Дорога потерянных душ

– Стоп! Погоди. А родители? Сестра? Они тоже забудут? – В груди Сани заколотилось, не хватало воздуха; перспектива забвения его не устраивала.

– Забудут все, без исключений.

– Не-не, – выставил ладони молодой человек, – я не готов вот так вмиг отказаться от семьи, от всего, что было моим. Я, конечно, подумаю, но советую присмотреть на должность кого-то ещё.

Неожиданно для себя Саня заскучал по маленькой, уютной квартирке, по сестрёнкиной музыке, по маминой заботе и по отцу, с которым виделся редко. На самом деле с ними жилось не так уж плохо. Сытно, весело. Да и кот загрустит: кто ещё будет чесать живот пушистому толстяку?

Саня определённо захотел домой.

– Нет, я не могу на это решиться. Не сейчас.

– Даже ценой любимого города, который сгинет без присмотра? – Чёрный ворон сделался ещё черней.

– Блин, ну пусть найдут кого-то с опытом. Я уверен, многие захотят поменять свою жизнь на судьбу Смотрителя.

– Простительное малодушие, – по-человечески вздохнул ворон. – Подумай хорошенько. Ты, правда, готов отказаться от возвышенной цели в пользу заурядной жизни?

– Прямо сейчас я этого решить не могу.

Ворон помолчал, потом с сожалением произнёс:

– Жаль, что наш разговор свернул в это русло. Боюсь, выбора у тебя всё же нет. Вернее, есть, но он очевиден. Видишь ли, ты нарушил данную мне клятву.

Саня округлил глаза:

– Чего?! В смысле?

– Короткая у тебя память. Сегодня днём ты дал мне обещание не причинять башне вреда. И ты нарушил слово, когда сломал крючок на ставнях. Я же своё слово сдержу. Если удел Смотрителя тебе не по нраву, то следуя нашему уговору, ты навсегда останешься здесь, но уже в качестве слуги. Твои родные до конца дней будут тебя оплакивать.

Саня смотрел на птицу загнанным зверем. Он познакомился со скитальцем только утром, но после всего увиденного не сомневался в твёрдости его слов. За распахнутыми ставнями уже стемнело, вдоль загородной трассы зажглись фонари. Саня не был готов смириться с тем, что станет узником этой заброшенной башни. Он высунулся в окно в поисках подходящего дерева, за которое можно зацепиться и слезть вниз. И таковое нашлось. Ветки прижимались к стенам, но чуть в стороне, у соседнего окна.

В угрюмом молчании Саня прошёл к другим ставням и одним ударом сшиб крючок. Тот, тоже отвалился. Ворон невозмутимо наблюдал. До ветвей тополя, что вымахал даже выше башни, можно было дотянуться рукой, и чувствуй Саня в себе хотя бы отдалённое родство с Тарзаном, он попытался бы ухватиться за тонкую ветвь и промчаться на ней, как на лиане, над яблонями, чтобы приземлиться подальше отсюда.

«Я должен попробовать», – и он потянулся к спасительному прутику, но реплика ворона заставил остановиться.

– Саша, здесь шестой этаж. Ты разобьёшься. – Столько было горечи в голосе скитальца, словно он точно знал исход побега.

Саня дёрнул за край ветви. Тот легко оторвался и спланировал в заросли, а сам незадачливый беглец опасно покачнулся и до боли в пальцах вцепился в оконную коробку. «Как глупо!» – зажмурился Саня и вернулся в комнату. Прошёл мимо ворона, не глядя в его сторону, и побежал вниз по ступеням. По пути он силился пробиться через каждую встреченную дверь, в надежде найти за ней оконце пониже. Но двери, казалось, были намертво заколочены изнутри башенных комнат.

На первом этаже, больше походившем на склад сундуков, по-прежнему горел свет, но выход наружу так и не появился. В поисках потайной кнопки Саня нажал на каждый кирпич, до которого смог дотянуться, а когда это ничего не дало, принялся перетаскивать сундуки, ведь где-то позади них находилась та самая дверь наружу. Но каждый сундук весил килограммов по сто, поэтому, измотавшись уже на втором, взмыленный Саня опустился на дубовую крышку и зарылся лицом в ладони.

Он вернулся в комнату Смотрителя, когда за окнами совсем стемнело. Ворон терпеливо ждал на спинке трона.

– Ты всё заранее продумал, да? – обречённо спросил Саня.

Ворон с грустью произнёс:

– Думаешь, так просто найти Смотрителя? Мне потребовалось десять лет на поиски человека, которого примет башня. Я и в тебе-то сомневался, но заговорил, потому что ты сам жаждал найти иную дорогу. Так вот она. Ты избран для особенной цели.

– Я не хочу, чтобы семья обо мне забыла, – обречённо сказал парень.

– Таковы правила. Такова цена судьбы Смотрителя.

Саня выглянул в окно. Вид, конечно, живописней, чем с балкона родной квартиры, да и самому себе быть хозяином очень даже хорошо. Всяко лучше, чем ютиться дома по углам или прислуживать здесь до скончания дней без возможности покинуть башню. Лёгкий ветер колыхал ветви тополя, такого близкого и одновременно недостижимого.

Саня обернулся и посмотрел на чёрную птицу, почти растворившуюся в сумерках зала. Лишь глазищи ворона поблёскивали в отсветах экрана.

– Ну что смотришь? Считаешь меня трусом? – Сане захотелось разозлиться на скитальца, но получилось натянуто.

– Нет. Ты всего лишь человек, поставленный перед неясным выбором. На одной чаше весов привычное и понятное, а на другой – россказни птицы о великой судьбе. Наверное, я на твоём месте тоже попытался бы сбежать. Нет ведь никакой гарантии, что всё будет так, как я поведал. Не подумай, что я злодей и хочу тебя принудить делать то, что тебе не по сердцу. В этом нет смысла, ведь ты не будешь затворником здесь и всегда сможешь убежать. Напротив, моя цель найти того, кто будет делать свою работу с азартом. И мой двухсотлетний опыт подсказывает, что ты – именно такой человек. Но пока ты не Смотритель, а просто человек, ты слаб и не способен сделать важный шаг. Моя обязанность – заставить тебя принять решение, о котором ты никогда не пожалеешь. Даже если сейчас думаешь иначе.

Саня выслушал птицу со стоическим спокойствием. Возможно, он успел смириться, что просто так эту башню не покинет. Но, может быть, не всё так плохо? В конце концов, если скиталец не врёт, то всегда можно сбежать. А если и лукавит, то, может, наплёл и про всеобщее забвение.

– Сам подумай, – вновь заговорил ворон, – вокруг серьёзное волшебство. У меня нет причин тебя разыгрывать. Я хочу, чтобы ты был верен своему делу. Ты нужнее здесь, чем в мире, откуда пришёл. Семья не будет страдать, ведь они не будут тебя помнить. А на фабрике тебе уже завтра найдут замену.

Саня отвернулся от вечернего пейзажа. Буря в груди почти утихла. Может, не так уж плохо быть вершителем судьбы своего города. Да, родные о нём забудут, но он-то продолжит помнить. И сможет уберечь их от невзгод.

– Значит, выбора у меня нет?

Птица закивала:

– Выбора нет.

– В таком случае я должен согласиться. Бери меня в Смотрители, – сказал Саня, сам ещё не веря, что сегодня он не попадёт домой.

– Опусти ладонь в купель Очищения. Это будет твоим окончательным согласием. Ты станешь незнакомцем для людей. С этой жертвы начнётся твой путь. Но есть и обратная сторона. Ты станешь видим для других Смотрителей.

– У вас прямо сообщество по интересам, – саркастично заметил Саня.

– Скорее уж профессиональный союз, – будто бы усмехнулся ворон.

Молодой человек прошёл к пыльной чаше и протянул руку. От воды шёл приятный холодок. Захотелось скорее коснуться матовой глади, но парень замер в нерешительности.

– Больно не будет, – успокоил скиталец. – Или подумываешь отказаться?

– Не дождёшься. – Саня мокнул ладонь и прислушался к себе. В этот момент он чувствовал всё то, что чувствует человек, погружая руку в холодную воду. И ничего более.

– Видишь, как просто. Теперь ты начинающий Смотритель.

– Уже? Ничего ж не произошло.

– О! Ещё как произошло! Прошу, Александр, присядь в кресло, ощути себя главным. Наконец-то за долгие годы все замки́ в башне открылись. Всё, что ты здесь найдёшь, теперь принадлежит тебе. Лаборатория, арсенал, склад, мастерская. Используй с умом.

Саня вновь погрузился в кресло, но теперь без боязни. Устроился поудобнее, вытянул ноги и опустил руки на мягкие подлокотники.

– Надеюсь, мои воспоминания останутся при мне.

– По-другому и нельзя. Ты должен помнить всё, за что любишь свой город, чтобы с твёрдой решимостью встать на его защиту, – вещал над головой ворон. – Кстати, взгляни на карту, видишь вот здесь символы? С помощью них ты ещё и погодой можешь управлять, но я сразу советую выставить автономный режим.

Скитальца прервал звон колокольчика. Рядом с креслом возник светящийся образ мужчины в плаще.

– Приветствую нового Смотрителя. Я, председатель городоохранного Совета, приглашаю тебя в главный офис для прохождения вводного инструктажа, получения персонального имени и присвоения звания Смотрителя 3-го ранга. Ну и просто познакомиться, – добродушно улыбнулся дядька. – Маяк для телепортации отправлен на глобальную карту. Ждём твоего скорейшего прибытия.

Незнакомец в мантии пропал. На его месте вспыхнула ещё одна карта, вся испещрённая белыми огоньками, а в центре мигал яркий зелёный.

Ворон поспешил с пояснениями:

– На этой карте вотчины других Смотрителей. У нас, кстати, служит много хорошеньких девушек. Когда получишь звание, сможешь перемещаться в любую башню. Разумеется, по предварительной договорённости.

– Что за зелёный огонёк? – Саню взбодрила информация о девушках, и он настроился впитывать все необходимые знания.

– Здесь находится замок Великого Совета, он же главный офис и академия смотрителей. Первое время ты будешь там частым гостем. Нажми на этот маячок. Можешь взглядом.

Саня поднапрягся и надавил-таки на огонёк, не касаясь его. Арочный проход в стене засветился, и там, в неровном свечении, проступили макушки елей, а за ними шпили множества башен.

– Здорово! – Восхитился Саня. – Мне бы прежде в душ, а то я после смены. Негоже ведь в таком виде на официальные встречи.

– Не думай об этом. Портал освежает лучше прогулки в морозную погоду. Отправляйся, не заставляй Совет ждать.

Саня поднялся.

– Ладно. Пока меня не будет, позаботься, чтобы рядом с моим домом, ну, прежним, тоже появился портал. Я намерен приглядывать за своими. Прежними.

– Боюсь, Александр, установка порталов – это таинство Смотрителей. Я на такое неспособен.

– Тогда, любезный скиталец, будь добр выполнить другую мою просьбу. – Саня потихоньку вживался в роль привилегированного местного божества. А божеству подобает не скупиться на распоряжения, да и захотелось подшутить над слишком уж серьёзной птицей. – Подыщи мне такого помощника, который сможет безоговорочно выполнять мои поручения. Такого, чтоб и в борьбе с тёмными силами помогал, и за пивом мог метнуться.

Ворон сказал с усмешкой в скрипучем голосе:

– Позволю себе заметить, Александр, что ты не сыщешь никого более компетентного в служении городу, чем его собственный Дух.

Саня пока не знал, что из себя представляет этот Дух. Но разве сейчас не лучшее время, чтобы познакомиться? Поэтому по-хозяйски распорядился:

– Ну, так завербуй его.

– Александр, – скиталец взглянул на парня, как на идиота, – я уже перед тобой

Благодарность в неосязаемой валюте

Каждым утром по пути на работу Марина покупала на завтрак булочки с повидлом, почти такие же, как пекла мама. К полюбившемуся аромату свежеиспечённого теста примешивалось и нечто особенное, чему девушка ещё не подобрала названия, но что заставляло её каждый день совершать один и тот же ритуал. Вкус булочек возвращал Марину в те светлые дни, когда мама ещё не слегла под тяжестью болезней.

Время торопило. С утра стояли сразу две записи. Женское чутьё подсказывало, что день будет напряжённым. Марина убрала бумажный пакет с завтраком в сумку и поспешила в сторону работы, в парикмахерский салон, где она вот уже пятый месяц наводила порядок, а иногда и красоту, на головах жителей района. Преимущественно женских. Платили достойно, клиенты ходили приличные, коллеги подобрались вполне себе тоже терпимые. Работала Марина с удовольствием, никогда не опаздывала, делала всё на совесть и нарушать что-либо в привычном укладе не собиралась.

По негласной традиции девушка пришла первой, открыла салон, но не успела подготовить рабочее место, как в зал, словно бабочка, влетела Света, работавшая за соседним креслом. Юная болтушка-хохотушка давно и настойчиво набивалась к Марине в подруги.

– Маринка, привет, – прощебетала Света. Не глядя скинула ветровку на вешалку и поспешила к кофемашине. – Тебе заваривать?

– Привет, Светик, – сдержанно улыбнулась Марина, не очень-то любившая утренние беседы. – Я попью позже. Ко мне сейчас уже придут.

Марина сноровисто заправляла кофеварку. На подругу поглядывала с наигранной подозрительностью:

– Вот, честно, ума не приложу, зачем ты попросила Эльвиру открыть самые ранние записи. Лично я люблю поваляться подольше в постели. А когда на работу прихожу, хочу кофе выпить, настроиться на день. Музу словить. Вот правда, Марин, неужели так деньги нужны? На квартиру копишь?

Наверное, если бы легкомысленная Света узнала, во сколько Марина встаёт, то долго бы приходила в себя. Маме требовался постоянный уход, а утренние процедуры необходимо делать не только регулярно без пропусков, но и задолго до выхода на работу, чтобы после успеть приготовить завтрак и, если повезёт, немного прибраться, потому что домой Марина часто возвращалась поздно. И, конечно же, нужны были деньги на дорогие лекарства, которые всё никак не ставили маму на ноги. Но никому на работе Марина об этом не рассказывала. Не хотела, чтобы про мамин недуг узнали и обсуждали. Потому без зазрений совести выдумывала понятные причины.

– Ты же знаешь, я на учёбу коплю, – ответила Марина и скрылась в подсобке, чтобы избежать дальнейшего разговора.

Света не сдавалась:

– Ну да, ну да. Образование – это святое. Но я бы так не смогла.

«Сможешь, когда прижмёт», – подумала Марина. На этот раз она просто отмолчалась. А уже через минуту на парковке под окнами остановился чёрный автомобиль с тонированными окнами. С переднего пассажирского сиденья вышла Жанна, третий и последний мастер-парикмахер салона. С этой фифой Марина не здоровалась и почти не разговаривала. Длинноногая особа с острым, всегда задранным носом и барскими повадками делала лучшее колорирование в городе, но по странным причинам, работу свою ненавидела. Возможно оттого, что работала не на себя, а на дядю. Хотя в реалиях именно этого салона больше подходило «на тётю».

Хозяйка салона Эльвира ко всем своим мастерам относилась снисходительно, прощала ошибки, но, как деловой человек, всегда о них помнила и в удобный момент использовала себе на руку. К примеру, однажды Эльвире пожаловалась одна привередливая дама, якобы Света отрезала ей слишком много длины. Может, так оно и было, да только та дамочка сама дважды за сеанс просила отрезать ещё чуть-чуть. В тот раз Эльвира обошлась без замечаний и даже строгим взглядом Свету не наградила. Просто попросила всех девочек быть повнимательней к словам клиентов. Но спустя месяц, перед школьными выпускными, когда наплыв клиентов всегда выше обычного, Свете понадобилось взять отгул на пару дней. Вот тогда Эльвира и выбросила туза из рукава и припомнила и о косяке с дамой, и о всяких других мелочах, которых при желании можно отыскать в любом салоне, у любого мастера. Как итог: отгула Света не получила, да и работала несколько дней до самой ночи.

К Марине Эльвира относилась нейтрально, ну может, с небольшим уклоном в положительную сторону, как к сотруднику с идеальной дисциплиной и неплохими способностями. К Жанне отношение было иного характера. В редкие моменты, когда начальница навещала салон, они с Жанной много разговаривали и громко смеялись, словно старые подруги после долгой разлуки. Никогда гнев Эльвиры не касался длинноногой красавицы. Что бы ни произошло, любой ошибке находилось достойное оправдание, и потому Света с Мариной никак не могли взять в толк, почему Жанна постоянно сыплет колкостями в спину начальнице, стоит той выйти за порог салона. Может, завидовала, а может, дело в характере. Как бы там ни было, лезть в душу Жанны и выяснять, как оно есть на самом деле, никто не собирался.

– Жанна, привет! – жизнерадостно, будто с хорошей подружкой, поздоровалась Света. – Ты чего так рано?

– Запись, – устало ответила Жанна.

– Сегодня у всех прям с утра. Маринка тоже здесь.

– Угу, – последовал ленивый ответ.

Света продолжала разговор, не нужный никому, кроме неё самой. Жанна молчала, занимаясь подготовкой инструмента. Эта сцена повторялась каждое утро.

Когда Марина вернулась в зал, все были заняты своими делами. Вопреки устоявшимся традициям, Жанна заговорила первой. На коллегу смотрела внимательней, чем обычно.

– Как дела?

– Всё нормально, – дежурно произнесла Марина.

В ярко накрашенных глазах Жанны блеснул ядовитый интерес: змея искала место для укуса.

– Выглядишь измотанной. Чем ночью занималась?

Света не удержалась и шутливо ответила за подругу:

– А я давно говорила, что Маринка лукавит, когда говорит, что у неё молодого человека нет.

Жанна фыркнула:

– По-моему, ей и врать не надо. Вот если б было наоборот…

– Ну а почему ты думаешь, что у Маринки не может быть парня? – не унималась несносная подруга.

– Потому что парню нужно уделять время, – с кособокой улыбкой ответила Жанна. – Маринка наша, вон, вся в работе, на учёбу копит, у неё парня точно нет. Так что вопрос о ночных занятиях остаётся открытым.

К великому облегчению для Марины в эту минуту в зал вошла её клиентка.

***

В салоне воняло тухлыми яйцами. Это Жанна только что закончила покраску очередной головы и уже готовила рабочее место для следующей, открыв все окна и входную дверь. Светка бездельничала за ноутбуком в ожидании случайного заработка. Марина тоже недавно освободилась. Всё утро она боролась с подступающим бурчанием в животе и думала о булочках в сумке. Поставив в угол веник и совок, девушка заспешила в подсобку навстречу запоздалому завтраку и подальше от химических ароматов.

На полпути её остановил неожиданный вопрос:

– Дочки, у кого свободно? – Во входе стояла старушка в неопрятной одежде и в сером шерстяном платке. С её появлением назойливый запах краски как-то сразу затерялся на фоне мощных флюидов немытого тела.

Жанна с видом крайне занятого человека ушла в туалет, не удостоив посетителя даже мимолётным взглядом. Светка же, сделав вид, что внешний вид и запах не произвели на неё впечатления, спросила:

– Чем можем помочь?

– Подстричься, детка. Голову в порядок привести.

Светка, словно птичка, выпорхнула из-за монитора и подошла к старушке.

– Какую причёску хотите?

– Причёску… Скажете тоже. Просто покороче, чтобы аккуратно было. А то я гостей жду. – Бабуля чуть развернулась, и взору мастеров предстали колтуны свалявшихся волос, свисавшие из-под платка до самой старческой поясницы. Убранные в хвост, они напоминали пучок дредов, заплетённых тысячу лет назад кем-то, кто в плетении не разбирается. – Меня по-быстрому и по-простому. Куда присесть?

– Э-э-э… Бабушка, мы сейчас, к сожалению, закрыты… – начала неуверенно выдумывать Светка, борясь с приступом тошноты.

Но бабуля будто не замечала натянутой улыбки.

– Как закрыты? Вон же дверь нараспашку.

– У нас санитарный день, проветриваем. Но вы можете пройти вниз по улице, там ещё один салон…

– Дочки, ну что же вы, будете старушку с больной спиной гонять по салонам? До вас-то еле добралась. – Бабуля с жалостным видом смотрела то на Светку, то на Марину. – Вы ж никто не занятые.

– Мы не можем, бабушка, поймите. Сегодня дезинфекция, работать нельзя. Говорю же, пройдите подальше…

И без того сутулые плечи бабушки совсем поникли, она тяжело вздохнула, должно быть, настраиваясь на утомительное путешествие до следующего салона, но никак не решалась выходить. Выглядела она так беспомощно, что Марина поневоле вспомнила свою маму, которая сейчас ждала её дома на стареньком промятом диване, с которого не могла даже самостоятельно подняться, чтобы сходить в туалет.

Марине вдруг показалось, что отказать немытой бабуле в стрижке – всё равно что не помочь собственной маме в её потребностях. И если для Светки миссия по облагораживанию беспомощного человека была невыполнима, то для Марины, всё своё свободное от работы время только тем и занимавшейся, задача выглядела куда проще. Она представила на месте старушки свою маму, и все её сомнения развеялись.

– Бабушка, присаживайтесь в кресло.

Светка округлила глаза, когда воспрявшая духом, но оттого не менее пахучая старушка прошаркала через зал и устроилась перед зеркалом.

– Снимайте платок, – сказала Марина, стараясь не вдыхать слишком глубоко.

Рядом тут же возникла Светка и шепнула на ухо:

– Она не заплатит.

Марина и без подсказок прекрасно это понимала, но решение уже принято. И дело было не в деньгах. Бабуля без тени стеснения обнажила копну свалявшихся волос и буднично спросила:

– Будете мыть?

– Обязательно. Но прежде мы сострижём всё, что я не смогу расчесать. Сразу предупреждаю: получится действительно коротко.

– Пусть, дочка, пусть. Ты мастер, тебе видней. Лишь бы не стыдно было на люди выйти.

Марина начала отрезать свалявшиеся волосы и с облегчением обнаружила, что на голове нет вшей.

– А чего же вы, бабушка, так долго собирались в люди выходить? Зачем довели до того, что всю длину теперь приходится состригать? – заговорила Света как можно тактичней. Беседа ей была нужна, чтобы отвлечься от запахов.

– Ой, так не до выходов мне было. Вся в работе, вся в заботах. Так увлеклась, что забывала в зеркало смотреться, – улыбнулась бабушка удивительно целыми рядами зубов и добавила задумчиво: – Ох, так у меня и зеркала-то нету.

– Долго же, однако, ваши заботы продолжались. – Света вновь с грустью подумала о своих заботах, пленницей которых она тоже стала на неопределённый, но точно немалый срок.

– Долго, – протянула бабушка, – лет тридцать, поди, не выбиралась на свет божий.

Марина заинтересованно спросила:

– Чем же вы тридцать лет занимались без перерыва?

– Наукою. Сначала десять лет по всему миру моталась, собирала необходимое. А потом и закрылась у себя, чтобы в новую эпоху вступить во всеоружии. Настои настаивала, зелья варила, толкла порошки.

Только Марина подумала о том, что всё-таки имеет дело с человеком «не в себе», как столкнулась в зеркале с испытующим взглядом старушки. Та наблюдала за реакцией на свои слова.

– Вы работаете в какой-то лаборатории? – Марина сделала вид, что не заметила странного сленга.

– Работаю на дому, – уклончиво ответила бабушка.

– Понятно, – легко приняла ответ девушка. – Ну, раз ваша работа закончилась, то, выходит, и эпоха закончилась. Какая хоть эпоха-то?

– Для каждого эпоха своя. Для меня вот тёмная закончилась, – последовал вкрадчивый ответ.

– А началась светлая? – Марина смотрела на бабушку, и ей не нравился испытующий взгляд, который она то и дело ловила на зеркальной глади.

Клиентка, наблюдающая, как мастер с трудом выстригает жёсткие колтуны свалявшихся волос, вдруг сказала:

– Для меня – светает, а вот для тебя… С какой стороны посмотреть. Хочешь, расскажу, какая эпоха тебя ждёт?

– Хотите рассказать о моём будущем?

– Не хочу. Но могу. Главное, хочешь ли ты?

– Спасибо, бабушка, не стоит. Я в пророчества не верю, – ответила Марина, пряча за вежливой улыбкой оторопь.

– Не веришь или боишься? – прищурилась бабуля.

– Боюсь. Не хочу ждать, пока со мной произойдут чьи-то видения. Особенно если они будут недобрыми.

Клиентка коротко кивнула, чтобы не мешать работе мастера.

– Понимаю. В этом деле главное – свободное волеизъявление. Раз отказываешься, выбор твой.

Странная бабушка замолчала, и Марина не стала развивать разговор, сосредоточившись на работе. Тем более резать было трудно. Иногда не получалось подсунуть ножницы, а иногда лезвия не справлялись и вместо ровного отреза оставляли изломы.

Светка и Жанна отпустили ещё по двое клиентов, прежде чем уставшая, но довольная результатом Марина отступила от кресла и с чувством победителя в тяжёлой схватке отложила ножницы на тумбочку. Силы оставили девушку, но помолодевшая и даже похорошевшая бабушка выглядела вполне довольной результатом: крутила головой перед зеркалом, разглядывая короткую модную причёску деловой дамы. Оттопырив пальчик, поправила чёлку, чуть взъерошила волосы на затылке и повернулась к мастеру.

– И что, сейчас так ходят?

– Ходят, – вздохнула Марина и почему-то не смогла добавить «бабушка». – Ходят те, кому статус позволяет, или у кого хватает смелости.

– Мне нравится. Очень. Никогда себя такой не видела. – Бабушка легко поднялась, будто и не просидела без движения несколько часов. – Осталось приодеться. Благодарю тебя, внученька, за доброту твою. А это тебе за старания, умница.