так тихо, что была слышна любая хрустнувшая веточка под подошвами туфель. Я оглядывалась по сторонам, попутно стараясь уловить в воздухе чуждые этому месту запахи и заметить малейшее движение в нашу сторону.

– Девочки, озеро, – изумленно промолвила Эмилия тихим голосом.

Я тут же повернулась к водоему и увидела, как его поверхность мгновенно покрывается льдом прямо у нас на глазах, по направлению от берега к середине. Меня накрыло волной дежавю. Чуть больше пяти лет назад что-то подобное со мной уже случалось.

– Прямо как тогда на кладбище. Помните, я вам рассказывала? – спросила у подруг.

– Ага, – ответили Эми и Герда в один голос, завороженно смотря на покрывшуюся льдом водную гладь.

А я уже подспудно ожидала, когда же на ледяной поверхности покажутся буквы. Может быть, хоть сейчас я пойму написанное? Тем временем ушедшие под воду огни вновь показались у поверхности, просвечивая сквозь прозрачный лед. Они беспорядочно роились, а затем начали выстраиваться в буквы, что складывались в слова – и я узнала эту надпись. Только пять лет назад смысл послания остался для меня загадкой, а сейчас, сосредоточенно глядя на светящиеся слова, я смогла их прочитать.

– Язык древних, – произнесла я тихо.

Рядом кивнули Герда и Эмилия.

«Когда заговорят ветра, леса, моря и океан», – гласила надпись подо льдом.

Я прочитала ее вслух.

– Так, ну заговорят, и что тогда? – задалась вопросом Эмилия.

Но ответа мы не получили, как и продолжения фразы. Огни внезапно погасли, а лед исчез с поверхности озера, словно оно и не замерзало. Мы еще постояли на берегу на случай продолжения представления, но вскоре стало понятно, что сеанс окончен. Возвращаясь в свой коттедж, мы рассуждали, пытаясь понять, о чем это знамение, в чем его смысл и какое он имеет для нас значение. Ясно только одно – нас о чем-то предупредили.

* * *

Последний день лета. Всегда, из года в год, самый стремительный и несправедливо короткий. Мои чемоданы с вещами и самым необходимым для будней в Академии были давно собраны, дожидаясь, когда порталом придет Джордано и заберет их. А уже завтра утром я поеду в Академию. Несмотря на то, что летние каникулы выдались насыщенными, я соскучилась по однокурсникам, по учебе, театру и академическим будням.

Эмилия и Герда, как замужние девушки, имели право ночевать дома, но из солидарности со мной пообещали пару-тройку раз в неделю оставаться на ночь в общежитии, чтобы я не оставалась совсем одна по вечерам в нашей секции. И за это решение я премного им благодарна, потому что одна только мысль о вечерах в одиночестве, не считая своей питомицы Лорин, повергала меня в тоску. С одной стороны, я понимала, что они не обязаны ночевать в общежитии из-за меня, чтобы составить мне компанию, и я даже не посмела об этом заикнуться, но еще в начале августа, когда Эмилия и Герда сообщили мне о своем решении, я была невероятно тронута этим жестом.

Еще раз окинув взглядом свою комнату, дабы убедиться, что ничего не забыла, я бесцельно побрела в сад. В доме кроме меня и Лорин никого не было, и эта тишина вкупе с одиночеством неизменно навевали на меня меланхолию. Никогда не любила оставаться одна. Рейнар и Марэя с утра уехали на работу в Академию Магии. Там они в свое время и познакомились. Рейн работал там преподавателем рунологии с самого первого года после выпуска, а Марэя перевелась из Академии на западе. Причина перевода была до банального проста – ей давно хотелось пожить в Дэльтарре, и когда представился такой шанс, она тут же им воспользовалась. Так и началась их история любви. Мне нравилась моя невестка, нравилось, как с ее появлением преобразился наш дом и сад. Брат переживал, приму ли я новую хозяйку нашей усадьбы, не будет ли у нас разногласий и ревности, но мы с Марэей быстро поладили.

Лежа на садовых качелях, я блуждала глазами по цветам в саду, по кустарникам и плывущим облакам в небе, а в голове, как никогда, не было никаких мыслей. Лорин забралась в свой маленький домик на дереве и там уснула. На озеро сходить, что ли, пока еще погода позволяет? Через пару-тройку недель купальный сезон закроется.

Вернувшись в дом и надев под платье купальник, я вернулась в сад. Снова села на качели, предаваясь мечтам о предстоящем учебном годе. Каким он будет? Что нас ждет?

Ладно, пора на озеро – я решила сбегать туда в звериной ипостаси. По телу стремительно пробежала легкая дрожь, и в следующее мгновение оно превратилось в лисье.

Берег водоема оказался пустым, что бывало очень редко. Снова обернувшись человеком – купаться так было гораздо приятнее – я сняла платье, кинула его на согретые солнцем камни и уже приготовилась нырять с выступа, но вдруг ощутила странное головокружение.

Неясный голос, тихий, но настойчивый, ворвался в мое сознание, что-то нашептывая. Я пыталась сосредоточиться и разобрать хоть слово, но тщетно. Слишком неразборчиво звучали слова, пока я невольно погружалась в состояние полутранса, когда перестаешь осознавать, где ты и что с тобой, отключаясь от окружающего мира. Все звуки словно затихли, в то время как шепот стал громче, а я, не видя ничего вокруг себя, как сомнамбула шла к краю каменного выступа.

Ноги сами несли меня на самый край, и, оказавшись там, я сильно оттолкнулась от него. Всего лишь несколько секунд в воздухе, и я с головой ушла под воду. Открыв глаза, я почувствовала, что меня словно держит что-то здесь, не давая выплыть. Страха не было, вместо него лишь пустота. Шепот, звучавший до этого, как неразбериха из слов, вдруг стал замедляться и становиться яснее. «Марьяна, послушай! – прозвучали слова. – Иногда, чтобы понять свое будущее, стоит обернуться назад и посмотреть в далекое прошлое».

И тут раздался плеск, вода забурлила оттого, что кто-то нырнул прямо рядом со мной. Шепота больше не было, зато появилось чувство острой нехватки воздуха. Сердце стучало как бешеное, отчего еще сильней ощущалось желание наконец-то сделать вздох. Чьи-то сильные руки обхватили меня сзади, потянув наверх. За считаные секунды мы вынырнули на поверхность, и едва оказавшись над водой, я судорожно вздохнула. Опомнившись, повернулась, чтобы посмотреть на того, кто вытащил меня из воды, и наткнулась на тревожный взгляд знакомых глаз цвета грозового неба. Делайл.

– Марьяна! Ты в порядке? – обеспокоенно спросил он, вглядываясь в мое лицо, пока плыл к берегу, придерживая меня.

– Я…

Ничего не успев ему ответить, я, неожиданно для самой себя, провалилась в темноту бессознательного. Что ж, хотя бы в руках того, кому доверяю.

* * *

Делайл

– Дел, не хочешь с нами в город выбраться на пару часиков? – спросил у меня брат, на ходу застегивая рубашку.

– Езжайте с Алессой без меня. Я хочу побыть наедине со своими мыслями, – ответил я.

Ленар нахмурился и подошел ко мне.

– Мне не нравится твоя задумчивость, Дел.

– И мне тоже его задумчивость не нравится! – крикнул из другой комнаты его питомец Мариз.

– С того дня, как стало известно о приезде Айны, ты сам не свой ходишь, – обеспокоенно промолвил брат. – Честно говоря, я надеялся, что ты уже переболел этой историей. Как-никак прошло почти пять лет. Неужели ты что-то еще чувствуешь к этой предательнице?

– Нет конечно! Все, что горело, давно уже остыло, – ответил я предельно честно, но, судя по взгляду Ленара, он мне не поверил.

– Пообещай, что эта женщина больше не появится в твоей жизни и жизни нашей семьи, – заявил он серьезно. – Нельзя давать второй шанс предателям!

– Я и не собирался. В нашей истории раз и навсегда поставлена жирная точка, – заверил я брата.

– Угу. А отчего ж тогда ты все эти дни сам не свой – с тех пор, как Айна пожаловала в Дэльтарру? – не успокаивался Ленар.

Не говорить же брату, что я терзаюсь мыслями вовсе не о бывшей невесте! В мои мысли то и дело стремительно врывалась Марьяна, переворачивая там все вверх дном. Или… Все-таки сказать? Это ведь родная душа, он поймет. Или… Нет, оставлю это при себе. Мне и самому трудно понять, что творится у меня внутри и каким образом тот порядок, что я выстраивал все эти годы, сейчас превращается в хаос и неразбериху.

Ленар расценил мое молчание по-своему.

– Ясно все с тобой, – с горечью промолвил он. – Надеюсь, тебе хватит мудрости не наступить на те же грабли дважды. Ладно, я пойду. Алесса уже ждет. Не скучай тут, к обеду мы вернемся.

– Хорошо, – коротко ответил я и отправился из рабочего кабинета в свою спальню.

– Дел, – снова окликнул меня брат. – Я повторюсь. Никогда, слышишь? Никогда я не приму эту женщину в нашу семью!

– О Боги, да я понял, Ленар! И вообще, дело не в ней!

– Тогда в чем же? – полюбопытствовал брат.

– Не хочу говорить об этом, – отрезал я. Может быть, потом как-нибудь расскажу, но не сейчас.

Резко развернувшись, я направился в свою комнату.

– Развел тут тайны императорского двора, – донеслось мне вслед ворчание братца.

– В последнее время он просто сам не свой, – сказал брату его питомец Мариз.

Боги милосердные, неужели мои душевные метания столь заметны внешне? Ну что тут скажешь? В своих неясных чувствах к Марьяне я не мог признаться даже брату. Уж лучше пусть пока что полагает, что причина моей задумчивости – Айна.

Когда-то мне казалось, что она – вся моя жизнь. А оказалось, лишь часть, и весьма лживая. Мы встретились во время весеннего бала дебютантов в Дэльтарре. Ее родители тогда только перебрались сюда из Западной империи и были приглашены на бал самой императрицей, поскольку ее отец – известный писатель-биограф, а мать – художник. Творческая интеллигенция. Меня приглашали на балы дебютантов, помня заслуги моих родителей при жизни и мои собственные в роли артефактора.

Я не знал, чьей дочерью является Айна, да мне это и неважно было. Миловидная зеленоглазая блондинка с ангельским личиком сразу обратила на себя мое внимание. Что-то меня в ней зацепило. Звонкий смех, внешность и высокомерный взгляд. Да-да, меня такие вещи не пугают. Она казалась неприступной, как самая высокая башня замка, и мне безумно захотелось эту высоту взять. Не заметив, как овеянный романтическим флером азарт перерос в нечто более глубокое, я осознал, что по уши влюбился. Она стала моей первой взрослой любовью.

Наши отношения развивались стремительно, совсем скоро мы обменялись анитари, а еще спустя несколько месяцев я сделал ей предложение. Моя любовь меня окрыляла, возносила в небеса, и оттуда было плохо видно, что эта любовь, по сути, была лишь с моей стороны. Айна же просто позволяла себя любить, охотно принимая красивые ухаживания от меня.

А потом и к ней пришло настоящее чувство, поразившее в самое сердце. И ради этого чувства она оставила меня, покинула Дэльтарру, чтобы уехать вслед за возлюбленным в княжество Майерхан Западной империи. Вот так я и остался один на один со своей ненужной любовью. Это было горько, больно и унизительно. Но мучительней всего стало осознание, что невозможно сразу разлюбить того, кто растоптал твои чувства. Я продолжал ее любить, но теперь эта любовь шла рука об руку с обидой за ложные надежды и мечты, которыми она меня тешила. Айна искусно создала иллюзорный мир, построенный на фальши, которую я так легко принимал за истину, будучи безоглядно влюбленным. А затем она покинула его с чистой совестью, оставив меня наблюдать, как выцветают его краски, обнажая неприятную, болезненно-колкую правду – она меня не любила. Никогда. Только сердце вопреки всему при одном лишь воспоминании о ней горько ныло в груди. Если б можно было вырвать его из груди и жить спокойно дальше, я сделал бы это «на живую», без наркоза. Но в жизни легких путей не бывает, а если и случаются, то это просто передышка перед сложным участком дороги.

Годы сгладили, исцелили мои чувства. Любовь прошла, как и обида, оставив после себя звенящую пустоту. Я не ощущал к Айне ненависти или злости, только равнодушие. Темное и холодное, но такое желанное после долгих месяцев душевных терзаний и горького послевкусия умирающей любви.

Взгляд упал на ежедневник, лежащий на письменном столе в моей комнате. Вот что мне еще нужно. Положив его в чемодан с остальными вещами, необходимыми мне в Академии, я еще раз пробежался по списку, дабы убедиться, что ничего не забыл. С завтрашнего дня в Академии начинается подготовительная неделя, когда жилые корпуса заполняют адепты, составляется расписание занятий и происходят прочие важные организационные моменты. Учебный год начнется со второй недели сентября. Как преподаватель, я воспринимал его точно новую страницу в книге жизни, страницу, которая закончится в конце июня.

Мельком посмотрел в окно, выходящее в сад, граничивший с садом соседей, семьи Ирилейв. Сердце в моей груди дрогнуло болезненно и сладко.

Марьяна со светлой улыбкой устремила мечтательный взор куда-то в небо, сидя на садовых качелях и неспешно их раскачивая. Легкий ветер играл ее вьющимися прядями цвета осени, что крупными локонами вились вдоль стройного тела. Легкое летнее платье цвета пудры в мелкий цветочек, с подчеркнутой талией, как нельзя лучше преподносило фигуру своей обладательницы, изящную, но не лишенную привлекательных женственных изгибов. Словно вор в чужом доме, я боялся быть увиденным ею в окне, и наблюдал за ней украдкой, спрятавшись за плотную занавеску. Она в это время встала с качелей и пошла по направлению к калитке. Я почему-то был уверен, что Марьяна решила сбегать к озеру Иллиль.

Сбегав в свой кабинет, окна которого выходили на лес, я получил подтверждение своим мыслям, когда увидел знакомую лисицу, бегущую в сторону озера.

Следующая мысль мгновенно созрела сама собой. Мне тоже непременно нужно к озеру! Только переодеться сначала. Надев купальные шорты свободного покроя, я выбежал во двор, в звериной ипостаси взобрался на дерево глицинии, прошел по толстой ветке до забора и, спрыгнув с другой стороны, устремился по заветному лисьему следу, что все еще хранил аромат роз.

Я увидел Марьяну, когда до берега озера оставалось метров сто. Она, глядя как завороженная на озерную гладь, шла к самому высокому каменному выступу.

– Не побоишься высоты, Мари? – крикнул я, приняв человеческую форму.

Но она даже не обернулась ко мне, продолжая идти к краю выступа. На утес он не тянул, но все же лететь с него до воды было прилично. Для жизни не опасно, но я, честно говоря, просто не знал, с чего начать разговор с ней. Марьяна тем временем прыгнула, и, подняв мириады мелких брызг, полностью скрылась под водой. Что-то мне показалось странным в ее поведении. Почему она даже не обернулась ко мне? Голос у меня преподавательский – громкий и поставленный, вряд ли она меня не слышала, да и расстояние между нами не было большим.

Скинув рубашку, я забежал на этот же выступ, ожидая, что Марьяна сейчас выплывет, но она по-прежнему оставалась под водой. Благодаря кристальной прозрачности озера, я видел ее очертания в толще воды, и выглядела девушка так, словно зависла там. Как будто она тонет.

– Марьяна! Это плохая шутка, выплывай сейчас же! – крикнул я ей, совсем как расшалившемуся ребенку.

Эта рыжая проказница с детства любила заплывать на глубину и дурачиться на воде. Когда мы с Рейном водили наших младшеньких купаться, за Марьяной приходилось больше следить, чем за моим осторожным Ленаром.

– Мари! – еще громче крикнул я и прыгнул в озеро рядом с ней.

Оказавшись в воде, сразу открыл глаза и в один рывок оказался рядом с Марьяной. Схватив ее поперек талии, вынырнул на поверхность. Едва оказавшись над водой, она жадно вдохнула воздух.

– Марьяна! Какого демона ты творишь! Ты в порядке? – спросил у нее.

– Я…

Не успев ответить, она потеряла сознание.

– Да что же это такое, тр-рэйш деррахт! – выругался я.

Оказавшись с ней на берегу, я уложил ее на землю, головой к себе на колени, и принялся похлопывать по щекам. Если она вздохнула, когда вынырнула, значит, наглотаться воды еще не успела. Почему же она торчала там под водой, совершенно не ясно.