Дорога потерянных душ

Марина собралась было обратиться за объяснениями к однокласснику, но по-прежнему не помнила имени. Поэтому просто сказала тоном, не терпящим возражений:

– Отвези меня домой. – Этому она научилась как раз у Эльвиры.

Безымянный одноклассник обернулся. Знакомое лицо исказилось в кривой усмешке. Обнажились острые, нечеловеческие зубы. Глаза парня светились демоническим алым светом. Марина даже заметила небольшие рожки, проступившие в его тёмных волосах.

– Тебя же предупреждали, глупышка, что нам не отказывают.

– Мне срочно нужно домой. – Марина едва слышала свой ослабший голос.

Парень покачал головой.

– Зачем? Там тебя никто не ждёт.

– Мама…

Парень едва сдерживал смех:

– О маме можешь больше не беспокоиться, она рядом. Лежит в багажнике.

***

Шум автомобильного мотора нехотя преображался в урчание кофеварки. Это значило две вещи. Светка пришла на работу. И что сама Марина тоже находилась на работе. И не просто находилась, а спала, во что поверить было просто невозможно. Но выныривая из вязкого сна, она не сразу сопоставила оба заключения.

«Слава богу, это всего лишь сон», – подумала Марина с облегчением. В памяти робко проступили события минувшей ночи. В присутствии привычных звуков салона и утренних лучей, пробивавшихся в подсобку через приоткрытую дверь, ночная подработка казалась лишь мороком, далёким зачином минувшего сновидения.

«А что, если это был не морок?» – Марина подскочила от этой мысли и тут же представила, как в зал входит Светка и брезгливо крадётся по стене к администраторской стойке, боясь наступить в раскиданные по полу застывшие волны чёрных конских волос. Если же ещё и Жанна их видела, то…

Только сейчас Марина заметила в своей руке посеребрённую пластиковую карточку. С одной стороны застыл в чёрной гравировке номер мобильного телефона. С другой – выпуклая надпись ООО «Новая Эпоха».

«Значит, не сон», – холодея внутри, подумала девушка. В сердцах она отбросила дорогую визитку в угол. Строить умозрительные планы было занятием невыносимым, и Марина, в режиме форсаж приведя себя в порядок перед зеркальцем, вышла в зал. В совершенно чистый зал, ровно такой, каким всегда он бывает по утрам.

– А я думаю, почему дверь не заперта! – всплеснула руками Светка, вынырнув из-за монитора ноутбука. – Думала, что ты забыла вчера закрыть.

– Доброго утра, Свет, – сказала Марина, чувствуя неловкость за то, что Светке пришлось убирать гору волос. – Ты уже прибралась?

– Чего тут прибирать? – Девушка пожала плечами. – Ты-то чего тут делаешь? Заработалась?

– Да… как-то совсем… – Марина выдохнула. Похоже, стрижка, которую она скрупулёзно наводила демону, ей просто приснилась. А как же визитка? К тому же, если демоны и ведьмы были сном, то что она на самом деле здесь забыла? Почему она не дома с мамой? И как там она одна?

Внятного ответа на свой вопрос Светка так и не дождалась. Зато пронаблюдала, как сначала Марина несколько раз, чуть ли не роняя телефон, звонила кому-то, но так и не дозвонившись, вызвала такси и метнулась в подсобку.

– Да что случилось-то? – окликнула Светка, но тут же поперхнулась. В зал салона вошла Эльвира. Маска высокомерия на лице начальницы сегодня лежала особенно выразительно. Так всегда бывало, когда кому-то полагалось схлопотать по шапке.

– Здравствуйте, Эльвира Михай…

– Где Марина? – спросила хозяйка ледяным тоном.

Светка кивнула в сторону подсобки. В груди отлегло, ведь явились не по её душу. Марина вылетела из подсобки и чуть не сбила Эльвиру. Не сказав ни слова, побежала к выходу:

– Марина, ты куда? – Начальница оторопело замерла; обычно в её присутствии подчинённые старались не двигаться и не дышать, а тут…

– Мне нужно домой. – Девушка всё-таки остановилась у самого выхода, потому что такси ещё не подъехало.

– Сначала ты мне объяснишь, почему ты находилась всю ночь в салоне, да ещё с включённым светом. Если тебе негде было переночевать, то ладно, одну ночь провела здесь, это не страшно, хотя и не желательно. Но почему ты не погасила свет? И не включила сигнализацию?

– Посмотрите по камерам и поймёте, что я работала! – не сдержанно громко ответила Марина.

– Представляешь, я так и сделала. Ночью здесь никто не работал.

– Как это? – Марина уже не знала, во что верить: то ли во сны, то ли в слова людей.

– Да вот так! Развели здесь бардак! Когда хочу, прихожу, когда хочу, ухожу! – взорвалась наконец Эльвира, криком заставляя Светку вжать голову в плечи. – Ну ничего, теперь я наведу здесь порядок. Хотите штрафы? – Эльвира перевела взгляд на администратора. – Будут штрафы. Хотите контроль, будет контроль! По-другому вы не понимаете!

На парковке за окном остановилось такси.

– Эльвира Михайловна, я еду домой, – спокойно произнесла Марина. Она не просила, а утверждала, потому что собиралась уехать при любых обстоятельствах. – Выйду завтра.

Озлобленное лицо Эльвиры похолодело.

– Я не разрешала.

В глазах начальницы Марина прочла расшифровку этой короткой фразы: «Уйдёшь, ищи новую работу». Но сейчас увольнение девушке показалось незначительной мелочью, которая не стоит переживаний. Её больше тревожило время на дорогу до дома.

Она вышла и села в машину. На пассажирском сидении, там, где никому ничего не надо объяснять, Марина начала вспоминать вчерашний вечер. Но никаких иных воспоминаний, кроме сценария мистического сна, не было. Она осталась на работе, чтобы действительно подстричь рогатого великана, ещё она пила какую-то дрянь, после которой ощущала себя другим человеком – улучшенной версией себя, более энергичной и самоуверенной. Она стригла несколько часов, вся измучилась, а что получила взамен? Старуха сказала, что в качестве платы клиент забирает то, что мешает жить.

Кажется, уже забрал. Вот только работа Марине жить не мешала. Но как, как она могла согласиться на внепланового клиента, оставив при этом на всю ночь маму в одиночестве?

Об этом ведьма тоже говорила. Марина вспомнила её слова, будто они были произнесены только что. Вспомнила, но не решилась переслушать, заглушила внутренний голос усилием воли.

«Мама отдыхает, не думай о ней», – старческий голос всё-таки прорвался. Марина замерла с остекленевшим взглядом, чья-то ледяная лапа сжала сердце, ладони похолодели. За всю ночь от мамы не было ни одного пропущенного звонка, а когда Марина звонила сама, то трубку никто не взял. Ничего хорошего это значить не могло. И всё равно Марина отказывалась верить, что старая ведьма решила в благодарность забрать вообще всё, что мешало девушке почувствовать себя свободной.

Когда такси остановилось у подъезда, Марина расплатилась и, не дожидаясь сдачи, выскочила наружу. Не разбирая дороги через намокшие ресницы, приложила ключ к домофону, рванула ручку и побежала по порожкам, спотыкаясь на каждом пролёте.

Перед глазами всплывали картины из детства, вспомнился даже запах маминых пирожков. Марина отбросила воспоминания и сосредоточилась на замочной скважине, потому что ключ в дрожащей руке постоянно проскальзывал мимо.

Ворвавшись в дом, она обутая прошла в зал. На диване никого не было.

– Доченька, ты вернулась? – прозвучал бодрый мамин голос с кухни. Марина замерла, словно парализованная. – Ты представляешь, мне под утро так полегчало, что я попробовала встать. Наверное, массаж и лекарства всё-таки подействовали. Решила вот тебе пирожков твоих любимых испечь. Ты, кстати, хоть предупредила бы, что задержишься. Проходи скорей, мой руки. У меня уже первая партия поспела…

Идти Марина не могла. Только сейчас она поняла, что аромат пирожков в подъезде не был воспоминанием. Она села на пол там, где стояла, и, закрыв лицо руками, разрыдалась в голос.

Когда из кухни послышались приближающиеся шаги, Марина вытерла лицо рукавом, выпрямилась и одёрнула куртку. Маму она встретила с улыбкой. Чтобы не показывать заплаканных глаз, шагнула навстречу и обняла.

Шепнула на ухо:

– Мамуль, я так рада, что тебе стало легче.

– Вот-вот! Мы должны это отметить. Чайник только что вскипел. Давай быстро за стол. Я так давно не завтракала вместе с тобой за нашим уютным кухонным столом.

Марина отстранилась и, наклонив голову, направилась к входной двери.

– Извини, мамуль, но тебе придётся ещё раз кипятить чайник.

– Ты уходишь, что ли? – изумилась мама.

– Да. Буквально на полчасика. На работе забыла кошелёк. Не переживай, доеду на такси.

– Горе ты моё луковое! Ну давай только побыстрей.

– Конечно, мамуль. Я мигом!

Марина действительно собиралась вернуться на работу. Её не волновало, кого она там встретит: Светку, Жанну, Эльвиру или всех сразу. И ей было не важно, кто и что будет говорить. Марина не боялась осуждения. Она войдёт в салон, пройдёт в подсобку и возьмёт вещь, которую по собственной недальновидности обронила. Она заберёт эту вещь и обязательно созвонится с её владельцем, чтобы предложить свои услуги. Марина хотела быть благодарной.

Броня в цветах

Я замер среди цветочного луга. Солнце греет мои бронированные пластины, вокруг много людей, а у моих гусениц играют дети. Они лазят по мне, смеются. Верят, что я такой же, как раньше, словно по-прежнему способен мчаться быстрее ветра и топить врагов в огне.

Они не видели меня прежним.

Теперь я лишь тень прошлого. Дряхлый символ. Всё, что осталось у меня, кроме детских игр и взглядов прохожих, это память о долгом пути.

Однажды в моём сердце вспыхнула искра. Так я появился на свет. Холодной зимней ночью, вздымая брызги грязного снега, вырвался из сборочного цеха. Мотор надрывно ревел, а вокруг толпились рабочие, много дней собиравшие меня за красными кирпичными стенами завода. Среди них были и дети.

В тот день я решил, что создан на радость людям. Но позже оказалось, что задач у меня куда больше, и радость – не самая важная.

Я много ездил. Иногда по дорогам, но чаще по направлениям, где дорог никогда не бывало. Леса, болота, поля, речные броды. Преград не существовало, я мог проехать везде. Для того я и был создан.

Потом был город. Сначала в узких лабиринтах я чувствовал себя беспомощным, потерявшимся. Но оказалось, что ни стены, ни дома неспособны меня удержать. Я ломал их и разбивал в пыль. Основательно, я был создан для преодоления непреодолимого.

Там же, в городах, я сражался не только с камнем, но и с людьми, и с такими же, как я, гусеничными крепостями. Мои орудия несли смерть и разрушения. Мои гусеницы давили живых и мёртвых. С восторгом бога войны я делал работу, для которой был создан.

При моём появлении враги отступали. Друзья радостно шли навстречу. Во время боёв я закрывал их собой. Одни люди заботились обо мне, другие – стреляли в меня. Я пропитан дымом и кровью снаружи и внутри. Меня создали, чтобы выдерживать многое.

И вот настало время, когда мои путешествия и битвы окончились. Тогда я верил, что мой бак ещё наполнят, зарядят орудия и отправят в бой. Теперь же, спустя тысячи дней и ночей, мне очевидно обратное. Я лишился не только заботы людей, но даже их ненависти.

Годы темноты. Бок о бок с моими боевыми братьями. Забытые. Ненужные.

Изредка кого-то из нас забирали. Судьбы ушедших мне неведомы. Довелось ли кому-то из них вновь ощутить вкус бездорожья и жар сражений? Надеюсь, им повезло.

Меня ждал иной удел. Люди вырвали мой мотор, разобрали орудия и всё то, чем пользовались, находясь в моей безопасной утробе. Они заварили люки, и в таком виде я отправился в своё последнее путешествие, которое уже не мог проделать сам. Поезд нёс меня через поля и леса, а я с тоской взирал по сторонам и мечтал оборвать тросы, соскочить на ходу с платформы и помчаться по бескрайним просторам до самого горизонта.

Долго я тосковал по минувшему. Пустоту внутри меня заполнил дым ушедших времён, в нём я и пребывал, пока вдруг не обнаружил, что нахожусь в окружении. Тот, кто раньше мог проходить сквозь непролазную чащу и кирпичные стены, отныне был заключённым среди россыпей многоцветных клумб, и бессилен их преодолеть. Люди смотрели на меня, но никто более не спускался в моё нутро, чтобы повернуть ключ. Никто не убегал в страхе. Никто не приветствовал.

Только дети знали, как меня оживить. Когда они затевали свои игры, сидя на моей нагретой солнцем спине, я будто снова мог мчаться, и даже быстрее прежнего. Я снова сражался, но в меня уже не стреляли. Не было разрушений и крови. Осталась только тихая радость.

Возможно, я был создан и для этого. Окружённый цветами бог войны, собранный одними детьми для других.

Сказочная тренировка

Пустых бутылок из-под водки набрался целый пакет. Максим протёр опустевший стол на кухне и выбросил из холодильника банки с недоеденной закуской. От этих простых действий в доме будто посвежел воздух, колыхаемый едва ощутимым бризом свободы и одиночества. Отец уехал в командировку воевать во славу Родины, так что ближайшие полгода Максиму предстояло вновь единолично управляться со всеми домашними делами. К такому раскладу он привык гораздо больше, чем к жизни с беспокойным родителем.

В зале ритуал уборки перешёл в фазу финишной прямой. Макс собирал книги, раскиданные в беспорядке вокруг старого промятого кресла. Пьянки с друзьями и чтение были самыми востребованными средствами отдыха отца в редкие периоды пребывания «на гражданке». Читал он, кстати, только о войне: исторические труды о полководцах, хроники конфликтов древних времён и недавнего прошлого, военные романы, боевики про спецназовцев и даже богатырские былины. Другими словами, всегда думал о работе, но почти ничего о ней не рассказывал. Максим не знал, в какой уголок земного шара забросят отца на этот раз. Возможно, узнает из пьяных разговоров, когда тот вернётся. Лишь одно парень знал точно: его отец не был предназначен для мирной жизни. Дома он чах.

Стоило ли удивляться, если и дед, и прадед тоже всю жизнь с кем-то воевали. То японцы, то финны, то немцы, то снова японцы. Наград и разнообразных регалий в коробке на шкафу хранилось столько, что можно было открывать выставку. И коллекция продолжала пополняться, но, как ни странно, никого и никогда внутри семьи всерьёз не интересовала. Славные предки Максима сражались не за славу и не за деньги, а из-за любви к мужской опасной работе. И, как подозревал парень, из-за тяги к противозаконным поступкам, за которые не последует наказания.

Со стены в гостиной за уборкой внука наблюдал дед. Чёрно-белая фотография молодого человека с суровым не по годам лицом, в бескозырке и в чёрном бушлате поверх тельняшки висела, сколько Макс себя помнил. И все эти годы дед с недовольством следил как растёт непутёвый внук. По каким-то неясным причинам славная военная династия прервалась именно на нём, потому что после армии, вместо подписания контракта с вооружёнными силами РФ, Макс пошёл работать на комбинат.

Отец отнёсся к такому решению спокойно, сказав, что если нутром к оружию не лежишь, то лучше сидеть на гражданке. Но также и добавил, что будь жив дед, то выбора бы у Макса не было – служить в армии и Родину любить он продолжил бы без рассуждений о пристрастиях.

Деда Максим никогда не видел, храбрый предок погиб при исполнении интернационального долга. Зато, наблюдая перед собой живой пример в виде отца, Макс не сомневался, что такие люди о любви, пусть даже выраженной исключительно в патриотизме, могут только говорить, но на неё неспособны в силу жестокости характера. Злодеями их тоже не назовёшь, как и героями. Они просто делали то, к чему толкала их собственная природа. А раз такие люди рождаются, значит, они для чего-то нужны.

С ироничной усмешкой Максим забросил на полку книгу, на обложке которой застыл древнерусский витязь на коне. Это была единственная книга, которую отец читал ему в детстве. Не потому, что так сильно её любил, а потому что за чередой бесконечных командировок мальчик быстро вырос.

Меч на широком поясе богатыря навеял молодому человеку воспоминания о его личном военном прошлом. Максим прошёл в свою комнату, где на стене висели запылившиеся награды. Медали с местных юношеских соревнований по боксу, кубки с областных турниров по тхэквондо, а в центре всего этого бронзового и серебряного великолепия по-царски расположился настоящий боевой меч в ножнах, выкованный на заказ для бугуртов, в которых Макс участвовал с самым чистым и яростным энтузиазмом. То было светлое юношеское увлечение, захлестнувшее его сразу после армии.

С тех пор минуло пять лет. Волны амбициозных стремлений, яростно бившиеся о скалы быта рабочего человека, отступили. Меч давно повешен на гвоздь. Соревнованиями Макс больше не интересовался, а в зал по смешанным единоборствам ходил для себя, чтоб не скучать. Но вот уже с полгода тренировался скорее по привычке, без огня. Тут бы уйти и заняться чем-то ещё, но устоявшийся жизненный уклад Макс тревожить не решался. Потому что без боёв и тренировок в его жизни останется только работа. А это страшно.

Разрастающаяся пустота на горизонте жизни ощущалась лишь острей с отъездом отца. В тишине своей комнаты Максу вдруг стало невыносимо тоскливо. Тогда он решил позвонить старому другу, что по-прежнему фанатично увлекался совершенствованием себя через физические нагрузки и перегрузки, как в годы их общей юности. Не то чтобы Артур был таким уж интересным собеседником, но зарядить энергий и мотивировать умел.

Дождавшись, когда в трубке прозвучит знакомый голос, Максим, вместо приветствия, произнёс кодовую фразу из книги о боевых искусствах:

– Сила любит тишину, друг.

– О! Макс! Привет! Рад тебя слышать. Как ты?

* * *

– Двадцать пять! – Артур спрыгнул с перекладины и стянул с себя майку.

После третьего подхода спина и бицепсы раздулись так, что любо-дорого смотреть. Парень стряхивал усталость с рук, расхаживая взад-вперёд по укромной лесной поляне, где ещё в прошлом году они с Максом повесили меж деревьями самодельный турник.

Макс готовился к третьему подходу. Подтягивания широким хватом он недолюбливал, но дух борьбы сподвигал идти на грозу. Сегодня он пробовал превзойти более опытного друга, хотя и знал, что задача эта ему пока не по плечу.

– Красава! – Макс отдал дань уважения выносливости и, как следствие, трудолюбию Артура. – У тебя девяносто пять?

– Да. А у тебя пятьдесят. – Артур сел на бревно и с деловым видом скрестил на груди разбухшие руки.

– Пока, да. Но, блин, я уже забился. Хорошо, если пятнашку выжму. – Теперь пришёл черёд Макса кружить у перекладины, настраиваясь на подход.

– Выжмешь больше, – со знанием дела кивнул Артур. – Дойдём ста пятидесяти, потом по коктейльчику, по банану, и завтра будет взрыв.

Под взрывом Артур подразумевал, конечно же, процесс мышечного роста. Ему вообще нравилась любая физическая активность, способная этот процесс приводить в движение. Да что там, вся жизнь Артура вращалась вокруг трёх столпов: тренировок, питания и разумного отдыха.

Однако сказать, что атлета интересовала исключительно физическая фактура, значит, урезать широту его личности вдвое. Потому что не меньше пропорций и мускульных объёмов молодой человек ценил функциональную выдержку. Он бегал, плавал, реже – боксировал, занятиям с отягощениями чаще предпочитал работу со своим весом на выносливость. Потому он не выглядел типичным качком, ему больше подходило сравнение с античной статуей спартанского воина.

Конкуренции Артур не боялся. Два-три раза в год участвовал в популярных нынче забегах с препятствиями. А недавно прошёл кастинг в телешоу, где участники преодолевали сверхсложную полосу препятствий. Артур был одним из тех, кто быстро сошёл с дистанции. Его фиаско попало в нарезку падений вместе с остальными незадачливыми участниками. Так он прославился в родном городе, получив среди друзей шутливое прозвище Русский ниндзя.

«Сноровки не хватило», – смущённо оправдывался Артур после премьеры передачи. С того дня он и забросил свободные веса с тренажёрами, наглухо перебравшись в лигу турникменов. Израненное самолюбие требовало реванша.

На сегодняшней тренировке Артур планировал подтянуть выносливость и силу хвата – параметр, по его мнению, необходимый на предстоящем отборе участников на следующий сезон судьбоносного телепроекта.

– Давай, Макс, хорош филонить! Делай двадцатку! – подбодрил друга Артур. Ограничения по времени на отдых они не обговаривали, но не до вечера же топтаться.

– Ща. – Макс смахнул пот со лба. Денёк выдался душным, а когда ещё проводишь время с Артуром, можно схлопотать тепловой удар.

Макс обтёр влажные пальцы о штаны. Велосипедные перчатки беспальцовки скверно цеплялись за полированный турник, но хотя бы защищали ладони. В первых двух подходах Макс немного перестарался и сорвал мозоли на обеих руках. Теперь едкий пот щипал раны. Но разве потомственного воина может остановить такая мелочь, особенно когда за ним наблюдает местная спортивная звезда?

Макс вцепился в перекладину и приступил к подтягиваниям.

– Плавнее опускайся, резче поднимайся, – напомнил Артур, бросив короткий взгляд на свои раздувшиеся бицепсы. – Давай! Ещё шесть раз. Давай, слабак! Ну что ты болтаешься, как макаронина! Тащи!

– Восем… надцать… – Макс чуть ли не рухнул в траву. Тяжело дыша, подошёл к велику и снял с рамы бутылку с водой. Прохлада разлилась по нутру живительным потоком, на секунду заглушая боль в стёртых мозолях. Макс снял перчатки и поморщился. – Всё, больше не смогу.

– Ладно тебе. Подумаешь, чуть содрал. Пересиливай. Мужик должен уметь действовать через боль.

– Не, я всё, – спокойно сказал Макс и занял освободившееся место на бревне. – Завтра ещё на тренировку идти.

Артур разминал плечи, прохаживаясь мимо друга и поглядывая на него внимательней, чем обычно.

– Ты какой-то хмурной.

– На работе запарился, – отмахнулся Макс, потому что и сам не знал истоков своего состояния.

– Понятно, – кивнул Артур. – Ты к нам в зал приходи. Там быстро взбодришься.

– Нет желания, Артур. Я вообще реже стал заниматься, – признался Макс.

– Тебе отдых нужен. Перерыв. Брось всё, перезарядись. А ещё лучше, поставь цель, на соревнования какие-нибудь подготовься. Тогда силы сами появятся.

– Чтоб цель ставить, тоже силы нужны. – Слова из видеороликов уже не трогали сердце Макса, ему нужно было что-то другое.

– Вот и набирайся сил здесь. – Артур остановился напротив и в упор посмотрел на друга. Режим «тренер-мотиватор» был одним из его любимых. – Когда много тренируешься, ешь и спишь, то сила всегда есть.

– Эт да, – сказал Макс, лишь бы не слушать избитых формул. Если уж он сам в себе не может разобраться, то Артур и подавно не подскажет верного пути. – Делай уже подход. Посчитаю.

Артур повернулся к турнику и увидел, как на поляну выходит лысый старикан с седыми усами на казацкий манер. Потёртая футболка алела надписью Reebok под сердцем. Дополняли изысканный костюм растянутое на коленях трико и шлёпанцы. За стариканом угрюмо брела здоровенная серая псина, подозрительно похожая на волка.

Дед остановился под перекладиной, собака села рядом. Красные глаза смотрели с такой проницательностью, будто за ними находился человеческий разум.

Артур намётанным взглядом подметил у деда венистые предплечья и тренированную шею. Руки и лицо случайного гостя покрывал настолько копчёный загар, какой обычно бывает летом у грузчиков. Несмотря на подтянутую форму, возраст незнакомца давно перевалил за ту цифру, после которой грузчики уходят на пенсию.

Дед заговорил первым:

– Как жизнь, ребяты?

– Нормально, – нехотя ответил Артур. Его всегда раздражали чудаки, независимо от их возраста и физических данных.

– Чем это вы тут занимаетесь? По середь-то леса, – дед улыбался одними глазами, словно знал какой-то секрет.

– Спортом.

– О как! А какой спорт?

– Силушку богатырскую копим, – язвительно ответил Артур. Наличие постороннего, да ещё с огромным псом в придачу, не давало ему покоя. – Вон, турник у тебя над головой.

Максим тоже решил поучаствовать в беседе:

– Давай с нами. Третьим будешь.

– А чего делать-то? – недоумевал дед.

– Ох, дремучий человек, – не сдержался Артур. – Подтягиваться надо.

– Покажь, как. – Дед чуть отступил, пёс предусмотрительно отошёл в сторону и лёг в теньке под деревом.

Артур с ухмылкой посмотрел на друга. Тот пожал плечами:

– Ну, покажи ему.

– Не знаешь, что ль, как подтягиваться? – Артур с ленцой повис на перекладине и выполнил одно чистое подтягивание. – Мы уже по сто раз сделали. Твой черёд.

Дед изумился:

– И только-то! Вверх, вниз и всё?

– Ты хоть десяток подтянись. – Артур потеснил на бревне Макса. Они ждали продолжения. Ещё бы, не каждому суждено встретить человека, не знающего, что такое подтягивания. Сейчас будет потеха.

– Давай-кась попробую.

Старый чудак с кряхтением снял растянутую футболку.