Дорога потерянных душ

– По-моему, он выглядит несчастным.

– Это нормально. – Люцифер ласково провёл рукой по драконьей спине. – На самом деле он никогда не был счастлив. И никто из тех, кого я приглашал в свой мир, даже не знали, что такое счастье. Но как же они меняются, когда уходят…

– Ты даришь им счастье?

– Не дарю. Они получают его за свою службу.

– Но ведь мало кто приходит к тебе по собственной воле. Как-то это несправедливо, заставлять служить.

– Тут я с тобой согласен, – вздохнул Люцифер. – Все эти маги, ангелы, духи познания, сущности стихий, все, кого я ищу, они ведь, как вечные дети, выросшие под крылом Творца. Они очень долго живут и всю жизнь играют в свои игры, сражаются с монстрами и друг с другом, без какой-либо значимой цели бродят по неведомым дорогам, учатся до самой старости. Каждый их день – это праздник, который они не видят, потому что считают, что так и должно быть.

– Разве это неправильно? – удивился дракончик.

– Разговор не о правильности, а о выборе. Я создал мир, который сделает их взрослыми намного быстрей, чем это получится в их песочнице у Оси Мироздания. Но они – дети, и они боятся взрослеть. Бессчётные эоны лет у них был Творец, предлагавший лишь один путь. Долгий, но безболезненный. Я же предлагаю другой. С полного Его согласия. Никто из этих великих мудрецов и могучих архимагов не согласится добровольно прийти ко мне и расстаться на время со своим могуществом. Поэтому приходится ловить силком. Но ведь награда того стоит. Просто они не знают об этом, пока не покинут мой мир.

– Теперь я понял. Ты сделал то, чего не мог сделать сам Творец. Ты создал прекрасный мир… – дракончик задумался, вспоминая, как томился в сетке, а после был съеден. – Прекрасный мир, в котором происходят ужасные вещи.

Люцифер кивнул.

– Но мы-то здесь знаем, что это не по-настоящему. А вот им знать об этом не надо, а то ведь не поверят и упустят свою ниточку к счастью.

Пока они говорили, человек внизу постоял рядом с орбом, потом отошёл в сторону и сел, сложив перед собой ноги. Дух его выскользнул из тела и просочился сквозь ледяную оболочку закрытого мира. С балкона было хорошо видно, как пропал островок земли, где находилось тело чародея. Силы, подвластные хозяину летающей твердыни, перенесли Саргатоса в уединённую тёплую комнату на одном из нижних этажей, где так же в безмолвии дремали в соседних кельях другие заложники Тёмных сил. Хозяин заботился о своих гостях.

В замке, известном как Офис Люцифера, хватит места каждому.

Над всеми и каждым

раз, хотя Саня и так знал, что никто ему не откроет. Батя два дня назад уехал на вахту, матушка на работе до шести, сестра на учёбе, а потом у неё сразу танцевальный класс. Возлагать надежды на Барсика бессмысленно. Даже если бы этот толстый проглот умел снимать трубку и нажимать куда надо, то не сделал бы этого и под страхом наказания: такого ленивого кота ещё поискать. И всё равно Саня звонил, мало ли, вдруг случайно кто-то вернулся раньше. Но, похоже, сегодня случайность заглянула в дом к кому-то другому.

Беспокоить соседей тоже незачем, в свою-то квартиру всё равно не попасть. Утром Саня забыл ключи в прихожей на зеркале, и теперь, придя с завода на обед, чувствовал себя незваным гостем. Обидно было ещё из-за того, что и поругать-то некого, сам виноват.

Парень нажал на звёздочку, и назойливое тилиньканье прервалось. Что ж, перекус под открытым небом вполне зачётная альтернатива привычному укладу. В кармане джинсовки давно звенела россыпь десяток. Вместе с монетами там ждала своего часа мятая пятидесятирублёвая купюра. На пирожок с бутылкой воды хватит.

В супермаркете планы слегка поменялись. Безалкогольное пиво по акции открыло путь сразу к паре самых дешёвых булочек. Саня уложился рубль в рубль и мысленно сравнил судьбу с хорошим бухгалтером.

Трапезничать он присел на поваленный бетонный столб под пышной чередой деревьев на пришкольном стадионе. Летними днями здесь всегда было пустынно, разве что к вечеру собирались компании подростков: выпивали, курили, общались, иногда дрались. Без пригляда родителей и постовых патрулей они разыгрывали модели взрослой жизни. По крайней мере, им так казалось.

Раньше Саня тоже нет-нет, да и заглядывал сюда с друзьями, но обычно это место было неприветливым для ребят с других районов. Зато теперь волноваться не о чем: двадцатипятилетнему дядьке никто слова поперёк не скажет, да и некому говорить, Саня находился на школьном стадионе в одиночестве.

Солнце устилало газон пятнистыми тенями от крон. Какая-то птица с ленцой распевалась перед вечерним выступлением, а ветер, должно быть, задремал в пути, так и не добравшись до города.

В этой летней безмятежности вшикнула пробкой бутылка пива. Саня пригубил несколько глотков и жадно отгрыз половину булки. В этот момент молодой человек подумал, что обедать в таких замечательных условиях можно и почаще, тем более до работы отсюда пять минут неспешным шагом.

К тому же не хотелось лишний раз появляться в квартире. Не то чтобы отношения с родителями не ладились… Хотя да, не ладились. Всё-таки четверым взрослым людям и одному наглому коту тесновато в небольшой двушке со спаренными туалетом и ванной.

Ладно ещё, если батёк на вахте, но стоило главе семейства вернуться, то он словно расплывался по дому: идёшь на кухню – отец готовит, вознамеришься за комп – уже занято, поджало в туалет, ну там у бати самые долгие смены. Вкупе с отцовым игом маман постоянно зудит, что вещи не убраны. Зато после некоторых её уборок Саня больше не находил дорогие сердцу артефакты из прошлого. Ещё мама постоянно пыталась накормить. «Саша, ты поел?» – в выходной день это был самый задаваемый в семье вопрос.

Если прибавить к этому помешанную на танцах сеструху, которая громко включает музыку, выгоняет братца из комнаты и громыхает там, отрабатывая движения, то получится полный комплект причин, чтобы лишний раз не появляться дома.

И так каждый вечер. Саня выходит из оккупированной комнаты и попадает на территорию бати и матушки, где покой ему только снится. После этого даже суета и шумы сборочного цеха не кажутся такими уж назойливыми. Бывали дни, когда на работе Саня отдыхал лучше, чем дома по выходным. Чем старше он становился, тем меньше для него оставалось места в его же квартире.

Саня понимал, пора бы жить отдельно, ведь даже в своей комнате он стал лишним: из-за него семнадцатилетняя сестра по утрам переодевалась в ванной. План переезда Саня вынашивал давно, но всё боялся, что снимать квартиру одному будет накладно. Неплохо было бы делать это вместе с подругой. Но настолько близкой подруги пока не было. Даже на горизонте.

Задумавшись, Саня усиленно жевал булку и машинально запивал пивом. Идея отдельной жизни всегда захватывала его без остатка. Так бы он и сидел, пока не опустела бутылка, если бы прежде перед глазами не замаячила чёрная помеха.

Большой ворон спорхнул с ветки на траву рядом с поваленным столбом. Раскрыв длинный клюв и забавно переминаясь с лапы на лапу, птица взирала на человека то одним глазом, то другим. Саня отвлёкся от размышлений и тоже присмотрелся к ворону.

– Наживу почуял? – Парень отломил половину от булки и бросил птице.

Ворон сноровисто подхватил кусок в полёте и махом проглотил. Каркнул вроде как нехотя:

– Спасибо.

Пережёванная булка встала у Сани в горле. Он замер, силясь сообразить, показалось ли ему или птица дейстительно наловчилась подражать человеческой речи. Саня покосился на пивную этикетку, но там, рядом с надписью «alc %» стояли ноли. Ворон прицелился глазом в последний кусок съестного меж человеческими пальцами и вновь прокаркал:

– Ну, чего замер? Не жадись, подкорми голодного скитальца.

– Ого, да ты прям разговариваешь! – за такую фразу Саня сразу же вознаградил птицу остатками булки.

– Не хуже твоего, поди.

– Во блин! Из цирка, что ли, сбежал? Кто тебя так научил?

– Хозяин. Прежний. Теперь я сам по себе. Вольная птица. Ну что ты на меня уставился, как на свою смерть? – Ворон взмахнул крыльями, подчеркнув негодующий тон.

– Знаешь, нечасто приходится с птицами разговаривать.

– Чего так? – то ли сказал, то ли каркнул ворон.

– А чего с вами говорить? Вы ж нашу человеческую речь не понимаете.

– Почём знаешь?

Саня пожал плечами, дивясь про себя птичьей соображалке. Сказал задумчиво:

– Общепринятый факт.

Ворон покрутил головой, разглядывая щедрого на булки человека.

– Выходит, общепринятый факт ошибочен. У меня другая информация.

– Ничего ошибочного! Отродясь такого не было, чтоб птица с человеком водила светские беседы.

– Слушай, пацан, вот ты часто с незнакомыми людьми разговариваешь? А с собаками? Если б люди знали силу слова, то жили бы в молчании.

Саня смотрел на птицу, как на персонажа сказки, невесть зачем попавшего в обыденный мир.

– Тебе-то откуда это может быть известно?

– Известно, – нахохлился ворон. – Хозяин мой. Прежний. Силён был во всяких знаниях. Это он меня научил по-вашенски разговаривать.

– Кем же был твой хозяин? Каким-нибудь дрессировщиком? – Беседа с птицей Саню забавила, он всё ждал, когда та потеряется и не сможет ответить, но, видимо, напрасно. Ворон отвечал складней многих Саниных знакомых.

– Он был Смотрителем.

– Смотрителем чего?

– Этого города. А я ему помогал.

– Смотрителем? – Саня напряг память, но ничего, кроме воровского статуса, не вспомнил. – Может, смотрящим?

– Бери выше. Смотритель за всеми присматривает. За всеми людьми в городе, за всеми событиями. Корректирует, если что идёт не так. Решает, кому жить, а кто окажется не в то время, не в том месте.

– Чародей, значит, – улыбнулся Саня. А ведь он уже решил, что птица говорит на полном серьёзе.

– Чародей – подходящее слово.

– Ну и где твой Хозяин граждан принимает? В администрации?

– Никого он не принимает. Работает из своей башни. Вернее, работал. Пока не отдал концы. Я уже третье лето, поди, перекинулся в скитальцы. Или четвёртое… – Ворон замер, как неживой, только и делал, что моргал. – Забываю. Всё забываю без Хозяина.

– Выходит, по твоим словам, город остался без Смотрителя.

– Смены нет. Башня заперта, ставни даже передо мной не открываются.

Фантазия птицы приводила Саню в восторг, и ему захотелось узнать, куда же заведёт этот разговор:

– А где башня-то? Что-то я у нас в городе чародейских башен не видел.

Скиталец возмущённо каркнул:

– Глаза разуй! Вон же она! – Птица указала клювом за деревья, где торчала макушка старой водонапорной башни из красного кирпича. Как-то в юности Саня с друзьями хотел в неё пробраться, но их остановила заваренная железная дверь и отсутствие окон на доступной высоте.

– Эту башню я знаю, – с пониманием кивнул Саня. – Если твой хозяин – прежний – был бомжом, то я охотно поверю, что он мог там жить.

– Сам ты бомж! – Ворон аж подпрыгнул. – Ты же не думал, что Смотритель будет выставлять своё жилище на обозрение! Башня сокрыта иллюзией. Пока чары работают, никто не позарится на штаб Смотрителя. Правда, после смерти Хозяина иллюзия ослабла. Через пару лет растает, и тогда башню снесут. А чтобы увидеть, каково жилище на самом деле, надобно кодовую фразу знать.

– И ты, конечно, же её знаешь? – Не столько Саня желал выведать секрет, сколько хотел послушать, что ещё наплетёт подкованная птаха.

– Знаю. Но кому попало не скажу.

Саня решил проверить, как ворон воспримет человеческий юмор.

– Мне, как будущему Смотрителю, эту фразу знать необходимо.

– Смешно. – Скиталец раскрыл клюв, будто смеялся. – Но я действительно могу сказать тебе заветную фразу. За вознаграждение. А то ведь Хозяину уже всё равно, а мне как-то ещё жить. К тому же не сегодня завтра я совсем всё забуду.

– Если ты птица самого Смотрителя, то что полезного для тебя может сделать простой смертный? – с серьёзным видом спросил Саня.

– Смертный может меня накормить. У тебя есть в рюкзаке ещё один пирог. Я видел. Давай сюда.

– Он в тебя не поместится, – улыбнулся парень, доставая остаток обеда.

– У меня в гнезде детки малые. В них всё поместится.

– Ладно, мне не жалко. – Саня снял плёнку с пирога. – Но ты ведь булку возьмёшь и улетишь.

– Мы, птицы, не такие. Кидай уже. Не обеднеешь.

– Ну, держи. – Саня бросил пирог под лапы ворону, но тот не притронулся к съестному.

– Вот и славно. Теперь дай клятву, что не станешь в башне ничего ломать.

– Клянусь ничего не ломать в башне, – легко пообещал Саня.

– И ничего оттуда не своруешь.

– И в этом клянусь.

– Если клятву нарушишь, назад не выберешься, – прокаркал ворон. – У входа произнеси: «Долгих лет Смотрителю и его городу». Появится дверь. Входи, смотри, но помни о клятве.

Ворон подхватил булку, одним взмахом поднял себя в воздух и скрылся за кронами.

– Кому расскажешь – не поверят. – Саня залпом допил остатки выдохшегося пива и взглянул на часы. Время обеда закончилось, а он ещё даже не у проходной. Теперь охрана обязательно докопается, потом ещё бригадир. Хорошо, если на этом разборки сойдут на нет. Гонимый рабочими обязательствами, Саня побежал через стадион в сторону фабрики.

До вечера ему некогда было вспоминать разговор с птицей.

* * *

После смены за конвейером Саня не торопился домой. Он никогда туда не спешил, ходил окольными путями, оттягивая момент прибытия. Сегодня сам бог велел привести мысли в порядок. Бригадир встал утром не с той ноги, обещал лишить премии за опоздание. Да ещё, как назло, у проходной после обеда торчал начальник охраны. Тот ничего не сказал, но посмотрел на Саню так, что уж лучше бы наорал.

Парень брёл по ожившему после дневного зноя городу. По улицам прогуливались компании молодых людей, влюблённые парочки держались за руки, подышать воздухом выбрались и родители с детьми. Вечерний город Сане нравился больше всего. Да и вообще, светлых юношеских воспоминаний накопилось достаточно, чтобы молодой человек сам себе мог признаться, что любит свою малую родину. И уезжать на манер остепенившихся друзей никуда не хочет. Саня даже к одиночеству привык, хотя порой и бывало тоскливо до волчьего воя.

Он прошёл через набережную, обогнул вдоль забора парк и остановился перед школой, за которой днём беседовал с вороном. Птица, кстати, была на удивление эрудированной, рассуждала похлеще пацанов в курилке. Видать, и вправду, мудрый человек учил пернатого скитальца разговаривать.

Ноги сами понесли вокруг школы в сторону водонапорки. Раз уж дома делать нечего, то почему бы не пройти мимо башни и не убедиться, что не напрасно расстался с пирожком и, возможно, с премией.

Мимо башни люди ходили редко. Слишком мрачно. Кусты в человеческий рост, дикие яблони вокруг. Повсюду мусор, да и бродячие псы облюбовали лежбище в этих неприветливых дебрях. Тропинку мимо башни выбирали те, кто очень торопился, либо мутные компании подростков и алкашей, предпочитающих для досуга непопулярные места.

В этот вечер местные синяки, должно быть, выбрали для пития другие трущобы. Саня пролез через заросли к кирпичным, покрытым мхом стенам обиталища городского чародея. Как и восемь лет назад, в годы безудержного исследования заброшек, Саню встретила железная дверь, намертво запечатанная сваркой. Даже надписи все те же, хоть бы кто чего нового подрисовал для порядка.

Убедившись, что рядом нет свидетелей, Саня, следуя завещанию ворона, произнёс кодовую фразу, после чего с минуту ничего не происходило. Наверное, тихо говорил, подумал Саня. Поэтому на всякий случай повторил громче и разборчивей.

И ничего не произошло. Вернее, произошло, лишь когда Саня разочарованно вздохнул и собрался уходить. По непреступной двери и стенам, как по водной глади, пробежала рябь. Ржавая сталь сменилась деревянными створками; по бокам от входа мерцали таинственным светом два стеклянных фонаря, подвешенных на цепях к благородному чёрному кирпичу, ровными рядами уходящему вверх, за кроны диких яблонь.

– Ё-моё, не соврал скиталец, – прошептал Саня в благоговейном трепете, не решаясь взяться за круглую золочёную ручку. – Ладно, раз пришёл, надо заглянуть.

Но дверь сама бесшумно приоткрылась. Едва гость переступил порог, как под потолком загорелся свет. Саня стоял в холле, заставленном пыльными сундуками. У дальней стены спиралью вверх уходила лестница.

– Есть кто дома? – крикнул Саня.

Ответа не было. Тогда он попробовал заглянуть в один из сундуков без претензии на присвоение чужого добра. Чисто из любопытства. Крышка не поддалась. Пока шёл к ступеням, пытался заглянуть в другие диковинные сундуки. Всё без толку.

У лестницы молодой человек обернулся, словно боясь забыть, где выход. Но его ожидало разочарование. Дверь исчезла, вместо неё всюду громоздились всё те же старинные сундуки.

– Как знал, не надо ничего трогать. – Саня вдохнул поглубже и двинулся вверх по ступеням.

Погружённая в сумрак лестница утекала под ноги виток за витком, внизу остались несколько запертых дверей с кольцами вместо привычных ручек. Любопытство Сани ограничивалось лишь умеренным волнением. Всё-таки он без приглашения проник в чужую магическую собственность. Мало ли кто мог здесь обосноваться в отсутствии законного хозяина. Вдруг башней завладел какой-нибудь некромант и пожирал всяких простаков, которых к нему заманивал ворон-фамильяр.

Саня обтёр влажные ладони о джинсы. Ему не понравился ход собственных мыслей, потому что в этом месте такая история выглядела вполне правдоподобной.

За следующим витком ступеней показался распахнутый люк, оттуда падал бледный свет, будто в темноте работал телевизор. Саня робко потянулся на носках и выглянул.

Он добрался-таки до вершины башни. Изнутри её макушка выглядела куда больше, чем если смотреть с улицы. Просторная комната с высоким бревенчатым потолком, где при желании можно с друзьями попинать мяч. Здесь было по-домашнему уютно, будто хозяин вышел за хлебом и вот-вот вернётся.

– Ау! Есть кто живой-то? – Не получив ответа, Саня чуть осмелел и выбрался из люка.

Снаружи свет совсем не проникал, плотные ставни закрывали каждое окно. В дальней части комнаты, укрытая пышным фиолетовым балдахином, стояла двуспальная кровать. Рядом чернел провал камина, напротив которого замерли два больших кресла. Выходит, прежний владелец всё же принимал каких-то гостей.

Посреди комнаты стоял вычурный, громоздкий стул с высокой спинкой, более заслуживающий называться троном. А перед напыщенным седалищем мерцала голограмма – объёмное изображение города, вид сверху, как со спутника. Голограмму оплетали разноцветные полосы: одни мигали, другие рвались пунктиром, какие-то яркие, иные – полупрозрачные.

Стоило Сане присмотреться, как изображение тут же обрело чёткость: по дорогам поехали автомобили, по тротуарам потекли ручейки пешеходов, дымили заводы, а над деревьями носились птичьи стаи. Перед Саней открылась панорама собственного города, возможно, даже в реальном времени. В каждом районе горели ровным светом белые огни, но самый яркий находился над башней Смотрителя.

– Интересно, – причмокнул Саня, вглядываясь в место своего нынешнего пребывания. Масштаб карты послушно сузился до размеров башенной крыши. Только Саня подумал, что неплохо было бы увидеть сквозь неё, как черепица растворилась, явив взору себя самого, стоявшего у парящей в воздухе голограммы.

От раскрывшихся возможностей у Сани похолодело в груди, он отвлёкся от карты, и та вернулась к прежнему городскому пейзажу. Так ведь можно за кем угодно подсматривать, узнать всё, что творится в любое время, в любом месте. От избытка впечатлений Саня пошатнулся и сел в кресло.

Не успел он примоститься, как в ставню ближайшего окна бесцеремонно забарабанили. Голос скитальца прорвался сквозь створки:

– Эй, ты уже поднялся? Откинь крючок, я влечу!

Саня подбежал к окну. Ворон явился вовремя, хоть расскажет теперь что и как здесь работает. Вот только крючок в форме изогнувшей спину рыбы ни в какую не вылезал из петли. Говорящая птица с той стороны с опозданием заметила:

– Запор туговат.

– Подлети к другому окну!

– Везде так. Это не простые крючки, а заговорённые, пока они закрыты, в башне будет тихо. Попробуй дёрнуть. Хозяин. Прежний. Всегда так делал.

Саня ударил ладонью снизу вверх.

– Тоже мне, чародей! Не мог поставить нормальный шпингалет.

После третьего удара петля оторвалась и повисла вместе с крючком. Ворон впорхнул с отблесками умирающего дня на хвосте: солнце только-только скрылось за пятиэтажками, а на потемневших небесах уже светились первые звёзды.

– Проветрить не помешает. – Скиталец сел на спинку трона. – За крючок не переживай. Внизу есть инструменты, потом прибьёшь. Вижу, ты уже осмотрелся. Как тебе?

– Тихо, уютно. Просторно, что главное, – задумчиво сказал Саня. – А где же тело твоего прежнего?

– Кар! Ты решил, он здесь остался тлеть? Смешно. Перед смертью он уволился по всем правилам и уехал жить в горы. Ему всегда там нравилось.

– Понятно. А это что за чудо? – Саня подошёл к голограмме.

– Экран Смотрителя. Через него хозяин башни следил за порядком в городе, – пояснил ворон. – Видишь линии? Это энергетические потоки. Смотритель уполномочен ими управлять. Усилит поток, и дела пойдут в гору у всех, кого коснётся течение. А решит урезать – там и банкротство, и невезение, а порой и гибель. Всё ради баланса.

– Что значат огоньки? Один, вон, прямо на башне.

– Это сеть порталов. Если Смотрителю надо куда-то быстро добраться, то он активирует нужный портал и входит вон туда. – Скиталец повернулся к арке в стене. – Там сейчас выключено. Пользоваться может только Смотритель.

– Мне нравится! Неплохо тут Смотрителю живётся.

– Я уже двоих пережил, никто не жаловался. Но дело это опасное. Смотритель не только за балансом следит, он и нечисть гоняет. Если где открывается проход в нижний мир, Смотритель должен немедленно туда отправиться и всё запечатать. А после и нечисть отловить, которая успела в город пробраться. Потому и порталов так много, чтобы молниеносно реагировать.

– Расскажи, что это за силы такие, тёмные.

– Я мало знаю. Учение о нижних мирах – дисциплина тайная. Человеческому глазу силы эти невидимы, разуму неподвластны. Они приходят и рушат, борются с балансом. Ты слышал о вымерших городах?

– Слышал, что такие есть.

– Их много. В этих городах не нашлось Смотрителя. Когда-то был, потом умер, а замена так и не появилась. Тёмные силы баланс расшатали: кто-то в городе лихо разбогател, кто-то, наоборот, а потом, бах, и всё рухнуло. Заводы на замках, школы пустуют, специалисты уезжают, молодёжь тоже, старики, кто переезжать не захотели, доживают вместе с городом. А после – смерть, и никто уже туда не вернётся, потому что вместе с городом умирает его Дух. А Дух не заменишь.

– Постой-ка! То есть получается, что с нашим городом может произойти подобное? Ты днём говорил, что Смотритель умер несколько лет назад.

– С поста ушёл ещё раньше. Но теперь опасность миновала. Ведь ты здесь.

Саня закивал:

– Знаешь, я не удивлён, что ты это сказал. Только какой из меня Смотритель? Со злыми силами я бороться не умею, куда энергии пихать, тоже не знаю. Ничего не знаю.

– Так каждый говорит, – сказал ворон совершенно человеческим голосом, без карканий и хрипов. – Кто попало меня не услышал бы, в мою тайну не поверил и цену не уплатил. А если б уплатил, то не пришёл к башне, забыл бы код. И даже если не забыл, то не смог бы войти. Ты прошёл все проверки, а значит, к службе пригоден. Науку освоишь быстро. Я подсоблю. Меня ведь ты возьмёшь помощником?

– Возьму, конечно! – воодушевился Саня. От нахлынувших эмоций ему хотелось что-нибудь сделать, подвигаться или спеть, но кое-как он удержался. – А платят хорошо?

– Всегда больше ожидаемого, – по-деловому ответил скиталец.

– А график какой?

– Александр, это вам не фабрика. Здесь ты будешь находиться 24/7.

Саня не удивился, что птица знает его имя. Когда жизнь так поворачивается, вообще отпадает желание удивляться. «Прощай, тесная двушка! Привет, личный офис на вершине башни!»

– Выходить-то я смогу проветриться?

– Безусловно, времени на свои дела будет достаточно, порой, с избытком. Об этом не беспокойся.

– Ну, это всё были формальные вопросы. Блин, конечно, я согласен!

– Должен предупредить, – сказал Скиталец слишком уж серьёзно. – Смотритель смотрит сверху, он над городом, над всем человеческим. Для Смотрителя благо города выше успехов отдельного человека, важнее личных чувств. Перед вступлением в права претендент обязан погрузить ладонь в купель Очищения. Вон та серебряная чаша на треноге.

Без интереса покосившись в указанный угол, Саня пожал плечами:

– И что тогда произойдёт?

– О тебе все забудут, – твёрдо сказал ворон. – Все, кто когда-либо тебя видел или слышал о тебе, будут жить дальше, но уже без воспоминаний о некоем Александре. Все упоминания о твоей личности, номера телефонов, страницы в социальных сетях, все документы пропадут как не бывало. Словно ты никогда не рождался.