Невольная студентка

Ива Лантерн

Невольная студентка

Пролог

«Здравствуй, папочка!

Я давно тебе не писала, но сказать по правде, не о чем было писать. После нашего венчания Хольден (мой теперешний жених) уехал. Вместе с ним уехал и его друг Рей. Не помню, писала ли тебе о нем… в общем, если не писала, то Джордж Рейган – лучший друг Холдена, тоже военный – танкист.

Келлерманы отбыли восвояси на следующий же день после бала. И это не могло меня не радовать! Больше не придется терпеть высокомерие Эмилии, подкаты Лестера, уколы Виктории, и Арти в целом. Так что, по не особо дорогим и совершенно нелюбимым родственничкам я скучать не буду. Тем более, что любимые родственники остались со мной.

Оставшуюся часть лета я провела в обществе моих маленьких братиков. И это было прикольно! Мы часто ходили купаться на море, а уж какому количеству подвижных игр мальчишки меня научили – и не передать! Кстати, теперь я неплохо разбираюсь в супергеройских вселенных, а Мэтт и Дэнни в советском кинематографе. Половину шуток они, конечно, не понимают, но смеются, чтобы меня не обидеть. Забавно))

Правда… в последние дни мне как-то тоскливо. Никогда я так не переживала по поводу окончания лета! Оказалось, что мои братишки учатся в интернате и приезжают домой только на каникулы. А каникулы стремительно подходят к концу… Позавчера мы весь день собирали вещи Дэнни и Мэтта. Вчера провожали… Не знаю, что я буду делать здесь одна. Без этих сорванцов в доме стало уж как-то совсем пусто.

Сегодня ходила вместе с Нэтой покупать ручки-тетрадки. Как-то не задумывалась о том, что она тоже учится в школе. Но мало того, что учится, так еще и младше меня! Кстати, ее брат Бертрам – студент. Недакно он поручил Нэте купить для него тетрадей. Как думаешь, какие она выбрала? Правильно! С розовыми пони! Смеху-то было…

Филька (ну, садовник наш, ты помнишь), как выяснилось, ни разу ни ландшафтным дизайном собирается заниматься всю жизнь! Он учится в фармакологическом колледже! А розочки, это так, хобби. Вообще Филя – интересная, но постоянно занятая личность. Мне удавалось поговорить с ним всего пару раз, хотя, в принципе, и этого достаточно, чтобы понять, какой он классный.

В общем, половина поместья занята подготовкой к учебному году, а другая, более старая, своими обыденными делами. И Труди занята, и Джозеф занят. Тетушка Тэсс с Генриеттой Теодоровной также не обращают на меня внимания. С самого бала не обращают! А я, честно говоря, была бы рада даже их компании …»

Ручка застыла на месте. Я смотрела в листок, думая о своем. Эта привычка не покидает меня с самого детства. Учителя часто недоумевали, почему Катерина Черненко останавливается в середине сочинения просто пялится в тетрадь.

Да, с отъездом мальчиков действительно стало грустно. Сегодня, спустя сутки, как их нет, я ощущаю какую-то особую пустоту. Нужно было чем-то ее заполнить, пусть и воображаемым общением с папой. Я не привыкла так редко общаться с ним! Сколько он работает на севере, я писала письма каждую неделю! Ну, максимум, раз в две недели. Но вот уже несколько месяцев я не получаю папиных писем. И это пугает!

Перо продолжало давить на бумажную гладь, образуя под собой стремительно разрастающуюся каплю чернил. Спохватившись, я тут же подняла канцелярский предмет, но поздно. Липкое чернильное пятно на бумаге делало письмо непригодным для отправки.

Собственно, в один из слишком жарких для прогулки дней, мы с мальчишками убивали время в библиотеке. Нет, не за книгами. Что уж греха таить – искали клад! Братья почему-то были уверены, что, если вытащить «нужную книгу», в стене откроется потайная дверь. В принципе, зная особенности этого старого поместья, я не исключала возможность того, что легенда может оказаться правдой. Поэтому мы битый час слонялись по библиотеке, то и дело дергая книги. К слову, потайной двери мы не нашли, зато нашли спрятанные рукописные письма. И… ох, вы бы видели, как красиво они были написаны! Нет, я не о содержании, я о почерке. Текста стихов я так и не разобрала. Но почерк…

Кстати, за то, что «лезли туда, куда не надо», нам знатно влетело от Контессы. Но, видя мою восторженную заинтересованность, тетушка провела для меня несколько уроков по каллиграфии, а еще подарила красивую перьевую ручку. Правда, приноравливаясь к новому пишущему предмету, я извела немало бумаги. Надеюсь, папа оценит, и Хольден тоже… Он обещал писать каждую свободную минуту, но, похоже, свободного времени так и не нашлось. А жаль! Я очень жду его писем!

Осторожно положив перьевую ручку на салфетку, я взяла несостоявшееся письмо в руки, пробежала по нему глазами. Да, линии мои уже выглядят ровнее, но пальцы все равно продолжают пачкаться.

От наклона бумаги фиолетовая чернильная слеза медленно покатилась вниз. Нет, это отправлять нельзя. Или же все-таки… Вроде бы текст вышел не особо информативным, зато красивым. Обидно, что из-за моей задумчивости такой труд пропадет… Ладно. Я опустила листок на стол и решительно встала. Завтра подумаю. Может, допишу еще пару строк и отправлю так. А может порву и выкину в мусорку. В зависимости от настроения.

Я встала из-за стола и принялась задумчиво расстегивать большие пуговицы короткого домашнего халата. Тетушке Тэсс он никогда не нравился, а Генриетте Теодоровне и подавно, но кого волнует мнение этих не очень старых перечниц?

В последнее время мою голову все чаще и чаще посещают странные мысли. После помолвки с Хольденом я всерьез задумалась о своей женской привлекательности. Мотивы Лестера на мой счет были четко мне ясны. Как личность, я совершенно не интересовала кузена, и все его чувства оказались банальной неумелой игрой, призом в которой стало бы мое поместье. Это понятно. Но что же двигало Хольденом, когда тот решился сделать мне предложение?

Мягкий халатик цвета запечной мыши упал на ковер. Зеркало отразило мою тощую фигуру в нижнем белье. Распущенные черные волосы прикрыли широкие плечи, подчеркивая достаточно тонкую талию. Рассматривая собственный силуэт, я думала о том, что, в принципе, могу нравиться противоположному полу. Несмотря на отсутствие груди и чрезмерно торчащие кости, я всегда считала себя симпатичной. Не красавицей, конечно, но как минимум «норм». А в хорошем настроении даже немного выше среднего. Нет, ну а что? Я повернулась боком, разглаживая почти плоский живот. Стоп, что это?

Я подошла ближе к зеркалу, разворачиваясь сильнее, перекинула волосы вперед. Аккурат над поясницей виднелись бледные ровные полоски. Шрамы? Но откуда? Напоминают какое-то изображение, вроде набора геометрических фигур со спиралью. Я попыталась дотянуться, прикладывая пальцы к краям рисунка.

Что это может быть? Ожег, полученный в детстве? Потому я и не помню? Да нет, бред какой-то! Тем более, что ожоги выглядят не так, а… Я глянула в зеркало, и… ничего? Что? Никаких шрамов нет? Зеркальная гладь отражала ровную слегка загорелую кожу. И никаких следов. Я устало выдохнула, протирая глаза. Показалось… Бывает же такое…

Пальцы ощутили странную прохладную резь. Я убрала руку от лица и не поверила своим глазам. Аккурат на подушечках пальцев обозначались полоски. Они тянулись по фалангам, местами прерывались, сходясь на ладони. Ровные светлые линии. Точно такие же, какие еще пару секунд назад виднелись на пояснице. Быстрый взгляд в зеркало. Нет, там ничего. Ничего… ничего себе! Дыхание сбивалось, сердцебиение участилось. Матерь божья, да что за чертовщина?!

Что за перемещающиеся знаки? Может, не стоило пить тот пропавший компот Труди? Было бы, конечно здорово, если б галлюцинации оказались следствием отравления, только что-то внутри подсказывало, что дело не в компоте. Неужели… да ну нет!

Совершенно позабыв, что руки мои все еще в чернилах, я запустила пальцы в волосы, прочесывая их. За прошедший месяц я все для себя решила. Так что эта версия отпадает.

Рука дошла до кончиков. Пряди скользнули между пальцев, срываясь и рассыпаясь в хаотичный черный лоскут. Но несмотря на это, оставалось какое-то странное ощущение в руках. Я взглянула на кисть. Мать моя женщина! К ладони липло что-то черное, и это явно не комок волос. Оно… двигалось!

Стараясь сбросить прилипшую субстанцию, я дернулась назад и, налетев на кровать, упала на достаточно жесткое покрывало. Субстанция на ладони никак не хотела стряхиваться. Вытираться о покрывало, к слову, она тоже не хотела. Продолжала медленно кружиться, меняя форму. Я уже видела подобное. Я уже…

Дыхание, казалось бы, совершенно остановилось. Нет, только не это… только не снова… Шар черного дыма обрел нужные очертания и плотность. Длинные тонкие лапки, по три с каждой стороны, отделились от пушистого шарообразного тела. Два круглых белых глаза с черными точками зрачков слегка сонно взирали на перепуганную меня.

– Привет, – пушистый шарик для пинг-понга поднял вверх заметно удлинившуюся восьмую переднюю лапку, лениво махнул трехпалой кистью.

Я резко перевернула ладонь, прихлопывая существо. Глаза мои напряженно округлились. Нет, этого просто не может быть! Уголки губ поползли вниз, а брови вверх. Я мучительно затонала. Похоже, я все-таки схожу с ума…

– Да не сходишь, не переживай, – существо под ладонью зашевелилось, пытаясь пролезть между пальцами. Оно что, тоже мысли мои читает?

– А как же! Конечно читаю! Как без этого понять вас, женщин…

Несмотря на маленький пушистый размер, странный, почти игрушечный паук имел вполне взрослый мужской тенор. Выбравшись из-под руки, паук пригладил лапками черную шерсть, посмотрел на меня.

– Ну? – лапки скрестились на . – Чего ты так смотришь?

Мимика его… лица… тела… напоминала человеческую. Артикуляция и вовсе совпадала, несмотря на отсутствие губ, как таковых.

– Я точно схожу с ума. – вздохнула я. – Раз уж мне внезапно начали мерещиться пауки, то дело совсем плохо.

– Ну… Во-первых, я не паук, – замечательное уточнение! – Во-вторых, я не мерещусь. – да-да, конечно! – В-третьих, прекрати уже перебивать меня! А в-четвертых…

Он немного помолчал, критически осматрия меня. Похоже, мое унылое лицо не внушило доверия странному существую. Паук вытянул лапку, которая тут же заметно удлинилась, и по-дружески ударил меня в плечо.

– Трин, чего ты раскисла, а?

Несмотря на размер лапки существа, удар ощущался, как от полноценной кошки. Нет, этого просто не могло быть. Не могло, но было. С другой стороны, я же уже обещала себе не удивляться! Так зачем снова начинать?

– Вот и не удивляйся, – смешарик пошатнулся на лапках, как бы кивая мне. – И вообще, Трин, не надо делать вид, что ты ничего не помнишь.

– Чего не помню? – безэмоционально проговорила я, точно прибывая в печальном трансе. Только начала нормально жить, и снова здорова!

– Все ты по-омнишь! – уверенно протянул он, упирая руки в бока. – И кладбище помнишь, и Бьёнда помнишь, и меня…

Помню. Конечно я все помню! Бессмысленно было отрицать очевидное. С учетом того, что этот чудик читает мои мысли. За месяц условного одиночества темноволосый демон стал чем-то вроде моей извечной эротической фантазией на ночь, и не более того.

– Помнить-то помню, но ни черта не понимаю, – вздохнула я, и зачем-то пустилась в объяснения. – Бьёнд являлся тогда, когда мне было особенно тяжело. А сейчас…

И я замолкла. Вот! Важно задавать правильные вопросы! Мои собственные размышления привели меня к ответу. Когда мальчишки уехали, меня завхватило чувство одиночества, и мой мозг пытался это исправить. Наверное, поэтому-то и появился паук. Сидит теперь на моей руке, хлопает глазами. Чтобы мне не грустно было.

– Я одного не пойму, раз мне так уж одиноко, то почему мозг придумал… тебя, – пушистый шар с глазами. – Где красивый молодой демон?

– Сама ты шар с глазами! – возмутился паук, округляя те самые глаза. – Я, вообще-то, тоже демонического происхождения! Часть твоего демона, можно сказать.

Ага-ага, помню-помню, колтун волос Бьёнда. Хотя… может быть, это существо такое маленькое, потому что и проблем у меня теперь мало? Раз мне не требуется особо сильная поддержка и помощь, мозг решил не перетруждаться, создав маленького фамильярчика вместо шикарного парня? А, может, паук появился от того, что у меня уже есть молодой человек. А, может, он и есть Бьёнд! Просто принял другую форму, за ненадобностью…

– Меня вообще-то Никз зовут, – буркнул паук, скрещивая лапки на условной груди и гордо отводя глаза. – И никакой я не «фамильярчик». Я защитник, чтоб ты знала! И, нет, я не Бьёнд. Я, так сказать, его маленькая часть.

В целом, звучит логично. Если логика в принципе применима к данной ситуации. Я вытянула палец и ткнула им в пушистый бок. Никз покачнулся на лапках, недоуменно глядя на меня. Шерсть его была около полутора сантиметров в длину, самое же тельце казалось твердым как ощупь, но не как камешек или дерево, а, скорее, как плотно набитая игрушка. В любом случае, раз уж мой мозг решил, что мне требуется помощник, или, как он сказал, защитник, то смысл противиться? Все веселее, чем одной сидеть. Ох, Трина, и давно ты смирилась с шизофренией?

Хотя… признаться, горечь от потери Бьёнда все еще скреблась внутри. Как бы я не старалась, но перестать воспринимать демона человеком, у меня не выходило. Я продолжала видеть в собственной фантазии личность. Поэтому его спонтанное исчезновение оставалось для меня вопросом, ответ на который хотелось найти. Просто ради собственного самолюбия. Понять, что я сделала не так. Ведь мысль о том, что Бьёнд просто исчез за ненадобностью, никак не укладывалась в голове.

– Скажи, Никз, – попытка – не пытка, – ты знаешь, где сейчас находится Бьёнд?

При произнесении его имени, голос слегка дрогнул, и я тут же сглотнула подступивший к горлу ком. Да почему же мне все еще так… обидно-то?

– Понятия не имею, – паук развел лапками.

Да, так и знала. Что и требовалось доказать.

– Вот тебе и защитник, называется… – я вздохнула, рывком поднимаясь с кровати.

Хватит уже сопли на кулак наматывать. Пора бы заняться своими делами и принять наконец ванну. А то так и замерзнуть недолго. Несмотря на жаркий летний день, в стенах поместья всегда было прохладно. Даже боюсь представить, что творится здесь зимой!

– Трин, стой! – упавший на покрывало Никз растерянно завозился, пытаясь подняться. Да ну тебя. Лежи спокойно… Но стоило мне войти в ванну, как чернушка-переросток уже ждал меня на полочке перед зеркалом. Тоже телепортируется? Что-то незаметно.

– Послушай! – продолжал он, пока я окончательно раздевалась.

Почему-то стеснение покинуло меня. Ощущение неловкости перед мной же придуманным существом не возникало. А перед Бьёндом, вот, возникало… Может, потому, что Никз не выглядит человеком и, соответственно, не воспринимается таковым?

– Я понимаю твои чувства. Но я знаю не больше твоего, – один прыжок, и паучок уже сидит на бортике ванны, в которую я легла несколько секунд назад.

Теплая вода наполняла ванну, постепенно обволакивая мое тело. Мышцы начали расслабляться. Хорошо-то как… Обожаю лежать в ванне!

– Не надо на меня злиться! Я не вру тебе, правда! – сказал паук, и замялся. – Я как бы… Я знаю то, что знаешь ты. Не больше, не меньше.

Конечно, ты знаешь то же, что и я. Ты же родом из моей головы! Я лениво вытянула ногу, открывая посильнее кран с горячей водой. Люблю кипяток.

– Получается, ты – отражение меня, а не Бьёнда.

– Ну… – Никз почесал щеку. Или пузо. Что это у него, я не знаю. – Не совсем так. Я, как бы, являюсь частью Бьёнда, но при этом имею доступ только к твоей голове. Я слышу твои мысли, а его – нет.

– Выходит, что, разговаривая с тобой, я как бы говорю с собой?

Никз кивнул. Кто бы мог подумать! А, впрочем, ничего нового. С Бьёндом, ведь, по сути, было то же самое. Новый уровень шизофрении! Сначала хоть с человеком говорила, а теперь воображаемый друг – паук. Скатываешься в детство, Трина. Неминуемо тупеешь. Хотя… что-то не припомню, чтобы по малолетству у меня имелись воображаемые друзья.

Никз замялся, как бы желая мне что-то возразить. Я подняла мокрую ладонь, останавливая фамильяра.

– Не хочу слушать возражений. Я пришла к выводам, от которых мне слегка полегчало. И не надо меня разубеждать! Расстроюсь. А расстроюсь – буду ныть! А тебе придется меня слушать!

Никз замолк и понятливо кивнул, хотя на его мордочке читалось недовольство. Похоже, ему было, что мне возразить, и сделать это он очень хотел, но не осмеливался. Кстати, должна заметить, что мимика и эмоции фамильярчика развиты куда лучше, чем у Бьёнда. Или, может, просто моему мозгу проще придумать эмоции и характер несуществующего зверька, чем человека? Да нет, бред какой-то! Не настолько у меня бедная фантазия. Додумалась же каким-то образом до этого всего…

– Значит, – я все еще пыталась более-менее разобраться в ситуации. – Ты – что-то вроде… м-м-м… поисковой системы в моей голове? Голосовой помощник Никз?

Паук явно опешил от такого сравнения, но неуверенно кивнул в ответ.

– В таком случае…

Так, нужно собраться, и подумать. Бьёнда больше нет. Как нет и глобальных проблем в моей жизни. Получается, пора забыть коричневого демона и просто жить дальше? Вместе с этим маленьким черным комочком за плечом.

– В волосах, – поправил Никз.

Я усмехнулась, глядя на его весьма забавную мордашку. Ну, пусть так…

Глава №1. Стояла печаль на осеннем пороге

Во время приемов пищи столовая практически все время почти пустовала. Чаще всего я ела одна на кухне, или в своей комнате, за что меня часто ругали. Но сегодня мне не пришлось обедать одной.

Тетушка Тэсс занимала свое обыденное место. Место слева от нее, где обычно сидел мой маленький рыжий братик, сейчас занимала гувернантка. Неравноценный обмен!

Собственно, больше никого не было. Нэта, Филя и Берт ушли куда-то по своим делам. Честно говоря, я завидовала ребятам. Теперь, с началом учебного года, у них появилось больше общих тем, а я окончательно выпала из компании.

Снова всеми брошенная, я сидела за столом, подперев голову рукой, лениво перемешивала ложкой овсяную кашу. В отсутствии Труди, которая в последнее время достаточно редко появляется в поместье, завтрак готовил дядя Джо. К слову, сам он не решился пробовать свое творчество. Накрыл на стол и удалился.

– Хватит размазывать! Ешь давай! – прикрикнула Генриетта Теодоровна.

Вечно все не по ее. Вечно она чем-то недовольна…

За все месяцы пребывания в поместье, я уже привыкла к постоянным нападкам гувернантки. Игнорирование слов Генриетты Теодоровны стало чем-то вроде стандатных настроек мозга. А еще я, кажется, стала внимательнее, боковым зрением замечая движения Контессы. Тетушка нахмурилась и поджала губы, кивнув в мою сторону, как бы призываяю гувернантку к молчанию. Генриетта Теодоровна тут же замолкла. Повисла тишина.

– Трина, у тебя что-то случилось? – поинтересовалась тетушка, ставя локти на стол и складывая пальцы в горизонтальный замочек.

– Да от скуки мается, – ответила за меня гувернантка, вытирая морщинистые губы салфеткой. – Разве не видно? Целыми днями шатается по дому, не зная, чем себя занять. А могла бы, между прочем, книжки почитать…

«А могла бы, между прочем, книжки почитать», – мысленно повторила я, коверкая голос гувернантки. Да в гробу я эти ваши книжки видела! Отвалите уже со своим чтивом!

– Вот об этом я и хотела поговорить! – дождавшись нужной реплики от гувернантки, Контесса невежливо перебила советницу.

Кажется, неспроста все эти семейные завтраки. Контесса действительно хочет со мной о чем-то поговорить. О чем? Я подняла усталый взгляд с тарелки на тетушку. Вещайте, Мадам Тэсс, я вас слушаю.

– Трина, – продолжила она с бо́льшим воодушевлением, – ты закончила десятый класс, когда мы забрали тебя в поместье. Несмотря на титул, который ты вскоре получишь, ты все-таки должна закончить школу.

Я кивнула. Затем снова кивнула. Дело говорит тетя, только…

– Я решила взять на себя эти заботы, так что с пятого числа ты начинаешь обучение в Академии.

От таких новостей я даже приподняла голову, принимая более вертикальное положение. Тетушка улыбнулась не свойственной ей милой улыбкой. Мне стало не по себе.

– Где? – ошарашенно переспросила я. Сонливость как ветром сдуло. – В Академии?

– Да, именно так, – продолжала Контесса, как будто бы не замечая моих округляющихся глаз и открывающегося рта. – Женская образовательная привилегированная Академия Святой Камелии, это Академия для девушек благородного происхождения. Является одной из лучших академий среднего образования в нашем графстве.

Она что, хочет засунуть меня в институт благородных девиц? Меня?! Да… да… Неужели предыдущий опыт занятий с гувернанткой ни на что не намекнул моей тетушке? Я и «благородные девицы» – вещи совершенно несовместимые! Да меня в первые дни на британский флаг порвут!

– Я правильно понимаю, – стараясь все же контролировать себя и подбирать слова, – что в сокращении получается…

Но все попытки цензурировать собственную речь казались бессмысленными. Моя перекошенная челюсть выдавала внутреннее состояние и общее отношение, как к идее в целом, так и к заведению в частности.

– Ну-ка перестань паясничать! – Генриетта Теодоровна ударила кулаком по столу. Тарелки вздрогнули, а я нет. Просто перевела взгляд на нее, не меняясь в лице. Кажется, это покоробило гувернантку. Ну и плевать. Все равно решения принимает здесь тетушка. Поэтому уже спустя секунду я снова сверлила взглядом Контессу.

– Вы серьезно, да? – переспросила я, глядя то на одну женщину, то на другую.

Тетушка посмотрела на Генриетту Теодоровну, но та подняла подбородок и прикрыла глаза, давая понять, что не собирается участвовать в этой беседе. Тетушка чуть прищурилась. Похоже, она была недовольна поведением гувернантки, но тут же обратилась ко мне, сменяя гнев на милость.

– Пойми, Кэтрин, ты должна получить аттестат о среднем образовании!

– Никому я ничего не должна, а что должна… – начала было я, но тут же собралась с мыслями. Так! Им не заговорить мне зубы! – Ну, раз должна, так отправьте меня в обычную школу! Зачем сразу к благородно-происходящим-то…

– Нет, Трин, – мягко возмутилась тетя, – ну это исключено! Ты же все-таки графиня. Тем более, что шесть поколений женщин нашей семьи окончило Академию Святой Камелии.

Похоже, Контесса перешла в нервное наступление. Вот теперь я начинаю узнавать свою тетушку. Она не советовалась со мной, не предлагала варианты, а просто ставила перед фактом. Как обыденно поступала Контесса Адель Кепп.

– Это, если хочешь, традиция!

Более-менее разобравшись в правилах и устоях этого «высшего общества», я тоже не собиралась отступать. Мне и Настеньки с Лесей хватило в свое время! А тут несколько сотен Эмилий, Викторий и Контесс против одной новенькой меня. Нет уж, увольте! В обычной школе хоть мальчики имеются. Есть за кого спрятаться. А тут сплошь озлобленные леди, соперничающие за мимолетный взгляд сына какой-нибудь преподавательницы. Нет-нет-нет! Не надо мне такого счастья! В общем, поступление в эту самую Академию Святой Камелии стало бы для меня сродни самоубийству. А жить мне еще хотелось. Поэтому добровольно в этот змеиный клубок я ни за что не полезу.

– Да мне-то какая разница, что у вас там за традиции! – от моих слов челюсть гувернантки дрогнула, но та промолчала. Каких же усилий стоило женщине промолчать… – Не хочу я в эту Академию! Раз вам так приперло отправить меня учиться, отправьте в обычную школу, и дело с концом!

Отсижусь годок на задних партах, получу аттестат, и красота! И никаких проблем! Ну вот кому будет хуже от того, что я закончу другое учебное заведение? Никому! Тем более, что прямой наследницей поместья и семейного бизнеса меня все равно не сделают. Пусть Дэнни постигает высшие науки, а меня оставьте в покое…

После моей пламенной речи, Контесса поднялась со своего стула, опираясь руками на стол, нависла надо мной бордовой тенью. Глаза ее были прищурены, а на лице обозначилась странная улыбка, более походящая на хитрый оскал.

– А с чего ты взяла, дорогая племянница, – приторно-ласковым голосом проговорила она, – что тебя кто-то спрашивает?

А, вот, значит, как? Плохой и хороший полицейский в одном флаконе? Нет-нет, я свои права точно знаю! Ничего вы мне не сделаете против моей воли! Хотите играть в эту игру – извольте! Я подыграю.

Собирая свою волю в кулак, я презрительно скривила губы, медленно привстала со своего места, пародируя тетушку. Надеюсь, мой жест выглядел эффектно. Теперь наши глаза были на одном уровне.

– А с чего вы взяли, дорогая тетя, – я пыталась копировать ее речь, – что я куда-то поеду?

Контесса улыбнулась шире и хитрее, явно удовлетворенная ответом.

– У тебя, дорогая, – продолжала играть она, – выбора нет. Все документы уже подписаны и заверены. Если ты не поедешь в Академию, можешь попрощаться с аттестатом о среднем и высшем образовании. Ты же не хочешь целый год бездельничать. В поместье. Одна.