Лео

Он целует меня в висок. На коридоре послышались приближающиеся голоса.

– Мне лучше уйти, – я не хочу, чтобы нас застали вместе. Он нехотя отпускает меня. – Лео, – я вытираю пальцами кровь с его лица.

– Ты вернешься ко мне? – он сжимает мои пальцы. Я прильнула к нему и обняла за шею. Крепко-крепко. Его потряхивает слегка. Мышцы сокращаются под моими пальцами. И очень сердце бьется. Он гладит меня по волосам. Я отстраняюсь и ухожу.

Это слишком для одного дня. Опускаю стекло в машине: так мало воздуха. На мне его запах, на губах соль с его кожи. Жадно облизываю губы, прижимаю к ним пальцы и закрываю глаза. Помню вкус его крови. В это есть что-то дикое и сумасшедшее. Чувствую, как он хватает губами кожу на моей шее. Такая трепетная боль. Покалывание. Вены горят. Лицо пылает. Опускаю дрожащими руками зеркало: на шее следы от его губ. Потираю ее пальцами. Этот его красивый сильный бой, эта его горячая близость, его взгляд на моих губах… Откидываюсь на спинку кресла и дышу через рот. Обхватываю руль руками, но вдруг замираю: на пальцах его кровь. Растираю между пальцами. Я схожу с ума от него. Не могу терпеть эти чувства. Сжимаю руль. Все вышло из-под контроля. Нужно ехать домой, я совсем потеряла счет времени. Он выходит из здания. Вздрагиваю. В голове вдруг мелькнула безрассудная мысль. Нет-нет, ты не сделаешь этого, Джоана!

Он живет у океана. Здесь даже воздух другой. Кусаю ногти и схожу с ума, нервно постукивая ногой о коврик. Не могу же я заявиться к нему? В магнитоле какая-то чувственная песня, она придает смелости. Кружится голова. Оставляю в машине все вещи и сбегаю.

Я сама от себя не ожидала, что сделаю это. Нужно восстановить дыхание. К черту. Стучу в его дверь. Сильно, нетерпеливо.

Он открывает и застывает на пороге от неожиданности. В руках бутылка пива, а в глазах растерянность. Я испуганно рассматриваю его лицо и восстанавливаю дыхание. Черт возьми, что я наделала? Лео хватает меня за руку и втаскивает внутрь, чтобы я не успела опомниться и не бросилась прочь. Он отставляет бутылку на комод и обнимает меня, притянув к себе. Сильно обнимает, словно мы не виделись месяцами. Прижимаюсь к нему покрепче. Как же хорошо. Боже мой.

– Угостишь даму пивом, чемпион? – рассматриваю ссадины на его лице. Кровь остановилась.

– Рядом друг с другом нам лучше воздержаться, – он обнял руками мое лицо.

– Надеюсь, ты только про алкоголь, – улыбаюсь. – Я знаю, тебе сейчас не до меня…

– На самом деле, – он отпускает меня и закрывает входную дверь, – это лучшее, что ты могла для меня сегодня сделать. Проследила? – он прищуривается.

– Угу, – стыдливо киваю. Он подходит и берет мои руки.

– Хорошо сделала. Когда утром ты ушла, я запаниковал, – он крепче сжал мои руки. – Подумал, что не знаю, где искать тебя. А когда увидел в раздевалке, – он обнял меня, притянув к себе одним рывком. – Жаль, что я не знал, что ты была со мной.

– Я не хотела отвлекать, – я посмотрела на его разбитую губу.

– Я так рад тебя видеть здесь, – он обнял меня пальцами за шею. – Если скажу, что соскучился, сколько будет по шкале тупости?

Он очень мило улыбается. Обаятельный до ужаса.

– Не тупее, чем проследить за тобой ночью и прийти к тебе в дом, – пожимаю плечами и улыбаюсь.

– Ты чудная, – он смеется. Он касается моей шеи, а я обнимаю его за спину.

– Я хочу сказать тебе кое-что, – отпускаю его и прохожусь по комнате. – Знаю, я не тот человек, кто может говорить с тобой о боксе… – подхожу к окну. Видно океан. Как же здорово.

– Со мной ты можешь говорить о чем угодно, – он подходит ко мне, вижу его отражение в стекле. Открываю настежь окно. Влажный воздух врывается в комнату. Океан шумит. – Но я знаю, что ты скажешь. Что это жесткий спорт, что тебе не нравится видеть кровь, что тебе страшно, а мне надо бросать. Всегда одно и то же.

– Я тогда еще не знала тебя. Подсела на дрожь от твоих ударов и на твое воинственное шумное дыхание. Не могла оторваться от тебя. Не могла отказать себе в этом маленьком удовольствии наблюдать. Я влюбилась в твои удары, – я смотрела на темный гудящий океан за окном. – Я влюбилась в твою силу без памяти. В твои сильные руки. В твой ритм. Это невероятно. И так вдохновляет. А сегодня, то, что я видела там на ринге… Это часть тебя. Это ты. Ты создан для этого. Эта сила в твоих руках сводит с ума, до сих пор дрожу, – я обняла себя за плечи.

Он берет мою руку и поворачивает к себе лицом. Глаза его горят от моих слов.

– Никогда не отказывайся от этой борьбы, слышишь? – упираю в него взгляд. – Что бы ни было. Как бы я ни просила тебя. Ни одна я не стою этого пламени в тебе, этой страсти. Ты показал мне бокс сегодня. Я ничего не смыслю в этом пока, но я уже понимаю эти чувства. Я теперь понимаю, слышишь?

Он убрал мои волосы за уши. Глаза его пылали. Он пристально рассматривал мое лицо.

– Я солгу, если скажу, что не боялась за тебя. Но я привыкну к этому страху, вот увидишь. Смогу контролировать его. Обещаю, это быстро заживет, – легко касаюсь его разбитой губы. Он обхватывает меня руками и целует. Жадно и сильно. С трудом отстраняюсь и смотрю на его прикрытые глаза, рассматривающие мои губы.

– Кто ты, черт возьми? – он сжимает пальцами мою шею. – Откуда ты взялась такая? – он тяжело дышит на мои губы. – Хочешь мой рассудок?

– Хочу, и тебя в придачу, – он нужен мне безапелляционно сегодня.

Я не помню, что было дальше, только свои чувства. Сумасшедшие, нестерпимые. И что он сильно схватил меня. Но я хотела быть еще ближе. Нас занесло. Сильно. Что-то разбилось. В один миг я боялась, что потеряю сознание или рассудок. Судорожно, жадно хватаюсь за него. Я задыхалась. И кричала. Не знаю, сколько продолжалась эта чувственная схватка с ним, но я успела понять, что ни черта не знала о чувствах раньше. Дура, я и о сексе понятия не имела. С ним все было другое.

Я лежала на постели и восстанавливала дыхание. Волосы были мокрые от пота и облепили влажное лицо. Капли стекали по лицу и шее. Я задыхалась на влажной простыне, а он обнимал меня со спины, целуя мокрую шею. Его тело было горячим, я чувствовала его кожей. Он обнимал меня за грудь и живот. В глазах темнеет. Все еще дрожь идет по телу. С ним я даже не чувствую смущения, как это возможно? Почему это все так правильно?

– Только не уходи, – он крепче прижимает меня к себе и глубоко вдыхает запах моих волос. Я обнимаю его пальцы на своем теле. – Останься со мной.

Я закрываю глаза. Кажется, дыхание только сейчас вернулось ко мне.

Открываю глаза. Кажется, мы заснули. Чувствую, как он шевелится за моей спиной: нащупывает одеяло и укрывает нас. Тепло. Я прижимаюсь поближе к нему, сжимая его руки, и снова проваливаюсь в сон.

Сильно шумят волны. Я никогда не просыпалась под шум океана и его дыхание. Лучшее утро. Солнце уже встало и светит мне в лицо. Лео спит за моей спиной и ровно дышит мне в шею. Я хочу остаться здесь. Хочу его жизнь вместо своей. Осматриваю комнату: мы разбили торшер. Улыбаюсь и пытаюсь отыскать глазами свое платье и белье. Как же я голодна, господи. А еще очень хочется пить. Лео прижимает меня к себе.

– Ты уже не спишь? – он целует мою спину. Разворачиваюсь к нему лицом. Он щурится от солнечного света. Улыбаюсь. Как же давно, оказывается, я не чувствовала себя такой счастливой.

– Вставай, пожалуйста, я так хочу есть, что сейчас просто умру! Ты должен меня покормить, – я сажусь на постели к нему спиной и потягиваюсь.

– Не одевайся, – чувствую, что он улыбается позади меня. – Вчера ни черта не успел рассмотреть.

Медленно поворачиваюсь к нему. Он изучает меня. Никто никогда так не смотрел на меня, как он. Все внутри дрожит от его глаз. От волнения сжимается горло. Долгий, проникновенный и беззастенчиво пристальный взгляд карих глаз. Он лежал на спине, укрытый по пояс одеялом, и скользил по моей коже глазами, поджав губы и слегка приспустив ресницы. А я смотрела, как солнце касается его груди. Когда он смотрит на меня вот так, я чувствую себя самой красивой.

– Вернись, – он сглатывает и хлопает по постели ладонью. На лице его волнение. Трогательный. Улыбаюсь и возвращаюсь к нему, положив голову на грудь. Он укрывает меня одеялом и обнимает на плечи.

– Лео.

– М? – опускает подбородок мне на макушку.

– Ты совсем не боишься боли? – беру его руку и перебираю пальцы.

– Скорее, я ее принимаю. И отношусь к ней иначе. Каждая боль – это маленькое поражение, результат моей ошибки. Если мне больно – значит, я что-то делаю не так. Бокс – техничная самозащита.

– Это как? – поднимаю на него глаза.

– Твоя задача не позволить ударить себя.

Я задумалась над его словами, а он продолжил, понимая мое недоумение.

– Вся суть хорошего бокса в том, чтобы предугадать соперника, суметь остановить его удар. И ударить, когда он открыт и бьет по тебе.

Я внимательно слушаю его. Признаться, я никогда не думала об этом.

– Получается, суть не в том, что избить соперника? – я удивляюсь, вскидывая брови, он снисходительно улыбается, словно разговаривает с маленьким ребенком. – И перчатки не для того, чтобы ударить как можно больнее?

– Перчатки смягчают удар и защищают пальцы, – он сильнее обнимает меня и улыбается.

– Сколько по шкале тупости? – я смотрю ему в глаза и смеюсь. – Со мной жутко скучно говорить о боксе, я знаю.

– Ты даже представить не можешь, как далека от истины, – он смотрит тепло.

– Ты не удовлетворен тем, как прошел вчерашний бой? – я всматривалась в него.

– Сомнительная победа сродни поражению.

– Ты не прав.

– Я знаю, на что способен. Это был невнятный бой. Я потерял контроль. Мне повезло, что он выдохся быстрее меня. Ненавижу это. Одна ошибка – и звенящая боль отнимает силы и забирает внимание на себя. Ты расфокусирован, концентрация утеряна, он выбивает тебя из равновесия. Ты тратишь силы на восстановление и притупление боли, а он продолжает наносить удары. Все усилия идут на защиту от него. Ты устаешь быстрее, чем при нападении. И вот ты уже на шаг позади него. Проигрываешь время и очки. И нужно вдвое больше усилий, чтобы восстановить равновесие на ринге. А у тебя нет этих сил. И как только ты заглушаешь боль и снова твердо стоишь на ногах, ты начинаешь бить удар за ударом, пробивать его защиту, избивать, чтобы откинуть назад в свое недавнее положение. Ты больше не думаешь, твоя стратегия уничтожена. Остается просто лупить на поражение и надеяться, что он устал больше твоего. Вот так я чувствовал себя. Хуже этого только лежать под отсчетом нокаута и понимать, что уже не сможешь подняться.

Я молчу и смотрю на его потемневшее лицо.

– Было такое?

– Бывало, – он сжимает челюсть и на щеках вырисовываются выразительные желваки. Он гладит меня по руке, немного отстраненно, я чувствую, что надо сменить тему.

– Какой твой любимый удар? – смотрю ему в глаза и думаю, не слишком ли глупый вопрос задаю. Он поворачивает ко мне лицо и улыбается:

– Не знаю, тот, который нокаутирует, – он перебирает пальцами мои волосы. – Люблю бесить соперника джебами.

– Это что?

Улыбается и поднимает руку.

– Прямой удар левой рукой, – он ударяет воздух. Я поднимаю свою кисть и повторяю его движение. – Кросс, – показывает прямой удар правой, я, улыбаясь, избиваю вместе с ним воздух. – Хук – слегка завернутый удар, апперкот – снизу под челюсть.

– Последний, должно быть, очень болезненный, – я смеюсь, понимая, как неуклюже движется мой кулак. А потом перестаю и просто рассматриваю наши вытянутые вверх руки. Он касается своей ладонью моей кисти. Какая же бледная у меня кожа. Какие же красивые и сильные у него руки.

– У твоего парня невероятная выдержка, – вдруг говорит он и возвращает меня в комнату из моих мыслей. Я отстраняюсь и смотрю в его лицо. – Как он может без тебя? Как отпускает от себя так надолго? Отличный парень, видимо, волевой.

Я окаменела от его слов. Смотрю на него и пытаюсь понять, что за игру он затеял и зачем говорит мне это сейчас. Он смотрит в потолок и молчит, заставляя меня сходить с ума от бешенства. Неужели ему все равно? Если бы он сказал, что у него есть другая, я бы сожгла весь мир. От одной мысли задыхаюсь.

– Невероятно, – одно слово, полное доверху горьким разочарованием и досадой. Встаю с постели, но он хватает меня за руку.

– Не злись, Джо.

Я оборачиваюсь, смотрю в его лицо и понимаю, что все не такое, каким кажется: так он выражает свою сдавленную обиду. Он не может признаться в этой свербящей боли, и не может просто отпустить ее. Как умеет, она рвется наружу ко мне. Мне нравится его нервная агония. Успокаиваюсь немного, наблюдая, как он борется с собой. Я не жестокая, я хочу его полностью. Пытаюсь вырвать руку и подняться, но он не отпускает.

– Не делай так, Джо, – обхватывает пальцами мою шею.

– Я ухожу! – снова пытаюсь вырваться, но он одним движением опускает меня на спину.

– Ты злишься не меньше меня, – он взял мои кисти и, заведя их за мою голову, прижал к простыне.

– Зачем ты говоришь это? – я изучаю его глаза. В нем много всего сейчас. Он приблизил ко мне лицо.

– Ты знаешь сама, – он скользит глазами по моему лицу, шее, груди. Я почти физически чувствую его взгляд на своей коже. Словно раскаленное лезвие. Никто никогда так не смотрел на меня. Словно я была чем-то особенным. Он гладит большими пальцами мои запястья, надавливая, я чувствую, как о них бьется в венах мой сумасшедший пульс. Я сглатываю, а он рассматривает дрожащую кожу на моей шее. Опускает лицо и целует ее. Задыхаюсь от него тут же.

– Скажи прямо, скажи, оставь его, – я зашептала почти сипло. Чувства обострены до предела. Кажется, что сейчас взорвусь. Он прижимает мои руки к простыни, сдавливая запястья.

– Нет, – он обхватывает губами мой подбородок.

– Тогда пусти, и я уйду, – блефую: я не смогу уйти от него.

– Не отпущу, – чувствую прикосновения его груди к своей.

– Тебе совсем все равно? – дергаюсь всем телом, будто бы хочу освободиться от него. Не хочу. Не хочу. Не хочу.

– Посмотри на нас, Джо. Мне не все равно.

– Если скажешь бросить его, я брошу, – немного правды нам не помешает.

Он молча изучает мои глаза. В них все отчаяние и решительность, на которые способно мое существо. Если бы он сейчас сказал броситься в океан, я бы послушно захлебнулась.

– Не бросай, он ведь идеальный.

Яростно пытаюсь вырваться. Кому ты пытаешься сделать больно?

– С меня хватит! – я взорвалась.

– Я не могу о таком просить.

Замираю и рассматриваю его лицо и глаза. Кажется, ему больнее, чем мне. Это его тяготит. Это его разрушает. Я нужна ему, вижу. Так же, как и он нужен мне. Мы молча смотрим друг другу в глаза. Он сжимает мои руки. Я уже знаю, что так он говорит «я здесь, я с тобой, чувствуешь?» Чувствую.

– У тебя веснушки, – его лицо так близко, он улыбается.

– Вот еще, я вывела их еще два года назад, – обиженно отвожу взгляд.

– К счастью, не полностью.

– Нет у меня веснушек! – возмущенно вскидываю брови. Ненавижу даже воспоминание о них.

– Есть, и они жутко заводят.

Сглатываю, а он снова довольно рассматривает мою шею. Ему нравится это волнение во мне.

– Я много думал о том, какая ты, знаешь? Еще до того дня, как ты выдала это свое «Давай, сожги меня заживо!» – он улыбается. Я смущенно закрываю глаза. Я так хорошо помню тот вечер. – Я нашел платок у трибун. Взял в руку и почувствовал этот запах, – он глубоко вдохнул, ноздри его стали шире обычного. – До сих пор будоражит кровь, – он смотрел мне в глаза. – Теперь этот запах так близко, – улыбается. – На моей коже. Я представлял, какая ты должна быть с этим запахом. Я и подумать не мог, что ты такая. Такая моя до одури. Что настолько. Что так может клинить. Я, правда, хотел вернуть его тебе. Пока ты не уперла в меня свои сумасшедшие медные глаза там, в зале. Клянусь, в той темноте они горели, как у кошки. То, как ты смотрела… До сих пор от воспоминаний желудок крутит, – он улыбнулся. – Я видел, как ты тряслась, твои пальцы, губы, ресницы. И этот взгляд. От него органы внутри перевернулись. И я понял, что ты моя. Тогда я захотел, чтобы у меня осталось что-то от тебя. Я надеялся, что ты вернешься за ним снова. Так и вышло. Ты тогда поцеловала меня. Так порывисто и горячо. Ненормальная. И меня завела до предела. Я слетел с катушек и думал о тебе эти дни без остановки. Представлял тебя вот так, в своих руках. И сходил с ума… – он снова рассматривал меня. – Нет ничего лучше тебя такой, – он скользил глазами по моей обнаженной коже. – Скажу кое-что: я уже не отпущу тебя, понимаешь?

Дрожь по телу от его слов. Так невозможно тянет к нему. Поднимаю голову и целую его сильно. Кажется, этим чувствам все мало. Мы снова срываемся.

Кружится голова. Меня захлестнуло горячей волной и все еще трясет. Дрожь по телу. Проклятье. Даже не думала, что так бывает. Все еще тяжело дышать. Тело по-прежнему в напряжении. Он прижимает меня к себе. Сухо во рту и темнеет в глазах. Нужно прийти в себя. Моя голова на его плече. Обнимаю его горячий влажный живот. Поднимаю лицо и смотрю в его глаза. Мутные, они смотрят на меня. Он дышит через рот. Часто и поверхностно. Еще немного дрожит от меня. Как же невероятно чувствовать, как он сходит с ума в эти минуты. Он весь горячий. Закрываю глаза и целую его в грудь.

– Как думаешь, который уже час? – я заглядываю ему в лицо.

– Я немного потерялся во времени, не знаю даже, – он улыбается и целует меня в висок. С ним так хорошо.

– К твоему сведению, я все еще хочу есть, – улыбаюсь.

– Я сделаю тебе блинчики, – улыбается в ответ.

– Это серьезное заявление, – смеюсь и медленно поднимаюсь. Оглядываюсь в поисках одежды. Он наблюдает за мной с постели. Я так и не нахожу свою одежду. Хватаю его шорты и быстро натягиваю. – Предупреждаю, я сейчас залезу в твой холодильник!

Слышу, как он смеется. Пока я пила воду, он поднялся и надел брюки. Подошел ко мне и поцеловал в висок. Я протянула ему бутылку с водой, и он жадно принялся опустошать ее. На полу у холодильника обнаружился верх от комплекта моего белья. Лео смеется с моей неожиданной находки. Надеваю его и открываю холодильник, пытаясь предугадать, где могу найти остаток комплекта.

– Боже, скажи, что я могу это съесть, – достаю шоколадное пирожное. – Как же хочется сладкого! Почти год держалась, а теперь прямо челюсть сводит!

– Ты можешь даже не делиться, – он улыбнулся. Я села на стол и принялась отламывать по кусочку и закидывать в рот. Самый вкусный десерт в моей жизни. – Господи! – закрываю глаза от удовольствия.

Лео рассматривал меня, стоя в нескольких шагах от стола, и улыбался. В нем было так много чувств, и я сходила с ума от этого его взгляда. Никто никогда не хотел меня так сильно, как он. В этом было что-то безумное. Его прикосновения, его взгляд, он словно был создан для меня. Мы смотрели друг другу в глаза, я торопливо ела торт, а он допивал воду. Это все было так естественно, словно мы знали друг друга много лет. Я понимала, что уже не смогу без него.

Спрыгиваю со стола, подхожу к нему и крепко обнимаю за шею.

– Кажется, без тебя я не хочу больше жить, – тихо шепчу ему на ухо.

– Я, кажется, влюбился в тебя…

Я отстраняюсь и смотрю в его глаза. Он не улыбается. Он не смеется. Он серьезен и задумчив.

– Я влюблен в тебя, Джо.

Ты только что разрушил мою жизнь. Всего четыре слова этим низким резонирующим в моих внутренностях тембром. Ты уничтожил меня прежнюю. Я мертва и счастлива. Я растерянно изучаю его глаза, пытаясь прочувствовать каждую секунду этого трепетного волнения внутри себя. В купе с его глазами это слишком невероятное ощущение. Карие, они взволнованно изучают мои. Я чувствую, как он пытается угадать мои мысли. Не угадаешь. Ты и представить не можешь, в каком огне я горю эти дни с тобой.

Я молча думаю о нем. Вижу, как в глазах его показалась тревога. В нем столько тихих вопросов. И столько чувств. Он думает, что напугал меня этим своим порывом, он думает, этот его импульс звучит неискренне, клянусь, если бы мог, он бы забрал сейчас обратно свои слова. Не отдам. Я молча дрожу, переводя дыхание и медленно привыкая к осознанию, что верю его словам. Я верю ему больше, чем себе. Я чувствую его так сильно и так явно.

Он начинает чаще дышать. Я словно ощущаю, как кровь ускоряет темп в его венах и заводит сердце. Ты один, кого поцеловала первой. Ты один, к кому пришла сама в руки. Не задумываясь о защите или совести, приблизилась к тебе так безрассудно быстро и так непозволительно сильно. Легкомысленно, импульсивно. И никогда не пожалею об этом, понимаю уже сейчас. Я не знаю тебя и знаю так хорошо.

Он растерян от моего молчания. Я чувствую, как он берет мою руку. Сжимает запястье, сильно, чувственно встревоженно. Подожди немного. Пожалуйста. Я захлебнулась нашими чувствами. Я схожу по тебе с ума. Плавно, медленно, бесповоротно, задыхаясь. Не волнуйся, я уже люблю тебя слишком сильно. Я почему-то так люблю тебя. Жадно. Жарко. Волнительно. Сумасшедше. Мучительно. Ты в моей голове. Что происходит между нами? Беру его вторую руку, обнимаю теплые пальцы. Слова внутри дрожат. Вместо них выходят наружу только слезы. С чувством сжимаем руки. За тебя я держусь, как за жизнь.

– Почему ты плачешь? – он смотрит мне в лицо, пока я молча роняю слезы и дрожу.

Это был слишком сложный вопрос. Я обессиленно утыкаюсь лицом ему в грудь. Он обнимает меня.

– Ты не должна ничего говорить, – он гладит мои волосы. Произносит немного тревожно, задумчиво. И я понимаю, что он так не думает. – Позавтракаем?

– Я сбегаю в душ и вернусь, – отпускаю его и ухожу. Внутри осадок и горькое послевкусие. Он смотрит мне вслед, знаю. И думает о том, что в моей голове. Я сама с трудом понимаю, что происходит со мной. Словно кружусь в воронке урагана. Закрываю за собой дверь в ванную. Меня пугают мои чувства. Слишком сильные. Снимаю одежду и захожу в душ. Горячая вода охватывает меня. Немного расслабляет. Я утонула в нем. Я даже не знаю, который час. Наверное, я выпала из жизни на сутки или больше. Я не подумала даже о том, что оставила позади.

Сегодня занятия, наверное, они уже прошли. Я оставила Кевина одного вчера. Я не сказала родителям ничего. Катастрофа. Только сейчас, отойдя от него на шаг, я начала мыслить снова. Гормоны парализовали мой мозг. Не соображаю. Прислоняюсь к влажной от испарины стене и оглядываюсь вокруг. Я была так поглощена им, что даже не помню, как выглядит его дом. На полке пара флаконов. Беру один в руки, открываю крышку. Как вкусно пахнет. Сколько времени я уже здесь? Комната заполнена густым паром. Тяжело дышать. Выключаю воду и выхожу. Оборачиваюсь в полотенце. Протираю запотевшее зеркало и смотрю на свое отражение. Я хотела еще собраться с мыслями, но уже слишком скучала по нему. Как глупо. Выхожу в полотенце и ищу его глазами.

Лео сидит на подоконнике у открытого окна. Подхожу ближе и вижу в его руках свое платье.

– Вчера я немного порвал его, – он откусывает нитку. – Но теперь все в норме, – он достал из него иголку и протянул платье мне. Я растерянно беру его. Он смотрит на мои мокрые волосы.

– Спасибо, – растроганная, я изучаю его глаза, сжимая платье руками. Он не переставал поражать меня. Лео спрыгнул с подоконника и поравнялся со мной. А потом обнял, уткнувшись лицом в волосы.

– Тебя долго не было, – он сильно прижал меня к себе. Я обняла его за спину. Я так соскучилась, оказывается. Он касается пальцами моих мокрых волос и целует в плечо. – Одевайся, а я пока приготовлю нам поесть. Он уходит в кухню. Провожаю его взглядом, рассматривая сильную спину и красивые ямочки на пояснице. Снимаю полотенце и надеваю белье: он сумел отыскать его и бережно сложил для меня на подлокотнике дивана. Лео стоит ко мне спиной и взбивает яйца. Улыбаюсь: он серьезно настроен на блинчики. Натягиваю платье на еще влажное тело. У него красивый затылок. Я помню, как пахнет его шея. Дрожь по коже. Потираю волосы полотенцем. Я подхожу к парню и обнимаю со спины.

– Как же ты пахнешь, – встаю на цыпочки и касаюсь лицом его шеи пониже линии волос. Целую и обнимаю за живот. Он отпускает вилку и берет мои руки. – Не могу без тебя, – касаюсь губами его спины. Его запах просто сводит с ума. – Не останавливайся, я умираю с голода, – я отпускаю его, улыбающегося, и сажусь рядом с ним на стол. Он ловко взбивает яйца вилкой, а я наблюдаю, как красиво напрягается его живот. У него очень сильный торс. Улыбаюсь и доедаю свое шоколадное пирожное.

– Ты ведь не останешься? – он остановился и повернул ко мне лицо. Я покачала головой. Он еще несколько секунд изучал мои глаза, словно спрашивая, пойду ли я к Кевину. Не пойду. Но ты не спрашивай.

– Ты знаешь, сколько уже времени? – отряхиваю руки от крошек.

– Половина четвертого, – он продолжил готовить тесто. Вскидываю брови, но он уже не видит. Мне тоскливо от его взгляда почему-то.