Высота: Реальная история борьбы за свое дело, честное имя и любовь

– С директором я договорюсь. И вообще, вам результат нужен или согласования? – Дмитрий усмехается. – Конвейер не встает – фабрика работает без перебоев, обогащает больше, выручка растет, зарплаты и премии платят, вы домой довольные приходите, жен за косы не таскаете, детям есть что рассказать – сколько тонн угля папка сегодня прокрутил. Красота же? И нужно – пара работяг и полчаса времени.

Он знает, как это выглядит со стороны – пришел человек из столицы, огляделся, ткнул пальцем, за десять минут придумал нечто банальное, вроде бы и не сделал ничего, и просить за такое много денег стыдно. Понимает, что мог бы пускать пыль в глаза, затребовать все документы по технологии, опросить всех от главного инженера до последнего аппаратчика, после чего с чистой совестью выкатить счет на десяток миллионов… ведь эффект от маленького улучшения будет на сотни миллионов в год, это без расчетов видно.

Только Дмитрий не делает так никогда, и гонорары за техаудит у него маленькие.

Вокруг начинается суета, приходит сварщик, потом зачем-то еще один, бригадир им втолковывает, что нужно, они с подозрением изучают ржавую железку неизвестного происхождения.

– Все мигом сделаем, – говорит бригадир, вернувшись к Дмитрию. – Парни – огонь. Электродом расписываются. Ловко вы все придумали. Которые до вас приходили, не догадались. Они предложили проектный институт нанять, как полагается, два месяца считать, потом остановить на неделю и монтажников своих подогнать, чтобы конвейер усовершенствовать… Тьфу!

– А кто приходил?

Не то чтобы сильно интересно, но всегда надо знать, кто на твоем поле пасется.

– Сам Мишка Дрязгин из ВТК. – Бригадир презрительно фыркает, и с этого места Дмитрий слушает очень внимательно. – Этот без мыла в любую жопу залезет, уж простите. Помню еще, как он с бандосами на разборки ездил, а теперь в костюме ходит, весь важный, с ментами ручкается и через них всегда и договаривается… И еще он областную федерацию борьбы возглавляет, то ли вольной, то ли классики, хотя какая разница?

Дмитрий вспоминает описание Борисыча – блатняк, уши, ежик, – и холодок бежит у него по спине. Господин Дрягзин, с которым они до сего дня лично не сталкивались, вдруг развивает бешеную активность внутри РТТГ и даже за ее пределами, а также имеет привычку работать с безопасниками, которые почти все из бывших силовиков.

И еще ему мешает «Высота».

Да, без визита к директору по общим вопросам не обойтись, завтра уже не успеть, значит, в пятницу.

– Вы тут без меня уже справитесь, – говорит он. – Рад знакомству. Я побежал тогда. Заскочу к директору, расскажу, что все сделали. Если чего, звоните, вот мой телефон.

Бригадир принимает визитку, бормочет благодарности, а Дмитрий спешит к выходу из цеха. На КММ делать больше нечего, можно ехать в аэропорт и по дороге позвонить сначала домой, а потом маме.

А затем перелет и шанс наконец почитать спокойно.

* * *

Дочка обычно засыпает быстро, но сегодня капризничает.

Сначала просит, чтобы папа почитал ей любимого «Портняжку», и слушает, натянув одеяло под самый нос, так что из-под русой челки блестят серые, как у матери, глазищи. Дмитрий читает с выражением, на разные голоса, хотя сам устал зверски, упал бы прямо тут и уснул.

Соня вроде бы начинает дремать, но, когда он тихо встает и пытается уйти, она ловит его за руку.

– Хочу теплого молока, – бормочет негромко. – Только без пенки.

– Что тут у вас? – заглядывает мрачная Маша, веселой Дмитрий не видел ее давно.

– Молока просит, – говорит он. – Погреешь?

Маша поджимает губы и уходит.

Но Соня отказывается пить молоко, говорит, что его налили в «неправильную кружку», что у нее есть правильная, с единорогом, и что из других кружек молоко не такое вкусное, и вообще…

Приходится переливать, затем принести еще воды, подать плюшевого Чебурашку, чтобы она обняла его перед сном.

Из детской Дмитрий выходит только к одиннадцати, с ощущением, будто собрал пару грохотов сам, в одиночку. Идет на кухню, чтобы налить себе чаю, а там Маша смотрит очередной сериал, на экране ходят люди в костюмах екатерининской эпохи, дамы в пышных платьях и шляпах, мужчины в париках.

– Это что? – спрашивает он.

– «Великая». – Жена не поворачивает головы. – Тебе не будет интересно.

– Откуда ты знаешь, что мне интересно, а что нет?! – Усталость прорывается раздражением, Дмитрий тут же жалеет о сказанном, но поздно.

– Очаровательно. – Маша смотрит на него, но в этом взгляде нет ни тепла, ни понимания, ни любви, которые он привык видеть в ее глазах, только гнев и раздражение. – Конечно, я знаю, что тебя интересует лишь твоя распрекрасная работа, и более ничего.

– Не говори ерунды! Я люблю вас с Соней и хочу…

– Любишь? Тогда ты тратил бы время не на бесконечные сделки и командировки, – говорит Маша устало, – а на нас. Мы же тебя не видим. Сколько раз в этом году ты улетал?

Дмитрий пытается сосчитать, и выходит какая-то несусветная цифра, по три-четыре выезда в месяц.

– Если я буду сидеть дома с вами, кто будет деньги зарабатывать? Английский. Музыка. Твой фитнес-клуб, косметолог, стоматолог, – перечисляет он, но жена не слушает.

– А в субботу ты на меня просто наорал. На глазах у ребенка! – заявляет Маша. – Очаровательно!

Дмитрию есть что ответить, но он сдерживается – надо дать ей выговориться.

– Я убиваюсь, чтобы в доме был порядок, а тебе наплевать! Просто вот все равно. – Жена поднимается, идет к раковине и начинает перегружать грязные тарелки и ложки в посудомойку; звяканье и клацанье звучат сердитым аккомпанементом к ее словам. – Удивительно, но ты грубый, ты очень грубый стал в последнее время. Настоящий тиран! Неужели сам не замечаешь?

Дмитрий вздрагивает – точно такие же обвинения он слышал, прямо этими же словами. Из памяти всплывает офис, договор на столе и Петька Буреев, ручка вертится в его пальцах.

Эти двое что, спелись?

Внутри уже не раздражение, а настоящий гнев, живот пожимается, затылок сдавливает, но Дмитрий не дает чувствам воли.

– На меня не смотришь! Доброго слова от тебя не дождаться, не говорю о цветах! – Маша продолжает свой монолог, вдруг останавливается, вскидывает голову и смотрит в упор. – А может… у тебя кто-то есть? И ты ходишь на сторону? Точно, все просто на самом деле! Кто она?

Тут Дмитрий не выдерживает.

– Ты совсем с ума сошла от своих сериалов?! – рявкает он. – Смотришь с утра до ночи! Мозги скоро вскипят, через уши вытекут! «Кто-то есть»? Да кто, когда и откуда? Обалдела!

Слова вылетают горячие, будто пирожки с ядом прямо из печи, выплевывать их почти приятно, тут правда на его стороне, поскольку никогда, ни разу за двенадцать лет брака он не изменял жене, даже не думал о таком! Но внутри все равно ворочается чувство вины, досада, что не сдержался, опять повысил голос.

– А что я должна думать?! – Маша переходит в контратаку. – Что? Скажи на милость? Откуда я знаю, с кем ты там общаешься в своих командировках? И Петя рассказывал… Помощница у тебя новая, очень красивая.

– А ты чего его слушаешь, уши развесила? – рычит Дмитрий. – И этот куда лезет? Занимался бы своей женой!

Буреева готов убить собственными руками.

Но при мысли о Юлии боевой пыл начинает гаснуть – да, и правда красивая, и заботливая, и смотрит с интересом, и, глядя на нее, он сам испытывает интерес, нечто такое, чего давно не ощущал… нет, идея переспать с помощницей не приходит, но мысль о том, что рядом с ней спокойно и легко, уже возникает.

И в кашу бушующих внутри чувств добавляется стыд, щеки нагреваются.

– Грубый?! – восклицает Дмитрий, надеясь, что в полумраке вечерней кухни и горячке ссоры жена не заметит, что он покраснел. – Ты грубых мужиков не встречала? Я тебя бью? Пальцем ни тронул! Матом ору, тарелки бью, бухой домой прихожу? Да ни разу в жизни! Капризы все твои – как на блюдечке! Наряды за тебя выбираю, в доме запираю? Тиран! Тирания в чем?

Маша молчит, на это возразить ей нечего, и она знает это.

У Надежды, ее лучшей подруги еще по колледжу, муж квасит как не в себя каждые выходные. Домой не приходит даже, а приползает, и то сломает что в квартире, то нарыгает прямо на новый ковер, то от собутыльников по морде получит… и не сказать, что руки распускает, но деньги уходят, дети от него шарахаются, и на работе смотрят косо, все время на грани увольнения.

Если выгонят, Надьке одной двух пацанов тащить на горбу… и третьего, алкаша.

– Где это вы с Петькой спелись, интересно? – спрашивает Дмитрий.

Жена отворачивается, со стуком захлопывает дверцу посудомойки, вода с бульканьем устремляется в недра машины.

– На дне рождения у Натальи. На том, который ты пропустил.

Дмитрий морщится, пытаясь вспомнить.

Вроде бы день рождения у жены Буреева в начале сентября, и где он тогда был, почему не попал? Точно, летал в Забайкалье на монтаж и задержался, поскольку из-за косяка конструктора Иванова кое-что пришлось переделывать прямо на месте, не отходя от кассы… но вроде бы звонил тогда, поздравил, и неужели Петька с Натальей затаили обиду?

– Он на тебя здорово сердит, кстати. – Маша смотрит через плечо, с вызовом.

– С ним без тебя разберусь, – обещает Дмитрий.

Гнев прогорает, но остаются терзающие нутро угли обиды и шипящие на них капельки стыда и злости – на себя, на жену, на обстоятельства, которые не оставляют времени на семью, буквально выдергивают из дома; и на Буреева, который с бухты-барахты лезет не в свое дело.

А ведь хотел поговорить с Машей нормально, уладить недоразумение, случившееся в воскресенье. Но нет, вышла новая ссора, и желание общаться и мириться ушло, растворилось в вихре эмоций.

Этим вечером они больше не разговаривают, а спать Дмитрий демонстративно устраивается на диване в гостиной.

Нырок в прошлое

3

У входа в кабинет завкафедрой Дмитрия неожиданно встретили двое плечистых мужиков в костюмах.

– Эй, туда нельзя, – сказал один и цапанул Плахова за локоть.

Дмитрий стряхнул его руку.

– Да иди ты на хер, – буркнул он. – Еще будешь рассказывать, куда мне нельзя.

Он отучился в Иркутском политехе больше двух лет и приехал не на первый курс, а после колледжа; впереди практика и диплом, так что сам прекрасно знает, куда тут можно, а куда нельзя.

– Здравствуйте, – сказал Дмитрий, шагнув через порог, и тут же добавил: – О, извините. Не знал, что тут у вас…

В кабинете помимо завкафедрой сидел коренастый седой дядька с обветренным загорелым лицом – Казовой Геннадий Иванович, легенда горной отрасли, хозяин Рассадской угольной шахты. Он приехал в ИПУ специально на юбилей кафедры и университета, и полчаса назад в амфитеатре закончилась встреча с ним.

Там Казовой без обиняков рассказал, как пришел на шахту электрослесарем и за тринадцать лет вырос до директора, после чего начал каждый год открывать по предприятию. Строить, а не покупать – новую фабрику, новую ТЭС, новый детский лагерь, все с нуля, все за свои деньги, не за кредиты.

И что интересно, для каждого он нашел что-то интересное: для горнопроходчиков вспомнил, что под землей на Рассадской пройдено больше тысячи километров, как они там ставят штольни и крепят своды, механикам поведал про марки комбайнов, будущим спецам по электроприводам – какая автоматизация в шахте.

– …извините, Евгений Всеволодович, – продолжил Дмитрий. – Распишитесь в зачетке. Курсовик я вам сдал, надо на практику ехать.

– Дима, ты видишь, у меня гости сидят? – без особого дружелюбия ответил завкафедрой.

– Я вижу, да, но сейчас пойдете отмечать, старые года вспоминать, а мне завтра ехать. Давайте, ставьте.

– От тебя не отделаешься! – Евгений Всеволодович покачал головой. – Давай зачетку!

– А ты откуда? – неожиданно вмешался Казовой.

– Из Черемухово, сосед ваш. Только я с Каркаса, а не со Штольни.

– О, забавно. – Геннадий Иванович посмотрел с интересом. – И что, к нам поедешь?

– Да нет, я шахты не люблю ни разу, – отозвался Плахов, стараясь говорить солидно, основательно.

Завкафедрой, торопливо писавший в зачетке, сморщил нос и фыркнул.

– А почему не любишь? – не отставал Казовой. Он смотрел серьезно, без насмешки, чувствовалось, что ему на самом деле интересно, и разговаривал он не свысока, несмотря на разницу в возрасте и положении, а как с равным.

– Ну у вас там нора, а я не крот, чтобы в норе ковыряться. И ничего интересного. Привода у вас там максимум триста-четыреста киловатт, а я поеду экскаватор собирать на Тургуйский разрез, так там мощность в десять мегаватт! Вот это прикольно! Масштаб! Большая техника, как я люблю.

На разрез Дмитрий съездил на практику еще летом, и в поселке Алтан-Нур ему очень понравилось.

– Нет, ты просто ничего не знаешь про шахты. – Казовой улыбнулся и помотал головой. – Я когда-то на твоей специальности учился, так что все электроприводы мне как родные. Конвейер четыре с половиной километра длиной, на нем восемь приводов, запусти их одновременно, чтобы выбег ленты был, чтобы ее не порвать, тормоза чтобы у тебя работали. Все это надо савтоматизировать. А частотники у нас на четыреста вольт, уникальные. Приезжай, посмотри, классная штука.

Дмитрий почесал в затылке:

– А приводы на участке рельсового транспорта какие?

– Да там обычные электровозы, постоянный ток с последовательным возбуждением. Приезжай, сам увидишь. Попробуешь на всех участках, где захочешь.

– Прикольно, ладно… можно…

– Сколько человек с собой возьмешь? – спросил Казовой.

– Если проезд оплатите, то и двенадцать привезу… О, спасибо, – последнюю фразу произнес в адрес завкафедрой, который вернул зачетку.

– Все, Дима, тогда мы вас ждем. Для вас будет новое общежитие, проезд оплатим. Появятся какие вопросы – прямо ко мне приходи, – и Геннадий Иванович протянул морщинистую, но очень крепкую, жилистую руку.

Дмитрий пожал ее на всякий случай осторожно, вдруг это все же шутка какая.

– Хорошо, спасибо. До свидания, – пробормотал он и вернулся в коридор, где все так же скучали два крепыша в костюмах.

И тут принялся скрести в затылке: как объяснить пацанам, землякам из Черемухово, с которыми вместе учились и жили в общаге, что завтра они едут не в Бурятию, а на Кузбасс. Никто ведь не поверит, что и правда договорился с самим Казовым, решат, что шалабол Плахов опять прикалывается.

Да еще и Маше надо позвонить, рассказать, что сегодня случилось.

Познакомились они в колледже, когда Дмитрий, тогда уже пятикурсник, обратил внимание на маленькую совсем, пятнадцатилетнюю первокурсницу с невероятно красивыми и чистыми глазами. Подойти рискнул не сразу, только после хитрых маневров, ну и кончилось все тем, что стали встречаться.

И теперь он на выходные ездил в Черемухово, чтобы провести их с невестой. Планировали пожениться как раз летом, после защиты, когда и Дмитрий получит диплом, и Маша окончит колледж.

Ну да ладно, это все приятные хлопоты… и, сунув зачетку во внутренний карман, Плахов зашагал к лестнице.

* * *

У двери темного дерева с блестящей табличкой «Рассадская угольная шахта. Директор Зайцев Андрей Андреевич» Дмитрий на мгновение замер.

– А может, все же не надо? – спросил Санька прерывающимся голосом. – Ну его. Устроимся как-нибудь. Никто на тебя не в обиде.

– Нет, надо, – ответил Дмитрий. – Я вам обещал и слово сдержу.

После чего потянул дверь на себя.

Они приехали на практику вчера утром, их приняли и действительно поселили в общежитие, но в комнаты, где ремонт делали еще при Брежневе, без холодильников, телевизоров и всего прочего. На вопрос насчет посуды комендант ответила: «И где ты такое общежитие видел?» А в ответ на упоминание о Казовом только фыркнула.

На самой шахте студентов из Иркутска встретили намного лучше, с каждым поговорил седоусый Владлен Ульянович, который за долгую карьеру был и начальником участка, и главным механиком, и даже главным инженером, а теперь, на грани пенсии, возился с практикантами, а их со всей страны привозили по несколько сотен в год. В результате Плахова, несмотря на его корочки сварщика, стропальщика и помощника машиниста экскаватора, полученные еще в колледже, определили вместе с остальными в ученики электрослесаря и приписали к наставнику дяде Паше.

Но про оплату проезда никто не заикнулся.

И Дмитрий решил, что если кто со всем и разберется, то он сам, поскольку он втравил в дело остальных, и не только Женьку Абушева, от которого не удалось избавиться ни в колледже, ни в институте, но и Санька – с этим дружили с первого курса, вместе гоняли наркоманов в Черемухово, вместе работали электриками и разгружали вагоны в Иркутске, когда нужны были деньги.

Мужчина должен отвечать за свои слова и выполнять обещания, иначе какой он мужчина?

– Здравствуйте, мы к директору, – сказал Плахов секретарше.

– Так он в шахте, – сообщила она, кинув на гостей удивленный взгляд.

– Мы не торопимся, посидим. – Дмитрий огляделся. – О, а вот и диванчик.

Диванчик оказался жестким и неудобным, а просидеть на нем пришлось не один час.

Санек через какое-то время задремал, и на Плахова тоже накатила сонливость – громогласно тикали часы на стене, шуршали бумаги в руках секретарши, иногда она начинала печатать на машинке, но даже этот звук не казался резким, не тревожил.

Директор, что самое удивительное, появился не из коридора, а из собственного кабинета.

– Два чая нам сделай, – сказал, выйдя в приемную: высокий, коротко стриженный, в спецовке и рабочих штанах.

У Дмитрия еще мелькнула мысль, что у начальства явно свой вход в шахту.

– Здравствуйте, Андрей Андреевич, мы к вам! – выпалил он и, подтолкнув локтем Санька, вскочил.

Директор посмотрел удивленно:

– А ты кто?

– Студент из Иркутского политехнического, сам из Черемухово. – Дмитрий сделал несколько шагов, чтобы не кричать через весь кабинет. – Нас Геннадий Иванович позвал на практику, вот мы и приехали, но тут такая штука… Общежитие старое, проезд не оплачивают. Надо мне с вами этот вопрос решить.

Удивления на лице директора стало еще больше:

– А с чего ты взял, что я буду с тобой этот вопрос решать?

Тут на Плахова накатила злость, и он шагнул еще, так что едва не уперся в начальство:

– А потому что я тут три часа сижу и вас жду! Поэтому с вами будем вопрос решать.

Директор хмыкнул и отступил:

– Ладно, заходи. Рая, чай принесешь.

На диване заворочался наконец-то проснувшийся Санек, вылупил испуганные глазищи.

– Чего… – начал он, но Дмитрий отмахнулся и вслед за директором вошел в кабинет.

Тот оказался не очень большим, стену справа целиком занимал огромный шкаф-купе. Хозяин кабинета подошел к нему, раздвинул створки и сказал:

– Геннадий Иванович, тут к вам. Какой-то юноша говорит, что вы ему обещали…

Дмитрий сглотнул, в горле пересохло – ничего себе, вот это прикольно, это не шкаф, а дверь в соседний кабинет, где сидит Казовой!

– Юноша? – донесся знакомый голос, и Геннадий Иванович вышел навстречу. – Точно. Явно не крот. Что, Дима, приехал?

Плахов смог только кивнуть – расскажи, что такие совпадения бывают в жизни, а не в сказке, никогда бы не поверил.

– Сколько человек привез?

– Двенадцать, как обещал.

– Занятно. – Казовой усмехнулся. – Да, слышал уже о ваших сложностях с общежитием. Езжайте туда, все вам будет. Давай.

– Спасибо, – и Дмитрий спокойно, с достоинством вышел из кабинета.

– Чего там? Чего? – Санек двинулся навстречу.

– Все нормально, вопрос решили.

– Да ладно тебе, шалабол… – пробормотал Санек. – Рассказывай сказки-то.

И все время в автобусе он трепался насчет того, что зря это дело затеяли, только внимание начальства привлекли и теперь житья не будет, что и так все нормально было и вылезать не надо… смолк он только на выходе из транспорта, когда выяснилось, что на остановке рядом с общагой их ждет комендант.

– На хрена вы к нему пошли?! – воскликнула она, подпрыгивая. – Сама бы переселила! Пошли быстрее.

– Ну и кто тут шалабол? – спросил Дмитрий, и онемевший Санек не нашел, что ответить.

* * *

Проблемы начались через неделю после свадьбы, причем с неожиданной стороны.

Нет, Дмитрий был готов, что жизнь придется изменить, что общажные пьянки и приколы в прошлом, да и вообще пора с пивом завязывать, а то вон брюхо выросло так, что Абушев дразнит Толстым.

И отгуляли нормально, в столовой колледжа, там же, где он впервые увидел Машу, когда они с Саньком сидели за столом, одуревшие от запаха краски – помогали с ремонтом лабораторий, – и разглядывали первокурсниц. Тамада, конкурсы, слезы на лице Машиной бабушки, которая заменяла невесте родителей, полет букета в толпу девчонок… но ни драки, ни прочих безобразий.

Поселились они в доме у той же бабушки, где места было куда больше, чем на новой квартире у Плахова, где и мама, и отчим, и сестра Люба; а тут отдельная комната и никто не мешает.

Но вот того, что произошло, он никак не ждал.

– Ну что, надо ехать, – сказал он Маше вечером, когда они на кухне гоняли чаи с вареньем из черемухи. – На Кузбассе нас ждут, все обговорено. Чего тут тряпки мять?

И тут молодая жена, которая всю неделю просто светилась от счастья, неожиданно залилась слезами.

– Ты чего, зайка? – Дмитрий даже опешил.

Он оберегал Машу с самого момента знакомства, буквально пылинки с нее сдувал и никогда не допускал, чтобы она так расстраивалась.

– Не хочу я туда, не хочу! – проговорила Маша через слезы.

– Да почему? Что такого? Я же был там. – Дмитрий присел на корточки, взял Машины нежные ладошки в свои. – Мне очень понравилось. И начальство, и зарплату обещают… жилье опять же… Санек едет!

И в самом деле, практика, начавшаяся с трудностей, закончилась просто отлично. Выпросили у коменданта не только обычную посуду, но и казан, и даже пароварку и в первые же выходные угостили хозяйку общаги пловом и бурятскими буузами.

Наставник дядя Паша, что показался мрачным и нелюдимым, был прекрасным мужиком, а его жена, суровая женщина тетя Вера, работавшая бункеровщицей, родом из того же Черемухово, признав земляка, тут же принялась его подкармливать и опекать. Удостоверение электрослесаря третьего разряда через два месяца работы Дмитрий получил без проблем. И после финального собеседования с Владленом Ульяновичем они решили, что Плахов вернется на Рассадскую после диплома.

– Не хочу я туда! И тебе не надо. – Маша посмотрела на него огромными чистыми глазами. – Погибнешь ты там, погибнешь! Не нужно тебе на шахту.

– Да что за глупости?.. – Он начал сердиться.

– Что тут у вас? – На кухню вошла бабушка. – Ой, да никак поругались?

– Нет, нет, ничего, – тут же замотала головой Маша. – Это у меня от избытка чувств.

Она заулыбалась, и бабушка успокоилась.

Но когда Дмитрий поднял тему утром, то реакция оказалась точно такой же: слезы, сопли, разговоры о том, что он в этой шахте обязательно погибнет и что ехать туда ни в коем случае нельзя.

– Да что нам, тут оставаться, что ли?! – не выдержал Плахов наконец. – Да бред же это! Ради чего я пять лет в колледже… красный диплом… три года в политехе… красный диплом? Чтобы в Черемухово за три копейки вагоны считать? Брось ты эту ерунду, зайка! Ничего ты в этом не понимаешь!

Он очень хотел на Рассадскую, и туда ехал не только Санек, но еще несколько пацанов из их черемуховской команды, с которой вместе жили в общежитии, делили один холодильник на три комнаты и устраивали ночные экспедиции за пивом, когда засланца приходилось затягивать в окно мойки на канате… один раз сам Дмитрий едва не улетел с этого каната, в другой – Колька Заварзин, бухой в хлам, все же свалился, но отделался парой синяков.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сортировочная просеивающая машина, состоящая из вибрационных сит (решёт) для разделения сыпучих материалов (геол.). (Здесь и далее – прим. ред.)

2

Цитата приписывается Мао Дзэдуну (1893–1976).

3

«Золотая доза» (нарк., жарг.) – эвфемизм для сознательного или случайного самоубийства опиатного наркомана.

4

Степень защиты IP (International Protection) – классификатор степеней защиты оборудования или устройства, регламентирующий проникновение пыли и воды.