Невольная студентка

И вот это был весомый аргумент. Меньше недели прошло с отъезда моих братьев, а я уже схожу с ума! Что же со мной станет, проведи я здесь год? Видя мою реакцию, Контесса слегка улыбнулась. Да, тетушка, в этот раз вы победили. Но только в этот!

***

– А что, по-моему, не все так плохо, – сидящий на моем плече Никз смотрел в глаза моему отражению.

– Это. Что. За. Ужас, – по словам произнесла я перекошенным от отвращения ртом. Да и, честно говоря, не без причины. Академия с забавной аббревиатурой в целом не вызывала у меня восторга, а ее форменное платье оказалось и просто тихим ужасом.

– Ну… похоже на платье, – маленький стражник окинул меня оценивающим взглядом и выдал вердикт, – Да, судя по наличию юбки и рукавов – это однозначно платье!

– Не ерничай! – я развела руками, расправляя тяжелую складчатую юбку. – Это отвратительно!

Платье с юбкой в пол выглядело старомодно, но в целом не так уж плохо. Плохо выглядели накладные манжеты выше локтя, накладной воротник, закрывающий плечи, и фартук. Платье было узким в рукавах и плотно стягивало плечи, затрудняя движение. Юбка платья была тяжелой и сама по себе, но лишних килограмм добавлял подъюбник. Ощущение, что на бедра навесили мешки с песком. Хотя я и сама напоминала песчанный муравейник. Может, какой-нибудь светленькой Эмилии такой образ бы подошел, но явно не мне! Я не выгляжу мило, я выгляжу немного мертво. Цвет платья подчеркивал бледность кожи, да синяки под глазами. И это с учетом того, что я выспавшаяся и загорелая!

– Что тебя не устраивает? – Никз переполз на другое плечо.

– Оно выглядет так, как будто в нем кто-то умер пару веков назад, – ответила я, затем наклонилась к плечу, принюхиваясь. Фу… Я скривилась. – И пахнет так же!

– Хотя бы не колется, – заметил Никз.

– Ну да, – я истерически усмехнулась, обнимая себя одной рукой. И в этом кошмаре мне придется ходить девять долгих учебных месяцев… – И на том спасибо…

– Кэтрин? – в комнату вошли.

Люблю привычку тетушки стучать в дверь и заходить одновременно.

– О! – тетушка остановилась, глядя на меня. Я тут же опасливо скосила глаза на Никза, но тот исчез. Похоже, скоростное исчезновение он унаследовал от Бьёнда.

– Хорошо выглядишь, – заметила тетушка, пристально рассматривая платье, в котором, кажется, ни одна женщина семейства Кёрсон успела… умереть. Может, платье не всегда было бежевым? Может, оно просто пожелтело от времени?

– Вы издеваетесь? – я скептически склонила голову на бок. Не то время, тетушка, вы выбрали для лицемерия. Ох, не то… И без вас тошно!

– В каком-то роде… – протянула она, затем тряхнула головой и продолжила бодрым голосом. – У меня для тебя новости и… не самые хорошие.

М-да. Ничего нового. Когда это мне вообще приносили хорошие новости, а? Я саркастически хмыкнула. Если уж случаться кошмарам, то всем и сразу!

– В общем такое дело… – продолжала тетя. – Каждая молодая леди Академии Святой Камелии должна иметь компаньонку. То есть, не только в Академии, но и в принципе в жизни, вплоть до замужества. Считается неприличным юной девушке разгуливать в одиночку…

– Да-да, это я и так помню. Но у меня есть компаньонка, Нэта, – пусть ее это не особо радует.

– Но… видишь ли, дело в том, что нравы нашей семьи несколько современнее, чем в других семьях. И уж тем более в Академии, – я с трудом подавила смех. Современнее, значит? Ну-ну! Тетушка не обратила внимания на мою усмешку. – По всем правилам, Нэта не может быть твоей компаньонкой.

– Это еще почему? – я нахмурилась.

Значит, несколько месяцев могла, а теперь не может? Что изменилось-то?

– Компаньонка так же должна иметь знатное происхождение. А Нэта все-таки из обычных.

– Что вы хотите сказать этим, тетушка? – сомневаюсь, что у Мадам есть еще кандидатки на эту роль. Хотя… это же Мадам! Может, и имеются.

– Единственным вариантом остается Лунуна, – Контесса развела руками, и я заметила нотки извинения в ее голос.

– Что? – я развернулась к тетушке. – Вы это сейчас серьезно?

– А какие варианты, Трин? – Контесса сделала несколько шагов вперед и села на покрывало моей кровати. – Все ученицы Академии уже давно укомплектованы. Все девушки, подходящие тебе по возрасту, обучаются.

Ага… каждой твари по паре, значит…

– Но… – я пыталась сообразить. – Как я понимаю, благородные леди учатся в школе, вместе со своими… чуть менее благородными компаньонками.

Контесса сдержанно кивнула, как бы подтверждая мои слова.

– В таком случае, Нуне уже двадцать пять, если я не ошибаюсь. Ей поздно учиться в школе! Да и… честно говоря, сомневаюсь, что она способна на это.

– Да я и сама все это знаю, – отмахнулась тетя. – Протолкнуть Нуну сразу на последний курс обучения еще можно, но… учиться она точно не сможет.

Мало того, что учиться не сможет, так еще и вести себя соответствующе. К тому же, я все еще не могу объяснить, что произошло в тот вечер в ее спальне. Раз Бьёнд – просто моя фантазия, то почему мне было так плохо? Что такого случилось? И… не случится ли этого еще раз…

– А-а-а… а-а-а… – я лихорадочно перебирала в голове все возможные варианты. – А что, если вы оформите Нуну, как мою компаньонку, но вместо нее занятия будет посещать Нэта?

Контесса несколько секунд осмысливала информацию, затем повела бровью, как бы соглашаясь. Судя по всему, эта мысль не приходила ей в голову. А зря! Удачный, как по мне, план.

– Нэте нужно учиться в своей школе, – сказала наконец тетушка. – Она не сможет быть с тобой постоянно.

– А и не надо постоянно, – отмахнулась я, чувствуя, как внутреннее возбуждение от гениальности собственной идеи, нарастает. – Достаточно того, что вы документально оформите Нуну, как мою компаньонку. Я приеду вместе с Нэтой, а там уже можно обосновать ее отсутствие, например, болезнью. Или травмой. Или… да сказать-то можно все, что угодно! Начиная от…

– Достаточно, – тетя подняла руку, призывая меня к тишине. – Я поняла тебя, Кэтрин. Идея и правда неплоха. Над этим вариантом можно подумать. Но согласится ли сама Нэта?

– Ну да, – я пожала плечами. – А почему, собственно, она должна отказать?

***

– Нет.

– Ну Аннет!

– Нет, я сказала.

Нэта стояла перед письменным столом, перебирая тетрадки: вынимала их из сумки, внимательно рассматривала, после чего некоторые оставляла на столе, другие же убирала на полку.

Комната Аннет отличалась от моей. Да что уж там! Она отличалась от всех, какие были в доме. Начиная хотя бы с того, что Нэта жила в одной комнате с братом и Филей. Что, вообще-то, как мне казалось, противоречило правилам дома Кёрсон. Комната их находилась на первом этаже, в полуподвальной нише, имела овальную форму. Помимо двух кроватей, одна из которых являлась двухэтажной больше ничего особенного в комнате не наблюдалось. Вытертый диванчик, телевизор на тумбочке, длинный и очень обшарпанный шкаф. Пара тумбочек, открытый стеллаж, заваленный книгами, тетрадками и прочим хламом, да письменный стол под круглым окном. Картину довершал некогда светлый, теперь же больше грязный круглый ковер в центре комнаты и невнятные серо-синие обои с непонятным узором.

Круглое окошко, оплетенное сухим нынче виноградом, практически не давало света. Летом, наверное, когда виноград цветет, тут еще темнее. Неудобно. Но с другой стороны, как я поняла, жители поместья мало времени проводят в своих комнатах, предпочитая заниматься другими делами. Та же Нэтка! Либо выполняла свои прямые обязанности, либо проводила время со мной. В принципе, понятно, почему Нэта предпочитала тусоваться у нас. Единственное развлечение на всю комнату – игровая приставка, подключенная к телевизору. Но я не уверена, работает ли она вообще. И все-таки странно… За все те полгода, что я живу в поместье, у меня и в мыслях не было посетить комнату компаньонки.

– Нэт, но послушай! – продолжала я, поглядывая на стоящую в стороне Контессу. Лицо тетушки выражало одну единственную мысль: «я же говорила». – Это же такая возможность, получиться образование в лучшей школе…

Нэта не дослушала. Девушка резко повернулась ко мне и вытянула руку, указывая на меня тетрадкой на манер пистолета. Я рефлекторно подняла руки вверх.

– Не говори мне о возможностях! – сквозь зубы процедила возможная компаньонка, после чего тетрадка отправилась в сумку.

– Да почему ты так против? – я всплеснула руками. Никакой выдержки не хватит с этой девчонкой! – Это же всего на пару дней! А потом вернешься в свое болото, и…

Я замолкла, чуть ли не затыкая себе рот руками. Тетушка Тэсс выдохнула, опуская плечи и прикрыла рукой глаза. Господи… Трина, что ты несешь! Я внимательно смотрела на девушку, замершую у стола. Ее плечи заметно напряглись, а руки сильнее сжали край светлой деревянной столешницы. Ой, что сейчас будет…

– Скажем так, – хрипло отозвалась Нэта, не поднимая головы, – вы, мадам Кёрсон, вы ни черта не понимаете в нашей системе образования. И в нашем сословном строе. Так что перестаньте лезть туда, куда вас не просят.

Девушка обернулась ко мне и… я никогда не видела Нэту такой хмурой.

– Я являюсь вашей служанкой, но не собственностью. У меня есть свои личные причины вам отказывать.

– А у меня? – внезапно сказала я. – У меня, думаешь, нет личных причин?

Я стояла, обнимая себя одной рукой. Вместе с обидой, я ощутила сильный прилив зависти. Да, именно зависти. К Аннете. У нее, служанки в моем поместье, был выбор. А меня, почти хозяйку дома, этого выбора лишили сразу по прибытию в Аллерское графство. Нэта могла сказать «я не пойду в Академию» и не пойти. Я тоже могла сказать «я не пойду в Академию», и… пойти как миленькая, потому что других вариантов нет.

Мы с Аннет стояли и смотрели друг другу в глаза. Казалось бы, это безмолвное противостояние длилось вечность. Пока, наконец, девушка не решилась прервать его.

– Ты извини меня, Трин, – сказала она тише, но так же жестко. – При всем моем уважении к тебе, к твоей семье, я не могу.

С этими словами, Аннет отвернулась от меня совсем, давая понять, что разговор закончен.

Глава №2. Новый этап, как начало пути

Дни пролетели, как минуты. Даже не помню, чем я занималась. Процесс переезда в Академию, где мне предстояло прожить следующие несколько месяцев, а потом еще шесть, совершенно не чувствовался. Может, все дело было в том, что меня не допустили даже к сбору вещей.

Как оказалось, мое тряпье не подходит для Академии от слова вообще. Так что Контессе пришлось закупаться «по правилам образовательного учреждения». Мне выдали все, вплоть до нижнего белья и резинок! Правда, из своего гардероба я все-таки взяла любимые синие сланцы, пару комплектов домашней одежды и несколько теплых вещей. Ради этого мне пришлось клятвенно пообещать, что ни одна живая душа не увидит меня в подобном одеянии. Только вот тетушке невдомек, что души, как бы, не живые. Так что… лазейка на черный день у меня имелась.

Но вот дни прошли, и теперь я сижу в уже ставшей привычной машине. Мои немногочисленные вещи трясутся в багажнике, а компаньонка – рядом. Примерзкое платье стесняет движения, не давая расслабиться. Но это раздражает не так сильно, как человек слева от меня.

Как мы не пытались уговорить Нэту, но строптивый одуванчик стояла на своем. Гениальный в своей задумке план провалился с самого начала, так что тетушке все-таки пришлось прибегнуть к собственным связям, а мне набраться терпения пережить все это.

Нуна сидела молча, ее лицо выражало спокойствие, как и сосредоточенный взгляд, устремленный в окно. Но я уже знаю, какие черти водятся в этом тихом омуте. Спокойный вид новоявленной компаньонки более не обманет меня! Остается только надеяться, что «взрослая Нуна» продержится эти несколько часов и не позволит «маленькой Нуне» натворить дел.

Однако не беляночка являлась причиной моей тревоги. Я почему-то думала о скоротечности жизни. Еще вчера я жила в старом поместье, окруженная родственниками, а теперь еду в какую-то Академию. Ощущение складывалось такое, будто меня, как старую-добрую королеву отправляют в монастырь, чтобы освободить место молоденькой пассии. Признали наследницей Кёрсон, показали высшему обществу – будь добра в Академию под замок, до следующего бала.

Я подперла подбородок рукой и уставилась в окно, стараясь не опускаться глубже в этот омут грустных мыслей. Мы как раз проезжали школу. Обычную общеобразовательную школу, которая на весь город была, кстати говоря, кажется, одна. А если и не одна, то одна из немногих.

Бело-синее здание в четыре этажа. Рядом еще одно белое одноэтажное. Спортзал? Нет, вон большие затянутые сеткой окна. Тогда что там? Великовато оно для кладовки…

Школьники потоком стекались к забору, пересекали школьный двор сужающимся клином, исчезали в дверях здания. Честно говоря, я бы с большим удовольствием оказалась сейчас там, в этой шумной разношерстной толпе. Намного лучше иметь в классе одну Настеньку и одну Лесю, чем целый класс таких девиц. Но эта школа была мне не доступна. Либо в Академию, либо сиди дома одна… Мда, выбор без выбора.

Школа осталась позади. Я проводила ее взглядом, отмечая, что у них неплохая спортивная площадка за основным зданием. Намного лучшем, чем была у нас.

Городской пейзаж постепенно растворялся. Дома прятались за деревьями, а потом и вовсе исчезли. Дорога до Академии заняла не более двух часов.

Помню, один из иностранных ухажеров Полины Андреевны, кажется, француз, бурно рассказывал нам о своем путешествии. Как после смерти матери ему пришлось аж три часа ехать на машине для вступления в наследство! Три часа! Через всю страну! По идеально-ровным дорогам! Бедняга так долго жаловался о том, как он устал, и как болела потом спина. А после мужчина искренне недоумевал, почему моя бабушка улыбается его рассказу.

К слову, мои родственники не ныли и не жаловались. Контесса занимала переднее сидение, рядом с водителем. Генриетта Теодоровна дремала напротив. Нуна… Не знаю, чем конкретно она занималась, но молчала.

Я же заткнула уши капельками наушников. И пусть тяжелые гитарные рифы никак не вязались с мирными лесным пейзажем, мне хотелось слушать именно такую музыку. Похоже, весь мой запас «леди» был исчерпан в первые месяцы пребывания в поместье. А сейчас «леди» впала в спячку, оставив на дежурстве хмурого подростка с депрессивно-бунтарскими наклонностями.

***

Академия Святой Камелии встретила нас щедро распахнутыми серебристыми воротами, разрывающими гладь высокой кирпичной стены, опоясывающей всю территорию учебного заведения. Еще бы колючую проволоку по ее верху пустить, и вообще красота! Настоящий пансионат для леди!

Фонтан в центре большого прямоугольного двора с протоптанными в зелени газонов дорожками и лавочки должны были как бы скрасить общее впечатление, добавить уюта. Увы, этого не произошло.

Центральное здание находилось справа от нас. Оно слегка отличалось от остальных. Старый красный кирпич, высокие окна, намеки на полуколонны. Никаких башен, балкончиков никакой лепнины или закосов под старые замки. Своей строгостью здание напоминало скорее психиатрическую больницу, чем институт благородных девиц. Даже башня с большими Академическими часами не располагала к себе, напоминая речной вокзал.

Помимо него, на территории имелись еще два корпуса. Более новых, более строгих. Просто красные стены и оконные проемы. Никакой «особой» кладки, никаких выступов. Первое, находящееся слева от въезда, строилось явно в то же время, как и центральное. Об этом свидетельствовал такой же некогда красный, а теперь же серо-коричневый кирпич. Вот уж оно точно напоминало тюрьму! Ну, или жилой советский дом. Это здание внушало не меньше ужаса, чем главное. Похоже здесьвсе находится в состоянии между «вот-вот развалится» и «в ближайшее время точно рухнет»!

Аккурат по центру раскинулась еще одна постройка. Нечто длинное и относительно новое, высотой в два этажа. Готова поспорить – спортзал! Иначе как объяснить большие окна?

Несмотря на хорошую погоду, во дворе не было ни души. Мысль о том, что девушки, скорее всего, сейчас на занятиях, посетила уже после.

Подошвы опустились на шуршащий серый гравий, которым были посыпаны дорожки между пятен газонов. Порыв ветра тут же подхватил мои волосы, трепя и без того слабо заплетенную косу. Дядя Джо доставал из багажника мои чемоданы, Контесса помогала Нуне выбраться из машины под бубнеж гувернантки, я осматривалась. Перспектива провести здесь следующие полгода не радовала совершенно. Я всеми руками ухватилась за мысль, что тут должно быть веселее, чем в поместье. Тут хоть какой-никакой, а коллектив. А в поместье какой? Да никакой…

Откуда-то со стороны левого здания к нам уже спешила женщина. Сначала я подумала, что это наша собственная гувернантка. Только Генриетта Теодоровна никогда не носила белых блуз с жабо. В остальном же, дама не отличалась от хорошо известной мне женщины.

– Эвердин! – женщина подошла ближе.

– О, Гофман! – Генриетта Теодоровна обернулась и, к моему глубочайшему удивлению, улыбнулась незнакомке!

– А ты совершенно не изменилась!

Тем временем, женщина поправила аккуратные очки и… подойдя совсем близко, поцеловала нашу гувернантку в щеку. Точно так же, как мать Хольдена целовала тетушку Тэсс. Генриетта Теодоровна ответила тем же. Это что еще такое! Генриетта так умеет? Серьезно?! О, не успела я приехать, а мир уже сошел с ума…

– Ты тоже, Изольда!

– Как я посмотрю, – женщина окинула взглядом нас, – все еще служишь семейству Кёрсон?

– Ты же знаешь, Золли, – мне показалось, или в голосе гувернантки звучали нотки оправдания? – я себе не изменяю.

– Что ж, – с искренним сочувствием вздохнула Изольда Гофман, – возможно, это и к лучшему. Только ты и удерживаешь этот дом на плаву.

Я скривилась. Да что эта женщина себе позволяет вообще? А Генриетта не отрицает! Вот же змея…

Судя по всему, тетушке Тэсс надоело слушать ехидный разговор двух… я так и не поняла, кем Генриетта и Изольда приходятся друг другу. Судя по манере общения, Изольда не пыталась задеть нашу гувернантку. А Генриетта Теодоровна, к моему огромному удивлению, разделяла взгляды работницы Академии.

– Добрый день, фрау Гофман. Рада вас видеть, – Контесса вышла вперед, улыбаясь. В отличие от женщин, она лицемерила. Впрочем, как всегда.

– Здравствуй, Контесса, – в голосе фрау звучало превосходство и немного надменности. Обычно сама Контесса обращалась подобным образом ко мне. Женщина смерила тетушку оценивающим взглядом из под очков-половинок, после чего сделала вывод. – А ты изменилась. Но, судя по всему, только внешне.

Глядя на фрау, в голову невольно закрадывалось ощущение, что учителей и гувернанток штампуют на одном заводе. Покажите мне это здание, и я его взорву! Тут одну-то домомучительницу трудно выдержать, а что, если речь идет о двадцати? Пятидесяти? Сотне подобных женщин! С каждой минутой Академия Святой Камелии нравилась мне все меньше и меньше.

– Это ваша племянница? – взгляд женщины устремился на меня. Я невольно сжалась, обнимая себя одной рукой. Вердикт дамы не обрадовал. – Чувствуется твое влияние, Контесса. Надеюсь, что только влияние, а не воспитание.

Взгляд женщины устремился на Генриетту Теодоровну, которая только пожала плечами, мол, сделала все, что смогла. Господи, скажите мне, что это не директрисса и не главный преподаватель, пожалуйста! Если мне придется видеть эту женщину каждый день, я точно сбегу!

– Мы договаривались с мадам Вальен… – попыталась вклиниться тетушка.

– Да-да, я знаю, – оборвала ее фрау Гофман. – Я пришла встретить вас и проводить до кабинета. Поэтому прошу за мной.

И без всяких лишних слов женщина развернулась на толстых каблучках, кивнув Генриетте Теодоровне. Та в несколько шагов догнала женщину и, взявшись под руки, они направились к центральному зданию. Обалдеть можно… У Генриетты Теодоровны есть подружка! Или не подружка… Может, сестра? Они похожи…

– Пойдем, – сухо сказала тетушка, плотно сжимая губы, и дернула ловящую ворон Нуну. В принципе, ко мне эта просьба, которая просьбой и не была, тоже относилась.

***

Мы вошли в главный корпус Академии. Перед нами под ручку шли Генриетта и Изольда, о чем-то мило переговариваясь. Я так и не поняла, какую должность занимает Изольда Гофман. Она точно не директриса, но, похоже, явно какая-то "большая шишка" данного заведения. По крайней мере, авторитетом она явно пользовалась. Да и вела себя соответствующе.

Академия Святой Камелии встретила нас большим залом. Широкую лестницу застилала зеленая ковровая дорожка. Правда, подниматься вверх мы не стали, свернув в левый коридор. Я вертела головой по сторонам. Не сказать, что в заднии было красиво, но точно очень антуражно. Все стилизовано под старый замок. Но, если главный холл был обит резным деревом, то узкие коридоры формировали холодные каменные стены. Не кирпичные, а именно каменные! Как в средневековом замке. Боюсь представить, как здесь холодно зимой.

По середине одного из таких коридоров мы остановились. Массивная дверь здорово подходила для двери замка короля Артура. Удивительно, как хрупкая фрау Гофман смогла ее открыть. Женщина скрылась ненадолго, и вскоре снова показалась в дверном проеме.

– Мадам Вальен ждет, – оповестила она, и тут же зыркнула на дернувшуюся меня. – Только мадам Кепп и мисс Эвердин! Вы оставайтесь здесь.

Господи, да пожалуйста! Как будто я против! Может, тетушка и учиться будет вместо меня? Я только за, если что!

В коридоре было прохладно. Пахло сыростью. На стенах висели застарелые подсвечники, которым давно никто не пользовался. В некоторых помещались электрические лампы, имитирующие свечи. Жалкое, скажу я вам, зрелище. И вообще, еще бы рыцарские доспехи поставить, и полное ощущение средневековой темницы. Интересно, а тут имеется подвал? А тюрьма там есть? Решетки там всякие, кандалы…

Мы сидели на кушетке напротив директорской двери. Озябшая в своем тонком платье Нуна забралась на кушетку с ногами, прижалась ко мне, поскуливая, как побитый щеночек. Опасения девушка не вызывала, а вот отвращение – да! Только сейчас я заметила, что на ногах кузины нет обуви. Просто высокие носки и нарисованными на них туфлями. Обалдеть можно! Чего только не придумают для этих душевнобольных. О нормальных бы людях так переживали!

– Здравствуй! – бодрый голос прервал мои сетования на судьбу, заставив оглянуться.

Рядом со мной стояла девочка. Маленькое милое создание в точно таком же платье, как и у меня, которое тоже не подходило под ее пухлую фигуру, обтягивая животик.

– Привет, – ответила я, не без интереса рассматривая первую встреченную в Академии ученицу.

Девочка была маленького роста, на голову ниже меня. Пухлые щечки, серо-зеленые глазки-бусинки – настоящий бельчонок!

– Там занято? – она кивнула на дверь, не отводя от меня глаз.

– Да, – ответила я, и зачем-то пояснила, – там моя тетя разговаривает с директором.

– Ой! – вдруг неожиданно воскликнула девочка так громко и пискляво, что жавшаяся ко мне Нуна вздрогнула и подняла голову с плеча. – Так это ты – моя новая одноклассница?

– Ну… – даже и не знаю, что ответить. Лестно, конечно, что меня уже представили. С другой стороны, скорость, с которой разлетаются новости, не радовала. – Что-то вроде того.

– Я Аксинья! – уверенно сказала она, протягивая ладонь. – Но все зовут меня Белочкой.

Я мысленно усмехнулась. Белочка. Ну что за детский сад? С другой стороны, весьма мило. Слишком мило. Выходит, не все здесь стервы. А что, если девочки Академии так же наивны и дружелюбны, как Аксинья? Тогда не все так уж и плохо.

– Кэтрин. Но все зовут меня Трина. Очень приятно познакомиться, – я попыталась протянуть ей руку в ответ, но ткань платья больно врезалась в бицепс, не позволяя этого сделать.

– Ужасная форма, да? – кивнула девушка.

– Ага, – хоть кто-то понимает. – Как вы в них ходите…

– Привыкли, – вздохнула Белочка.

В этот момент дверь отворилась, выпуская фрау Гофман.

– Лунуна Кёрсон. Пройди в кабинет, – объявила женщина, и обернулась к Белочке, смерила ее взглядом и обратилась уже к ней. – Беллаир? Ты, что здесь делаешь?

– Я пришла к мадам Вальен по… – начала рапортовать девочка.

– Ах, да… – протянула она, как бы вспоминая. – Проходи.

– Еще увидимся, – шепнула Беллка и быстро юркнула в образовавшуюся щель. Русая коса ниже ягодиц взметнулась, точно хвостик, делая девочку еще сильнее похожей на мышку. Очаровательное создание! Неужели мы правда ровесницы? Или классы тут формируются не по возрасту?

– Лунуна? – фрау подняла брови. – Мы тебя ждем.

Нуна повернула голову, посмотрела на женщину, потом на меня. Взгляд ее стал осмысленным, и я втайне порадовалась.

– Не нравится она мне, – произнесла кузина спокойным взрослым голосом. – С ней расслабляться нельзя.

Отпустив мою руку, Нуна встала, поправила юбку, выпрямилась и гордо прошла в кабинет под неодобрительный взгляд фрау Гофман. Фрау пропустила Нуну и неодобрительно хмыкнула. Похоже, ей не часто говорят в глаза что-то подобное. Дверь кабинета закрылась, оставляя меня в полном одиночестве.