Владимир Высоцкий…и его «кино»

Е. Рудых, член сценарной комиссии фильма, запомнила ситуацию иначе:

«В кинофильм “Вертикаль” пробовался один очень симпатичный паренёк, который пел студенческий фольклор… (И ни слова о предварительных идеях попробовать в фильме Ю. Визбора или Б. Окуджаву! – М. Ц.) В общем, симпатично было. И поэтому меня очень удивило, когда Говорухин стал настаивать на Высоцком, который отнюдь не блистал на пробах.

И я стала спрашивать Говорухина: “Слава, почему ты именно настаиваешь на этом?” – “Понимаешь, у него такие песни!” И он дал мне послушать его песни. И когда я услышала, уже и речи не могло быть о ком-то другом». [3]

По словам Елены Рудых, члены худсовета никаких претензий к песням Высоцкого с самого начала не имели. Но это противоречит воспоминаниям сценариста И. Менджерицкого:

«Это было у меня на глазах, что называется. Там такие были дебаты по поводу песен Высоцкого! Они размножили тексты и всех, в том числе меня, заставляли читать эти тексты. Говорили с большой иронией: “Давайте будем обсуждать эту поэзию…”» [4]

Об этом же вспоминает и С. Говорухин:

«Мне приходилось слышать, будто весь фильм задумывался как способ легализации песен Высоцкого. Ничего подобного – Высоцкий был тогда уже достаточно известен и выступал. И песен сначала не предполагалось – он написал их после, они очень не понравились худсовету, потому что там с ними знакомились по текстам, а текст о песне никакого представления не даёт». [5]

Не согласен с мнением Е. Рудых и режиссёр В. Козачков, тесно общавшийся с Высоцким в середине 1960-х гг.:

«Во время съёмок “Вертикали” у нас пришёл новый главный редактор Станислав Стреженюк… И наша коллегия не хотела принимать песню. “Ну что это за стихи? «Мерцал закат, как блеск клинка…» Ну, это не стихи…”» [3]

По мнению В. Козачкова, именно вмешательство С. Стреженюка спасло это песню. В благодарность за это Высоцкий оставил ему автограф: «Моему первому редактору».

Любопытная деталь содержится в коротких воспоминаниях редактора «Вертикали» В. Решетникова:

«Песни, как правило, были вполне законченными, слова отточенными, и если мне как редактору какое-то слово не нравилось, приходилось довольно упорно с автором спорить. На изменения Высоцкий шёл неохотно, но если удавалось его убедить, он соглашался. Меня не устраивало четверостишие: “Отставить разговоры! Вперёд к тем облакам! Ведь это наши горы, Они помогут нам!”

“Володя, – говорю ему, – я бывший военный, привык воспринимать команду «Вперёд!» конкретно, топографически, поэтому «вперёд к тем облакам» принять не могу…” Высоцкий сперва заартачился, потом уставился в текст, подумал и сказал:

“Пожалуй, ты прав. А если сделаем так: «Отставить разговоры! Вперёд и вверх, а там…»2 [6]

Съёмки заключительной сцены фильма. Одесса, ноябрь 1966

Воспоминания С. Стреженюка содержат детали уникальные – по его словам, это именно он познакомил Высоцкого со сценарием «Вертикали»! Он приехал в Москву, где получил от С. Тарасова сценарий будущего фильма, и читал его, сидя в гостинице. Ближе к ночи захотелось поесть, и С. Стреженюк отправился в ресторан ВТО, где Высоцкий в это время находился в компании А. Макарова, Л. Кочаряна и А. Тарковского. С. Стреженюк подошёл к столику, представился и попросил разрешения присоединиться.

«Потом мы пошли к Кочаряну домой. Володя взял гитару и стал подряд, всё, что у него было, петь. И он предложил написать к фильму песни». [3]

Стреженюк с гордостью говорил мне, что фактически это именно он привёл Высоцкого на Одесскую киностудию и он же потом настаивал, чтобы некоторые песни были из фильма удалены.

«Когда фильм был уже готов, оказалось, что там на девять частей приходится одиннадцать песен Высоцкого. Я сказал ему: “Володя, надо снять пару песен, а то получается концерт”. Высоцкий обиделся, он был очень самолюбивый человек, но мы на коллегии сняли всё-таки две песни. Когда Володя посмотрел фильм на худсовете, он оставил мне автограф на моей книжке. Она называлась “Журавли”, вышла она в Одессе. Володя написал: “Моему первому редактору Стасу Стреженюку от Володи Высоцкого”. Эту книгу у меня взял на выставку Одесский литературный музей, и до сих пор пока не вернули». [7]

С. Стреженюк говорит о двух исключённых из фильма песнях. Долгое время я знал только об одной – «Скалолазке». Была ли другая?

По словам Л. Лужиной, оказывается, была!

«Ещё одна песня должна была быть. В одной из сцен звучат несколько строчек: “Люди, падая, бьются об лёд. Гололёд на Земле, гололёд…” Он эту песню пытался написать, исполнил две-три строчки… И дальше она у него не пошла». [8]

Л. Лужина не права, песня «пошла» и была написана в том же 1966 году. Важно, однако, то, что она предлагалась Высоцким в «Вертикаль». До сего времени этот факт оставался неизвестным!

В том же интервью Л. Лужина подтверждает тот факт, что песни Высоцкого принимались, что называется, со скрипом.

«“Скалолазку” вырезали из картины. Худсовет придрался: мол, у вас в фильме один Высоцкий, что-нибудь убирайте, иначе картину не выпустим. Пришлось выбирать. Ведь все остальные песни скреплены драматургией картины, а эта – скорее лирическое отступление. Жалко, что она не вошла в фильм, сцена была снята необыкновенно красиво. Володя пел мне её в палатке. Мы были вдвоём, все ушли на восхождение. В это время опустилось облако и разделило нас. А Володя в этой сцене песней “объяснялся” мне в любви». [8]

О том, как проходили съёмки картины, рассказывали многие люди, так или иначе принимавшие участие в работе. Однако, как уже говорилось выше, нас в данном случае интересуют только одесские эпизоды. Г. Воропаев, актёр, исполнитель роли альпиниста Геннадия:

«Мне позвонил Говорухин, он собирался снимать “Вертикаль” и пригласил в Одессу на кинопробы. Он при этом сказал: “Будешь жить в гостинице «Дружба» в одном номере с Высоцким!” А я не знал, кто такой Высоцкий! От аэропорта я ехал на такси. Подъезжаю к гостинице, на счётчике набежало что-то рубля два. А у меня десятка одной бумажкой, мельче денег нет. И таксист мне сдачи не даёт, говорит: нету. Спрашиваю его: ну и что будем делать? В это время к нам подходит молодой человек и спрашивает про такси: освободилось?

“Да, – говорю, – но нам не разойтись никак…”

“Сколько на счётчике?” – Называю сумму.

Сцена «Палатка» с Ларисой Лужиной. Одесса, ноябрь 1966

“Я беру её на себя”, – говорит он, садится в машину и уезжает.

Вхожу в гостиницу, беру номер и вижу: портфель и гитара…

А буквально минут через тридцать в мой номер входит парень, который взял машину.

Я удивляюсь: что же это такое? А парень говорит:

– Я – Высоцкий, здорово!

– Здорово…

Он уже тогда был популярен. Это я его не знал. Вот почему Говорухин так многозначительно говорил: “Будешь жить в одном номере с Высоцким!”» [9]

Руководитель группы альпинистов, мастер спорта Л. Елисеев:

«О сценарии я не говорю, с альпинистской точки зрения в картине было много надуманных и даже невероятных ситуаций… И если в фильме что-то и объясняет идею и философию альпинизма, то это песни Высоцкого». [10]

Впрочем, это уже другая тема. Все песни, написанные Высоцким для фильма, были созданы в горах Кабардино-Балкарии, где в основном снималась «Вертикаль». Нашей же темой является Одесса. Какие эпизоды фильма снимались там?

Собственно, Высоцкий занят всего в двух «не горных» эпизодах – в начальной сцене, где участники будущего восхождения собираются в квартире у Риты (актриса М. Кошелева), и в заключительной сцене на вокзале, когда альпинисты прощаются до будущего года. Оба эпизода снимались в Одессе.

Есть, однако, ещё один эпизод, имеющий отношение к Одессе. Он снимался в двух местах – в горах и в павильоне на Одесской студии. Речь идёт о споре Ларисы (Л. Лужина) и Володи (В. Высоцкий) в палатке. Послушаем тех, кто принимал участие в картине.

Л. Лужина:

«Сцена “В палатке”, где он поёт “Свои обиды”. Он так и не закончил эту песню. Хотя мы все просили, потому что уж очень хорошая была задумка, щемящее очень и по смыслу. Вот у него всё время она крутилась. Он её начинал писать и никак не мог до конца. Причём как – он всё время напевал. Эта песня случайно вошла в картину. Потому что у нас разговор какой-то идёт. И, в общем, как будто какие-то паузы. И Володя взял гитару и поёт. Вот саму сцену эту, разговор наш, снимали в павильоне. А вот палатка, когда там он говорит, то это в горах снималось. Павильонов же очень мало. Вот начало картины, где герои сидят за столом, – это в Одессе. Даже не павильон. Это какую-то комнату снимали, просто интерьер». [11]

Ю. Горобец, работавший в «Вертикали» как неофициальный художник-постановщик, рассказал минскому высоцковеду А. Линкевичу, что эпизод, где Высоцкий поёт песню Лужиной в палатке, снимался в декорациях. [3]

Это же подтверждает и оператор В. Козелов:

«Мы в павильоне ещё снимали, в третьем павильоне. “Палатку” снимали, “обмороженного человека”». [3]

Досъёмки фильма проходили в ноябре 1966 года, таким образом, эпизод «В палатке» с участием Высоцкого оказывается точно датированным. Начальный эпизод (и, видимо, «Прощание на вокзале») был снят несколько раньше – в октябре. Снова слово В. Козелову:

«У меня есть фотография одна: в цивильной одежде все съёмочные герои в квартире – это единственная фотография снята в квартире у героини. Павильон. Декорации. Снимал фотограф картины. Это уже конец съёмок, когда с гор приехали». [3]

Существуют ещё два воспоминания участников событий.

Г. Волошин, бывший на «Вертикали» художником-гримёром:

«Был случай, когда я гримировал Володю в автомобиле, прямо на ходу, по пути из села Красные Окна, где он был занят в “Коротких встречах” Киры Муратовой. Надо было успеть до отхода поезда Одесса – Москва. На перроне вокзала нас ожидала съёмочная группа “Вертикали”. После короткой репетиции был снят эпизод приезда альпинистов». [12]

О съёмках «Коротких встреч» будет сказано далее, а пока отметим: все непавильонные сцены там снимались летом. Таким образом, если описанный эпизод гримирования в автомобиле действительно был, то он никак не мог быть в ноябре.

На мой взгляд, нет оснований сомневаться в том, что фильм был полностью закончен к ноябрю 1966 года.

Предстояло озвучание картины. Логично предположить, что оно будет происходить на студии, которая выпускает фильм. Не всё в жизни, однако, происходит логично.

Г. Воропаев, исполнитель роли Геннадия, был постоянно занят в спектаклях ленинградского Театра комедии. «Николай Павлович (Акимов, главный режиссёр театра. – М. Ц.) не отпустил меня, и “Вертикаль” частично озвучивали на “Ленфильме”». [13]

Учитывая, что Г. Воропаев занят почти во всех эпизодах фильма, логично предположить, что практически весь фильм озвучивали на «Ленфильме». Остаётся открытым вопрос о том, где происходило озвучание песен.

Коллекционеры фонограмм привыкли считать, что запись песен делалась в Москве. Ветеран Одесской киностудии Г. Заволока полагает, что запись могла быть сделана в Москве, а оригинал привезли в Одессу, где был замечательный оркестровый зал. [3]

Итак, несмотря на обилие мемуарного материала, вопросы у внимательного исследователя остаются. Кто пригласил Высоцкого в «Вертикаль»? Где проходило озвучание песен? Принимались ли песни с трудом, как о том говорит С. Стреженюк, или проблем с ними не было, как запомнилось это Е. Седых? Попробуем выяснить эти вопросы у коллеги С. Говорухина – режиссёра Б. Дурова:

Б. Д. Мы были с Говорухиным в Одессе, обсуждали разные вопросы, связанные с «Вертикалью». Он меня спрашивает: «А ты Володю Высоцкого лично знаешь?» – «Нет, – говорю, – не знаю, не видел никогда». Он сказал: «Я тоже». Мы оказались на этом фильме вдвоём, потому что были выпускниками ВГИКа, а тогда редко одному человеку сразу после ВГИКа давали постановку. Мы согласились делать фильм вдвоём, чтобы сделать эту картину и быстрее начать работать самостоятельно. Мы поделили обязанности. Я должен был поехать в Москву искать актёров, а Говорухин поехал искать натуру. Он раньше немножко бывал в горах, в отличие от меня. Встретился я с Высоцким в Москве. К тому времени я уже знал некоторые его песни, которые в народе ходили. Я ему рассказал о фильме, дал сценарий. Он прочитал и сказал: «По-моему, дерьмо полное». Я говорю: «Ну, ты угадал, полное дерьмо». Вернулся я в Одессу, рассказал Славе Говорухину о встрече с Высоцким. Слава говорит: «И какое он впечатление на тебя произвёл?» Я говорю: «Да никакого. С ним будет, наверное, сложно работать».

Тем не менее мы решили Высоцкого вызвать в Одессу. Он в то время с Театром на Таганке находился на гастролях. Созвонились, Высоцкий говорит: «С удовольствием приеду». Кажется, он сказал тогда, что до этого никогда в Одессе не был. К тому времени, как он приехал, мы постарались услышать как можно больше его песен, кассет тогда уже у людей много было.

М. Ц. А пробы на фильм Высоцкий проходил?

Б. Д. Нет, фактически проб не было.

М. Ц. Говорухин в своё время писал, что на кандидатуре Высоцкого остановились не сразу. Была идея позвать Визбора…

Б. Д. Да, думали мы и о Визборе, но Визбору очень не понравился сценарий. А потом он нам сказал: «Ребята, я очень жалею, что не согласился писать песни в ваш фильм». Я ему на это сказал: «Юра, а я не жалею, потому что таких песен, как Володя, ты не написал бы. Ты создал бы другие, а нам нужны были строгие, мужские, солдатские – такие, как Володя написал». Вот на том мы тогда и расстались.

М. Ц. Насколько трудно было «пробить» песни Высоцкого, сделать так, чтобы они прозвучали в фильме?

Б. Д. У нас с Говорухиным в этом плане проблем не было.

М. Ц. Где проходило озвучание песен для «Вертикали»?

Б. Д. В Москве. В то время Одесская киностудия была как бы филиалом студии имени Горького, поэтому озвучание проходило там». [14]

Главное разногласие в воспоминаниях людей, так или иначе причастных к созданию «Вертикали», – это вопрос о том, легко или нет прошли песни Высоцкого худсовет. Полагаю, что все точки зрения примиряет высказывание С. Говорухина: «Когда ко мне пришла на картину совсем молодая Соня Губайдулина, про которую никто ещё и знать не знал, что она великий авангардный композитор, – вот тогда эти песни заиграли, она сделала фантастическую оркестровку». [2]

Сама С. Губайдулина о работе в «Вертикали» рассказала мне так:

«Меня пригласил режиссёр Станислав Говорухин. Мне было там приятно работать, потому что композитору давали свободу. Говорухин так и сказал: “Я ничего не понимаю в музыке, сделай так, как ты хочешь”. Я и делала так, как я хотела. Причём я видела, что включается ещё один план, совершенно отличающийся от того, как я вижу и как я слышу, и в это другое видение фильма включается такое совершенно необыкновенное явление, как песни Высоцкого. Эти песни под гитару играли в фильме очень большую роль. Одну из песен Высоцкого мне пришлось обработать, чтобы мог участвовать оркестр. Это было наше единственное соприкосновение чисто музыкальное. Сама музыка была совершенно другого рода. Включение в кинофильм двух противоположных звуковых планов – один социальный и совершенно другой – природный, – на мой взгляд, было продуктивным.

М. Ц. А были ли у вас с Высоцким обсуждения музыки?

С. Г. Нет, чисто музыкальных встреч, таких, чтоб два автора встречались, обсуждали что-то – такого не было.

Работа в этом фильме была очень приятной для меня ещё и потому, что было много встреч с хорошими художниками и хорошими людьми, в том числе и с Владимиром Высоцким, который одухотворял всю атмосферу при создании этого фильма. Я была среди публики, когда он у костра, где-то в горах, пел свои песни. Его искусством я восхищалась не как композитор, который будет писать музыку в тот же фильм, а просто как слушатель». [15]

Вот теперь всё становится на свои места: от чтения текстов альпинистских песен Высоцкого, записанных на бумаге, члены худсовета в восторг не пришли, но когда не прочитали, а услышали эти песни в записи с оркестром, их мнение изменилось в лучшую сторону.

Итак, в основном на все вопросы получены ответы, а небольшие разногласия в оценке событий вполне могут быть объяснены несовершенством человеческой памяти – не забудем, что с момента создания «Вертикали» прошло уже сорок лет!

6 декабря 1966 года директор Одесской киностудии Г. Збандут отправляет письмо С. Иванову, председателю Комитета по кинематографии при Совете министров УССР:

«При этом представляем Вам законченный производством Одесской киностудией художественных фильмов полнометражный художественный фильм “Вертикаль” (“Мы одержимые”)».

Дата данного документа, ныне находящегося на хранении в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины, убедительно свидетельствует, что никаких съёмок 29 декабря не было.

7 января 1967 года, через месяц после процитированного выше письма Г. Збандута, состоялось обсуждение фильма. В целом члены худсовета оценили фильм неплохо, но недостатки, конечно же, бросались в глаза сразу.

Б. Тарасенко: «Немного потеряна драматургия – выпали военные эпизоды. Не совсем нравится финал. Он опровергает то, что заявлено в фильме».

М. Омельченко: «Мне не нравится финал. Появляется мысль, что люди уходят в горы не от хорошей жизни. Песни хорошие, но их много».

В. Проценко: «Финал нужно изменить. Создаётся впечатление, что люди уходят в горы от мещанства, от скуки земной жизни… Что касается игры актёров, то им делать нечего. Песни хорошие, но вложены в уста человека очень неопределённого. Поёт о мужестве, дружбе, героизме, а сам в горы не пошёл».

В. Лившиц: «На мой взгляд, фильм очень слабый. Есть хорошие эпизоды, интересные съёмки, но нет драматургии. В картине прочитывается мысль, что люди уходят в горы от скучной земной жизни. Это бегство от цивилизации».

Тем не менее фильм вышел на экраны без всяких изменений. Наверное, поздно уже было что-то менять. Фильм надо было или переснимать заново, или класть на полку, или выпускать на экран. На счастье Владимира Высоцкого, был выбран третий вариант – и с этой картины началась его всесоюзная известность.

Глава: 15

Фильм: Короткие встречи

Дата: 1968

Свою вторую роль на Одесской киностудии Владимир Высоцкий получил, ещё не полностью закончив работу над первой. В письме Л. Абрамовой, посланном из гостиницы «Иткол» в Кабардино-Балкарии, куда Высоцкий прибыл для участия в съёмках горных эпизодов картины, он сообщал:

«А на следующий день (это пока ещё в Одессе) дали мне почитать ещё один сценарий, режиссёр женщина, Кира Муратова, хороший режиссёр, хороший сценарий, хорошая роль, главная и опять в бороде (фотография оттуда), сделали кинопробу, дали за неё денег. Посмотрели: хорошо я сыграл, хорошо выглядел, хорошо говорили (ударение надо делать на слове хорошо). Но это вряд ли выйдет по срокам, а жаль. Можно было отказаться от альпиниста (т. е. роли в «Вертикали». – М. Ц.), но жалко песен и места съёмок». [1]

Таким образом, со сценарием Высоцкий познакомился незадолго до 12 августа 1966 года (дата написания письма). Попробуем выяснить обстоятельства приглашения Высоцкого в картину.

Кинорежиссёр Александр Муратов (в описываемое время – супруг Киры Муратовой) так вспоминал об этом и в тексте, написанном в 1989 году специально для повести Б. Акимова и О. Терентьева, и много позднее:

«Я говорю Кире: “Возьми!” А она: “Не хочу брать этого парня. Он выглядит грубо”. – “Кира, – говорю, – а как выглядят настоящие геологи? Любшин – это киногеолог. А настоящие именно так и выглядят – крепкие, плотные. К тому же, – добавил я, – поёт он хорошо, и это пригодится. Да и актёр, вероятно, хороший, коли Любимов взял его к себе”…» [2]

Во время съёмок фильма «Короткие встречи»

Другая версия приглашения Высоцкого в картину принадлежит С. Стреженюку, чьи воспоминания о съёмках «Вертикали» приводились ранее.

«При сдаче “Вертикали” Кира Муратова была членом художественного совета нашей студии. Она увидела его и сразу пригласила на “Короткие встречи” на роль Максима». [3]

Чтобы окончательно разобраться в этом вопросе, я разыскал А. Муратова и попросил его рассказать о том, как Высоцкий получил роль и как проходили съёмки «Коротких встреч».

М. Ц. Александр Игоревич, в литературе о Высоцком существуют несколько версий того, как он попал в фильм «Короткие встречи».

А. М. Я могу рассказать вам без всяких версий, потому что я при этом присутствовал. Высоцкого привёз на пробы Саша Боголюбов, он был вторым режиссёром у Киры на этом фильме. Прежде он был Каганович. Боголюбов – это даже не фамилия его жены, это фамилия первого мужа его жены. Поскольку отца Саши репрессировал лично Лазарь Каганович, то он с возмущением сменил фамилию.

М. Ц. Потрясающая история!

А. М. (Смеётся.) Ну ладно, это к делу не имеет отношения. Саша был каким-то образом хорошо знаком с Высоцким. Ну, вы сами знаете, в то время бешеной популярности у Высоцкого ещё не было, хотя песни его уже начинали звучать. Но люди, так сказать, не раскушали, насколько он был одарён.

Высоцкий прошёл пробу, и проба была весьма посредственная, как я помню. Кира утвердила на роль Любшина, нашего хорошего приятеля. Но Любшина соблазнили сниматься в фильме «Щит и меч», и он довольно подло, не сообщив Кире, что он у неё сниматься не будет, начал работать в другой картине. И когда подошло время съёмок, оказалось, что главного героя нет. Возник вопрос, кого брать на его место. Саша Боголюбов вернулся к кандидатуре Высоцкого. Я его поддержал, сказал: «Кира, ну ведь Любшин – это кино-геолог». Кира мне говорит: «Да у Высоцкого морда кирпичом». Я говорю: «Ну, так у настоящих геологов именно такой вид. У Высоцкого вид достоверный, жизненно достоверный. К тому же он на гитаре играет, это, наверное, украсит картину». И так Высоцкий был утверждён на роль Максима.

М. Ц. То есть Высоцкий пробовался, но первоначально был утверждён Любшин? Это очень интересная деталь!

А. М. Да, именно так. По сути дела, и проба-то его была фиктивная, поскольку Кира сразу хотела, чтобы эту роль играл Любшин. Там ещё два-три человека пробовалось, но на них никто не обращал внимания. Так часто бывает. Уже знаешь, какого актёра ты хочешь снимать.

М. Ц. Теперь вопрос о роли Валентины Ивановны Свиридовой. Роль сыграла сама Кира Георгиевна, но ведь должна была сниматься Дмитриева?

А. М. Да, Дмитриева. Она до этого роскошно сыграла в фильме «Друг мой Колька». На роль Свиридовой она была утверждена фактически без проб. Ну, были опять-таки какие-то полуфиктивные пробы… Но с ней что-то случилось. Она приехала в Одессу уже на съёмки и вдруг исчезла. Тут я ручаться не могу, потому что просто забыл, но, насколько я помню, она села в поезд Одесса – Новосибирск и укатила.

В общем, она исчезла и сниматься не могла. Несчастье на несчастье: нет Любшина, теперь нет и Дмитриевой. Я стал уговаривать Киру – она же очень талантливая актриса, – чтобы она сама снималась.

М. Ц. То есть Дмитриева и не начинала работать?

А. М. Нет, она не снималась ни одного дня. А в фильме снимались ещё Валерий Исаков в роли буфетчика Степана, Нина Русланова и Любочка Корытцева. Про неё я должен вам рассказать. Мы снимали наш первый одесский фильм «Наш честный хлеб». Эта девочка была дояркой, и она играла у нас там доярку. Она явно была одарённая, и Кира её вспомнила и пригласила в «Короткие встречи».

М. Ц. Вот интересно, а как вообще появилась идея фильма «Короткие встречи»?

А. М. Совершенно случайно. Тут целая история… Дело в том, что нас направили на дипломную работу на киностудию имени Горького. Но там накопилось очень много юнцов, ожидающих своей первой постановки. Нужно было долго ждать, там уже было много дипломантов из прошлого выпуска. И тут совершенно случайно мы разговорились с режиссёром Николаем Фигуровским. Он был из мастерской Игоря Андреевича Савченко, а я его хорошо знал и знал ребят с его курсов – Марлена Хуциева, Серёжу Параджанова, с которым мы дружили до конца его жизни. И Коля Фигуровский был с того же курса. Он предложил нам интересный сюжет на военную тему, и мы втроём написали сюжет – Коля, Кира и я. Сюжет был связан с финской войной. Мы поехали в Белоруссию, и белорусы потребовали переделать сюжет на войну с немцами. Ну и понятно – что им эти финны?