Брак по расчету

– Согласна. Лучше, чтобы никто ничего не знал, – эхом вторю я.

Дерек нервно откашливается.

– Ну, Эшфорд, ну хотя бы Порции ты должен что-то сказать?

– При чем здесь Порция?

– А кто такая Порция? – с любопытством спрашиваю я.

– Нельзя ли оставить Порцию в покое? Не нужно, чтобы она о чем-либо знала!

– Ладно, – сдается Дерек, поднимая руки. – Я только думал, что…

– Ты ошибался, и это часто происходит в последнее время! – огрызается Эшфорд.

– В любом случае меня устраивает делать вид, что ничего не произошло, – говорю я. – Представляешь, если мои родители узнают, что я вышла замуж ради денег? Эта новость их убьет!

– А моя мать? Если она увидит Джемму, уедет в изгнание в колонии!

– У нас больше нет колоний, – замечает Дерек.

– В мире моей матери есть.

Дерек переводит тему, сосредоточившись на плюсах ситуации:

– Выше нос, друзья! К завтрашнему дню все ваши проблемы решатся! Джемма, тебе больше не придется искать работу во второсортных театрах. А ты, Эшфорд, вернешься в общество с высоко поднятой головой.

Эшфорд смотрит мне прямо в глаза:

– И рассчитываю после завтрашнего дня никогда тебя больше не видеть.

В моем ответном взгляде ненависти не меньше:

– Можешь не сомневаться.

Как одеваются на фальшивую свадьбу? Ну, то есть свадьба настоящая, но причина-то нет. Я не люблю Эшфорда, он не любит меня, и жить вместе мы совсем не собираемся.

Так что из присутствующих будем только мы с Эшфордом, Дерек и чиновник, все пройдет в безликом зале и займет не больше пятнадцати минут, так что никаких нарядов не нужно, обычная одежда и никаких намеков на «новобрачную».

Когда я подхожу к мэрии, Эшфорд с заскучавшим видом уже меряет шагами ступеньки, а Дерек поодаль говорит по телефону.

– А ты не торопилась! – приветствует меня Эшфорд, любезен, как всегда.

– Пришлось подождать, пока мои уйдут, чтобы ничего не объяснять.

– Это твоя проблема, и причину я знать не хотел – лишь указал на нее.

Его слова вызывают во мне чистую ярость и желание ответить ему в том же духе.

– Так или иначе, опоздала я или нет, разницы никакой. Я передумала. Может, мне и придется вкалывать в худших театрах Лондона и в будущем меня ждут только латиноамериканские танцоры и пицца навынос в моем подвальчике, но у меня никогда не было денег, я к этому привыкла и не боюсь так прожить всю жизнь. Ночью я все обдумала и решила, что хочу выйти замуж по любви. Тебе придется одолжить денег у кого-нибудь другого. А я вообще могу жить так, будто никакого наследства бабушки никогда и не существовало.

Высокомерие на его лице сменяется чистым ужасом.

Он хватает ртом воздух, хочет что-то сказать, но не выходит. Господи, спасибо тебе за это зрелище. Впервые за все время этот заносчивый сноб-аристократ потерял дар речи.

– Видишь, Эшфорд, я тебе показала, что не всегда последнее слово остается за тобой. И, так как после этой церемонии я тебя больше никогда не увижу, я доставила себе это удовольствие. Кстати, я все еще согласна выйти за тебя замуж, так что пойдем покончим с этим – и до нескорого свидания.

Эшфорд хватает меня за локоть и тащит ко входу.

– Ты знаешь, кто ты?! Причина нервного срыва!

– Дорогой мой, будь нежнее, мы же собираемся пожениться! – подкалываю его я. – Любовь моя-а-а!

– Не говори так больше, у меня мурашки по коже.

Мы отдаем копии своих паспортов и другие документы и заполняем все бюрократические формуляры для свадьбы. Служащая мэрии при этом смотрит на нас квадратными глазами: мы, наверное, самая странная пара новобрачных. Мрачные, кислые, говорим отстраненно и вырываем друг у друга ручку, точно дети в начальной школе.

– Вы женитесь? – уточняет служащая.

– А вам как кажется? – язвительно отзывается Эшфорд.

– Я лишь хотела убедиться…

Скупым жестом Эшфорд передает ей подписанные документы:

– Теперь убедились?

– Джемма Пирс и Эшфорд Паркер. Герцог Берлингем! Ух ты, и вправду вы! Синьорина, вам встретился прекрасный принц! – восклицает женщина.

– Да, прекрасный. Как айсберг в океане.

Женщина, явно растерянная, перестает задавать вопросы и выдает нам номерок.

– Проходите в очередь, вас вызовут.

Очередь перед нами кажется бесконечной, так что мы молча встаем в хвост.

– Я стою в очереди, точно в миграционном центре. Как же низко я пал, – бормочет стоящий рядом Эшфорд.

– Что касается тебя, подтверждаю. А я тут внизу была всегда, поэтому разницы не замечаю, кроме твоего назойливого присутствия.

Он фыркает, а потом отворачивается в другую сторону.

Проходит добрый час, убийственная пытка для меня – присесть негде, и туфли на каблуках не снимешь, а еще и Эшфорд все это время молчит! Дерек как вошел в кабинет к прокурору, так оттуда и не вышел, поэтому убить время за беседой мне не с кем. Я отхожу от Эшфорда и иду играть в машинки с малышом четырех лет, чья мама стоит в очереди впереди нас. Она была только рада отдать мне сыночка на время, так что я наконец снимаю туфли и сажусь на пол рядом с ним. Мы притворяемся, что я работаю в автосервисе, а он должен припарковать машины. Проблема возникает, когда Келиб решает, что блестящая туфля Эшфорда – это «лежачий полицейский» и все машинки должны через нее проехать.

На первом же разе Эшфорд подпрыгивает как ужаленный.

– Да что с тобой такое? Это же просто детская машинка, а не бензопила!

– Если ты деградировала до ступени детского сада, то хотя бы меня в это не втягивай.

– Тебе стоит задуматься, раз я после часа в твоем обществе предпочитаю компанию четырехлетнего ребенка, – замечаю я.

Он пожимает плечами, сдерживая смешок.

– Тут не о чем задумываться – я прекрасно понимаю, почему тебе комфортно общаться с ребенком четырех лет.

Мама Келиба поднимает своего сына, и они исчезают в одной из комнат, после чего металлический голос объявляет наш номер.

Я поднимаюсь с пола, а Эшфорд тем временем уже широким шагом идет к двери; так что мне приходится догонять его как есть, босиком, и так я и появляюсь перед чиновником, который оформит наш брак. Я и не замечала, насколько Эшфорд высокий. Пусть я сейчас без каблуков, но он действительно очень высокий. И оттого, что из-за его спины ничего не видно, чувствую я себя необъяснимо неловко.

Дерек протягивает чиновнику папку со всеми нашими документами.

– А второй свидетель? – спрашивает чиновник, не поднимая взгляда от бумаг.

Дерек только закатывает глаза, утомленно фыркнув.

– Одного не хватит, нужны двое, – уточняет служащий.

Дерек пытается выиграть время:

– Я знаю. Моя ассистентка запаздывает, но должна прибыть с минуты на минуту…

– Я не могу вас ждать целый день! – раздраженно замечает чиновник. – У нас есть Клэр, наша сотрудница. Парочки нередко заявляются сюда, даже правила не прочитав. И в таких случаях помогает кто-то из сотрудников.

Дерек выбегает из кабинета и возвращается с Клэр, секретаршей, которая выдавала нам формы на заполнение.

За четверть часа чиновник зачитывает нам наши права, спрашивает Эшфорда, согласен ли он (его ответное «да» радостным не назовешь), потом спрашивает меня (на мгновение мне очень хочется ошарашить жениха и сказать «нет»), потом мы расписываемся в журнале регистрации, нас объявляют мужем и женой, после чего выставляют вон.

И все закончилось. Я замужем.

И Я БОГАТА!

8

Эшфорд

Я не настолько убогий человек, чтобы спокойно принять деньги от женщины без угрызений совести. Пока Джемма подписывала все те чеки, мне хотелось вырыть себе могилу прямо в полу банка. Однако необходимо также и уметь мыслить рационально: технически это было простой сделкой. Я ей, скажем так, одолжил свой титул, чтобы она получила наследство, поэтому эти деньги я могу считать своим вознаграждением.

Именно так я и думал до вчерашнего дня, когда вернулся домой с легким сердцем, вновь примирившись сам с собой и с банками.

Утром же я ощущаю настоящую эйфорию. Прежде всего я заверил маму, что о королевском визите меня предупредят не меньше чем за неделю, поэтому она может спокойно ехать в Бат, как и собиралась. Так что примерно через четыре часа нас будут разделять сто шестьдесят километров любви и нежности.

Кроме того, я вдруг понял кое-что, и это кое-что звучит как полная победа.

До начала всей этой истории на меня охотились все дебютантки Хартфордшира. И хотел я того или нет, какой-нибудь из них удалось бы меня на себе женить, пусть и с помощью хлороформа, окажись это необходимым. И я был бы вынужден вести такую же жизнь, как и мои родители.

А теперь все. По закону я уже женат, хоть и по факту свободен, но теперь никто не сможет заявлять на меня права.

Не думал, что я когда-нибудь произнесу эти слова, но благодаря браку я стал свободным человеком.

У моей матери характер обременительный, это правда, но он – ничто по сравнению с герцогиней-женой, больше герцогиней, чем женой. Если я чего и не хочу, так это видеть рядом перфоратор в платье от Шанель, который будет говорить мне, куда идти, что делать, как делать – целый день, даже днями напролет.

Я не преувеличиваю, эти герцогини-графини-баронессы все такие. Принцесс из сказок, которые собирают цветочки и поют, не существует. Вместо них есть кучка сварливых скандалисток, всегда готовых посоревноваться с такими же курицами, как и они: кто элегантнее одет, чей праздник больше всех удался, кто лучше танцует, кто стройнее…

Меня настолько переполняет энергия, что я поднялся на рассвете, успел объехать все поместье верхом и, возвращаясь, уже предвкушаю настоящее пиршество на завтрак, которое специально попросил приготовить. Вот только, входя в двери, я слышу, как женский голос громко на что-то жалуется.

Голос моей матери.

В лучшем случае она обнаружила, что в погребе закончились бутылки шато-лафита 1986 года и королевскую семью будет нечем угощать.

В худшем же масштабы очередной катастрофы могут быть неизмеримы.

Я нахожу ее вместе с Маргарет в кабинете, в окружении корги и в сильнейшем волнении.

Мама меряет шагами кабинет, сжимая платок в одной руке и газету в другой.

Господи, прошу тебя, надеюсь, она не узнала, что королева навестила поместье одной из ее давних соперниц!

– Это навсегда разрушит мою репутацию! Подобные мероприятия планируются заранее, тщательно, а не просто так! В какое положение это меня ставит? А всю семью? Мы даже ничего не знаем! – в отчаянии восклицает она.

Маргарет пытается подать мне знак, чтобы я успел исчезнуть, пока моя мать стоит ко мне спиной, но она оказывается быстрее и резко оборачивается, лишая меня шанса.

– Мой непутевый сын! Как ты мог так со мной поступить! Втоптать в грязь доброе имя Паркеров!

Я потрясенно смотрю на нее, ничего не понимая:

– Мама? О чем ты говоришь?

– А, ты решил прикинуться дурачком? Я тоже утром не знала, что сказать лорду Фэйрфексу и леди Уэстбридж, когда они позвонили мне с поздравлениями! А потом я открываю газету, – говорит она, протягивая мне фрагмент страницы, – и вижу это!

Прочитав первые строки, я бледнею. Там статья, в которой четко и ясно говорится, что я, Эшфорд Паркер, двенадцатый граф Берлингем, вчера взял в жены загадочную и никому не известную Джемму Пирс.

– Мой сын, наследник вековой династии, тайно женится в мэрии! На мисс Никто, Джемме Пис!

– Пирс, – поправляет ее Маргарет.

– Да какая разница! – Моя мать вне себя. – Ты отдаешь себе отчет? Как будто ты цыган! Берешь, едешь в Лондон, женишься непонятно на ком и ничего не говоришь! Я только не могу понять, если бы я не прочитала об этом в газете, когда бы ты сам рассказал?

– Я… – Ответ простой: никогда.

– О, я знала, что тут что-то не так! За три дня ты ездил в Лондон три раза! Что случилось? Какая-то легкомысленная девчонка вскружила тебе голову?

– Ты меня за дурака держишь? – Не знаю, что сказать, ничего подобного я не планировал. Пока что мой единственный план «Б» – дать ей покипеть и успокоиться.

– Так что, она беременна? – Останавливаться в своем расследовании мама не собирается.

– Нет, мама. Не говори глупостей. Давай ты успокоишься и пойдешь собираться в Бат.

– Как ты можешь рассчитывать, что я успокоюсь! Твоя свадьба должна была стать событием первостепенной важности! Ты должен был жениться на девушке из хорошей семьи, известной в нашем окружении, которая была бы готова стать герцогиней. Это было бы торжественное мероприятие, достойное твоего титула и статуса…

– Мама, послушай, статус всегда волновал тебя больше всего, и все эти помпезные роскошные церемонии всегда существовали только в твоей голове, поэтому я умываю руки!

– А как же Порция? – добавляет она.

– При чем тут Порция! – взрываюсь я.

– Она бы стала идеальной герцогиней.

– Для кого-то другого – возможно, – возражаю я.

– То есть ты хочешь сказать, что для тебя идеальная герцогиня как раз вот эта Джемма.

– Она-то уж точно не имеет ничего общего с теми раскрашенными манекенами, которых ты мне подсовываешь на каждом приеме, а они потом осыпают меня подхалимажем и лестью, уверенные, что это правильная стратегия и я тут же сделаю им предложение!

– По крайней мере, я знаю, кто они и откуда, знакома с их родителями и знаю, что они уважаемые люди! – восклицает она.

– Раз ты незнакома с родителями Джеммы, это не значит, что они неуважаемые люди!

Я вдруг ловлю себя на том, что защищаю Джемму, но вы же знаете, как говорят: враг твоего врага – твой друг.

– Так вот оно что: ты потерял голову от любви и женился. Что ж, теперь, раз у тебя есть жена, можешь мне объяснить, что нам делать?

– В каком смысле, мама?

– У меня есть друзья, знакомые, представители высшего сословия, как и мы, которые будут приезжать сюда день за днем, рассчитывая увидеть твою герцогиню. Что прикажешь мне делать? Как работает этот твой трюк с внезапной женитьбой?

Никак он не работает. Не работает, потому что в моем плане никакого «после» не было.

В моем плане не было и любопытных проныр, которые тут же помчались докладывать новость в газеты.

Выхожу из кабинета, и тут в кармане вибрирует телефон: звонит Дерек.

Я даже не даю ему времени поздороваться:

– А теперь объясни, какого дьявола произошло! Святой боже, эта новость во всех газетах!

– Утечка информации. Сотрудница паспортного отдела обо всем рассказала. Позвонила в какую-то бульварную газетенку и сказала, что была свидетельницей и у нее есть копии документов, подтверждающие заключение брака.

– Буду у тебя через час, – говорю я и сбрасываю звонок, не прощаясь.

9

Джемма

Мои родители совершают искупительный обряд, вознося молитвы богине Парвати, защитнице супружеских союзов.

Я сижу, скрестив ноги, с завязанными глазами: в правой руке у меня свеча, а в левой перо. Родители кружат вокруг под ритм бубна, который задает отец, а мама тем временем зажигает ароматические палочки.

Они заставили меня принять очищающую ванну – точнее, душ – с эфирными маслами, чтобы начать новую жизнь в качестве жены, и теперь я пахну как хвойный лес.

Родители восприняли новость хорошо. Они довольны, что я нашла своего духовного спутника, пусть он и лорд.

Все это застало меня врасплох: я спала себе спокойненько, и тут они ворвались ко мне в квартирку. Мама вышла за авокадо в магазинчик напротив дома, и продавец газет поздравил ее с моим замужеством, помахав у нее перед носом статьей, где было опубликовано свидетельство о браке с нашими с Эшфордом подписями.

Не важно, что их реакция была положительной. Теперь, зная, что я вышла замуж, они думают, что у меня появился готовый к употреблению муж и что я перееду из своего дома в любовное гнездышко. В этом вся проблема, так как эта история вообще не должна была выплыть наружу, поэтому я и не подготовилась. Посмотрим… Я могла бы переехать в один из домов бабушки или снять умопомрачительный пентхаус с видом на Гайд-парк и сделать вид, что мой любимый муж ездит по заграничным командировкам. Лорды же этим занимаются, нет?

Как только я чувствую вибрацию телефона и читаю сообщение от Дерека, который зовет меня в офис, тут же хватаюсь за этот предлог и бегу из дома от всех этих свечей и благовоний, как от стихийного бедствия.

В офисе, к моему большому разочарованию, я сталкиваюсь с Эшфордом, а сам Дерек выглядит довольно смущенным.

– Прошу прощения у вас обоих за случившееся, утечка информации в газеты нарушила часть соглашения.

– Что это за запах? – спрашивает Эшфорд, принюхиваясь.

– Ароматические масла, – сухо отвечаю я. – Дерек, продолжай, не терпится услышать все твои извинения до последнего слова.

– Сотрудница, которая была свидетельницей, побежала в газеты. Судя по всему, у нее маниакальное пристрастие к светской хронике, и когда она столкнулась с герцогом Берлингемом, который подписывал бумаги для тайной свадьбы, то не поверила своим глазам.

– Дерек, из-за этой «утечки информации» мою мать сегодня можно было запихивать в смирительную рубашку. Не говоря уже обо всех тех людях, которые позвонили мне с поздравлениями и спрашивали о подробностях – а их я совсем не хочу раскрывать.

– Могу представить, – сухо замечает Дерек.

– А нам никто не звонил, – замечаю я.

– На мой взгляд, это очевидно, – все тем же напыщенным тоном произносит Эшфорд. Высокомерный сноб.

– Вопрос вот в чем, – перебивает нас Дерек. – Развод не обсуждается. Учитывая сумму, которую она тебе дала, у Джеммы есть права, поэтому при разводе она может попросить всю сумму назад с процентами, и немедленно. Тебе пришлось бы заложить одно из своих поместий, но я бы сказал, что это не вариант. Что касается тебя, Джемма, то, разведись ты в течение суток после свадьбы, сделавшей тебя миллиардершей, – и любой судья усмотрит в этом достаточное основание для обвинений в мошенничестве.

– Ну все, когда он начинает так тарахтеть, значит, скоро выдаст одну из своих гениальных идей, – бормочет себе под нос Эшфорд.

– Извини, что ты сказал? – уязвленно переспрашивает Дерек.

– Ничего, продолжай, – пожимает плечами Эшфорд.

– Вам остается только сделать хорошую мину при плохой игре.

Мы с Эшфордом скептически смотрим на него.

– То есть?

– То есть, раз твои родители, Джемма, ожидают, что ты переедешь к мужу, и раз все вокруг тебя, Эшфорд, жаждут познакомиться с твоей женой, единственное решение – притвориться, что вы пара, и жить как пара. По крайней мере, пока не пройдет достаточно времени, после чего вы сможете спокойно развестись. Скажем, год – и тогда благодаря доходу с земель ты сможешь возместить Джемме всю сумму.

Мы оба теряем дар речи. Напряжение в комнате становится практически осязаемым.

– Ну же, Эшфорд, у тебя громадное поместье! Там можно днями даже не сталкиваться друг с другом.

– Об этом не может быть и речи! В свой дом я ее не пущу!

– О, прекрасно, в таком случае вы обоснуетесь у Джеммы, в ее однокомнатной квартирке на цокольном этаже.

– Я с ним жить не хочу! – Потом, обращаясь к Дереку, тихо добавляю: – У меня пик половой зрелости, я не собираюсь на год уходить в монастырь!

– И я тоже, – вмешивается Эшфорд, шагнув вперед. – У меня есть своя частная жизнь, и я хочу, чтобы она таковой и осталась.

– Не делай из мухи слона! Если я не ошибаюсь, твои родители жили в разных покоях весь свой брак, ты должен быть экспертом в этом вопросе! И это ненадолго. Никто не станет возмущаться, если после скоропалительной женитьбы во время совместной жизни вы поймете, что не созданы друг для друга, и разведетесь. А пока постарайтесь соблюдать приличия, так ты сохранишь лицо!

Несколько минут мы размышляем, затем Эшфорд объявляет:

– Это выполнимо, но у меня есть условия.

– И у меня, – поспешно вставляю я.

– Отдельные комнаты, – объявляет он.

– Я не буду сообщать тебе, что делаю и куда иду.

– На официальных мероприятиях ты моя жена, в остальное время у тебя своя жизнь, у меня своя.

– У меня должно быть право встречаться с другими мужчинами, – продолжаю я.

– Хорошо, но не в моем поместье. Там много слуг, и я не хочу сплетен.

– Не хочу никак пересекаться с твоей матерью, той, которой не помешала бы смирительная рубашка.

– Моя мать уже собирается в Бат, ты ее даже не увидишь – а если нам повезет, то после сегодняшнего нервного срыва она останется там так надолго, что встретимся мы не скоро.

– В таком случае договорились, – объявляет Дерек. – С этого момента живете в Денби-холле, у каждого своя жизнь, но на официальных мероприятиях будете вести себя как муж и жена. – Потом он окидывает нас удовлетворенным взглядом. – И на этот раз мы отлично справились.

10

Эшфорд

Меня загнали в угол. Все мои планы пошли прахом.

Пока Джемма забирается в машину, готовясь ехать в Денби, я с трудом сдерживаю гнев.

Я отвез ее домой, там она покидала в спортивную сумку свои вещи, бросила сумку в салон, а сама уселась на пассажирское сиденье рядом со мной, вся в облаке благовоний, точно мы в курильне опиума в Шанхае.

– Ты далеко живешь? – тут же спрашивает она.

– Зависит от того, что ты подразумеваешь под «далеко».

– Ну не знаю, далеко. Обычное далеко.

– Далеко относительного чего? – не сдаюсь я.

– Ты не можешь просто взять и ответить на вопрос? Обязательно устраивать из всего судебный процесс?

Я пропускаю подколку мимо ушей, но потом, повернувшись к ней, вздрагиваю от ужаса:

– Эй, убери ноги с приборной панели, ты ее испортишь!

– Подумаешь, машина-то старая.

Вздор!

– Она старинная! А не старая.

Джемма пожимает плечами:

– Как скажешь.

– Не как скажу, так и есть – и точка! Это «ягуар», родстер тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. И это не простые слова, у него есть сертификат.

– Почему не купишь себе новый? – нахально спрашивает она.

– Потому что мне нравится этот.

Но она и не собирается успокаиваться:

– Сколько не хватает?

– Ты будешь всю дорогу болтать?

– Как тут включается радио?

– Ничего не трогай, я сам включу, – говорю я, отодвигая ее руку, опасно близко подобравшуюся к кнопкам.

Точно как с ребенком, стоит включить музыку – и Джемма затихает на сиденье словно загипнотизированная.

Разве она не понимает, что я даже смотреть на нее не могу? Хоть бы она стала невидимой.

Уже подъезжая к поместью, я чувствую себя обязанным немного ее подготовить. Она же никогда не была в подобных местах – и чтобы это понять, никакой Нобелевской премии не нужно.

– Послушай, Джемма, мы почти приехали, поэтому я должен тебе сообщить, что, во‐первых, Денби-холл – историческое поместье нашей семьи с главным домом и парком. Считая сторожей, садовников, домашних служащих и поваров, там работают двадцать человек. Это означает, что мы никогда не останемся в одиночестве: повсюду будут глаза и уши, поэтому постарайся следить за языком, чтобы не наболтать лишнего. Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться, тебя все будут уважать и выполнять все поручения, и ты сможешь вести более чем комфортную жизнь – увидишь, жаловаться будет не на что. Я только прошу тебя быть сдержанной, не устраивать сцен, и, хотя мы не сильно ладим, постарайся держать лицо. Не спорь со мной открыто, не пытайся поссориться – это подорвет доверие к нашей легенде. Все сработает, если я буду уважать твое личное пространство, а ты – мое. Надеюсь, ты со мной согласна.

Скрещиваю пальцы, надеясь, что она поняла, что я сказал.

– Да, да, я поняла про слуг и все остальное, но слушай! Я не закатываю сцены, за кого ты меня принимаешь?

Мне не хватает духу ответить.

Но Джемму, похоже, я задел за живое.

– Слушай, раскроем карты: ты мне не нравишься, я не нравлюсь тебе, и, на мой взгляд, я делаю тебе одолжение, поэтому была бы очень рада, если бы ты перестал читать мне проповеди.

Эта война проиграна до ее начала.

Когда мы въезжаем в поместье и едем по подъездной дорожке, Джемма сидит, прижавшись лицом к стеклу:

– Черт возьми, это все твое?

– Да.

– Но сколько же времени нужно, чтобы все обойти?

– Дни.

– Не волнуйся, Эшфорд, если ты так и будешь отвечать по слову в час, мы точно не сможем поссориться.

Получается, тактика такая? Полная немота?

Оставляю ключи от автомобиля Полу, чтобы он завел «ягуар» в гараж, и вижу спешащего к нам Ланса.

– Ваша светлость, с возвращением! Вижу, у вас гостья.

– Поправлю тебя, Ланс, – с самым нахальным выражением, которое в последние дни получается у меня очень естественно, заявляю я. – Это не гостья, она останется здесь жить. Это Джемма Пирс, моя жена.

– Так слухи, что я слышал, правдивы?

– Абсолютно, – дерзко подтверждаю я.

– В таком случае приветствую и герцогиню. – С этими словами он коротко кланяется Джемме.