Ливень

– Это ничего не значит.

– Ладно, а инспектор Гобкинс знает? Хотя о чём это я. Конечно, нет. А вы куда? – лицо паренька раскраснелось от азарта, и вопросами он сыпал, как начавшийся дождь каплями.

– Я хочу пригласить сегодня поработать с нами мистера Стича.

– Алкаша, круглосуточно валяющегося под лестницей в фойе? Его ещё не уволили? – скривился Шумахер, удивлённо взглянув на меня.

– Не имей дурацкую привычку судить о людях по внешнему виду, – недовольно оборвал стажёра я.

– Мне мама говорила…

– Разговор закончен. Боцман, надеюсь мушкетон при тебе?

Курилка только кивнул мне в ответ.

– Ну вот и отлично. Через пару часов мы нанесём визит вежливости в «Раздавленное горло».

– ЧТО?! Но это же на задворках Серого квартала? – подпрыгнул на месте Ганс. – Это очень опасно! Нужно подкрепление!

– Вот поэтому мы и берём с собой мистера Стича.

* * *

Улица Четырёх мягких лап была известна в городе исключительно благодаря штаб-квартире Городской стражи. Прямая аллея, засаженная клёнами, упирающаяся в четырёхэтажное здание, похожее на торт со свечками, фонтан, изображающий старого короля на коне, да антикварная лавка – вот и вся улица. Именно сюда и подкатил наш экипаж.

– Встречаемся здесь через двадцать пять минут, – приказал я, похлопав лошадку по шее.

Стоило ли говорить, что Стич был на своём обычном месте. Прислонившись к стене возле двери в подсобку, он музыкально сопел, улыбаясь во сне и обнимая пустую бутыль из-под чего-то под названием «Ведьмина вода».

– Вставай, приятель, мне нужна твоя помощь, – сказал я, опускаясь на корточки, и чуть не вздрогнул от внезапно раскрывшихся глаз ветерана.

Уже через полчаса экипаж наш нёсся по кривым улочкам Серого квартала сопровождаемый подозрительными взглядами местной публики.

Стич всю дорогу храпел, распространяя вокруг ароматы перегара, а Шумахер старался оказаться от стражника как можно дальше, что в принципе было невозможно в тесном экипаже.

Да, Бенедикт пил. Почти постоянно. Вообще казалось, что он просто пропитался запахом спиртного. Однако винить его я не мог. Сам когда-то был близок к этому. К тому же для моей сегодняшней отчаянной вылазки он подходил как нельзя лучше. Почему? Потому что я не знал ни одного человека, у которого было бы сразу пять Отбивных – нагрудный знак, выдававшийся ветеранам за участие в ближнем бою, рукопашных схватках, где жизнь твоя ничего не стоит.

– Инспектор, зачем вы жуёте эту гадость? – спросил Ганс, указывая на новую палочку лакрицы в моей руке.

– Обещал дочери бросить курить, – улыбнулся я, вспоминая дочку, так любившую сидеть у меня на коленях. – Мне помогает. Отбивает желание, напрочь.

Пожав плечами, Шумахер на секунду замолчал, кинув взгляд на проносящуюся мимо грязные переулки, а потом снова ринулся в бой:

– А почему мы не сообщили ничего инспектору?

– Это же Гобкинс, – пояснил я, отодвигая руку спящего Стича от своего лица. – Ничего он не найдёт. До вечера будет изображать фонтан энергии, отдавать десятки приказов рядовым стражам, таскать для допросов всякую шелупонь, а потом скажет, что все варианты проверил и, к сожалению, преступление останется не раскрытым. Кстати, что там с вещами, украденными у гера Бильдельринга? Так, кажется, его зовут?

– Да, богатый юрист, имеющий свою контору на Проспекте Героев, – затряс головой стажёр, вынимая из нагрудного кармана маленький блокнот. – Вдовец, жил один. Прислуга описала его вещи так: серебряные часы-луковицы, играющие «Марш хромого ветерана», простое толстое золотое кольцо с инициалами и печатка с розовым драгоценным камнем. Кстати, в убийстве подозревают одну из его служанок, она бежала из дома, прихватив все вещи с собой.

– Из особняка что-то пропало? – спросил я, встретившись взглядом с Дворнягой – главарём подростковой банды, совершающей набеги на предместья.

– Сейф в спальне покойного оказался пуст, – почесал переносицу Шумахер, провожая взглядом высокого черноволосого парня в красном камзоле, тащившим мешок с чем-то тяжёлым на спине.

– Вскрыт или открыт ключом?

– Видимых повреждений нет, – сверяясь с записями в блокноте, пояснил Ганс.

– Понятно. А служанка?

– Марта Бокен. Портниха. Родственников в столице нет.

За разговорами мы не заметили, как прибыли на место. Коричневая двухэтажная коробка таверны «Раздавленное горло» выросла перед нами словно куча конского навоза посреди улицы. Здесь собиралось большинство опасных преступников средней руки, чтобы промочить горло и перекусить. Здесь же они договаривались о своих будущих делишках. Достаточно опасное место, хотя настоящие главы преступного мира сюда не захаживали. Они обосновались двумя улицами далее, в «Фиолетовом особняке».

Выпрыгнув из экипажа, я сбросил плащ и снял треуголку с головы.

– Давайте сделаем всё по-быстрому, – наручники легли в мою ладонь. – Мне вечером с дочерью в театр идти. Не хочу опоздать.

Неожиданно бодрый Стич, вынув из ножен кривой клинок и маленький топорик, отправился за мной, а следом уже потянулся ухмыляющийся Боцман с внезапно вставшими дыбом бакенбардами и, побледневший от страха, шагающий механической походкой Шумахер.

* * *

Вся компания была в сборе. Два десятка хмурых типов с колючим взглядом, ковырявшихся вилками в тарелках, вылупилось на нас, как только мы вошли в дверь. «И Трёхногий тут, – обрадовался я. Отлично, значит мой план должен сработать».

– Господа уголовники, побеспокою вас всего на пару минут!

Позади от смеха хрюкнул Стич, ногой вытолкнувший пустой стул в центр зала и ловко запрыгнувший на него.

Крепкий квадратный мужичок с редкими седыми волосами уставился на нас, поджав нижнюю губу.

– Мы тебя в гости не звали, Лис.

– Городская стража всегда приходит незваной, – отшутился я, кладя на стол перед местным авторитетом меч в ножнах. – Трёхногий, ты же знаешь, без дела я бы не зашёл.

– Ты тоже же знаешь, инспектор, мы своих не выдаём! – прорычал тот, подавшись вперёд и выплёвывая зубочистку.

– Знаю. Только если свой не подверг опасности остальных, – ответил я и пронзительно свистнул.

Тут же за спиной щёлкнул зажигалкой Боцман, поджигая шнур фитильной гранаты. Шипение бикфордова шнура наполнило зал тревогой и страхом. Страхом, который сгустился над нашими головами, а затем вызвал крики, стук и грохот опрокидываемых на пол стульев и столов

Мы словно снова были с курилкой на войне. Впрочем, так это и было. Только противник у нас был не в форме, с мушкетами и пушками, а многоголовая гидра с кастетами, ножами, полным отсутствием каких-либо принципов и с мерзкой ухмылкой на лице.

– Прекрати это! – ударил по столу раскрытой ладонью Трёхногий. – Кто тебе нужен?

– Мрак. Два дня назад он убил известного юриста ограбив его дом, а вчера его служанку, с помощью которой и провернул всё это дело.

Шнур продолжал трещать, прогорев уже почти наполовину. Нервно дёрнув щекой, авторитет повернулся к сидящему рядом скуластому мужчине.

– Танцор, тащи его сюда! И поторапливайся!

Буквально минуту спустя, подгоняемый пинками, к нам спустился тот, за кем я пришёл. С Гельмутом Боком мы были хорошо знакомы. В конце концов, именно я посадил его в первый раз за решётку.

– Лис, ты не сможешь доказать его причастность, – оскалился Трёхногий, указывая пальцем на сгорбившегося под взглядами братвы грабителя.

– Посмотрим, – произнёс я и одним движением кинжала, который выудил из рукава, разрезал широкий пояс на талии Бока. На пол упали два кольца, несколько золотых талеров и серебряные часы-луковицы, которые раскрывшись от удара заиграли хорошо всем знакомую музыку:

«Хромой ты? И что ж? Королю всё равно

Послужишь ещё ты, а после ещё…»

– Мрак, ты идиот! – меча молнии взглядом, прокричал авторитет, соскакивая на ноги. – Я тебе всегда говорил, что жадность тебя погубит! Доигрался!

Бок ещё больше сгорбился, превратившись из симпатичного смуглокожего парня в жалкую развалину.

– Извини, Трёхногий, я просто думал успеть…

Рукоятью меча, который уже был в моих руках, я нанёс убийце удар в затылок. Без звука тот рухнул на пол, а я, воспользовавшись этим, спокойно застегнул на его руках наручники.

– Что ж, рад был всех увидеть, но мне пора, – сказал я, забрасывая потерявшего сознание Мрака на плечо. – До встречи.

Недовольный ропот был заглушен смехом Стича, спрыгнувшего со стула за моей спиной.

– Лис, ты действуешь очень нагло! – взмахнув кулаком, бросил мне вслед Большой Зигфрид – среднего телосложения синеглазый блондин с глубоким шрамом на подбородке. – А ведь тебе есть что терять!

Сбросив на пол Мрака, который даже не очнулся, я быстрым шагом устремился в противоположную часть зала, где за столиком в окружении своих людей замер осмелившийся бросить мне вызов бандит.

Амулет защиты загудев засветился на груди Зигфрида, что вызвало усмешку на его лице. Предполагая, что я не рискну дотронуться до него, он даже приказал жестом своим людям расступиться.

Не тут-то было. Бам! Ударом ноги я выбил стул из-под его зада, а когда Зигфрид упал на пол, спокойно вцепился ему в грудки. Талисман мигнул раз, другой, затрещал и погас.

По таверне прокатился удивлённый вопль. В многоголосье я узнал тенор Шумахера.

Приблизив своё лицо вплотную к мгновенно вспотевшему преступнику, я впился в его глаза взглядом.

– Если ты ещё хоть раз подобное скажешь, я лично отчекрыжу тебе всё, чем ты так сильно гордишься! Запихну тебе в рот и заставлю прожевать. ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!

– Понял, понял! – с испугом запричитал преступник, не отрывая взгляд от умершего талисмана, наверняка стоившего баснословных денег.

* * *

Экипаж летел в центр города, подпрыгивая на колдобинах и выбоинах. В Сером квартале дорожные работы не велись уже много лет. Регент всё грозился привести тут всё в порядок. Но пока это оставалось лишь только на словах и бумаге, которая, как известно, всё стерпит.

– А как вы поняли, что…? – ожил оправившийся от нервного шока Шумахер. Налёт на бандитский притон, гранаты, угрозы – мальчик хорошо держался.

– У покойного слишком широкие запястья, и поэтому, чтобы скрыть эту деталь, ему постоянно нужна была белошвейка, которая хитро на живую подшивала рукава, так чтобы посторонним это было не заметно. Он же известный юрист, наверняка клиентами его являлись и аристократы. Всегда нужно выглядеть хорошо. Ты даже не представляешь какое значение они придают внешнему виду.

– Рукава костюма Бильдельринга были подшиты? Вы увидели это утром на причале?

– Да.

– А почему Мрак?

– Знаю его почерк.

– Но как вы связали девушку с юристом?

– Просто версия. Я увидел, что подушечки её пальцев исколоты иголкой, а на одном из пальцев есть следы напёрстка. Знаешь, когда долго носишь металл на теле, кожа немного темнеет. Сейчас-то всё больше на швейных машинках работают.

– Но их же убили в разное время! – взъерошив волосы руками, произнёс стажёр. – Я не понимаю!

– Верно, – кивнул я. – Но течение принесло их к пристани вместе. Шутка старой Мёрт.

– А талисман!? Почему он на вас не тронул? Я сам однажды видел, как такая штука, заряженная магией, защитила своего хозяина. Жутко!

Последний вопрос Шумахера так и остался без ответа.

Дождь хлынул потоком, как только мы покинули экипаж. В коридоре на втором этаже возле кабинета Гобкинса выстроилась вереница подозрительных типов всех мастей вперемешку с доставившими их сюда стражами.

Распахнув дверь, я бросил уже пришедшего в себя Мрака к ногам инспектора.

Выглянув из-за стола, тот с непониманием поднял на меня глаза.

– Что за чёрт! А это ещё кто?

– Это убийца гера Бильдердинга и Марты Бокен, тех самых бедняг, что рыбаки вытащили утром. У него и похищенные вещи при себе, проверьте, гер инспектор.

Пока Гобкинс сначала что-то там орал, а затем хохотал от радости, я выглянул в окно жестом отпуская Боцмана, который растворился в толпе так же быстро, как благодарность инспектора.

«Капризная Мёрт сегодня была необыкновенно щедра», – подумал я, разглядывая в окно видневшуюся между домов коричнево-зелёную ленту реки.

Стремительно, как это бывало и ранее, я забыл про выполненную работу и погрузился в грёзы, представляя себе сегодняшний вечер. Трупы, убийства, глупцы и преступники остались позади. Перед взором уже стояла лестница, покрытая красной ковровой дорожкой, маленькая тёплая ручка в моей ладони, белое пышное платье и высокая причёска моей красавицы, впервые выходящей в свет.

Глава 4. День святого Христофора

Задыхаясь от быстрого бега, Метель ворвался внутрь таверны и, бросив удивлённо поднявшему брови хозяину пару талеров, уселся в самый дальний угол заведения, так чтобы видеть главный вход, над которым висела голова красавца-оленя с огромными рогами, и чёрный выход, прикрытый застиранной рогожей.

Бросив на стол самозарядный арбалет и увесистый мешок с золотыми, грабитель, касаясь нервно подрагивающими пальцами рукояти пистолета за поясом, вытер пот со лба и окинул взглядом зал.

Как и ожидалось в «Весёлом аббате» царила непривычная тишина. Сегодня же день святого Христофора, а значит свой праздник отмечают доблестные стражи Висмарбурга (коих в столице немало, а иногда и вообще кажется спасения от них нет). В этот день традиционно все таверны и кабаки города пустуют, преступники берут себе выходной, а на улицах даже драки не затеваются. По какой причине? Так Городская и Ночная стража, как известно, тоже состоит из людей, а значит, приняв на грудь (как же не выпить кружечку другую, если повод имеется?), хранители закона могут сильно обидеться на тех, кто мешает им отмечать свой праздник. Костей не соберёшь! Магистрат ежегодно устраивает пир для цепных псов города, и выпивка там льётся рекой. Метель всегда мечтал заглянуть туда хоть одним глазком.

Поэтому план грабителя и удался. Не так, конечно, он всё планировал провернуть. Но ведь живой! И деньги при нём. Теперь, главное, дождаться утра, а потом ищи-свищи его.

«Чего там хозяин не пошевеливается?» – раздражённо подумал Метель, сбрасывая мокрый плащ на пол. В глотке его от быстрого бега и волнения совсем пересохло.

Сбросив тяжёлые ботинки под стол, преступник бесцеремонно выставил ноги напоказ. Нежась в волнах тепла, он блаженно заулыбался. Запах сладкого «висмарбургского» напомнил ему о детстве. У него в Бамбергене – столице настоящего пива, варили такое же, только чуть более терпкое. Так, а это что?

Только сейчас Метель заметил, что в зале находится не один. Справа от него у камина за столиком сидела компания из пяти человек. Неторопливо потягивая ячменный напиток из пузатых стеклянных кружек, незнакомцы тихо переговаривались, не оглашая таверну ни криками, ни громким смехом. Да и вообще вели себя они скромно и незаметно.

«Неужели кто-то кроме него осмелился работать сегодня?» – подумал грабитель. А, может быть, им тоже пришла в голову идея совершить налёт тогда, когда его никто не ожидает, и сорвать большой куш?

Взгляд преступника опустился на мешок с монетами и поверхность стола, на которой тот лежал.

«Весёлый аббат» был приличным заведением, но, как и в других тавернах, чем дальше от выхода стол, тем он неказистее. Вот и тот, за который уселся грабитель, был истёрт тысячами рук, тёмен от капель жира, впитавшихся в поверхность и обгрызен. Нет, правда, обгрызен! Словно кто-то зубами обглодал край деревянной столешницы.

Бам! Наконец-то перед Метелью поставили кружку пенного, а рядом тарелочку, с сушёной рыбкой в медовом соусе, которую он просто обожал. Похрустывая мягкими косточками, преступник наслаждался схваткой солёного и сладкого у себя во рту.

Немного удивившись отсутствию симпатичных кельнерш (раньше-то грудастые прелестницы перелетали от столика к столику), Метель проводил взглядом широкую спину хозяина, остановившегося возле странной компании.

А ребята-то интересные. Грабитель расслабил ремень на талии, положив пистолет на стол рядом с арбалетом. За главаря у них явно вон тот мрачный зеленоглазый тип в дедовской треуголке. Почему Мрачный Метель не мог сказать, но был в этом уверен на все сто. Властные, спокойные движения, скуластое, каменное лицо, а уж улыбающимся он и вовсе того не представлял. Чем-то этот тип немного напоминал грабителю его папашу, тот тоже был небольшим любителем тянуть губы в стороны.

Перемалывая челюстями рыбку, Метель вспомнил тот день, когда нашли останки его родителя в лесу. Возвращался поздно домой, вот и порвали их вместе с лошадкой серые. Нет, он не плакал. Папаша часто его поколачивал, да и титула «отец года» ему было не видать. Но всё же…

Именно тогда жизнь будущего преступника изменилась. Дом и землю продали за долги, а так как мамаша давно не объявлялась в их краях, его отправили в приют.

«Тихая гавань» была отличным местечком – серая крыша, влажный потолок и запах гнили в спальнях. «Вы мусор! Мусор, который должен знать своё место!» – любил повторять их директор герр Бокхеркам по прозвищу Жаба. С утра до вечера воспитанников хлестали розгами по спине и пяткам, вколачивая дисциплину и правила хорошего поведения. Не помогло.

В двенадцать лет Метель бежал из приюта с компанией дружков и начал свой вояж по улицам и подворотням. «Никому не доверяй, бей первым, дави слабых, не упускай выгоды!» Потихоньку-помаленьку и банду свою создал.

Бам! Ветка за окном ударила по стеклу, и преступник вздрогнул, разозлившись из-за этого на себя.

Сначала-то в Трирсе работали. Получалось неплохо. Метель тщательно планировал все операции, высчитывал время, каждое действие, добивался максимального результата без жертв. Вот только сам всё делать не будешь, а хороших подельников днём с огнём не сыщешь. В общем, после одного неприятного случая пришлось уносить ноги. Подался он с парой послушных ребят в столицу.

Напротив Мрачного, сложившего на груди руки, сидел жилистый доходяга со сломанным носом и короткой стрижкой. На поясе его в ножнах висел здоровенный тесак с красной рукоятью.

«Вот так вещица!» – подумал Метель. Как-то он видел подобную у одного бродяги-военного. Тому, что свиней резать, что людей было без разницы. С такими грабителю всегда претило общаться. Этот, поди, такой же – тоже армейская душа.

Забросив ноги в изношенных сапогах на стоявшую рядом лавку, солдат, в отличии от своего товарища, широко улыбался. Словно шут на ярмарке. Хихикать, значит, любит? Был у Метели такой приятель. Плохо кончил.

Здесь в столице между братвой всё уже было поделено. Серьёзных дел никто тебе делать не давал. Хочешь подняться? Гни спину перед крутанами. А если не хочется… Так… мелочовкой всякой занимались. Трясли вон таких умников, как этот плешивый очкарик с книгой, рядом с солдатом. Этой публике только нож или пистолет покажешь, всё, готовы в штаны накласть.

Стукнув дном пустой кружки по столу, тем самым как-бы призывая хозяина наполнить её пивом, Метель потянул воздух ноздрями. Запах табака дурманил его.

Дымком тянуло от четвёртого соседа Мрачного – мужичка в цилиндре и с топорщащимися в разные стороны бакенбардами. Моряк, не иначе. Пенковая трубка будто к губе приклеилась, руки в карманах.

Рядом с морячком сидел молоденький юнец с рожей гладкой как у девицы. Студент, к бабке не ходи. Мелет что-то, не затыкаясь, а другие поддакивают. Вон задницей по твёрдой лавке елозит. «Привычен, поди, неженка к мягким кожаным креслам», – рассмеялся Метель, чувствуя, что наконец согрелся.

Грабитель вспомнил, что был такого же возраста, когда впервые убил человека. Неприятная история. Правда, жертвой его стал не бедняга, у которого отнимали кошелёк, а подельник, желающий оспорить его лидерство. Он навсегда запомнил это чувство и кровь на руках. С тех пор Метель стремился работать головой, чтобы избежать рисков и тяжести наручников на запястьях. А также для того, чтобы никогда больше не испытать те неприятные ощущения.

Вот и сегодняшняя операция готовилась грабителем целый месяц, а сорвалась из-за глупости. Всё просчитав, перепроверив сотню раз, он мог избежать жертв, и этих денег им хватило бы надолго. Мог, но всё решила глупая случайность и чужой дрожащий на спусковом крючке палец. Господи, эти глупцы из казначейства и вооружены то были короткими дубинками да парой дамских пистолетов. Зачем же?…

Раздражение накатило на него, кровь ударила в лицо.

– Хозяин, чтоб тебя! – ещё раз стукнув кружкой о столешницу, да так, что она жалобно треснула, Метель, вдруг удивлённо поднял голову вверх.

– Привет.

Левая рука Мрачного приковала его запястье к поверхности стола так, что пальцы пленника успели только заскрести по рукояти пистолета, а правая, привычно сжавшись в кулак, ударила ему в челюсть. Что это был за удар! Словно каменная глыба врезалась в лицо грабителя, наполнив мир разноцветными блёстками. Тут же беднягу обступили товарищи нападавшего.

Уже теряя сознание, Метель увидел у мрачного типа в треуголке под распахнутым плащом, бляху стражи. Да нет, не только у него! У всех, кроме морячка в цилиндре, были металлические пластинки с изображением ворона на башне магистрата.

«Это надо же так попасть, – подумал грабитель, погружаясь в блаженное нигде. – И почему они не празднуют с остальными?»

Глава 5. Корнелиус Аддингтон

В зале за огромным круглым столом из орехового дерева собрались все офицеры Городской стражи Висмарбурга – тридцать инспекторов, и двадцать восемь младших инспекторов. Сержанты, количеством вдвое превышавшие старших офицеров, выпрямив спины сидели на стульчиках по стеночке удерживая на коленях головные уборы.

Инспектора были рассажены в особом порядке, ибо круглый стол был разделён на разноцветные сектора – золотой, розовый, синий, зелёный, белый и серый (в котором работал я). Каждый цвет соответствовал кварталу города, в котором мы работали.

Раньше такие сборища случались в «Мягких лапах» каждую неделю, но Мулине не любил переливать из пустого в порожнее и совещания собирались теперь раз в квартал. Зато шли по несколько часов.

– Господа, поздравляю вас. Статистика показывает, что за последние три месяца в Дождливом городе преступность немного снизилась, – произнёс начальник Городской стражи стоя за трибуной располагающейся под гербом города висящем на стене.

В зале раздались восторженные аплодисменты. Я воздержался от рукоплесканий. Радоваться особо было нечему.

Лучики света попадая в высокие стрельчатые окна смело резвились на бронзовом изображении города, над которым зависла грозовая туча проливающая ливень на улицы.

Обведя глазами подчинённых, Антон Мулине продолжил:

– Хочу сердечно поздравить инспектора Гобкинса с блестящим расследованием дела об убийстве герра Бильдельринга

Сидевший справа от трибуны в кожаном кресле Корнелиус Аддингтон громко кашлянул в кулак, и глава Городской стражи с лёгким раздражением добавил:

– …а также убийства фрейлейн Бокен, конечно.

– Спасибо! Огромное спасибо! – Гобкинс взвился на ноги и раскрасневшись от удовольствия начал кланяться коллегам направо и налево. Я чуть поморщился. От толстяка воняло потом и чесноком.

– Также хочу поздравить инспектора Рафла с задержанием грабителей, покусившихся на золото казначейства, – хорошо поставленным голосом продолжил Мулине. – Блестяще. Наше искреннее уважение. Благодарность от Регента.

Поднявшийся с места доходяга с вытянутым лицом неловко поклонился. Звёзд он с неба не хватал, зато говорят был двоюродным племянником премьер-министра.

И снова овации, рукопожатия и завистливые улыбки инспекторов из Розового и Синего квартала. Как же они сумели упустить такую жирную рыбку? Ай-яй-яй.

Спустившись с трибуны, Мулине по своей давней привычке сложил руки за спиной, и начал прохаживаться вокруг стола. Здесь он выглядел уже не так величественно, как минутой назад на кафедре – субтильное телосложение, длинные руки с короткими пальцами, из-под парика, который был непременным атрибутом собраний, выглядывали пучки седых волос. А вот взгляд… иногда рассеянный, иногда унылый и отрешённый, но, если надо, пронизывающий до мурашек и холодный. Я всегда знал, что Антон был не так прост, как многим кажется.

– А теперь о неприятном, – указательный палец начальника Городской стражи взвился вверх, призывая присутствующих к вниманию, впрочем, все и так смотрели ему в рот.

Жест Мулине вызвал лёгкую улыбку Аддингтона опирающегося на массивную трость с рукоятью в виде готовящейся к прыжку легавой. Озорно подмигнув мне, старик еле заметно покачал головой.

– В нашем городе. Повторяю! НАШЕМ городе, пополнение. Несколько новых банд пытаются найти в Висмарбурге себе дом. В основном это всякая мелкая шушера с завышенной самооценкой или тупые громилы, но есть и парочка серьёзных, внушающих опасение группировок. Давайте не позволим им этого сделать, господа!