Дорога цветов и огня

– Что это? – спросила я.

– Мгновенное успокоительное с легким снотворным эффектом. Вам, юная леди, нужно поспать. Как и юному лорду Даркмуну.

Тяжесть произошедшего снова сдавила мне грудь, вырывая всхлип. Большая теплая ладонь Рейнара сжала мою. Сознание под действием лекарства снова уплывало в темноту.

– Сейчас детям просто необходим курс легких успокоительных зелий, – пояснял доктор старшим братьям, его голос звучал как будто сквозь вату. – Это нужно, чтобы помочь детской психике перенести колоссальную стрессовую нагрузку. Пока я назначаю усредненную дозу, по пятнадцать капель перед едой, чтобы избежать истерик и панических состояний. Но если вдруг вы заметите ухудшение, немедленно сообщите мне. Дозу тогда можно будет увеличить еще на пять капель. Ну и конечно же душевный целитель, тут без него никак, сами понимаете. Да и вам не помешало бы для профилактики успокоительные капли попринимать.

– Да, доктор, конечно, – прозвучал в ответ бесцветный голос Делайла, прежде чем я окончательно провалилась в сон.

В тот страшный день я словно сделала шаг в темную бездну. В состоянии апатии и безразличия ко всему встречала и провожала дни. Мир вокруг в моих глазах выцвел, став блеклым, лишенным красок, как и я сама. Я неохотно ела, еда казалась мне пресной и безвкусной, мало разговаривала, уходила от внешних контактов, перестала играть с другими детьми, сидя подолгу неподвижно на одном месте, с каждым днем все больше и больше замыкаясь в себе. В таком подавленном состоянии я даже не поняла, что прошел мой пятый день рождения. Наверняка родители как-то готовились к этому дню, но я теперь этого не узнаю. И никогда не увижу маму с папой.

Я перестала общаться с друзьями. Ведь у всех моих друзей были мама и папа, которых теперь не было у меня, и я не хотела на это смотреть, на эти счастливые семьи. Ведь совсем еще недавно я жила в такой же, а теперь ее нет и никогда уже не будет. Герда упорно звала меня в гости к себе, но я отказывалась идти, потому что там – снова мама и папа. С Ленаром мы практически не разговаривали, даже если находились вместе. Каждый из нас закрылся от всех в своем мире, где под клубящимся, черным ненастным небом над руинами струился дым. Я часто уходила в комнату родителей, где все осталось на своих местах, как и в тот день, когда мы видели их в последний раз, садилась на кровать или в кресло и погружалась в воспоминания о навеки утраченном.

Один день походил на другой, и все они слились в нечто неразличимое, серое и безжизненное. Вслед за осенью пришла зима, которая так же прошла мимо меня, а потом вновь наступила весна. В один из таких дней я снова пришла в родительскую комнату. Взгляд упал на небольшую книжную полку и разноцветные корешки книг. Пробежав по ним глазами, я встала на стул и достала книгу с черным корешком и золотыми буквами. На обложке, стилизованной под обгоревший по краям лист, в обрамленной вензелями рамке красовалась любопытная компания – двое мужчин и огромный черный кот, стоящий на задних лапах. По книге сразу было видно – коллекционное подарочное издание. Мама такие любила. Что же это за книга? Читать по-русски я еще не умела, поэтому название узнать не смогла. Открыв форзац, увидела надпись на родном эсфирани, сделанную знакомым до сердечной боли, размашистым папиным почерком.

В кармане платья у меня лежал артефакт, похожий на лупу в латунной оправе, который читал вслух текст, если «лупу» приложить к нему. Делайл сделал его не так давно и называл «читалкой». Как только стекло «читалки» коснулось надписи, текст зазвучал, а я замерла, ощутив, как в груди горько заныло.

«Самой огненной лисице клана воды. Самой невероятной женщине во всех мирах. И через сотни лет я буду восхищен тобой. Наслаждайся любимой историей. С годовщиной нашей свадьбы! Навеки твой Дарий».

По щекам побежали соленые реки. Прижимая книгу к себе, я осела с ней на пол, позволив безбрежной тоске расплескаться слезами и утянуть меня на дно, в пучину удушающей скорби, где царила лишь непроглядная тьма. Опомнилась лишь когда услышала голос брата – он звал меня с первого этажа. Вернула книгу на место, пообещав себе прочитать ее без артефакта, когда выучу русское письмо. Забежала в ванную комнату, наскоро умылась. Не хотелось, чтобы Рейнар увидел мои слезы. Ему и так сейчас нелегко. Только я собралась покинуть родительскую спальню, как дверь открылась, и вошел брат. Я сразу уловила от него свежий запах леса, молодой травы и шерстки какого-то мелкого зверька.

– Ты в лес ходил, что ли? – спросила я.

– Мы с Делайлом после учебы в лес отправились, полянку одну грибную проверить после дождя. Кстати, удачно: Миана приготовит нам на ужин жюльен. Поужинаем сегодня вместе. Как в старые добрые времена, – ответил брат. – Так вот, когда мы отправились домой, наткнулись на двух раненых белок. Они просто лежали в траве под деревом, представляешь? Судя по размеру, подростки еще. Ну, мы с Делом их и забрали домой. Вылечить, выходить, выкормить. Одним словом, у вас с Ленаром появились пушистые пациенты, – заявил Рейнар, безошибочно угадав, что может пробудить мой интерес.

– Я хочу посмотреть на белок, – заявила я брату, загоревшись любопытством.

Рейнар с Делайлом не прогадали, забрав домой пострадавших зверьков. Мы с Ленаром дали им имена Лорин и Мариз и активно занялись выхаживанием животных. Уже через две недели бельчата окрепли, окончательно выздоровели, но обратно в лес не спешили. Да и я уже не хотела отпускать Лорин, привыкнув к ней. Так она у меня и осталась жить, а Мариза забрал Ленар. Братья предложили нам применить к белкам магию разума, поделившись частицей своего, и мы охотно согласились. Теперь у нас жили говорящие разумные питомцы. Именно с тех пор мы с Ленаром начали постепенно приходить в себя, медленно оттаивая, как ледяной сугроб под первыми лучами весеннего солнца.

– Надо же, я сегодня уже третий раз вижу, как ты улыбаешься, – промолвил Рейнар, наблюдая, как я скармливаю Лорин фундук. – Это весьма отрадно для меня.

Моя питомица молча грызла орех, внимательно слушая наш разговор. Ее темные глазки-бусинки перебегали то на меня, то на брата.

– Просто находится повод, – ответила я ему.

– Надеюсь, этих поводов у тебя найдется еще много, – пожелал Рейнар. – Ведь как бы нам ни было больно и тяжело, мы не должны опускать руки. Родителей там это точно огорчит. А мы ведь не хотим их расстраивать, верно?

Я согласна кивнула.

– Мы утонули в скорби, Марьяна. Если не найдем в себе силы вернуться из мрака, то мы просто пропадем, и сгинет все, что осталось от мамы с папой. А осталось ведь многое. И это нужно сберечь. Ради нашей к ним любви, ради памяти о них.

– Я всеми лапами за эту мысль, – высказалась Лорин, вызвав у нас улыбки.

Вот так постепенно, благодаря маленькому пушистому существу, я вышла из тьмы на свет, вернулась к жизни. Время шло, и во мне крепло понимание, что мы должны с любовью сохранить все то, что нам осталось от родителей. Их уже не вернуть, мир их душам, но мы у себя внутри должны собрать руины и попытаться заново выстроить крепость. Нужно было вернуть в нашу жизнь то, что еще возможно возродить, – наши общие традиции и семейные ритуалы. Мы снова стали собираться вместе. Две семьи – Ирилейв и Даркмун. Как и раньше. Почти. Вместе мы встречали главные сезонные праздники Эсфира, ходили в лесные походы, собирали ягоды и грибы. В теплое время года приходили искупаться в кристально чистых водах местного озера Иллиль, зимой ходили на каток и снежные горки, а после собирались дома у кого-нибудь из нас, грелись у камина, смотрели кино или доставали любимые настольные игры.

Это давало нам чувство, что, несмотря на нашу огромную потерю, некоторые вещи из прежней жизни никуда не делись, они продолжаются, оставшись неизменными, и это стало нашей общей твердой почвой, на которой мы заново строили свой внутренний мир. Воспитывать нас Рейнару и Делайлу помогали наши близкие, Лиаль и Джордано – их дочь Ириана в тот период очень часто оставалась у нас, приходя порталом из Северной империи, где жила вместе с мужем. Когда к нам приходила Вианна – тетушка Делайла по линии отца, – для нас оживали все сказки мира, которые она так мастерски рассказывала разными голосами, что невозможно было отвлечься. Она же подыскала нам хорошую няню, чтобы помочь Делу и Рейну окончить Академию. Им оставался еще год учебы, и честное слово, я до сих пор поражаюсь, как они смогли успешно завершить ее, учитывая тот груз, что лег на их плечи. Ведь как бы они ни были заняты, они всегда умудрялись уделить нам, младшим, свое драгоценное внимание.

Родительские комнаты в наших особняках простояли нетронутыми больше пяти лет. Потом там сделали ремонт, все вещи перебрали, какие-то отнесли в храм для нуждающихся, что-то оставили на память. Какое-то время комнаты пустовали – до тех пор, пока в наших семьях не появились молодожены. И это снова дало нам понять, что жизнь продолжает идти своим чередом.

Вот так, камень за камнем, мы сообща вымащивали свою дорогу из тьмы и скорби туда, где брезжит свет и живет надежда. Прошли годы, и вместо ран на сердце остались шрамы. Бездна боли, наконец, отпустила меня. Осталась только память и светлая грусть. А еще благодарность. Благодарность к той любви, что я впитала с молоком матери и видела каждый день. Благодарность ко всем, кто в трудную минуту оказался рядом, протянув руку помощи.

Я спокойно прихожу сюда, на кладбище, к их общей усыпальнице, не боясь, что меня снова накроет волна отчаяния. Все в этом мире смертно, и мы не исключение. И все, что умирает, когда-то возродится вновь. А значит, жизнь, по сути, не прерывается никогда.

– Вс-сему с-свое время, дитя-я-я, – громкий шепот вдруг вырвал меня из череды воспоминаний.

Вздрогнув от неожиданности, я стала озираться по сторонам в поисках источника голоса, но, куда бы ни простирался мой взгляд, вокруг были только склепы, каменные тарианские кресты и усыпальницы, окутанные вечерним полумраком. Зажглись ночные огоньки по всей территории кладбища, озарив рассеянным желтым светом всю территорию. Ветер утих, и все вокруг погрузилось в пронзительную тишину, отчего мне стало не по себе. Не веря своим глазам, я наблюдала, как с неба, кружась и сверкая сотнями кристаллов, падает снег. Снег в середине октября в Восточной империи? Это что еще за чудеса! Я здесь не больше получаса, но насколько помню, когда уходила из дома, измеритель температуры показывал двенадцать градусов выше нуля.

– Что за… Что вообще происходит? – пробормотала я, выйдя из усыпальницы на дорожку и недоуменно глядя наверх, где с неба продолжал лететь снег, словно в насмешку над климатом востока Эсфира.

Такого за свои пятнадцать лет я не помню! У нас снег выпадает не раньше середины декабря. Ощутив, как озябли пальцы в тонких кружевных перчатках, я подышала на них, и воздух изо рта вырвался струйкой пара. Осеннее пальто вдруг показалось мне насквозь промерзшим. Прямо передо мной, на моих глазах, лужа воды, что осталась после вчерашнего дождя, стремительно покрывалась коркой льда. Нет, нет, нет, такого просто не может быть! Что здесь творится?

В полном оцепенении, не в силах даже сдвинуться с места, я ощутила, как меня обуял страх, сковав тело своими невидимыми путами. Сердце колотилось так, словно сейчас пробьет грудную клетку. Происходило явно что-то из ряда вон, и я даже дышала через раз, застыв, как ледяное изваяние. По стылой земле, припорошенной снегом, крадучись, стелился туман. Лужа передо мной уже полностью замерзла и покрылась тонким снежным пушком. Я наконец смогла совладать с собой и сделала медленный шаг к выходу с кладбища.

И тут на снежной пелене, укрывшей лед этой самой лужи, начали появляться непонятные мне знаки, складываясь в такие же незнакомые слова. «Это какое-то послание? Ничего не понимаю», – тихо промолвила я, не сводя глаз с надписи. Ее язык оказался мне не знаком…

– Марьяна! Марьяна-а-а! Ты что, не слышишь меня?

Знакомый голос, прозвучавший где-то совсем близко, вывел меня из состояния оцепенения, а вместе с ним рассеялся морок. Исчезли снег и туман, словно их и не бывало, и все та же лужа передо мной отражала свет уличных фонарей. Порывом ветра закружило в вихре пожелтевшие листья. Ко мне спешил взволнованный Делайл.

– Мари, с тобой все хорошо? Ты меня слышишь? – промолвил он, мгновенно оказавшись около меня, и заглянул мне в лицо.

– Д-да, я слышу тебя, – ответила я, заикаясь. – Все в порядке.

– Точно? – спросил он с сомнением в голосе. – Я несколько раз тебя звал, а ты словно не слышала меня, стояла и озиралась вокруг. А потом эту лужу глазами гипнотизировала. Что случилось?

– Ничего, Дел. – Я как можно спокойнее пожала плечами. – Я просто задумалась и заблудилась в своих мыслях, забыв обо всем вокруг. Со мной такое бывает. Тем более здесь, в этом месте.

Рассказывать правду мне не хотелось. Если б он был сейчас один, я бы, может, и поведала ему об этом странном явлении. Все-таки я ему доверяла как родному брату, но холодный, пронизывающий, недовольный взгляд светло-зеленых глаз, сверливший меня из-за его спины, не располагал к откровениям. Лучше придержу язык.

– Ты давно здесь? – вновь задал вопрос Делайл. – Поехали с нами. Мы прибыли сюда раньше тебя, проведали моих, потом к родным Айны сходили. Можем подбросить тебя до дома. Ты же наверняка приехала сюда на общественном экипаже.

Я в ответ кивнула.

– Но мы же собирались посидеть в таверне! Ты обещал! – капризным тоном возразила его спутница и вновь сверкнула в мою сторону недовольным взглядом.

Зря стараешься, милочка. Такими фокусами меня не впечатлишь. И уж точно не смутишь. Не зря Вианна невзлюбила эту девицу. Не любит наша тетушка непомерный гонор и вздорную натуру. Хотя – а кто любит?

– И посидим. Мы просто поедем другим путем, Айна. Ничего не отменяется. Тем более, время нам никто не засекает. Но, повторюсь, долго сидеть я сегодня не намерен, пойми меня правильно. В канун гибели родителей мне не хочется шумных посиделок и встреч.

Я прекрасно понимала чувства Делайла. А вот его пассия, кажется, слушала, но не услышала, о чем он ей говорил. Айна явно осталась недовольна моим обществом. И чего я ей сделала? Делить нам нечего.

По пути домой я невозмутимо достала томик «Мастера и Маргариты» Булгакова, тот самый, найденный мной среди маминых книг десять лет назад, и, достав закладку в виде кота Бегемота с рюмкой, погрузилась в чтение. Флюиды негатива, исходящие от Айны, ощущались кожей, и мне все-таки стало от этого некомфортно в небольшом закрытом пространстве. Книга оказалась отличным решением, чтобы это время как-то перетерпеть.

Проезжая Торговую площадь, Делайл остановился у одной из пекарен, сетуя на то, что у них с Ленаром мышь в холодильном шкафу повесилась, потому что Миану забыли попросить приготовить поесть, и стоило ему выйти из экипажа, как Айна, вперив в меня ненавидящий взгляд, подалась вперед.

– Думаешь, я не вижу и не понимаю, как ты смотришь на него? – чуть ли не шипя промолвила она.

Ну вот, началось…

– Как? – задала я вопрос, стараясь сохранять на лице маску равнодушия.

Айна злобно усмехнулась.

– Как на мужчину! – выдала она, на что я лишь вскинула бровь.

– А я должна, по твоему мнению, смотреть на него как на женщину? – спросила я, тщательно скрывая улыбку.

Происходящее начинало меня забавлять. Она что, в самом деле меня ревнует?

– Вот только не надо делать из меня дуру, – в голосе Айны послышались нотки металла.

– Даже не думала, – заверила я. – Природа уже все сделала за меня.

Услышав это, Айна мгновенно вспыхнула.

– Что ты себе позволяешь! Да ты совсем охамела в край! – воскликнула она, кипя от злости. – Такая мелкая, а уже такая…

И она замолчала, сжав губы в упрямую, тонкую линию.

– Ну, чего замолчала? Какая? – спросила я с улыбкой, больше похожей на оскал.

Ответить она ничего не успела – открылась дверь, и вернулся Делайл, принеся с собой умопомрачительно аппетитный запах выпечки.

Судя по его непринужденному виду, он не ощутил никакого напряжения между Айной и мной. Впрочем, мужчины к таким вещам удивительно нечувствительны.

– Смотри, Мари, я взял для вас с Ленаром курник, пирог с сыром и шпинатом и две слойки с малиной. Завтра придет Миана, полдня она у вас, полдня у нас. Я распорядился, чтобы она приготовила поесть на несколько дней и вам, и нам.

– Спасибо, Дел, – поблагодарила я его. – Не стоило так беспокоиться за мой ужин, что-нибудь нашла бы.

– А так и искать ничего не придется. И нам с Рейном спокойней будет, что наши младшенькие поели, – Делайл тепло улыбнулся мне.

– Младшеньким уже по пятнадцать, – возразила я, вернув ему улыбку.

– Для нас вы всегда будете младшенькими, – ответил Дел, снова улыбаясь, и тронул мое плечо.

Айна незаметно закатила глаза, так, чтобы это увидела только я. М-да, Элоизе она бы точно не понравилась, Вианна тоже от нее не в восторге, а Делайл вон кольцо помолвочное ей надел. А значит, не за горами и свадьба. Кажется, нынешний глава семьи Даркмун в выпечке разбирается куда лучше, чем в женщинах. Вляпался ты, дружище, по самые бровушки, да так, что глазоньки твои ничего не видят. Как есть – любовь зла!

Мы уже почти подъехали к дому, как ни с того ни с сего Айна положила голову на плечо Делайлу, глядя на него с умилением, и накрыла его руку своей.

– Надеюсь, наша помолвка пройдет как по маслу, – чуть ли не пропела она медовым голоском, бросив мимолетный взгляд в мою сторону.

Ну, теперь понятно, для кого это представление разыграно! Боги великие, Дел, миленький, во что же ты вляпался?

– Как по маслу – это такое относительное понятие, – промолвила я с невинным видом. – В «Мастере и Маргарите», например, у Берлиоза вечер тоже прошел как по маслу. Итог сложно назвать удачным.

Делайл, зная, о чем я говорю, хмыкнул в кулак, беззвучно смеясь.

– Не поняла, – настороженно произнесла Айна. – А что не так?

О-о-о, кажется, кто-то активно прогуливал уроки литературы в школе. По крайней мере, ту часть программы, где мы изучали ярчайших представителей земной классики.

Экипаж затормозил около моего дома, и я спешно покинула салон, не без удовольствия заметив на ходу, как злобно блестели глазки избранницы Делайла. А вот не надо было лезть на рожон!

Весь вечер мы провели вместе с Ленаром, как во времена нашего детства, и я то и дело ловила себя на мысли, что ухожу в себя, вспоминая сегодняшний странный случай на кладбище. Что это было, осталось для меня загадкой, как и значение надписи.

Ответ нашелся спустя годы, многое расставив по местам.

Глава 3. Ваниль и корица

Пять лет спустя, княжество Ривэрейн, Дэльтарра Делайл

Звуки леса ласкали мой обостренный слух оборотня, и в этой разноголосой симфонии я мог расслышать каждый элемент: переливы птичьих голосов, удары дятла по стволу дерева, шепот ветра в зеленых кронах, цокот беличьих зубок об орех где-то совсем рядом, фырканье лисы. Августовский лес полнился ароматами влажной земли после дождя, травы, прелых листьев, грибов с поляны поблизости, озерной воды, в которую нежно вплетался аромат раскрывшихся кувшинок. С наслаждением я вдохнул полной грудью свежий воздух, все еще находясь в звериной ипостаси, доставшейся мне от отца, – черной пантеры. Мне хотелось побегать, как следует размяться, побыть наедине с природой и окунуться в любимом с детства озере. Все было прекрасно до определенного момента.

Я лежал на берегу, глядя на плывущую вату облаков, и думал о насущном. Вспоминал прошедшую в июне свадьбу Эрика и Герды, июльскую свадьбу моего младшего брата. Сегодня вечером они с Алессой вернутся из долгого свадебного путешествия, и я еще утром попросил Миану приготовить семейный ужин. Через неделю свадьба моего названого брата Рейнара. В усадьбе семьи Ирилейв появится еще одна хозяйка. Марьяна несказанно рада предстоящему событию. Помню, она всегда, приезжая домой на каникулы, сетовала, что дому нужна постоянная женская рука.

Это лето выдалось щедрым на свадьбы среди моего ближайшего окружения. И на каждой из них я участвовал в церемонии бросания галстука жениха. Считалось, что поймавший его женится следующим. Не то чтобы я хотел жениться, скорее наоборот, просто соблюдал традицию. На деле я даже не старался поймать его. Когда-то я думал, что нашел свою вторую половину, но жестоко ошибся. И где в тот момент жизни была моя магическая проницательность, усиленная чутьем пантеры? По всей видимости, розовые очки влюбленности способны закрыть даже кошачьи глаза. «Тьфу ты!» – плюнул в сердцах, мысленно отмахнувшись от горьких воспоминаний. Не хочу к ним возвращаться!

Внезапно послышались чьи-то торопливые шаги, и я ощутил кожей дуновение ветра – кто-то стремительно пробежал совсем рядом. В ноздри ворвался знакомый тяжелый аромат смеси сандала и ладана. Сердце в груди совершило кульбит, забившись в ускоренном темпе, повинуясь нахлынувшему коктейлю эмоций: досаде, сожалению, злости, обиде и разочарованию, а в целом – воспоминанию о величайшем разочаровании в моей жизни. Резко встав, я принялся спешно надевать рубашку, намереваясь покинуть любимое мной место. Сейчас здесь стало неуютно из-за одной известной мне особы, с которой когда-то я делил постель, мечты и судьбу. Айна. Раздери тебя демоны! Я не хотел ее слышать, а видеть тем более! Миллион раз я проклял тот день, когда впервые увидел ее, и сейчас я снова мысленно это сделал. Отныне между нами миллионы световых лет, миллиарды звезд и биллиарды тех мгновений, которые уже не сбудутся никогда. Но это был ее выбор.

– Делайл? – знакомый голос с вопросительными интонациями резанул мой слух. – Что ты здесь делаешь?

– Какая к демонам разница! То же самое, что и всегда на протяжении многих лет, – угрюмо ответил ей я, даже не взглянув в ее сторону.

И откуда только она взялась здесь? Раньше Айна без меня сюда не приходила, а после нашего разрыва уехала с новоиспеченным женихом в соседнее княжество Ланнартайн. И я был несказанно этому рад. С глаз долой – из сердца вон. Так сказала тетушка Вианна. Но, признаться самому себе, выгнать вон из сердца ту, которую сам однажды впустил туда, оказалось не так легко, как хотелось бы.

– Дел, постой! – попыталась она меня остановить. – Я хотела тебе сказать…

– А мне плевать, что ты собиралась мне сказать! Мы давно уже все друг другу сказали! – грубо пресек я ее попытки со мной заговорить.

– Но ты должен…

– Я. Ничего. Тебе. Не должен, – отчеканил я. – Мы друг другу никто, – и, перекинувшись в пантеру, направился прочь от озера.

Умиротворение, царившее в моей душе, оказалось варварски разрушено. Сердце сходило с ума, кровь кипела в венах, неся по ним глухую злость. Что ей нужно от меня? Какого демона она вообще врывается в мою жизнь? Неужели ей мало было однажды уничтожить мои доверие и любовь? Теперь-то что ей нужно? Думает, что я по сей день ею болен? Как бы не так! Я все же сумел вырвать это чувство из своего сердца прямо с корнем. Было мучительно больно, но со временем прошло. Все, кого мы встречаем в нашей жизни, остаются в ней по-разному. Кто-то теплом, кто-то – светом. А кто-то шрамами и горечью. Когда я встретил Айну, то посчитал, что это прикосновение Бога к моей судьбе. Как же я был наивен…

Слава Богам, ей хватило ума не бежать за мной следом. Меня же злость гнала прочь из леса в сторону дома. Лапы вымокли от капель утреннего дождя, оставшихся на траве. Запах сандала с ладаном, ставший с тех пор ненавистным, ощущался все слабее. «Прочь из моей головы, прочь!» – восклицал я про себя, все еще находясь во власти злости.

Может ли аромат мысленно возвращать в прошлое? Еще как может. Только я этого не хочу. Не хочу, и точка! Больше никогда не позволю себе этой слабости! Постой-ка… Ветер доносил по воздуху умопомрачительный аромат домашней выпечки. Ванилин и малина. Сердце дрогнуло в звериной груди, и по венам разлилось нечто необъяснимое, томительно-прекрасное, тягучее. Что-то такое, что невозможно объяснить словами.

Может ли аромат мысленно возвращать в прошлое? Еще как может. И в это прошлое я мысленно сейчас вернулся, вспоминая его с теплом и благодарностью к тем, кого уже который год нет рядом. Далеко позади осталось беззаботное время детства и юности, напоминавшее теперь о самом ценном и отрадном. Остановившись, я втянул сладкий аппетитный запах. Так пахли мамины слойки с малиной. Аромат возродил в памяти целую вереницу приятных воспоминаний, пронизанных семейным уютом. Мы, несмотря на горечь потери, смогли этот уют сохранить. Ради памяти. Ради продолжения жизни. И в этом была немалая заслуга Марьяны как женщины. Даже будучи ребенком, она была настоящей маленькой хранительницей домашнего очага. Наверное, стоит при первой же возможности сказать ей об этом и поблагодарить самыми искренними словами.

При воспоминании о рыжеволосой девушке с ипостасью огненной лисицы в самой глубине сердца что-то ярко вспыхнуло, будто порывом ветра разбудило тлеющий уголек. В груди разлилось маетное, теплое и сладкое… Уже который раз. Да что же это со мной творится!